В ад на выходные

      Спуск ощущался невыносимо медленным. Будто контрастируя с моим криком на Босса, шаги казались слишком тихими, почти невесомыми. И никаких посторонних шумов. Невероятное ощущение. Пугающее, давящее, словно твердящее: «Подумай, что ты творишь, идиот! Орать на Босса, когда он напуган, — твое лучшее решение! Придурок!..» Стыд и отвращение к своим действиям заполнили разум настолько, что я не заметил, как остановился Джудайме. Не заметил — и мягко впечатался ему в спину у главной двери в убежище.       — А?.. Прости, Десятый, что-то я сегодня совсем не форме.       Я мягко улыбнулся и сделал небольшой шаг назад, отводя взгляд в сторону. Десятый, казалось, выпал из реальности. Он замер, уперевшись взглядом в одну точку. Мерзкое, давящее на глотку изнутри предчувствие усиливалось с каждым мгновением и перерастало в неподдельную, самую что ни на есть настоящую тошноту. Я знаю это чувство. Ебаное чувство безысходности.       — Гокудера.       Пустота в его голосе, ни единого намека на лишнее движение. Я был в этом положении. И от осознания этого факта меня все-таки вывернуло наизнанку прямо у порога. Я едва успел сделать шаг в сторону и опереться двумя руками о холодную стену. Завтрак-обед-ужин в виде единственного за сегодня сэндвича — в смеси с желудочным соком — в одно мгновение расползся по бетонной поверхности. На выступе шершавого покрытия ярким пятном остался лист салата. Стоило заострить на нем внимание — и меня накрыло второй волной. А следом — и третьей.       Желудок свело спазмом. Я стиснул кулаки, надеясь не ободрать о стену свежие бинты. Холодная, на удивление тяжелая рука опустилась на моё правое плечо. Тихо выругавшись, я отшатнулся. Чертовски сложно удержаться на ногах, особенно после такого охуенного кульбита от собственного организма. Сглотнув остатки хлеба, смешанного со слюной, вновь перевел взгляд на десятого, что теперь стоял почти вплотную. Его большие глаза практически светились в темноте, и не будь он моим Боссом — клянусь, я бы уже ему хорошенько врезал. В такие моменты мой самоконтроль на всех парах летит к хуям, и, понятное дело, мне не до милых бесед и разбирательств.       — Я в порядке, Джудайме. Тебе не стоит переживать.       Каждое слово — словно наждачкой по связкам. Но заученная, уже пришитая к лицу улыбка никак не вяжется ни с блядски просевшим голосом, ни с лужей где-то у ног. Нихуя я не в порядке. Твой блядский голос и твои ебаные повадки — точь-в-точь моя первая ночь у дружков твоего любовничка. И мне это нихуя не нравится. Я не хочу даже думать о том, что и тебе могли приставить нож к горлу.       Холодные пальцы опустились к моему запястью. Стиснув кисть поверх бинтов, раздраконив свежие раны, Десятый молча поволок меня в штаб. И с каждым шагом всё только хуже… Головокружение вкупе с непослушно ватными ногами — не лучший спутник в подобной беготне.       — Гокудера-кун… — наконец, притормозив у двери в собственную комнату, Десятый подал голос. Именно свой, более эмоционально окрашенный, более знакомый, но, сука, слишком печальный голос. Нет. Не-а. Нихуя подобного. Это все-таки ебаный сон? Влажный кошмар? Сейчас его голова развернется на сто восемьдесят, он выгнется в неестественной позе и будет бегать по потолку с криками про семь дней? Это нихуя не весело.       — Да ебаный в рот! Десятый! Что происходит?!       Я не выдержал: схватил его за плечи и, рывком развернув, все-таки впечатал в стену. Все же сорвался. Ну да и хуй с ним. Я — правая рука и, как бы там ни было, первым делом обязан защищать Босса. И не важно, какими средствами и путями. Насрать. Теперь пусть хоть нахуй меня шлет, я никому не позволю доводить Джудайме до такого состояния. Я уничтожу всех и каждого. Чего бы мне это ни стоило.       — Я… Мне жаль, Гокудера… Я не хотел, чтобы так… Я… Ты правда мой лучший друг!.. Я так… Я не… Извини меня!..       Наконец он снова стал собой. Может быть, ненадолго, может, всего на мгновение, но я уловил в его взгляде искру. Неприятную такую, искреннюю, болезненную искру. Которая охуенно красиво переплеталась с его словами и выступающими на глазах слезами. С его тихими всхлипами и мелкой дрожью. И ебите меня семеро, если это не плохой знак.       — Заткнись!       Эмоции вновь взяли верх. Стиснув его хрупкие плечи, я с силой тряхнул его и повторно впечатал в гладкую поверхность. Дрожь во всем теле усиливалась как у него, так и у меня. Тошнота все-таки отступила, однако ее место занял дичайший страх. Ебаный, бесконтрольный страх, заставивший буквально отпрыгнуть от Джудайме и зажаться в ближайший угол. Лицо Босса, его глаза, дрожащие губы на мгновение исказились в гримасе отвращения. Его голос в моей голове, твердивший: «Ты отвратительный, Гокудера-кун! Ты мерзкий! Я ненавижу тебя! Лучше б ты подох на одной из своих нарко-ебательных тусовок!», чередующийся с отвратительно натуральным смехом и плевками в лицо. И паника… Бесконтрольная. Звоном в ушах, сжимающимися стенами, слишком яркими цветами, слишком пустым помещением. По всем органам чувств — лезвием… И даже кислорода в одно мгновение стало мало, однако мгновение это будто тянулось целую вечность…       Зажать бы руками уши, глаза, вырвать их с корнем! — но тело мертвым грузом по полу расползлось, как парализовало. Голоса в голове становились все более реальными с каждым мгновением. И вот уже не только Босс, но и вся Семья залилась пронзительным смехом, с упоением называя меня отвратительным и мерзким. Их лица перед глазами в ряд. И даже этот блядский «ананас»… Выблядок!       — Я уничтожу тебя… — процедил я сквозь зубы за пару мгновений до того, как паника взяла верх. За мгновение до того, как организм не выдержал и всё погасло.