Глядя в бесконечные небеса

Ребят, сразу предупреждаю, что эта глава грустная и психологически тяжелая. Болезнь постепенно развертывается на полную, а Дазай где-то шарахается и не знает, в каком положении оказался его Чуя. Но, ребята, помните, что я обещала хэппи энд. И он случится, обязательно!

***

Вдох, раз-два-три, выдох… Вдох, раз-два-три, выдох… Вдох, раз-два-три, выдох… Чую вырвало, как только он попытался кое-как проглотить ужин, приготовленный заботливым Ацуши. Накаджима только взволнованно лепетал что-то, придерживая волосы наставника, пока тот опорожнял свой желудок, про себя радуясь тому, что успел доковылять до туалета. После этого Накахара устало уронил голову на руку, которой опирался на стульчак, пережидая еще и головокружение со слабостью. Нет, с момента обнаружения болезни его теперь всегда в той или иной степени подташнивало или мутило, но в последнее время это перелилось в серьезную проблему. Причем, настолько серьезную, что парень редко когда вообще удавалось поесть, а чувство сытости и вовсе для него стало чем-то из разряда фантастики. Рыжий даже воду с трудом пил, хотя, конечно, она в принципе не была тяжелой пищей, которую нужно было жевать. Эспер списывал это на начавшийся курс приема таблеток и химиотерапии, хотя Йосано говорила, что это индивидуальная особенность его организма. Это не успокаивало и не делало ситуацию лучше. Впрочем, Владелец Смутной печали не позволял себе погрузиться в упаднические мысли, уверенный, что если не сдаваться, все еще можно изменить к лучшему. Даже отдыхать получалось с трудом, и только под особым мощным снотворным, которое неизвестно где раздобыла Акико специально для коллеги. С ним вообще в последнее время носились все, кто мог оторваться от дел и провести с ним время без ущерба для работы. А кто не мог, занимались делами агентства, а потом поздно вечером обязательно заглядывали в гости, даже если знали, что застанут только его спящего из-за усталости и снотворных. Так что, в принципе, все было не так уж плохо, как могло бы быть, хотя Чуя определенно не мог сказать, что ему было хорошо. Но, по крайней мере, его не забросили и не оставили, а Рюноске, Хироцу и Кое и вовсе ходили постоянно, как только узнали о состоянии их товарища. И только полная пустота по поводу любых новостей и планов Дазая заставляли Чую ненадолго погружаться в депрессию и упиваться грустными мыслями, которым только способствовал Бог Хаоса и Разрушений. Нет, конечно, Накахара знал, что Осаму такой умный и хитрый, что с ним наверняка ничего даже в противостоянии с Достоевским не случится, но то, что он не давал о себе знать в принципе… угнетало. Мужчина лишь печально вздыхал и смотрел в окно, когда на его вопрос о любимой скумбрии посетители лишь отводили взгляд и качали головой, подтверждая, что тот и сегодня не давал о себе знать. Даже Озаки и Акутагава не имели ни малейшего представления, куда съебался их Босс, и это очередной повод для волнения рыжего. Вдруг этому идиоту нужна помощь, но у него никого нет, чтобы вовремя прийти и протянуть руку? Даже сам эспер сейчас настолько слаб, что едва ли был бы кому-то серьезным противником. По крайней мере, до того момента, пока не вылечится. И от этого за любимого человека еще тревожнее. Что если… — Чуя-сан! — жалко и почти задушено всхлипывает Ацуши, выглядя, наверное, как побитый щенок. Накахара не уверен, потому что он не может поднять взгляд, чтобы не грохнуться в обморок. Мужчина и так чувствует слишком сильную слабость, чтобы делать еще что-то, поэтому он не может даже подбодрить Накаджиму. Он может только сосредоточиться на дыхание, чтобы не сползти вниз, хотя мир перед глазами качается и то и дело покрывается предательской чернотой. Возможно, его поза не слишком удобная, а опираться на туалет и вовсе далеко от стандартов гигиены, но эспер делает все, чтобы не отключиться прямо тут и не напугать беловолосого до полусмерти. — Чуя-сан… Все же, тот наверняка и так бело-сине-зеленый от переживаний и своей беспомощности. Владелец Смутной печали сказал бы, что ему очень жаль, но, опять-таки, сейчас он слегка занят и ему слегка не до того. Да и не привык он лукавить как-то, симптомы уж точно от него вот никак не зависят, хотя Чуя испытывает еще меньше радости, чем все остальные. Потому что вот это вот все Накахара чувствует на своей шкуре лично. И поверьте, мужчина отнюдь не в восторге, так как всегда ненавидел чувствовать себя слабым и беспомощным. С этой же болезнью большая часть силы рыжего уверенно идет по пизде, а способность (и Арахабаки) выходят из-под контроля. Не всегда, конечно, но случается. И эспера совсем не успокаивает отсутствие Дазая, который как пропал без вестей от себя, так до сих пор не дает о себе знать. — Чуя-сан, все хорошо! Вы обязательно будете в порядке! — обещает оборотень так, будто его слова способны повлиять на что-то, кроме успокоения и ободрения владельца Смутной печали. Словно от этих вопросов рак решит, что он был не прав, извиниться и куда-нибудь исчезнет без следа. Будто от этого внезапно появится Осаму, который не оставил после себя ничего, что могло бы помочь понять окружающим, жив он или нет, и где шарахается. Будто от этого все проблемы чудесным образом исчезнут сами собой, вернув все на круги своя. Будто его слова кроме моральной поддержки смогут сделать хоть что-то. — Все будет хорошо. Вы только не переживайте. В его голосе такой надрыв, что Чуя тут же задается вопросов, кого в итоге этот ребенок пытается успокоить в первую очередь: своего наставника или самого себя. Кажется, Ацуши находится на грани истерики, но Накахара слишком слаб и устал, чтобы пытаться хоть что-то сказать. Парень не уверен, что сейчас в силах сказать хоть что-то. Все, что он может сделать, это нащупать дрожащей рукой чужую и сжать. Чтобы утихомирить истерящего Накаджиму хоть как-то, потому что в данной ситуации им нужен хотя бы один адекватный человек. Сам рыжий по ряду причин не может взять на себя такую роль, поэтому его подопечному придется взвалить ее на себя. По крайней мере, пока не придут Куникида или Йосано, которые были заняты каким-то своими делами и которых пришлось выпихивать туда чуть ли не пинками. Пришлось эсперу, который на тот момент еще вполне неплохо себя чувствовал. Недолго, правда, только пока действовало какое-то хитрое лекарство от Акико, но неплохо. Жаль, что его можно принимать только раз в день и действует оно всего четыре часа, а передозировка может быть фатальна. По крайней мере, в его ослабленном состоянии. Владелец Смутной печали понимает, что даже Арахабаки вряд ли что-то сможет изменить. Разумеется, это отнюдь не благотворно влияло на внешний вид Чуи, от чего остальные, и так слишком паникующие по поводу его болезни, переживают еще больше. А наличие внутреннего Бога, который максимально замедляет или сводит на нет все лечение, заставляет их переживать еще больше. В данной ситуации Накахару радует только то, что его волосы не начали выпадать. По крайней мере, на текущем этапе, хотя он совершенно не знает, что его может ожидать в будущем. — Чуя-сан… — снова шепчет Ацуши, аккуратно поглаживая мужчину по мягким прядям волос. — Все… нормально… — слабо и немного невнятно произнес рыжий, морщась и с трудом поднимаясь не без посторонней помощи. Кажется, он исторг все, что в нем было, поэтому тошнить дальше было нечем. Во рту оставался неприятный кислый вкус, горло драло, а в груди крайне неприятно пекло. Еще не хватало заболеть в таком состоянии, что точно не закончится ничем хорошим. — Вот, попейте… — перед лицом эспера тут же появился стакан с водой, к которому тот благодарно присосался, и хотя от выпитой воды ему стало немного лучше, она легла неприятной холодной тяжестью в желудке. Владельца Смутной печали сразу же снова замутило, но, кажется, еще что-то исторгать из себя в ближайшее время его организм не собирался. — Как вы себя чувствуете, Чуя-сан? — Будто меня машиной сбило и несколько раз переехало. — недовольно буркнул Чуя, с чужой помощью добираясь до дивана, где и рухнул. Но потом поморщился и вздохнул. — Все в порядке, Ацуши. Жить буду. А сейчас я просто немного посплю… Совсем немножко… «Как долго?» — повис в воздухе чужой вопрос, на который Накахара предпочел ничего не отвечать и немного подремать, раз уж его состояние на данный момент позволило в этот раз сделать это. Он быстро адаптировался к происходящему и научился ловить любые моменты для отдыха, в котором так нуждался. Но, кажется, его постоянное сонное состояние лишь еще больше взволновало Накаджиму. Да и остальным не добавляло спокойствия. Даже Йосано, которая, как врач, должна была быть самой спокойной, тоже сильно волновалась. К счастью, тигру хватило выдержки не начать испуганно кричать, а уйти в соседнюю комнату и, кажется, кому-то начать судорожно звонить. Кажется, судя по обращению, это был Рюноске. Рыжий и не думал, что у них так быстро начнутся дружеские отношения… Это эспер подумал на грани тяжелой дремы, после чего окончательно отрубился. Он слишком устал, чтобы продолжать бодрствовать.