***
Чуя помирился с Дазаем, теперь они вместе, и у него прекрасное настроение. Конечно, он понимает, что это может быть очередной уловкой Осаму, чтобы подловить его и запутать в свои сети, но Накахаре в кои-то веки все равно. Да, он остается настороже, чтобы не попасть в какую-нибудь переделку, хотя ничего не может с собой поделать. У него просто на уровне инстинктов доверять такому непредсказуемому и опасному человеку, как Осаму Дазай. Но рыжику слишком уютно рядом с шатеном, чтобы он пытался что-то менять. Ну, или снова куда-то сбегать. Зачем? У него тут работа в кондитерской и Вооруженном Детективном Агентстве и учеба в институте. Тут у него есть своя квартира, пусть и очень маленькая, но которая принадлежит только ему. Теперь у него есть любимый человек. Конечно, Дазай может с ним всего лишь играть или использовать, но Чуя не думает, что это так. В конце-то концов, тот слишком нужен ему, чтобы это было так. И именно поэтому у рыжика прекрасное настроение. Что может быть лучше того, чтобы знать, что человек, в которого ты давно был влюблен, отвечает тебе полной взаимностью? Пусть это больше похоже на одержимость или манию, но взаимность же. А еще он помирился с Ане-сан. На его удивление, Кое не собиралась его убивать или калечить. При встрече она лишь внимательно и пристально смотрела на него, пытаясь определить, как именно он изменился, а потом спросила спокойным и хриплым голосом, хотя тот и немного дрогнул: — Это… из-за него? Тогда Чуя замер, не зная, что сказать. Ему не нужно было дополнительных уточнений, чтобы понять, кого «его» и про что говорит Озаки. Про его побег, предательство и про Дазая. В конце-то концов, тот всегда был краеугольным камнем в любом событии и разговоре в их жизни. В какой-то степени это было правдой, но он не мог признать подобного. Иначе Ане-сан сразу поймет, какое именно влияние оказывает на него шатен. Не то чтобы Накахара не доверял Кое, наоборот, он любил и ценил ее, как старшую сестру и почти что мать, но… Та никогда не любила Осаму, и рыжику не хотелось бы, чтобы та узнала, как именно сильно одержим им бывший напарник. Он правда надеялся, что тому хватило ума никому не показывать подобное. — Это из-за него? — тогда повторила Озаки, настойчиво глядя на него. Чуя отвел глаза: — Прости, Ане-сан. Я правда не хотел. — он замолчал, а потом продолжил. — Я правда пойму, если ты больше не захочешь со мной общаться, но я все-таки надеюсь на то, что ты иногда позволишь мне пить с тобой чай. Кое долго и пристально смотрела на него, а потом кивнула, принимая ответ. — Двери моего дома всегда будут для тебя открыты. — усмехнулась она на прощание и ушла. Накахаре до сих пор стыдно вспоминать, как он вечером ревел на руках у Дазая, как маленький ребенок, просто потому, что Озаки его действительно простила. Простила, пусть и сердилась, потому что он ничего не сказал ей и сбежал. Рыжику было очень неловко, ведь он не ожидал такого понимания у Осаму. Раньше бы он наверняка стал бы над ним насмехаться или зубоскалить, отпуская очередные болезненные для его самолюбия шуточки. А сейчас шатен его сжимал, обнимал, прижимал к себе и укачивал, давая время выплакаться, успокоиться и вернуть привычные уже спокойствие и хладнокровие. Причем, это получилось очень внезапно и очень странно. Чуя готовил ужин, все еще ошеломленный тем, что Кое на него действительно не сердилась. Он двигался, как сомнамбула, делая, кажется, суп. Когда раздался долгожданный звонок в дверь, еда уже была готова. Накахара пошел открывать и первое, что он услышал, было: — Ну как прошло? Рыжик собирался сказать, что все хорошо и та его простила, но в итоге просто разрыдался. Недоуменное и обеспокоенное лицо суицидника он под закрытыми веками видит до сих пор. Мда… Действительно очень неловко получилось, да. А еще Чуя помнит, как Дазай тогда считал, что Озаки его отвергла и велела ему больше никогда не приходить. Тот его тогда укачивал и успокаивающе бубнил, что та еще передумает. — Н-нет… простила… — кое-как удалось прохрипеть Накахаре, который уже просто икал от рыданий. — Тогда чего ты плачешь, малыш? — недоуменно спросил Осаму. — Разве ты не должен радоваться? Рыжик кивал, но рыдал, так как ничего не мог с собой поделать. Видимо, тогда его нервы не выдержали перенапряжения. Зато сейчас он абсолютно счастлив. Чуя стоит перед очередным тортом и довольно мурлычет себе под нос, украшая свой очередной шедевр. Он действительно слишком сильно наслаждался своей работой, потому что ему нравилось готовить и создавать нечто прекрасное, чтобы радовать окружающих его людей. Накахара искренне рад, что все-таки тогда нашел в себе силы сбежать из мафии, а не остался там, погрузившись в тьму, ненависть и вечную тоску. Даже если он тогда оставил Дазая, он не жалеет о своем выборе. — Чуя-кун, мне кажется, или за нашим магазинчиком следят? — с дрожью в голосе спрашивает его Момоко, когда в очередной раз звенит колокольчик. Накахара вскидывает и поворачивает голову и закатывает глаза, когда в магазин входит высокий и суровый мужчина в строгом костюме, с каменным лицом и черных стильных очках. В общем, прямо картинка маслом «мафиози обыкновенный». За дверью магазина топчутся еще парочка штук, старательно делая вид, что им просто нечем заняться и именно поэтому они тут сидят. Что там он про одержимость и маниакальность говорил? Кажется, у Осаму слишком сильная паранойя. В конце-то концов, ну серьезно, кому он с такой работой-то нужен, а? Все же он простой кондитер, который подрабатывает на полставки детективом в ВДА, а не Босс Портовой мафии. Зачем ему такая охрана, словно его сейчас вот-вот убьют? — Тебе кажется. — спокойно говорит он, не собираясь делиться со своей коллегой догадками. Еще не хватало, чтобы она запаниковала и запорола свой очередной шедевр, слетев с волны вдохновения. Да и остальным об этом знать не стоит. В конце-то концов, он работает в женском коллективе, где является почти единственным мужчиной (владелец еще есть, но он появляется довольно редко), поэтому рассчитывать на адекватную оценку происходящего ему не приходится. Да и… Ну разве он может рассказать им о своем мафиозном прошлом? Вот именно, нет. Пускай уж те окажутся в приятном неведении и думают, что эти люди здесь оказались абсолютно случайно, то и дело морозя взглядами витрину их магазина. Хотя это не особенно походило на случайность, но… Можно же было понадеяться на то, что те подумают именно на это. Можно же было, да? — Три американо без сахара, пожалуйста. — говорит приятным и спокойным голосом мафиозная шестерка, доставая кошелек. Чуя кивает Момоко, чтобы та начала готовить, а сам, подумав, в нагрузку отсыпал им еще немного печенья и три пирожных (за свой счет, разумеется). В конце-то концов, поздняя осень на дворе, а эти горе-охранники зябко топчутся у его магазина почти четыре с лишним часа. Небось, замерзли, болезные. Пожалуй, стоит сказать Дазаю, чтобы тот не мучал подчиненных и не морозил их. Мафиози забирает стаканы и кулек с едой, кивает с постной миной и уходит на привычный пункт к своим, где они замирают настороженными сусликами. Лишь иногда переговариваются и отхлебывают из стаканчиков с кофе, поедая печенье. — Мне кажется, что они все-таки за нами следят. — с дрожью говорит Сакура, подходя к Чуе поближе и со страхом косясь на тех. — Ммм… Нет, не думаю. — качает головой Накахара, с трудом удерживаясь от желания закатить глаза. Если они за кем-то и следят, то только за ним. Нет, с Дазаем серьезно стоит поговорить. Еще не хватало, чтобы в кафе панику подняли на тему того, что они стали целью Портовой мафии. Ему не хотелось бы, чтобы оно закрылось. В конце-то концов, ему слишком нравится работать здесь. — Не обращай внимания, посмотрят и уйдут. — Думаешь? — Уверен. — заявляет рыжик, моя руки и вытирая их полотенцем. — Ладно… — Сакура и Момоко, переглянувшись, все-таки кивнули, хотя и не выглядели особенно уверенными. Чуя фыркает и достает свой телефон, в котором около двух десятков сообщений от Осаму. Нет, точно слишком параноит. Накахара перелистывает их, усмехаясь или закатывая глаза над какими-то особенно удивительными или забавными перлами. Фыркает, отвечает на вопросы, а потом начинает строчить гневную sms-ку, что из-за этих горе-охранничков (серьезно, кто кого еще будет охранять?) его коллеги в кафе паникуют и работа стопорится. Если он хочет его охранять, пусть придумает что-то другое, менее заметное. В конце-то концов, Накахара давно с Акутагавой, например, не виделся. А еще ему хотелось бы с Хироцу или Ане-сан поговорить. В очередной раз звякает колокольчик. Рыжик вскидывает голову и чуть не стонет, матерясь про себя. Перед ним стоят Куникида и Рампо, которые удивленно смотрят на него, потом на стоящих на улице людей в черным и снова на него. — Хотим ли мы знать? — спрашивает Доппо, вскидывая бровь и заглядывая в блокнот. Чуя смущается, потому что взгляд Эдогавы настолько пристальный и понимающий, что становится стыдно. Накахара искренне благодарен за то, что тот ничего не говорит. Но, видимо, с ним позже проведут беседу и поговорят на эту тему, но не сейчас и не при всех. А еще в присутствие Фукудзавы. — Лучше не спрашивайте. Ну… Наверное, якшаться с Боссом Портовой мафии не совсем этично, но рыжик точно может заявить, что на работу его это никак не повлияет! Правда-правда! — Не думал, что тебя так быстро вычислят…. Они тебя беспокоят? — тем временем говорит Куникида. — Если хочешь, мы можем избавить тебя от них. — Э… Да нет, не нужно. В конце-то концов, они просто смотрят за мной. А если что, вы ведь и сами прекрасно понимаете, что я самостоятельно смогу постоять за себя. Я достаточно сильный. — Сильный, но наивный. — фыркает Доппо, скрещивая руки на груди. — Э? Разве? — недоуменно уточняет Чуя, который вообще не понимает, каким это таким магическим образом проявляется его наивность. Он вроде всегда собран, сдержан и готов к нападению. Может, они про его доброту, которую он для себя внезапно открыл и не стесняется демонстрировать? Но разве детективы не должны быть добрыми? Или они совсем про другое? — Да. — фыркает Рампо. Куникида согласно кивает, а потом, спохватившись, добавляет: — Нам фирменные клубничные пирожные и чай, как обычно. А еще немного мармелада. — Поняли. Сделаем. — кивает Накахара, все еще пытаясь понять, каким это таким образом его наивность действительно заметна. Ну если об этом говорят, то предпосылки должны же быть, верно? — Кстати, для меня есть какая-то работенка? Я сегодня заканчиваю около двух часов дня, института нет. Если хотите, могу прийти в офис и поработать. — Было бы неплохо. — кивает Куникида. — Тебя ждут отчеты. — он фыркнул на кривляние Чуи. Несмотря на то, что Накахара терпеть не мог писать отчеты, он всегда ответственно относился к этому делу, и поэтому отчеты были более чем подробными. А еще всегда сдавались вовремя. — Насчет выездной работы пока неизвестно, но, вроде бы, у Рампо скоро будет какое-то дельце. — Великий детектив снова будет помогать глупым полицейским искать убийцу. — незаинтересованно фыркает Эдогава. — Вот бы хоть что-нибудь интересное на этот раз было. А не то, что я раскрою меньше чем за минуту. — Хм… Разве ты не рад, что тебе не нужно сильно напрягаться? — недоуменно спрашивает Чуя, который знает этого детектива, как очень ленивого человека. — Да. Но меня мучает вечная скука. — вздыхает тот, закидывая в рот несколько конфет с разными вкусами. — Может, случится что-то интересное и… Как насчет того, чтобы к нам пришел твой любимый человек? Чуя закатил глаза, когда Эдогава специально выбрал нейтральное определение, чтобы не дать Куникиде и шанса раскрыть происходящее. — Нет! Это очень плохая идея! — фыркает Накахара, с ужасом представляя итог этой встречи. Нет уж, хотя Дазай и кажется адекватным, но, когда дело касается его, ни в чем нельзя быть уверенным. Тем более, тот очень плохо отреагирует на то, что ВДА попробует изолировать рыжика от него (а они попробуют — для его же блага, разумеется), так что лучше не нужно. — Это конечно разгонит твою скуку, но не думаю, что результат тебе понравится. — Действительно. Я не хочу, чтобы офис был нам дорог, только как память. — фыркает Рампо, потянувшись за булочкой с клубничным повидлом. Доппо недоуменно смотрит на них и хмурится, явно пытаясь определить, что за чудовище это должно быть. — Как насчет того, чтобы вечером вместе пойти по магазинам? — Хм… Ты что, Йосано-сан желание проспорил? — недоуменно вопросил рыжик. На возмущенный взгляд пояснил. — Тебя же в ином случае в магазины просто не затащишь. Ну… Если это не продуктовый, конечно. — Я про кондитерские говорю! — фыркнул тот. — Ну, это от тебя можно было ожидать. — Чуя облегченно вздохнул. Вот это куда больше напоминало реальность, а еще вписывалось в привычную картину мира. — Чуя. — Рампо подошел к нему и чуть наклонился, заглядывая прямо в глаза, когда Куникида отвлекся на Момоко за кассой. Накахара вздрогнул и виновато улыбнулся, отводя взгляд в сторону. — Я понимаю, что это не мое дело, хотя я не могу это одобрить, потому что детективам, особенно если они были мафиози, связываться с Портовой мафией нельзя. Ты ведь не хочешь, чтобы тебя заподозрили в двойной игре? — Что? Но я даже не думал… — Успокойся. Я ведь все знаю. Это не мое дело, тем более, что в романтические отношения я предпочитаю не вмешиваться, но… Ты понимаешь, как это опасно? Рыжик застыл, а потом сглотнул и кивнул: — Да, я понимаю. Я знаю, что это тебе не нравится, и ты не обязан прикрывать меня, но… Пожалуйста, ты можешь об этом никому не говорить? Рампо долго молчит, а потом все-таки медленно, но неохотно кивает: — Хорошо. Но только до тех пор, пока это не опасно для тебя. Если ты окажешься в опасности из-за ваших отношений, я сделаю все, чтобы прекратить это. — А? Да, хорошо. — кивает Накахара, облегченно улыбаясь. Он собирается вернуться к готовке, но следующие слова Эдогавы начисто примораживают его к полу: — Это опасно, Чуя. Что, если в итоге тебе придется выбирать между ним или нами? Что, если ты нужен ему просто для того, чтобы не позволять самому сильному оружию окончательно ускользнуть из мафии? Что, если в итоге он просто воспользуется тобой и, как только ты перестанешь приносить пользу, просто выбросит тебя, как ненужную игрушку? Что ты будешь делать тогда? Рыжик сжимает кулаки и молчит, потому что это ударяет его прямо в сердце. Он боится, на самом деле боится этого. Это то, что он снова и снова повторяет себе, чтобы не забыть о том, каким именно человеком может быть Осаму Дазай. Чтобы не забыть о том, что его чувства могут оказаться всего лишь искусной игрой. Что однажды Чуя может быть уничтожен морально, если узнает, что это было всего лишь ложью. — Я… Я знаю, Рампо. Я понимаю твои опасения, ведь у меня они совершенно такие же, но… — тут Накахара оборачивается и решительно смотрит на коллегу. — Я все равно слишком сильно люблю его, чтобы предать. Но… Если мне придется выбирать между ним и вами, я не знаю, какой именно выбор приму. Прости. И это все — от первого и последнего слова — правда. Он действительно не знает. Пока не знает. — Зато честно и прямолинейно. — хмыкает Эдогава, закидывая руки за голову. Куникида возвращается с оплаченными покупками и замирает, потому что не может понять, почему именно тут царит такое напряжение.***
Когда у Чуи кончается смена, он на всякий случай отправляет sms-ку Дазаю про то, что он идет в ВДА, чтобы тот не волновался и не перерывал Йокогаму в его поисках. А потом с чистой душой отправляется в офис, чтобы написать обещанные отчеты, которые он в прошлый раз отложил из-за курсовой и монографии. По дороге он встречает Моцарта и посвящает некоторое время, чтобы покормить его и погладить, жалея о том, что не может забрать кота себе. Конечно, квартира им куплена, а значит, принадлежит только ему, но соседи и предыдущие жильцы оказались достаточно предусмотрительными, чтобы заранее запретить заводить домашних животных. Накахаре из вредности хочется завести себе крокодила или тигра. Ну так, на всякий случай, для отпугивания особо ретивых. Когда рыжик в слух говорит Моцарту о том, что, к сожалению, не может его забрать к себе, на секунду ему кажется, что кот выдохнул от облегчения. Конечно, это всего лишь глюки, потому что коты этого делать не могут, но тот всегда вел себя так, будто был человеком. Иногда Чуе казалось, что Моцарт — заколдованный принц. Ну, по крайней мере, это ему казалось, если бы он был романтичной барышней в розовых очках, а так не судьба, да. В офисе царит веселье и привычный уже дурдом. Из всех тяжело работает разве что Куникида, а другие скорее бездельничают, чем занимаются чем-то нужным. Фукудзава, например, скорее всего сидит в своем кабинете, попивая чай. Йосано подпиливает ногти, стоя рядом со своим кабинетом. Судя по тому, что она в халате, к ней скоро прибудет какой-то пациент. Кенджи безмятежно дрыхнет, прижимая к себе растение в горшке. Наоми тискает Джуничиро, который выглядит настолько обреченно-устало, будто вот-вот отправится на тот свет. Рампо бездельничает, грызя какой-то леденец на палочке. В общем, тишь да гладь, а еще куча безделья. Чуя пишет отчеты, стараясь вспомнить как можно больше подробностей и деталей. Да, возможно это не нужно, но он привык подобные именно так составлять еще в мафии. А здесь его еще не поправляли, так что пусть уж лучше будет. В конце-то концов, вдруг эти детали и подробности однажды кому-нибудь помогут? После того, как отчеты дописаны и сданы благодарному от этого Куникиде, который никак не мог поверить, что такой ответственный человек, быстро и старательно выполняющий свою работу, появился в ВДА, пришел черед сопровождать Рампо на место очередного убийства, чтобы тот его раскрыл. На самом деле, никакая помощь Эдогаве не была нужна. Но, во-первых, самостоятельно в городе он ориентировался… ну, никак, в общем. Как и в транспорте, деньгах, оплате проезда и иже с ними. А во-вторых, его нужно было защищать хотя бы на всякий случай. Конечно, рядом будет множество полиции и охраны, но мало ли что. В общем, Накахара шел с ним скорее как сопровождающий и охранник, чем как напарник, помогающий в раскрытии преступлений. После того, как убийство было раскрыто (несмотря на то, что рыжик уже не раз присутствовал, когда Рампо работал, он до сих пор поражался этому), Чуя отправился с ним, как и обещал, по продуктовым магазинам и кондитерским. По большей степени он выступал в роли опять-таки провожатого и носильщика, хотя иногда с удовольствием покупал сладости и ел их. Впрочем, куда чаще он приобретал ингредиенты, чтобы в домашних условиях приготовить еду и сладости и порадовать Дазая. — Ты улыбаешься так счастливо, будто произошло что-то очень хорошее. Снова думаешь о нем? — Эдогава усмехается слишком понимающе и смотрит пристально, отчего Накахара немного смущается, отводя взгляд. Ну что он может с собой поделать? Да, он любит Осаму. Очень-очень сильно. — Понятно. Влюбленные такие скучные. Последнее Рампо фыркает недовольно, возвращаясь к приобретению сладостей. Рыжик лишь пожимает плечами, то и дело посматривая на брюнета, чтобы тот не заблудился. После того, как сладости закуплены, кажется, на несколько недель вперед, хотя на самом деле их хватит детективу-сладкоежке всего на пару (если повезет) дней, Чуя отводит его в офис ВДА и сдает с рук на руки Фукудзаве-сану, после чего прощается и идет домой. Кроме того, что ему нужно подготовиться к институту и сделать кое-какие поправки к монографии, ему еще нужно приготовить ужин для себя и Дазая. Чуя переминается с ноги на ногу, стоя у плиты и готовя Киш Лорен со шпинатом. Конечно, это не было японским традиционным блюдом, так как оно относилось ко Франции. Но, в конце-то концов, Накахара был полукровкой. А значит, от Франции у него было примерно столько же, как и от Японии, хотя в последней он воспитывался. К тому же, он хоть и любил японскую кухню, но французская была ему куда ближе. Да и пристрастился он к ней. К тому же, Осаму не особенно возражал насчет того, что именно детектив будет готовить для того, чтобы это съесть. Кажется, тому было это полностью безразлично. Главное, чтобы еду готовил его рыжик, а также ел вместе с ним, на все остальное плевать. Именно поэтому Чуя, когда вернулся и снова помирился с шатеном, старался, как мог, следить за его питанием. К сожалению, горе-суицидник имел дурную привычку игнорировать позывы своего организма. Так он мог не есть по несколько дней, абсолютно забыв про то, что есть людям вообще-то необходимо. Конечно, у Накахары это не всегда получалось, так как он встречался с Дазаем только дома и не мог быть постоянно рядом с ним в мафии, но он старался. Правда старался. Осаму, вроде бы, это видел. По крайней мере, рыжик заметил, что в последнее время тот немного набрал в весе. Учитывая, что он всегда был той еще тощей и легкой глистой в бинтах, которая прятала свою тощесть за тяжелыми рубашками и пальто, это было настоящим достижением. Возможно, не последнюю роль в этом сыграли сладости, которые Чуя таскал со своей работы, чтобы угостить бывшего напарника. Накахара думает о том, чтобы заранее готовить бенто для Дазая, чтобы он мог брать их с собой на работу. А еще попробовать откормить Акутагаву, если того все-таки приставят за ним следить. Ах, у него столько планов, столько планов… В квартире раздается звонок, и рыжик спешит к двери, чтобы открыть ее и поприветствовать Дазай поцелуем. Правда, когда он все-таки открывает дверь, сразу встретить шатена поцелуем не получается, так как ему в лицо утыкается огромный букет белых калл. Чуя недоуменно моргает, рассматривая их. — Осаму, что ты?.. — Я просто решил сделать тебе приятное. — пожимает тот плечами и улыбается. — Кстати, у меня для тебя еще один сюрприз. Но его ты получишь только после ужина! — Э? — Накахара недоуменно вскидывает брови и качает головой, но все-таки фыркает с весельем. — Хорошо. Надеюсь, это будет стоить моего потраченного времени. — Обещаю, малыш. — усмехается шатен, подмигивая. Рыжик краснеет и отводит глаза. Может быть, у них любовь все-таки получится?..