Глядя в бесконечные небеса

Да, ребята, это часть посвящается дню Святого Валентина. Она маленькая, но милая.

***

— Нет, Осаму, мне не нужен катер. И отель мне тоже не нужен. И лучшая кондитерская города под моим началом тоже. Меня вполне устраивает моё место работы. — устало вздыхает Чуя уже в сотый раз, хмыкая. Они бегают по кругу вот уже больше двух часов, а с места так и не сдвинулись. — Я рад, что ты хочешь сделать мне подарок, но мне это не нужно. — Но праздник на дворе! Малыш Чу, ты ведь знаешь, что я хочу, чтобы у тебя было самое лучшее! — хмурится Дазай, раздраженно кусая губы. Он раздражен, потому что он так хочет порадовать своего мальчика каким-нибудь прекрасным подарком, который бы идеально подошел ему, а тот… Только и делает, что отказывается. Шатен качает головой и не может не облизывать губы, жмуря глаза. Какая капризная прелесть ему досталась…       Его мальчик…       Только его сладкий мальчик.       Серьезно, как он раньше не понял, что его напарник на самом деле хрупкий, слабый и ранимый, и ему нужна опора и поддержка? Как он раньше не понял, что чиби любит его и доверяет только ему? Как он раньше не понял, что сам до невозможности сильно любит этого прекрасного рыжика и готов ради него почти на все? Любит настолько, что готов потопить весь мир в крови, если кто-нибудь когда-нибудь попробует забрать у него Чую. Пожалуй, он даже положительно жаждал подобного, отчаянно надеясь, что какой-нибудь самоубийца попробует сделать это — ему не терпелось запытать тех, кто будет иметь глупость попытаться похитить или присвоить себе ЕГО малыша Чу.       И его даже не остановят возражения Накахары, особенно если тот просто не будет об этом знать.       Как говорится, меньше знаешь — крепче спишь.       Он мотает головой и возвращается мыслями на выбор подарка. — Тогда что ты хочешь? Может быть, я подарю тебе личный остров? Или самолет? — На хрена? Что я с ними делать-то буду? — вполне резонно спрашивает рыжик, качая головой. Он понимал, почему Дазай так жаждал подарить ему этот подарок, но он не понимал, почему тот собирался сделать ему настолько дорогой подарок. — Ты мне и так трехкомнатную квартиру в высотке подарил, потому что тебе не понравилось, что я жил в старенькой однокомнатной квартирке. Как ты там выразился? «Крохотная конура для крохотной собачонки»? — Чуя… — Я не обижаюсь, Осаму. — закатывает глаза Накахара, качая головой. Почему тот настолько сильно волнуется о том, обиделся он или нет? Он ему о серьезном, а тот… Ну что за человек, а? — А еще ты мне машину подарил. — Дешевую! — хмурится шатен, качая головой. — Она стоила всего лишь два миллиона долларов с копейками. — Ничего себе всего лишь! — возмущенно вскрикивает рыжик, хватаясь за голову. С его зарплатой на машину ему нужно было копить как минимум год. Правда, после того, как Дазай полностью взял оплату его жилья, учебы, коммуналки, бензина и покупку продуктов и одежды полностью на себя, Чуя неожиданно понял, что вполне мог хоть каждый месяц покупать свое любимое вино и сигареты. Другое дело, что ему совершенно подобного не хотелось, так как теперь он за ЗОЖ. Вот так и получилось, что Накахара внезапно обнаружил, что свои деньги ему тратить совершенно не на что.       Серьезно, он мог щелкнуть пальцами и сказать совершенно любое, даже самое глупое, желание, и Осаму бы мгновенно выполнил любой его каприз. Вот так и получилось, что Чуя мог только копить деньги или тратить их на свои какие-то хотелки, которые возникали у него неожиданно, хотя Дазай потом с лихвой возвращал их ему. Иногда Накахаре казалось, что он просто состоит полностью на содержании у шатена, и тот ему еще и карманные деньги платит! Правда, учитывая, что платит он ему около шестисот тысяч йен в неделю, что ему делать с такими деньгами, рыжик не знал. Вот и копил, решив, что однажды пригодится.       Он качал головой и вздыхал, думая, что если однажды горе-суицидник назовет его деткой, он, скорее всего, отзовется.       В конце-то концов, суть от названия не поменяется.       Вот уж точно детка… А Дазай — сахарный папочка, ага. — Так что ты в итоге хочешь? — спрашивает Осаму, хмурясь. Он протянул руки и с удовольствием вздохнул, когда Чуя скользнул к нему на колени и удобно уселся, прижавшись к его груди щекой, слушая спокойное и мерное биение сердца. Шатен не смог не засиять от восторга, трясущимися от жажды руками обвивая хрупкое тело партнера и прижимаясь к его пушистым волосам губами. — Ну… — Накахара делает вид, что задумывается, постукивая по своим губам. — Я хочу, чтобы мы провели весь день вместе. Только мы. Это возможно? — Все, что угодно, детка. — бормочет Дазай, осторожно хватая рукой подбородок рыжика, чтобы запрокинуть его голову и жадно поцеловать, сминая податливые пухлые губы. Он чуть не стонет от их великолепного вкуса, чувствуя невероятную вспышку нежности напополам с диким желанием обладать. Осаму не может не прижать губы к шее Чуи, оставляя там яркий засос.       Те слишком быстро исчезают с молочно-белой прекрасной кожи, покрытой еле заметными веснушками, поэтому он старается как можно чаще метить кожу своего чиби. В конце-то концов, он слишком сильно хочет, чтобы каждый человек на этой планете знал, кому именно принадлежит этот очаровательный и безумно милый рыжик. Иногда внутри ворочается что-то безумно темное, буквально требуя от него, чтобы он спрятал своего любовника в самый укромный и безопасный уголок, чтобы никто и никогда не смог бы навредить Чуе.       Он чувствует себя слишком параноиком, но он ничего не может поделать.       Он безумно сильно боится, что кто-нибудь попытается отнять у него Накахару.       Это слишком страшно.       Как он будет жить без своего личного солнышка? — Тогда я сделаю тебе сюрприз. Обещаю, тебе понравится. — обещает Накахара, ярко и счастливо улыбаясь. Он не может не поцеловать партнера, крепко прижимаясь к нему. Он подспудно понимает, что тот чувствует себя не особенно хорошо, и старается успокоить, как может. Чуя чувствует себя невероятно хрупким, когда находится рядом с суицидником. Умом-то он понимает, что это не так, но он все равно слишком счастлив. Он никогда и не думал, что Осаму может быть таким любящим и нежным.       Он действительно слишком счастлив. — Меня сделает счастливым все, что связано с тобой, малыш Чу. — качает головой шатен, любяще улыбаясь. Он прижимает рыжика к себе и прикрывает глаза, чтобы не показать партнеру потемневшие глаза, горящие ярко-красным. Он не хочет, чтобы Накахара знал, насколько именно он безумен. Пускай Чуя думает, что с ним все в порядке.       Разве он может сказать напарнику, что теперь его единственный смысл жить — именно он?       Зная малыша Чу и его желания сделать Дазая счастливым, он не остановится ни перед чем, чтобы убрать единственную помеху, которая мешает Осаму спокойно жить.       А значит, он без раздумий мог бы убить себя.       И именно этого больше всего на свете боялся шатен. — Я люблю тебя. — бормочет Чуя, тянясь за поцелуем. — Я тоже люблю тебя. — шепчет суицидник.       Он никогда и ни за что не даст Накахаре уйти от него.       Кого угодно, только не его.       Рыжик счастливо и абсолютно довольно улыбается, радуясь тому, что на четырнадцатое февраля подарит Дазаю кулон под свой цвет глаз. Он действительно слишком сильно любит Осаму. Он никогда даже не думал, что его чувства могут быть взаимны, но теперь… Он ни за что не отпустит эту любовь и не даст ей погибнуть.       Они будут вместе.       Навсегда.