***
— Господин Хенвон. Мужчина, судорожно постучав в дверь, заглядывает внутрь. — Да, входите, — Хенвон не особо реагирует на чужой голос и продолжает одеваться. Сяоян, неестественно семеня, заходит в комнату. Он, кажется, еле дышит, до хруста сминает ладони, а на его лбу каплями рассыпается пот. — Господин Хенвон… Экземпляр из клетки для новичков… Он… — мужчина старается предугадать реакцию, но Че будто бы совсем не заинтересован в информации о своей коллекции — от этого только еще страшнее. Хенвон оборачивается, совершенно безучастно рассматривая подчиненного и все еще беспечно застегивая пуговицы на своей рубашке. — Он сбежал. Мужчина опускает глаза, напрягаясь так сильно, будто пытается врасти в пол. — Ммм. Сяоян ждет дальнейших слов, криков или даже ударов, но слышит лишь, как пуговицы одна за одной проскальзывают на свои законные места. Часы отмеряют минуту, но мужчине кажется, что прошло уже десять. Он наконец-то осмеливается поднять взгляд, и прежде, чем сказать следующую фразу судорожно сглатывает. — Господин Че… — его лицо бледное, все в поту. — Что-то еще? — парень все еще безучастен. — Но как же… — Вы про кота? — он одергивает рубашку и поправляет пряди волос, — никто не пострадал? Он ничего не украл? — Нет… — мужчина не веря замирает. — Тогда вы свободны. — Хенвон накидывает пиджак, забирает телефон и шагает к двери, собираясь пройти мимо, — если вам больше нечего сказать, прошу вас покинуть мою спальню. Сяоян бледнеет еще сильнее, кивает, кланяется и, торопясь и спотыкаясь, уходит.***
В эфире новости часа, и с вами ваш ведущий Сунан Годжималь. Проект о возведении надземных транспортных магистралей, подписанный в октябре, набирает все большие обороты. Сколько процентов дорог уже готово и как быстро идет строительство? Митингующие, которые добиваются более быстрого введения реформ, — слышит ли их правительство? Могут ли их требования быть выполнены? Репортаж с открытия еще одной специальной школы — сколько еще подобных учебных заведений планирует начать работу в этом году? Об этом и не только далее.***
Все крыло, отведенное под коллекцию, всполошено. Этой ночью после того, как господин Че посетил одного из экземпляров, тот сбежал. Это было обнаружено утром — на камерах видеонаблюдения видно очень четко: кот выскочил через парадные двери, по фасаду дома, скорее всего, выбежал в сад, и там, взобравшись на деревья, перемахнул через забор. Как на это реагировать — никто не знает. Обвинять в побеге своего господина — кто посмеет? Но кого другого: персонал, охрану, смотрителей? Фактически никто не виноват, но спрос падет на всех разом, и разбираться Че-младший скорее всего не станет. Сейчас же все только и ждут возвращения Сяояна — или его костей — с новостями или приговором для каждого. Смотрители из пустой клетки, технический персонал и дежурный из главной рубки — все стоят в одной комнате чуть ли не готовясь писать завещание. Наконец дверь скрипит, и входит Сяоян. Зеленовато-бледный, дрожащий, заикающийся, он окидывает взглядом каждого, но молчит. — Не нервируй, собака, говори! — решается выкрикнуть один из мужчин, едва перебарывая собственный страх, все же икая в конце. Сяоян медленно поворачивает к нему голову. — Нечего говорить, — его голос оказывается слишком тихим и он прокашливается, — господин Че… Он… Ему все равно… Я спросил его… — Что значит все равно? На нас ему все равно? — на лицах отражается недоумение. — Да нет же… Ему все равно на кота… Я пытался узнать, но господин Че… — Что ты брешешь, сволочь?! — не выдержав, восклицает другой, а за ним вся толпа сунется вперед, — Очко сжалось рассказать все, а теперь нам заливаешь, что ничего страшного?! Думаешь, мы поверим, что господин Че так спокойно отреагирует на потерю экземпляра?! — сборище нервных мужчин, поглощенное всеобщим чувством страха, как стая гиен в вольере, мечется по комнате. Бедный Сяоян, побелев еще больше, отступает назад, встряхиваясь, и продолжает, едва повышая голос: — Говорю как есть! И нечего меня обвинять! Если не верите — сами сходите спросите! — Ну ты и змея! За идиотов нас держишь?! Сам не смог, так других посылаешь, чтобы за тебя отвечали?! Мы сходим, нам не сложно, но сходим с тобой! Еще раз спросишь у господина Че при нас! Мужчина сжимает кулаки, едва дыша и скрепя зубами, а затем плюнув, гаркает: — Ну и черт с вами! Никого я подставлять не собирался! А вы… Хоть бы раз кто-то из вас, вшивых, ответил бы лично перед господином Че! — никто особо не реагирует на его слова, все только еще выше задирают подбородки. Сяоян же набирается смелости на несколько мгновений и злой проходит первый этаж, но едва он с напарником поднимается на второй, весь его пыл быстро улетучивается. Ноги начинают снова подгибаться, а язык — не слушаться. Вдруг он и правда ничего не спрашивал? Вдруг ему от страха померещилось, и господину Че он и правда ничего не сказал или даже вообще не заходил? Сознание все больше и больше ставит под сомнение минувшую действительность, в конце концов настолько разубеждая мужчину в своей правоте, что, когда приходит время снова обратиться к Че-младшему, он уже совсем не верит в то, что было. — Господин Че, можно к вам… обратиться? — Сяоян оглядывается на напарника, который остался стоять в дверях. Хенвон же, в это время только собравшийся приступить к завтраку — пряному морковному пирогу с орехами и густым нежным кремом — едва ли раздраженно кивает: — Говорите. — Прошу понять нас, господин Че, но ваши подчиненные не в силах понять вашего спокойствия по поводу произошедшего ночью. Мне никто не верит, что вы не сердитесь. — Кхм… — парень берет в руки приборы и дальше выдает будто заранее заученный ответ, — то, что вам не верят, это исключительно ваша проблема. Но если вы так уж жаждете объяснений… Как вы могли заметить, этот кот не мог похвастать ни родословной, ни особенностью строения, ни породой. Изначально же привлекший меня внешний вид очень быстро наскучил и оказалось, что только лишь физическая форма не способна долго удерживать мое внимание. Поэтому в последнее время я стал частенько задумываться о том, куда можно сбыть этого кота. Его же побег подвернулся просто очень удачно: мне не пришлось его убивать, — он мысленно вздрагивает, — отправлять в лабораторию или тем более оставлять у себя… на птичьих правах. Теперь вам все ясно? Парень окидывает Сяояна колким взглядом и приступает к завтраку, тот же быстро откланивается и уходит: — Благодарю, господин Че, благодарю. Мужчина выходит в коридор, готовясь сорваться на своем напарнике и вылить на него всю свою желчь, вот только тот опережает его: — Даже господин сказал, что это не наша вина, — он, тяжело сглотнув, уходит вперед, нисколько не оглядываясь и оставляя Сяояна одного. Последний смотрит ему вслед, скрипя зубами. Когда Сяоян все же спускается снова вниз на первый этаж, там теперь вместо переполоха стоит легкий гул от перешептываний и отовсюду задающихся вопросов. Которые, впрочем, мужчину так же волнуют. Господин Че помог сбежать собственному экземпляру? Система сломалась не случайно? Если нет, то почему его это не волнует? Почему его вообще ничего не волнует? Допустим, он хотел избавиться от экземпляра, но побег… Разве такое не должно хотя бы немного волновать, тем более такого человека, как господин Че? Теперь уже никто не обращает внимания, по крайней мере особого, на Сяояна — теперь всем интересен факт спокойствия Че-младшего. И что еще занимательнее — каким образом кот незамеченным вышел из крыла с клетками и пробрался к парадному выходу?***
— Господин Хенвон, почему вы не позавтракали?.. — дворецкий, не сдержав удивления, меняет интонацию, выдавая некоторые эмоции. — Не знаю, Стефан… Аппетита нет… — парень сидит у окна, вглядываясь в утренние сумерки и стараясь разглядеть в синевато-сером воздухе хоть какие-то краски. — Опять? Как вы себя чувствуете, вы не заболели? — Не думаю… Я же никогда не болею. Стефан, переведите тему, вы же знаете, что я не люблю разговоры о болезнях. — Вы переживаете из-за переполоха в левом крыле? Парень заметно напрягается, в этот момент двигаются только белки его глаз. — Не волнуйтесь, я не позволю этим слухам расползтись куда-то дальше пределов этого дома. Че никак не реагирует, продолжая буквально только дышать. — Мне уносить блюда? Вы уверены, что точно не хотите есть? — Да, — голос парня сейчас куда тише, чем был минуту назад. — Мне кажется, вы поступили верно, господин Хенвон. Парень глотает и несколько раз моргнув, оборачивается назад, но в поле его зрения попадает лишь закрывающаяся дверь.***
Сразу после завтрака Хенвону звонит отец и говорит, что их пригласили на ужин, к кому, правда, парень не запомнил, однако отказов не принималось. Че и не собирался отказываться. И не потому, что весь октябрь ему удавалось избегать дурацких приемов, пользуясь тем, что отец в отъезде. Он бы не отказался сейчас даже от приглашения малышки Ким. Парень приезжает на ужин и там даже есть отец, который причитает о том, что коты совершают налеты все чаще и от них не спасают ни камеры, ни сторожевые псы, а затем он представляет каких-то людей, а те тоже сыплют какими-то вопросами. Хенвон рассеянно на них отвечает, оглядывая толпу людей, будто бы кого-то ища — кого, он и сам не знает. В ходе этого вечера его приглашают на ужин и парень рассеянно соглашается. — Вот молодец! Наконец-то в люди начал выходить! — хвалит отец, пока они вместе едут домой. Хенвон тоже так думает. Может, он правда слишком много времени проводит наедине с самим собой? Может, ему нужна компания? Следующие несколько дней он с утра до вечера проводит где-нибудь, только не дома. Приемы, вечера, банкеты, приглашения в гости. Че-младший соглашается прийти везде, куда его только зовут. Его отец не нарадуется, а сам парень… Он не знает. Меняя компанию каждый день, он не может понять, почему люди все равно каждый раз одинаковые. За несколько дней он посещает мероприятия почти во всех концах округа, но все, о чем на них говорят: деньги, свежие сплетни и деньги. У Хенвона уже вянут уши слушать, как очередной раз очередной парень спрашивает, знает ли Че, кого еще лишили галочки доверия, или как очередная девушка перешептывается в метре от него, обсуждая уже всеми забытый (но не остроумной ею) скандал с Шакко. — Это был человек с большой буквы, а обсуждение мертвецов в таком ключе — верх неприличия. Хенвон накидывает пиджак и, стукнув бокалом о поднос, уходит. Больше ни на каких приемах Че не появляется. Его вконец выводят эти недалекие люди со своими глупыми разговорами, от которых парня уже тошнит. И то ли они и раньше были такими, просто парень не замечал или не акцентировал так сильно внимание, то ли за последние несколько месяцев что-то произошло в обществе, но больше Хенвон не может выносить подобные компании. Чуть ли не физически. Парень запирается в особняке, изо дня в день наигрывая «Скарбо» из «Ночных видений» Мориса Равеля, и отказывается общаться с кем бы то ни было, оправдывая это тем, что готовится к собственному приему. Ну или болеет. Болеть он собирается долго.***
— А дай затянуться. — Чего? Ты же не куришь, — Чангюн выгибает бровь, откидывая зажигалку на тумбу. Парень голышом щеголяет к кровати с откупоренной бутылкой вина. — Ну и что. Дай. — На… — Им, щурясь от дыма, протягивает сигарету, — что еще произойдет этой осенью? — Мм? — чужие губы напряженно обхватывают сигарету. — Ну, — Чангюн подтягивает одну ногу и ерзает на месте, усаживаясь на кровати поудобнее, — весь октябрь ты ездишь ко мне чуть ли не каждый день, начал спиваться… — Кто тут спивается еще, — парень отставляет бутылку вина, морщась от дыма и закашливаясь. — …теперь курить попросил, — Им оглядывает его, — дай сюда. Парень протягивает сигарету, только Чангюн хватает его за запястье, отнимает сигарету, делает затяжку и тянет за руку на себя. Он проталкивается языком в чужой рот и вместе с грубоватым поцелуем, ударяясь зубами, выпускает в него дым. Парень морщится, поднимает плечи, сжимая руку Има, но отрывается только тогда, когда воздуха уже совсем не хватает. Чангюн же, все так же держа его за руку, делает еще одну затяжку и опять притягивает парня к себе. Тот уже самостоятельно открывает рот, а затем залезает на кровать, усаживаясь на чужие бедра. Он тянет ладонь вниз и обхватывает оба их члена, начиная яростно водить по ним. Им кряхтит от не совсем приятных ощущений, а затем и вовсе охает, когда, разорвав поцелуй, его не с первой попытки, но все же переворачивают на бок. — Что ты делаешь? — Не двигайся, — парень сплевывает на член и, сжимая бедро Чангюна, проталкивается между плотно прилегающих ног. — Извращенец, — с улыбкой фыркает Им, поднимаясь на локте, и зажимает сигарету губами. Парень же, не сдерживаясь, сжимает кожу на бедрах так, что Чангюн шипит от боли, но терпит, выкуривая сигарету и посматривая назад. Через минуту толчки становятся резкими и отрывистыми, а затем Им чувствует, как между ног становится слишком скользко. Парень встает с кровати и делает несколько глотков вина прямо из бутылки, в то время пока Чангюн вытирает себя. — Ну и как тебе трахать мои ноги? — Были бы они женскими, было бы хорошо. — Не язви, хен, я же знаю, что тебе нравится, — он хмыкает, а парень делает только еще один глоток. — У Хенвона скоро прием. — О боже… Опять ты про него. Я думал, что за этот месяц ты его уже и забыл. — Можно ли забыть человека, которого собираешься убить? Им ничего не отвечает, присаживаясь на край кровати и опуская ноги на пол, а затем притягивает худое тело поближе к себе и, укусив за ягодицу, покрывает мокрыми поцелуями бок. — Так вот… — Ты же там кого-то нанимал? — Кого-то, хах… — он смотрит вниз, пока Чангюн почти оставляет засос на его животе, — кота. — Кота? Разве у нас можно нанять кота? — За деньги все можно. Тем более, когда этих котов держит твой отец. — Нихуя у вас бизнес, конечно, — он отрывается и смотрит вверх, — то есть некоторые еще и получают деньги за то, что преступники? Парень в ответ смеется. — Что? — Ничего, Гюн-и, ничего, — он набирает вина в рот и опускается на колени. Им удивленно смотрит на то, как чужие руки берут его член, а затем головка мягко проскальзывает в чужой рот, из которого проливается несколько капель вина. Странно-приятные ощущения сменяются легким пощипыванием, и Чангюн поднимает голову за подбородок. Его член выскальзывает, и с уголков чужого рта стекают еще несколько капель вина. — Ты чего? — выгибает бровь Им. — А ты что, не хочешь? — отвечает парень, проглотив весь алкоголь. Чангюн вытирает чужие губы большим пальцем и кладет его себе в рот, взглядом говоря продолжить.***
Если Чжухон боится, что Минхек уволится, просто будет игнорировать работу до тех пор, пока не накопится достаточное количество штрафов для увольнения, из-за того, что он наделал, то боится он зря. Ли-старший является на арену вовремя, даже слишком, и как обычно здоровается с ним, и единственное, что в этом всем не так — его потухшие опущенные глаза. Парень даже рефлекторно не поднимает их, будто силой удерживая взгляд прикованным к какой-то точке на полу. А после запирается в своем кабинете и выходит только по крайней необходимости. Чжухон же не смеет при этом самостоятельно приближаться к нему или вызывать к себе в кабинет, даже если что-то нужно. Он хватается за голову и грызет ногти, его тошнит от себя и первые несколько дней он еле сдерживает себя, чтобы не побежать к Минхеку извиняться. Но это только первые несколько дней — спустя время вся эта ситуация превращается во все еще болезненный, но затягивающийся рубец. Ли-старший не позволяет себе как-либо контактировать или оставаться дольше, чем на несколько минут, наедине с Ли-младшим, а тот в свою очередь думает, что у него больше нет никаких шансов даже на неформальное общение. Чжухон не хочет с этим мириться, однако больше ему делать нечего — травмировать еще больше Минхека он не хочет, а извинения вряд ли помогут ему загладить вину перед парнем. С тем же дела на арене немного улучшаются: коты перестают отказываться выступать, желающих прибавляется, а к понедельнику арена собирает полный стадион зрителей. Чжухон при этом не слишком доволен. Во-первых, потому что он не знает сколько продлится этот наплыв желающих — о стабильности можно только догадываться. Во-вторых, потому что ему совсем не нравится выступление, которое происходит в понедельник и обещает повториться в четверг и воскресенье. Парень наблюдает за происходящим здесь, на арене, в своей жизни и вокруг и понимает, что, наверное, он устал. Вначале дело, приносящее удовольствие, теперь только отбирает нервы. Из-за кучи изменений в законах и жизни округа проведение боев, участие в них котов стало не всеобщим развлечением, а каким-то практически нелегальным удовольствием, которое трудно организовать и провести. Сейчас Чжухон уже не понимает, для чего ему все это. Возможно, ему следует ненадолго отвлечься или вовсе задуматься о чем-то другом… Ли думает об этом, однако не слишком серьезно, все же он слишком долго занимался ареной, чтобы сейчас вот так легко все оставить. К тому же ему крайне необходимо пережить четверг и воскресенье, пока выступит Сечжи и его оппонент, совершенно ему не уступающий в силе и габаритах. Парень совсем не понимает зачем на бой пришел глава района, однако тот совсем не собирается отвечать ни на какие вопросы и оправдывается тем, что ему тоже нужны деньги. Чжухону все это не нравится, однако возражать он не может, хотя бы потому, что отказываться от таких зрелищных боев, да еще и в его положении, было бы крайне глупо. Ли терпит и с замирающим сердцем проживает четверг, надеясь, что в воскресенье эта нервотрепка наконец закончится, и он сможет хотя бы немного расслабиться.