***
Миска с мукой падает и катится по полу с громким звоном, окутывая все вокруг густым белым облаком, мгновенно оседающем на всех поверхностях и заставляющим находящихся в кухне чихать и кашлять, чтобы не вдохнуть муку внутрь. Чуя оглушительно чихнул, после чего еле слышно застонал, потому что этот чих отдавался противным звоном в голове, будто все его мозги в миксере перемешали. То еще ощущение, конечно. Его коллеги тут же вскидываются и направляются к нему, испуганно и обеспокоенно переглядываясь. Обычно такой неловкой была именно Сакура, но чтобы что-то постоянно ронял Накахара… Что-то очень большое в лесу сдохло, не иначе… Может, его просто прокляли, вот ему и не везет сегодня? — Что-то ты совсем расклеился, Чуя… — обеспокоенно вздыхает Сакура, расстроенно поджимая губы и озабоченно хмурясь. Ей совершенно не нравится, каким же бледным и усталым выглядит Накахара. Еще и работать толком не может, потому что у него из рук буквально все валится. И это при наличии гравитационной способности! И это очень сильно беспокоило ее. Впрочем, как и всех остальных. — Точно-точно. Если тебе плохо, может, пойдешь все же домой? — предложила Момоко, которая также была взволнована тем, что обычно крайне энергичный и активный рыжик в последние несколько недель изображал чуть ли не умирающего лебедя. Того и гляди готов был в обморок грохнуться в любой момент, что тоже не доставляло никому спокойствия. — Давай ты все-таки уйдешь пораньше и пойдешь к врачу? Что-то не нравится мне твое состояние… — Не надо. Я просто таблетку выпью, и все пройдет. — бледно улыбается тот, махая руками. Ему и правда не хотелось уходить раньше, чтобы не подводить коллектив, хотя он и сам понимал, что происходит что-то неладное. На ровном месте голова на постоянной основе болеть не будет. — Еще одну? — недовольно спрашивает Сакура, потому что с прошлой не прошло и пары часов. — Может, все же стоит отправиться к врачу? — Нет, я справлюсь. — настаивает на своем эспер, принимая с благодарной улыбкой от Момоко таблетку и стакан воды. Он морщится, когда снова болезненно стреляет в висках, но глубокие вдохи-выдохи неплохо ему помогают, благодаря чему отступает хотя бы тошнота. Так, по крайней мере, перестает казаться, что рвота в любой момент может подкатиться к горлу. — И все же… — Я справлюсь. — четко повторяет владелец Смутной печали, прикрыв глаза. Ну вот, ему снова поплохело. Чуя молча глотает еще одну таблетку обезболивающего напополам с желчью, понимая, что его снова мутит. Это уже почти привычное состояние, к которому, все же, иногда не получается найти никаких объяснений. Ну не может же все так происходить просто на ровном месте — это так не работает. — Не думаю, что это хорошая идея… — качает головой Момоко, вздыхая. Это уже далеко не первая таблетка, а эффекта практически никакого. Уж лучше, по ее мнению, сходить ко врачу и устранить первопричину проблемы, чем постоянно вот так вот мучаться. — Ты и так выглядишь так, что краше только в гроб кладут… Сакура активно закивала, полностью согласная с каждым словом подруги: — Может, тебе и правда уйти? Можешь не идти ко врачу, но ты хотя бы поспи побольше… — просит она дрожащим голосом. — А то на тебя смотреть больно. — Я в порядке. — говорит эспер, но в этот раз решает не настаивать. И сам понимает, что тут дело нечисто. Голова у него и правда раскалывается буквально 24/7. В виски будто кто-то раскаленные гвозди вбили, в глаза песка насыпали, да еще и огрели по голове кирпичом со всей дури — а иначе почему ему настолько плохо? Накахара чувствует себя постоянно уставшим и утомленным, желая просто упасть где-нибудь и вырубиться. И не важно, какой сейчас час: спать ему теперь хочется постоянно. Рыжик никогда не думал, что ему может быть настолько плохо, ведь он с самого детства славился отменным здоровьем, которому многие завидовали. А тут… — Ладно, я уйду пораньше. — наконец сдается парень, потому что у него и правда все из рук валится, что точно не приведет ни к чему хорошему. Впрочем, он решает не говорить, что поспать из-за большого количества дел не сможет. Зато потом, когда с ними закончит, может и поспать, если новых обязанностей не появится. Как говорится, на том свете отдохнет. — И все же… Может, врачу покажешься? — мягко просит Сакура, делая брови расстроенным домиком. Парень тут же испытал укол вины, и смиренно вздохнул, стараясь придумать способ убедить их в том, что с ним все хорошо. Конечно, в последнее время он на постоянной основе чувствует себя так, будто его пережевали, а потом выплюнули, решив, чтобы он и дальше мучался в этой жизни. Но это ведь не повод идти к врачу! К тому же, он далеко не нытик — характер совершенно не тот для пустого себяжаления, но пару раз и Чуя задумался над тем, за что ему все это. Впрочем, задумывался всего минуты на три, а потом отбрасывал эти глупые мысли подальше из головы, понимая, что просто не умеет и не хочет упиваться жалостью к себе. Если ты этим занимаешься, то для тебя, как для человека, уверенного в себе и своих силах, все окончательно кончено. И для тебя, и для твоей гордости, и для всего остального. Накахара не привык в пустую заниматься литьем слез, да и никогда не умел и не любил этого делать. К тому же не видел особого смысла в том, чтобы заниматься этим. Так ты лишь унижаешь самого себя и свое достоинство, если в итоге превращаешься в соплю, которую из жалости пристрелить хочется. А если тебе хочется пристрелить самого себя, то это уже серьезное предписание о том, что пора задуматься над собственным поведением. — Я в порядке. — мягко заявляет он, еле заметно улыбаясь уголками губ. Чуя почти привыкает жить с болью. Почти, потому что иногда она настолько невыносима, что ему хочется просто лечь и вырубиться, чтобы приступ прошел мимо его сознания, не запятнав его очередной невыносимой болью. Почти, потому что порой ему хочется плакать от безнадежности, но он упрямо держится, стискивая зубы до выступающих желваков, стараясь не подать и виду, что с ним что-то не так. Иначе остальные начнут переживать, и слухи о его бедственном положении вполне и до Дазая могут дойти. Еще не хватало ему сорвать все планы Осаму по поводу нейтрализации Достоевского (тот, все-таки, на диво опасный и настырный тип — такого недооценивать очень опасно). Почти, потому что он прекрасно понимает, что с ним что-то серьезно не в порядке — просто так на ровном месте голова не может болеть так часто. Почти, потому что он не может толком ни спать, ни есть — настолько ему бывает плохо. Почти, потому что даже Арахабаки затих, никак не подавая знать о своем присутствии, что не может не беспокоить: если Бог Хаоса и Разрушений затих, это определенно не к добру. Небось задумал что-то, что определенно закончится для Накахары скорыми неприятностями. Почти, потому что такая жизнь просто невыносима. И, если честно, он пока не знает, что с этим делать. — Чуя… пожалуйста… — в глазах Сакуры начинают появляться хрустальные капельки слез, да и Момоко от нее не отстает, так что рыжик со скрипом признает поражение: — Хорошо, схожу я к врачу, схожу. Не сейчас, как-нибудь потом, но обязательно сходить раз уж пообещал. И глядя на сияющие улыбки подруг, понимает, что совершенно не жалеет об этом обещании.***
Примечания Автора: никого из нас нельзя назвать хоть сколько-нибудь врачом, поэтому мы очень надеемся, что вы простите нам незнание некоторых вещей. Болезнь выступает здесь двигателем сюжета, поэтому не судите очень уж строго. Конечно, Чуя не собирался прямо сейчас переться к врачу, считая это очередной легкомысленной блажью, потому что он сильный и стойкий. Нет, разумеется, он сходит к врачу, но позже, когда у него будет чуть больше времени. А сейчас у него много возни с работой, разборки с людьми Достоевского, которые в отличии от своего босса даже не думали затаиться, создавая достаточно много проблем, помощь Ацуши и возня с кошкой, которую нужно было возить к ветеринару и ставить положенные уколы, потому что та умудрилась заболеть. И это все занимало львиную долю времени и подрывало и без того не самое лучшее самочувствие, потому что времени на прерывистый сон, который из-за головной боли нельзя было назвать хоть сколько-нибудь крепким, и даже снотворное не всегда помогало. Но Накахара старался все скрыть, чтобы не заставлять окружающих волноваться за себя. У них и без него проблем выше крыши, чтобы они с ним возились. Но, конечно, шила в мешке не утаишь. После того, как рыжик на глазах всего Агентства грохнулся в обморок посреди комнаты, очень сильно напугав всех присутствующих, за него всерьез взялась Йосано, не собираясь оставлять его в покое, пока он ей во всем не признается. Добровольно эспер, разумеется, ничего раскрывать не собирался, так как прекрасно понимал, чем именно это все закончится. Но Акико его все-таки дожала, чуть ли не выпытав все подробности происходящего, а потом, прекрасно поняв, в чем именно может быть дело, чуть ли не за ручку отвела его врачу, собираясь всеми правдами и неправдами все же загнать коллегу к доктору. Еще не хватало, чтобы тот помер из-за того, что считал, что ему не нужно ходить к врачу, так как все рассосется само собой. Разумеется, брюнетка была крайне против такого наплевательского подхода, так как была уверена, что тут наверняка какая-то серьезная болезнь. В принципе, она не ошиблась, но сама искренне надеялась, что ее сомнения не подтвердятся. Чуя совершенно ошеломленный и ошарашенный, в полнейшей прострации сидел напротив кабинета, сжимая подрагивающими и похолодевшими руками бумаги, в которых все сводилось к страшному и ужасающему диагнозу…Лейкемия…