***
— Вроде бы — сидит неплохо, — чтобы лучше рассмотреть одежду Хенвону приходится закрыть балкон шторами и включить свет. Как Вонхо ни отнекивается, уверяя парня, что все сидит идеально, ему все равно приходится вертеться несколько минут перед зеркалом, пока Че разглаживает плащ и со всех сторон осматривает его. — Будешь заходить так же через сад. Охрану я предупредил, что ты мой частный детектив и можешь тревожить меня в любое время. Будешь предъявлять пропуск — и хватит с них. Ни на какие вопросы не отвечай. — Ты уверен, что это сработает? — Мои люди подчинились бы, даже если бы я тебя так не маскировал. А в таком виде и с теми наставлениями, что они получили — тем более. Маскировка на самом деле работает очень хорошо, и Вонхо перестает падать с крыш. К тому же в таком виде оказывается намного удобнее передвигаться по первому кольцу, так что благодаря обновке решаются несколько проблем.***
— Тс! — шипит парень, тут же зажимая один палец другим, но из-под него все равно сочится кровь. Очередная заусеница на очередном пальце срывается зубами, раскрамсывая каждую фалангу и превращая их в опухшие обрубки. Чангюн сдавливает палец до тех пор, пока рана не перестает кровоточить, а затем снова тянет уже другой палец ко рту. У него кончаются деньги, а его главный спонсор уже долгое время не выходит на связь. Все звонки сначала игнорируются, а затем и вовсе абонент становится вне зоны действия сети. Им неистовствует. Он скрежещет зубами и засовывает пульсирующую от боли ладонь в карман, выуживая телефон, следом набирая номер. — Ты что забыл… у меня есть флешка… у меня все еще эта чертова флешка… — приговаривает Чангюн в тот момент, когда из динамика еще не раздается: абонент находится вне зоны действия сети, оставьте соо… — сука! — в сердцах выпаливает он. Парень долго вглядывается в дисплей, на котором светится имя: Минхек Нет. Список листается дальше и доходит до Чжухона, но Им практически сразу пролистывает и его. Потому что Ли наплевал на него. За последнее время сколько бы Чангюн ни пытался встретиться с ним или поговорить, старший каждый раз оправдывался какими-то несуществующими проблемами и просил перезвонить. Но какие проблемы могут быть у человека, содержащего успешную арену? Они не переставали общаться официально, даже не ссорились, но у Има создается впечатление, что пытаться возобновить общение будет, как минимум, странно, как максимум — он не собирается делать это первым. По крайней мере спустя несколько унизительных попыток вынудить Чжухона выйти с ним на контакт, во время которых Чангюн являлся на арену и все, что получал в ответ — пожимание плечами от Шону в его каморке. Чангюн снова сует палец в рот, сгрызая ноготь до розоватой мякоти мяса. Что же делать?***
В первых числах декабря Хенвон встречается с одним из тех людей, которые, по заявлению Вонхо, могут помочь в не самых законных делах и не примут недовольство политикой округа за террористические взгляды. Конечно, никакие политические беседы Че вести не собирается, но вот помощь ему на самом деле нужна. — Мне нужен список мероприятий, которые будет освещать пресса. Все, которые будут происходить, начиная с завтрашнего дня, на ближайшие несколько месяцев, и на которых у меня будет возможность выступить. Едва они начинают разговаривать, легкий флер особого напряжения проплывает между ними и застывает в глазах обоих таким явным намеком, что, не обсуждая ничего, эти двое понимают кто есть кто. С другой стороны, еще бы — Вонхо должен был заранее попросить предупредить этого человека о визите Че, так что сильно удивляться не приходится. — Выступить инкогнито? — аккуратно выгибает бровь он. — Прибыть инкогнито. А выступить вполне явно, я бы сказал — максимально явно, чтобы внимание камер и микрофонов было занято только мной. Парень щелкает ручкой. — Посмотрю, что могу для вас сделать, господин Че. Пока, лучшее, что могу предложить — Рождественское прямое включение с окружного концертного зала, — он скользит взглядом по Хенвону и постукивает стержнем по блокноту. Через пару дней после этого разговора случается еще кое-что. Хенвон, придя в участок, обнаруживает там не прежних одутловатых офицеров, а расторопных мужчин, которые вкратце рассказывают, что теперь они ведут его дело. Мужчины эти быстро проходятся по уже известным деталям дела, задают еще кучу вопросов и обещают, что постараются побыстрее во всем разобраться. Как бы неправдиво это ни было, но прошлые даже этого не говорили. Первую половину дня он проводит в участке, составляя новые бланки с показаниями и обвинениями, так как, по объяснению новых полицейских, старые были некорректно составлены и заверены. Хенвон, впрочем, не удивлен. После обеда же его подзывают в кабинет к очередному начальнику и тот еще полчаса или около того объясняет, что Че предлагают ускоренную систему суда из-за важности и остроты его дела. Этот пафосный человек в мундирах заверяет, что по этой системе не нужно будет ничего ждать и максимум, на который еще может затянуться это дело, — месяц. На вопрос, почему же эту систему ему не предложили раньше, мужчина, утомленно потирая лоб, отвечает: — Узнай начальство о вашей ситуации раньше — предложили бы. Хенвон щурит глаза, но еще раз оценив все плюсы и минусы предложенного варианта развития событий, соглашается.***
Минхек до полного оцепенения странный, но отвязаться от него Чжухон не может. Он корежит парню душу измывается над чувствами, выжимает все силы, а потом оказывается, что все это было как раз для того, чтобы отпугнуть младшего. Вот только тот боится лишь потерять Минхека, и это совсем не работает. Конечно, оправдывать лишь заботой все выходки кота Чжухон не собирается: жизнь немного сложнее, чем постоянное деление на черное и белое, и парень, понимая это, старается понять и справедливо отнестись к старшему. Сказать, что их взаимоотношения нормализовываются после того, как Минхек является на арену, нельзя никак. Чжухон даже не знает, как можно назвать тот скомканный комок чувств, проблем и надежд, который они усердно пытаются удержать в четыре руки. Но все же у них остается хоть что-то, и главное — оба стремятся к тому, чтобы это что-то не исчезло совсем. — Ты не хочешь разобраться с собой, прежде чем пытаться построить что-то со мной? — первое, что спрашивает Чжухон, после того, как старший немного подробнее рассказывает о том, что произошло у него с Кихеном. Кот отворачивается, покачивая ногой. — Я не вижу в этом смысла. Если сейчас отдалишься еще и ты, то кого-то подпустить к себе позже мне будет еще сложнее… Ты думаешь, что я просто пытаюсь переключиться с него на тебя? — он сверкает глазами. — А ты бы так не подумал? — на выдохе спрашивает он. — Наверное, подумал бы… Но если на то и пошло, то я скорее переключался с тебя на него, а не наоборот. Как ни крути — если ты сейчас решишь дать мне больше личного пространства для размышлений, я просто исчезну. Прости, Чжухон, но у тебя нет выбора: верь мне, осуждай, уживайся с мыслью, что ты замена, — но если ты сейчас оставишь меня в одиночестве, я там и останусь. Единственное, что нравится младшему во всем этом — то, что Минхек больше не увиливает от ответов. И, как парень уже сказал раньше, он примет за правду все, что бы старший ему ни сказал теперь. Тем более, что правда, в которую нужно поверить, куда приятнее правды, которую он выдумывает себе сам. — Тогда у тебя тоже нет выхода, Мин: мои плечи для тебя станут плечами Атланта. Минхек возвращается к своей работе на арене и если в первый день он запирается в кабинете и излишне никуда не выходит, то в последующие возвращается к своему привычному беззаботно веселому состоянию. Оно же переходит и на их с Чжухоном разговоры, напряжение — уже излишнее — медленно рассеивается, младший также чувствует себя свободнее, и все это на самом деле помогает им двоим идти дальше, а не застревать в прошлых обидах, сожалениях и полных конфуза ситуациях. Однако, чтобы все переварить, Чжухону не хватает одного дня — он еще какое-то время смотрит на улыбающегося Минхека, сжав челюсти и думая о том, насколько это все честно. Эти мысли грозят стать навязчивыми, и парень, в какой-то момент испугавшись, что помимо реальных проблем, у него еще образуются несуществующие, заставляет себя выкинуть все это из головы. Хотя бы потому, что не все переживают различные жизненные ситуации одинаково, не все думают одинаково, какой бы чушью это не казалось — увы, люди совершенно разные и правильно понять друг друга дорогого стоит. Чжухон избавляется от ненужных мыслей, однако понимает, что над этим ему еще работать и работать. Минхек возвращается к работе, но только на тот период, пока арена еще не продана. Младший не меняет своего решения, и кот советует ему предупредить остальных в четвертом кольце. Чжухон соглашается, и эта поездка оказывается куда длиннее, чем планировалось. Сам разговор с Сечжи — парень также благодарит его за помощь — оказывается коротким, но во время него к ним подходят другие коты, по очереди спрашивая о закрытии «TIGER». В итоге младший отбивается от всех них в одиночестве, потому что Минхек в этот момент преспокойно играет на сцене, к тому же оставив парня еще в самом начале, отказавшись находиться в компании Сечжи, потому что: — Добрый день! — приветствует глава обоих, но получает ответ только от Чжухона, — Хек, не хочешь поздороваться? — Нет, я между прочим все еще обижен на тебя. — Но ведь в итоге я тебе помог! — игривость в голосе кота удивляет Ли-младшего. — Это ничего не меняет. Хорошего вечера, — Минхек поворачивается к Чжухону, — тебя это вообще если что не касается, — он вскидывает подбородок и отходит со своим чемоданчиком к сцене. Когда Ли-старший отходит настолько, что не может уже ничего услышать, Чжухон говорит: — Это все-таки касается меня? — Да. Но злится он правда только на меня. К концу вечера Сечжи возвращается в паб, но уже вместе с Вонхо. Они подходят к столику Чжухона, который, завидя их, смотрит взглядом, полным просьбы. Едва оба исполина оказываются подле него, толпа начинает рассасываться, а через пару минут и вовсе распределяется по бару, продолжая причитать про себя. — Ты этим вечером — главная тема обсуждений, м? — улыбаясь говорит Сечжи, присаживаясь вместе с Вонхо рядом. — Уже жалею, что послушал Мина, — парень зачесывает волосы, убирая их со лба. Он встряхивает головой, оглядывается на сцену, затем обращает взгляд на подсевших и спохватывается, понимая, что скорее всего, они не просто так тут оказались. — Вы что-то хотели? — Чжухон бросает взгляд сначала на Сечжи, поправляющего свою одежду, а затем на Вонхо, который не спускает с него прищуренных глаз, откинувшись на спинку стула. Сечжи кидает быстрый взгляд на Вонхо и отвечает: — Да. Есть еще небольшой разговор… Предложение скорее. — Ко мне? — Да. Но только сначала один пустяковый — наверное, даже глупый — вопрос. — Пожалуйста. Задавай, — парень делает жест ладонью и отклоняется назад. — Ты ведь не согласен с политикой Чистого Округа? Ли так и замирает. Вопрос настолько прозрачный, а ответ настолько очевидный, что смысла спрашивать нет, вот только как бы ни было неформально все понятно, скажи он свое мнение вслух — и отвертеться от себя не получится. Он смеется. — Сечжи… — парень улыбается, — даже если так, что от этого? Из-за одного несогласного меня ничего не изменится. — Думаешь, ты один такой несогласный? — подает голос Вонхо. Чжухон вдыхает воздух ртом, будто собираясь сказать еще что-то, но не успевает издать ии звука. — Из-за одного тебя, конечно, ничего не поменяется, но это не значит, что ты ничем не можешь помочь, и это не значит, что если ты захочешь нам помочь, твоя помощь будет бесполезной. — Не прерывайся на полуслове и скажи, что вам от меня нужно, — лицо парня постепенно хмурится. — Как я уже сказал, для тебя есть небольшое предложение. Ты продаешь арену, но работать тебе все равно где-то придется. И раз уж так — мы могли бы предложить тебе место, откуда ты мог бы продолжить оказывать нам посильную поддержку. Ли замирает на несколько секунд, а затем пренебрежительно хмыкает: — Продолжить оказывать поддержку? — в его взгляде на мгновение проскальзывает тоскливая ирония, — когда я ее вообще оказывал? Да и — прости, конечно, — но что вы можете мне предложить? Сечжи переглядывается с Вонхо, и второй говорит: — Минхек работал на твоей арене нераскрытым несколько лет. А твоя арена, между прочим, находится во втором кольце, а ему все равно удавалось все это время оставаться незамеченным — так что, думаешь, в остальных районах округа нет других котов, которые работают также? Думаешь, нам действительно нечего тебе предложить? — Я понимаю, — продолжает Сечжи, — что говорить тебе подобное вот так с бухты-барахты не самая лучшая идея, но у нас нет времени вести долгие переговоры. Мы ни на чем не настаиваем, я ни на чем не настаиваю, но подумай. Чжухон молчит и лишь все сильнее и сильнее мрачнеет. Вены на его висках начинают пульсировать. — Я… могу помочь?.. Он замирает, ожидая ответа, но так его и не получает, потому что сзади слышится голос Минхека, закончившего свое выступление и возвращающегося к нему: — А что здесь происходит? И если Вонхо и Сечжи сидят напротив и, даже несмотря на свой вид, не оказывают никакого морального давления, то Минхек сразу обрушивается глыбой недовольства, без застенчивости напирая негодованием на всех сидящих за столиком разом. Вонхо оглядывается на остальных и первым отвечает: — Просто болтаем, — для пущего вида легкой обстановки он потягивается. — Ну-ну, — Ли стискивает зубы, впиваясь глазами в Сечжи. — Мин, подожди меня на улице, я через пару минут буду. — Ну уж нет. Я тебя с ними не оставлю. Мы уходим сейчас. Иначе ты не успеешь выехать из кольца, — он смотрит требовательным взглядом на Чжухона, а тот, не зная, что ответить, скользит взглядом с него на Сечжи. — В общем мы все сказали — пока подумай, Чжухон, — задает тон концу их беседы Сечжи, вставая из-за стола, а у Минхека скрежещут зубы. — Между прочим, он тоже помогал ему, — продолжает кот, указывая на Вонхо. Тот, только собиравшийся попрощаться, растерянно оглядывается на Сечжи и круглыми глазами смотрит на Минхека, который поднимает брови и хмыкает в его сторону. — Чжухон, быстрее, — голос кота хрипит, не допуская промедлений, и раздраженный парень, быстро попрощавшись со всеми еще и от лица Минхека, выходит вместе со старшим из паба. — Ты опять? — говорит младший, ломая скелеты снежинок сапогами — из-за сугробов машину пришлось оставить в другом месте, — тебе не живется спокойно, если ты за меня что-то не решишь? — Я ничего за тебя не решал. — Тогда, что за сцену ты устроил? — Что сказал тебе Сечжи? О чем ты должен подумать? — Причем тут это? — Он предложил тебе работу? — Какое это имеет отношение… — …и ты согласился? — Минхек! — останавливается парень с силой выталкивая воздух из легких, и тот огромным клубом пара закрывает его лицо. — Думаешь, мне это интересно? — Тогда, — кот с таким же раздражением разворачивается, — зачем ты хотел задержаться?! Почему просил меня выйти? Почему не закончил разговор сразу сам? Старший замолкает, чтобы набрать воздуха в легкие. — Не ты передо мной недавно распинался и говорил, что ввязываться в наши дела ты не собирался и не собираешься, что геройство, как ты же и выразился, это не для тебя? Чжухон, мне и так трудно осознавать, что может наступить момент, когда даже простое общение со мной может тебя подставить, а теперь ты даешь повод думать, что можешь перейти за грань, когда отмазка: был не в курсе перестанет работать! Как я должен себя чувствовать в таком случае? Чжухон шмыгает замерзшим носом и клацает зубами. — Мин, — он выдыхает, — не слишком ли много опеки для одного меня? — Нет, не слишком, — он также шмыгает носом и дергает ушами, — потому что я знаю Сечжи, и если он думает, что раз даже Вонхо ему поперек слова не сказал, то никто не скажет — пусть подумает дважды! Да я скорее уйду с тобой за пределы округа, чем позволю ему заманить тебя на его очередную авантюру! Они замолкают оба на какое-то время, шаркая подошвами. — Послушай, — парню трудно не психовать в ответ на несдержанную, громкую речь, но он старается говорить спокойно, — я ценю твою заботу, но мне кажется, что я достаточно взрослый человек, чтобы принимать решения самостоятельно и не нуждаться в чрезмерной защите со стороны. Минхек сдвигает брови: — Ты так хочешь согласиться? — его голос становится значительно тише. — Говорю тебе в первый и последний раз: я понятия не имею на что могу согласиться, потому что Сечжи мне на самом деле ничего толком не сказал. — Тогда почему ты так упрямишься и не хочешь просто отказаться? Чжухон, с тебя хватит и твоего бездействия, тебе не нужно помогать просто потому, что есть такая возможность. Которая, кроме всего прочего, может обернуться для тебя не лучшим образом. Ты достаточно помогал котам на арене, остальным пусть занимаются другие. Младший слушает все это, буквально слыша свои собственные мысли в этих словах — вот только со стороны звучат они до тошноты лицемерно. У него почти болит грудь от этого, так что ему приходится замолчать. Минхек думает, что парень молча соглашается с ним, поэтому спустя минуту тишины они продолжают свой путь к машине. Это молчание гнетет Чжухона, его голову заполняет куча мыслей, львиная доля из которых говорит ему о том, что он — последняя сволочь. Когда они садятся в машину, он не спешит завести ее и вместо этого спрашивает: — А почему не я? Кот вздыхает. — Хотя бы потому, что я не хочу тебя терять, — без зазрения совести отвечает старший. — А сколько котов потеряли друг друга на аренах, в коллекциях и публичных домах? Минхек, по-моему, таким байроническим героям, как я, пора учиться брать на себя хоть какую-то ответственность! Я всю жизнь думал, что бесполезен и ничего не могу сделать для этого мира. Что, — у него сбивается дыхание, — я бессилен в нем что-либо изменить и все больше заляпываюсь его грязью, а тут подворачивается возможность сделать хоть что-то стоящее, а ты заранее меня просишь отказаться от нее? Минхек опускает глаза. — Ладно, но скажи сначала, сколько или что ты должен сделать, чтобы перестать считать себя бесполезным? Ты хоть раз в жизни останавливался, думая, что ты проделал хорошую работу? Или ты всегда собой не доволен? После этого дня оба появляются в четвертом кольце чаще, Минхек старается принять, а младший намного дольше просиживает за столиком вместе с Сечжи.***
Разгребая одну проблему взаимопонимания, Чжухон с Минхеком натыкаются на другую, которая либо возникает перед ними внезапно, либо, катившаяся тяжелым валуном рядом, теперь попадается прямо под ноги. Таким валуном в какой-то момент оказывается чрезмерная тактильность старшего. И образовывается эта преграда прежде всего из-за того, что парню оказывается трудно избавиться от страха приближаться слишком близко к Минхеку. — Хон, что такое? — кот смотрит на то, как младший, чересчур резко отшатнувшись в сторону, подходит к полкам с папками. — В каком смысле? — он спрашивает непринужденно, но через секунду не так уж непринужденно отходит обратно к столу. — Вот, ты опять. — Что опять? — улыбка парня более нервная, но держится он все еще неплохо. — Мне нельзя к тебе подойти? — Можно, конечно. Что это еще за вопросы? — Чжухон огибает стол, продолжая незаметно избегать старшего. — Тогда куда ты вечно от меня ускользаешь? Последние объятия, которые я от тебя получил, были еще тогда, в квартире… поцелуя от тебя я вообще не дождусь? Младший нервно сглатывает, на его лице застывает нечитаемое выражение, а он сам непринужденно упирается в стол поясницей и хватается за его край пальцами. Он, наверное, должен что-то ответить; только как сказать Минхеку, что он не хочет показаться мелочным? Потому что после того случая в подсобке любая близость относительно кота в голове Чжухона приравнивается к одному — будто парню только это и нужно. — Но не слишком ли мало времени прошло? — Что? — с усмешкой хмыкает кот, — мало времени относительно чего? Мы знакомы с тобой уже несколько лет, если ты об этом. — Да, но… — парень заминается, смотря как старший приближается к нему. — Я ведь сказал, что мне не нужно лишнее пространство, а ты как-то не спешишь его сокращать… — Минхек подходит вплотную к парню. — Сколько ты ждал того, что я отвечу тебе взаимностью, а теперь что? Чжухон отклоняется назад, когда кот наоборот ставит руки рядом с его и тянется к нему. Когда-то такая ситуация уже была, только наоборот — у Ли от этого бегут мурашки по спине. — А теперь боюсь, — почти шепчет он, уже чувствуя этот кисловатый минхековский запах совсем рядом. — Поцелуи такие страшные? — старший шепчет, поднимая ладони выше и обхватывая ими лицо парня, а затем прислоняется к его губам. Младший закрывает глаза и затаивает дыхание, еле двигая губами — Минхек с тем же тоже не проявляет и грамма настырности, прижимаясь плотно, но практически не шевелясь. Парня охватывает волна дрожи, и он шумно выдыхает носом. Их поцелуй продолжается недолго, но отодвинувшись, кот тянет Чжухона за руки, заставляя обнять себя, и сам заводит одну руку ему за спину, а другую укладывает на затылок, успокаивающе поглаживая его ладонью. Младший и правда ждал этого слишком долго, только теперь желанный момент обременяется тяжестью навалившихся проблем и горечью проступков. Им остается только улыбаться сквозь слезы и смеяться незатянувшимися ранами. — Ты разве не боишься, что я могу поступить с тобой, как сделал уже однажды в подсобке? — напрягаясь, шепчет младший, смотря в пол. Минхек за ним невнятно хмыкает. — Мне кажется, ты боишься этого больше, — он ворочает головой, прижимаясь к парню ближе, — да и… ты думаешь, что тогда я боялся только одного? Знал бы ты, насколько та ситуация была для меня сложной… Мне так хотелось поддаться тебе: я ведь чувствовал, что тогда с тобой было что-то не так, так что в твоем срыве виноват не только ты… Но если бы я поддался — что тогда? Ты бы меня раскрыл. И как бы ты тогда отреагировал? К тому же, как ни крути, ты меня напугал. Тем вечером я был не то что меж двух огней — я был окружен сплошным пламенем. А сейчас — считай меня глупцом, но я уверен, что так же кинуться на меня ты не сможешь. Рабочий день продолжается, но до его конца Чжухон чувствует себя так, будто всю ночь безостановочно ревел. На появления кота в своем кабинете он реагирует слабой улыбкой, а в конце дня, когда Минхек приходит с очередной стопкой документов и спрашивает, в чем дело — парень с ничего заливается смехом. Эмоциональная стабильность выходит в окно, а парень, протирая глаза, думает о том, что лучше бы в школе учили, как разбираться в себе, а не в том, чем метан отличается от силана. Чжухон не перестает осторожничать и лишний раз не нарушает личное пространство старшего, но все же старается не избегать близкого контакта с ним, тем более если тот сам его требует. Их помятый комок отношений постепенно начинает расправляться, весь декабрь вынуждая обоих идти на компромиссы, слышать друг друга, быть терпеливее и говорить. Много говорить и объяснять, потому что иначе, что Чжухон, что Минхек, уже давно бы утонули в собственных выдумках и безосновательных решениях.***
Декабрь прыгает по цифрам календаря, мчась поскорее достать до нового числа, вместе с тем чувства в груди Хенвона расцветают с той же скоростью, что и лунные цветы по вечерам. Они струятся из его груди ручьями, которые с каждым днем лишь наводняются все больше и больше. Че с трудом принимает их и сдерживает себя, потому не привык по-другому, но все же старается учиться наслаждаться ими. В какой-то момент парень находит идеальный компромисс: он перестает зацикливаться и просто позволяет Вонхо делать все те маленькие вещи, которые заставляют сердце горячо биться в груди, пока сам он остается собой — уравновешенным и бесстрастным. Это принятие помогает ему избегать неловких сцен, когда, не умея справиться с собой, он избегал контакта с котом, тем самым вводя того в замешательство и, наверное, раня его. Так, Хенвон не изменяет себе и не отталкивает Вонхо. Так, они начинают лучше понимать друг друга. Как-то вечером, когда Че еще сохраняет немного сил, а настроение позволяет озариться какой-нибудь глупой идеей, он заявляет коту: — Хочешь, я сыграю что-нибудь? Они едва завершили обсуждать все тонкости протекания судебного процесса и едва ли хотели еще хоть минуту оставаться на расстоянии друг от друга, но все же после вопроса, на чем конкретно сыграть, Вонхо отвечает согласием. — Но все же, твоя игра никого не потревожит в доме? — Комната слуг находится в другой части дома, они не услышат. Че протягивает свою ладонь и обвивает ею широкую ладонь кота, утягивая за собой. Парень скользит по особняку, быстро и уверенно шагая впереди, в итоге заводя их двоих в комнату с пианино. Затем он закрывает дверь, еще раз убеждаясь, что в коридоре никого нет, и взглядом зазывает подойти поближе. Хенвон усаживается за пианино, прежде включив самое тусклое освещение, какое только можно, и бережно открывает крышку, пока Вонхо устраивается сбоку, прислоняясь к инструменту. Парень листает страницы в поисках чего-то стоящего, а затем несколько раз переворачивает листы с «Debussy — Clair de Lune» на «Debussy — Rêverie» и обратно. Его лицо в этот момент выглядит максимально сосредоточенным и, в конце концов, он останавливается на первой композиции. Хенвон раскрывает ноты и мягко опускает пальцы на клавиши, извлекая из них не звук, но настоящую жизнь. Шелковая мелодия возникает в воздухе и словно делает его слаще и свежее. Парень разлагает каждую ноту на чувства и только затем позволяет ей зазвучать, а Вонхо тем временем неотрывно следит за танцем пальцев на клавишах. С каждой новой нотой у обоих грудь полнится воздушным, легким, но распирающим желанием прильнуть друг к другу, но Че не смеет оторваться от инструмента, потому что имеет силы сдержать себя, а кот не шевелится, потому что не хочет отнестись неуважительно к Хенвону. Когда парень все же заканчивает, он все еще не спешит: аккуратно убирает ладони и поворачивается к коту: — Как тебе? Тот вздыхает и протягивает ладонь: — Давай лучше покажу, как мне, — он мягко и кротко улыбается. Че отвечает такой же улыбкой и встает. Вонхо аккуратно притягивает его к себе и, наклонив голову вбок, слабо дует на шею, щекоча ее. Хенвон стыдливо хихикает и поджимает плечи, но кот с большим напором зарывается в сгиб носом и продолжает пытаться щекотать парня, притягивая его лишь ближе. У того бегут мурашки по спине, и Че упирается ладонями в грудь кота в попытке отодвинуться, но в следующую секунду замирает, видя перед собой пару сверкающих глаз. Теперь Вонхо не встречает никакого сопротивления, когда наклоняется к губам и наконец-то получает долгожданный поцелуй. Хенвону же будто этого не хватает и он, взяв ладони кота в свои, заставляет обнять себя покрепче. Они упиваются друг другом, когда дверь вдруг скрипит и в комнату заглядывает Стефан. Вонхо едва ли не прикусывает парню губу, прежде чем прыгнуть ничком за ближайший диванчик и понадеяться на то, что его не будет видно. — Господин Хенвон? Парень в шоке оглядывается на дворецкого, активно пытаясь понять, какая реакция в данной ситуации будет более уместна. — Да, Стефан? — ответить получается обыденно и совсем не нервозно. — Это вы? Мне уже почудилось, будто в дом кто-то пробрался, ваша игра меня напугала. — Я вас разбудил? Простите. — Нет-нет, ничего. У вас все в порядке? — Да, — он даже чересчур спокоен. — Извините, что потревожил. Доброй ночи, — дворецкий быстро удаляется, перепуганный сам. А Че в это время сгибается пополам так, будто он только пробежал спринт и пытается отдышаться. Из-за диванчика слышится тихий, но заливистый хохот. — И тебе еще смешно? — шипит парень, косясь в сторону. Но в ответ слышится лишь еще больший приступ хохота. Хенвон подходит ближе и складывает руки на груди. — Сам виноват, — еле проговаривает кот и садится, хватаясь за руку, протянутую парнем. Вот только подниматься он не спешит, а роняет Че на себя и шепчет где-то у лица: — А что если бы он меня заметил? — мажет Вонхо по губам, — а если бы захотел включить свет?.. — продолжает хитро улыбаться он и дразнить парня короткими еле ощутимыми прикосновениями губ. Хенвон при этом чувствует, как сердце скачет в груди снизу вверх, по голове бегут мурашки, а живот как-то особенно сладостно скручивает. Че не успевает сделать ничего в ответ, и его переворачивают на спину, а затем кот облизывает его губы и мокро целует. Все это вкупе с недавно пережитым волнением закручивается в вихрь эмоций, который распаляет и с тем же вводит в исступление. Дыхание парня сбивается, а сам он остро реагирует на любое прикосновение к себе. Наряду с этим воспаленное сознание не полностью отдает себе отчет в происходящем и Вонхо, осознавая это, отстраняется, быстро поднимаясь и вынуждая парня также встать на ноги. — Нам нужно вернуться в твою комнату, вдруг кому-то еще заблагорассудится заглянуть, — с виноватой улыбкой проговаривает кот. Только совсем сконфуженный Хенвон еще несколько секунд, тяжело дыша, смотрит на него: — Сейчас, только ноты уберу, — фыркает он и недовольно поджимает губы. Они возвращаются в спальню, но Хенвон никак не отходит, теперь уже метая молнии взглядом. Парень прикрывает дверь и разворачивается, надеясь, что их время еще не кончилось, но Вонхо уже буквально стоит у балкона, одеваясь. — Мне пора, — в ответ Че решает вредничать. — Ладно, до встречи, — он не делает и шагу с места, складывая руки на груди и слегка вскидывая подбородок кверху. Кот мнется на месте — обутым он не посмеет топтать пол в спальне — и склоняет голову, отчего его уши поворачиваются к парню, а глаза раскрываются шире. Но Хенвон остается непреклонным. — До встречи, — выдыхает кот и с опущенными уголками губ выскальзывает на балкон. Че не чувствует никакой вины, но зато ноющее разочарование наполняет его с лихвой. Сердце до сих пор несдержанно бьется в груди, и парень, переодевшись в пижаму, ложится на кровать. Его кожа все еще жаром отзывается на каждое прикосновение, и его руки, скользнувшие по груди, заставляют тело вздрогнуть. Он злится еще больше, облизывая губы и поворачиваясь набок. Хенвон горячо выдыхает в подушку, зарывается в нее лицом и закусывает ее зубами, а его ладонь ползет вниз.***
Дело в самом деле быстро набирает обороты, и уже под сочельник Хенвон отсиживает последнее заседание, где выносятся обвинения подсудимым. Единственное, что беспокоит парня на нем — отсутствие главного обвиняемого. По словам самих представителей закона, сейчас они способны только на это. Собранных улик оказывается достаточно только для прямого обвинения, но никакой связи с предполагаемым заказчиком установить не удается. У отца Че также не получается ничего сделать, поэтому парень решает, что на следующий день после заседания, как раз на Рождественском прямом включении он выступит с подготовленной речью о своем выигранном деле, людях, притворяющихся котами, и задаст пару вопросов благодарной публике о том, кому все это вообще нужно. Если власть и закон не способны предотвратить настолько глобальные схемы обмана и внушения, значит браться за это необходимо непосредственно самому народу. Ко всему, досиживая это последнее слушание, которое затягивается до поздней ночи, Хенвон подмечает еще кое-что: абсолютное безразличие на лицах обвиняемых. Такое, будто они до сих пор не знают, тюрьма — это худшее или лучшее из зол. Легкое смятение и подозрение селятся в его душе, и весь этот суд внезапно становится похож на цирк. Че не поймет в чем дело, но теперь все эти поблажки в полиции и ускоренное ведение дела кажутся ему подозрительными еще больше, чем раньше. Инородная тень, присутствовавшая в поле его зрения, теперь, шевельнувшись, исчезает, но разглядеть, что же все-таки это было, не получается. Хенвон покидает здание суда абсолютно безэмоциональным. Парень ненамеренно выходит самым последним и совсем не спешит, так что на улице он оказывается уже почти полностью пустынной: последние машины разъезжаются тогда, когда он только ступает на тротуар. С неба валит пушистый снег, в воздухе слышится тихое холодное дыхание зимней ночи, а перед глазами стоит только пейзаж безлюдных городских улиц и площади. Только одна грузная фигура, затерявшегося прохожего появляется на горизонте и скоро приближается, грозясь скоро промелькнуть и скрыться из виду. — Тебя можно поздравить? — Грузный прохожий внезапно оказывается Вонхо, — ты слишком долго не возвращался в особняк. Хенвон, плавно остановившись, поднимает голову и, осознав, кто перед ним, озаряет свое лицо такой искренней и легкой улыбкой, какая появляется на нем так редко. Он не знает, почему в груди становится так тепло после появления кота, но терять это чувство совершенно не хочется. — Наверное, — продолжает улыбаться парень, — наверное, — все сомнения медленно возвращаются в его голову, вытесненные мгновенной радостью, и мрачной маской опускаются на лицо. — Мы ведь обсуждали, что победа будет маленькой, Хенвон, — подходит ближе кот. — Да. Я не из-за этого, — он морщит губы, пока они идут по дорожке к площади. — А что тогда? — Вонхо поднимает повыше ворот и натягивает кепи. — Мне вдруг снова все это странным кажется… Чтобы в нашем округе вот так просто взяли и из-за любезности заменили полицейских, предложили эту систему… Где ты вообще видел, чтобы суды проходили так быстро? — Проходили. Над котами суды такого типа не редкость. — Он делает небольшую паузу, — но и согласись — тема следствия не самая простая. Ты настаивал на невиновности котов, выставил преступниками людей, обвинил такого человека в заказе убийства… В любом случае это дело не оставили бы без внимания. Парень вздыхает и мрачнеет лишь больше. — В любом случае, теперь тебе остается только ждать последствий и действовать дальше. Че, не отвлекаясь, следит за своей обувью. — Хенвон, перестань уже думать об этом. Вонхо мягко улыбается, прося обратить внимание на себя. — Как же не думать… — Хенвон сдвигает брови, спускаясь по ступенькам к площади. — А ты подними голову и не думай. — Что? — парень, замешкавшись, чуть ли не спотыкается. — Оглянись говорю, — кот двумя пальцами заставляет парня поднять подбородок и осмотреться. Поздний декабрьский вечер тихо дремлет в красноватом свете неба, каким оно бывает зимними ночами. С неба одна за другой не быстро и не медленно падают снежинки, бесшумно устилая дорогу, площадь и крыши домов. Они появляются из ниоткуда, несутся вниз и, подпрыгнув у земли, становятся частью чистейшего ровного гобелена. Кроме снегопада шум больше не издает ничто другое: в такое время люди уже стараются оказываться дома и греться в тепле, а не разгуливать по округу. Хенвон замирает, глядя на площадь, и тут же останавливается. Холодный воздух, прошмыгнув под воротником, тут же выпрыгивает оттуда и уносится так далеко, что этим вечером его больше не слышно. Че опускает подбородок и его взгляд устремляется на асфальт, на котором кое-где виднеются протоптанные недавно, наполовину невидные, дорожки. Эти черные змейки совсем вдалеке и в нескольких десятках метрах от парня нарушают идиллию ровного белого полотна. — Для полной гармонии хорошо было бы, если только никто бы здесь не ходил, — Че еще больше зарывается носом в воротник и поджимает плечи. — Да? — Вонхо говорит откуда-то сзади, шагает вперед и следит еще больше, — а так гармонии еще меньше? — Ты специально? — разочарованно хмыкает парень, расслабляя плечи. — И так — тоже? — кот делает один длинный шаг и переступает на месте, — и так? — затем шагает еще раз таким же образом, но уже прокручивается вокруг себя. — Что ты?.. — Хенвон нахмуривает брови, замечая определенную последовательность. — Но разве это не гармония? Вонхо делает еще несколько подобных движений и, вальсуя, оказывается возле парня. — Потанцуем? — он улыбается, протягивая руку. Че оглядывается. — Танцевать? Здесь? — Почему нет? Здесь только мы, да и если кто-то увидит, кто знает, кто мы такие? Хенвон снова осматривает площадь, поджимает губы, вздыхая, и протягивает свою ладонь. Едва они делают первый шаг, парень сразу чувствует, что вести будет не он: Вонхо наступает, подхватывая под руку и притягивает за талию, сразу же заставляя сделать первое движение. Че ориентируется быстро и успевает сделать нужный шаг, не сбившись. Однако все же спустя такт они теряют равновесие и, робко улыбнувшись друг другу, начинают заново. Теперь уже их танец становится ровнее и четче, под тихий счет Вонхо, который шепчет: Раз, два, три. Сначала они выписывают первые несколько квадратов, а затем, войдя в ритм и почувствовав друг друга, медленно начинают кружиться. Вонхо продолжает вести, оставляя все больше следов на белоснежном покрывале и приближаясь постепенно к центру площади. Подолы их плащей развеваются от ветра и быстрых шагов, а на головы сыплются хлопья снега, иногда кружевом застывающие на ресницах, но быстро исчезающие. Две черные фигуры — одна крупная, плечистая и другая вытянутая и легкая — со стороны похожи на фигурки из старинной музыкальной шкатулки, танцующие под свою собственную мелодию. — Стой, погоди, — улыбается Хенвон и, остановившись, старается дышать носом, при этом прикрывая его ладонью от слишком холодного воздуха. Вонхо наклоняет голову, также улыбаясь и выпуская клубы пара перед собой, после чего стаскивает короткий шарф с шеи и накидывает его на Че, первым делом прикрывая нос и рот. Тот послушно его принимает и прижимает ближе к себе, сверкая в ответ улыбчивыми глазами. Он смотрит на кота и по спине его пробегают мурашки, и они совсем не от холода. Парень вдыхает ароматный воздух, пахнущий морозом и одновременно с тем чем-то теплым и простым, тем флером, который исходит от шарфа Вонхо и от него самого. Хенвон снова ощущает мурашки, перебегающие теперь со спины на грудь и спускающиеся к низу живота. Он цепляется своей ладонью за ладонь кота и сжимает ее, подтягивая ближе к себе. — Поедем ко мне сейчас? — он не хочет поднимать голову. Скопившаяся у лица влага вынуждает убрать шарф, и холод тут же щиплет нос и заставляет глаза слезиться. Хенвон не хочет показаться чересчур глупым. — Поехали, — его руку сжимают крепче в ответ, — иначе, боюсь, ты совсем замерзнешь. Че сейчас слишком тепло, чтобы замерзнуть, и он боится, что Вонхо его не понимает. Парень вызывает машину и ещё какое-то время стоит на месте, слушая, как колотится собственное сердце, после чего отпускает чужую руку и вместе с Вонхо идет к машине. От центра кольца до дома Хенвона на самом деле ехать не так уж долго, и это заставляет Че нервничать лишь больше. Водитель, как обычно, закрывает перегородку между собой и задним сидением, и это дает парню свободу действий. Они сидят с Вонхо рядом, но молча, и Че, превозмогая нервозность и нерешительность, снова переплетает с ним пальцы. Кот на это только немного склоняет голову и сжимает ладонь крепче, а у Хенвона немеют ноги. Он дышит чаще и, осознавая, что на нем лежит чужой взгляд, смущаясь закусывает нижнюю губу. Он ощущает, как трясется дорога под ними, и как, оборвавшись, ритм его сердца грозится не возобновится, после того как Вонхо притягивает их сплетеные руки, кладет их к себе на бедра и начинает мягко поглаживать пальцами тыльную сторону ладони Че. Парень с трудом сдерживает улыбку и потому, сжав челюсти, отворачивается, а его щеки горят румянцем. Машина резко останавливается спустя несколько минут возле сада особняка Хенвона и тот, попросив передать остальным его не беспокоить, поднимается вверх по лестнице в свою комнату. Он не спешит включить свет и в первую очередь снимает с себя мокрые от снега туфли и раскидывает пальто, спеша согреть руки под горячей водой. Кот следует его примеру, но медленней, будто вымеряя каждый шаг и не спуская глаз с парня. В комнате совсем темно и толку от окон практически никакого, только обоих это не слишком-то смущает. Вонхо продолжает мыть руки, когда Че, уже отойдя ближе к кровати, прикрывает глаза и позволяет пиджаку совсем медленно сползти вниз, пока он сам блуждает где-то глубокого у себя в мыслях. Он не сразу осознает, как это выглядит со стороны с его наклоненной головой и изящно опущенными руками, но когда это все же случается, оказывается поздно. Взгляд кошачьих глаз уже поблескивает в отражении зеркала, и если парень видит только их, то кот может прекрасно разглядеть его как спереди через отражение, так и сзади. Хенвон переживает момент, пока рой мурашек в который раз бежит по всему его телу, а затем, все еще справляясь с собой, откидывает пиджак в сторону и принимается расстегивать жилет. Его сердце стучит все медленней и отчетливей, а сознание начинает заполнять голову мелкими сомнениями. Жилет отправляется к пиджаку, и Че, подняв подбородок вверх, проводит пальцами под воротничком, вдыхая ртом и закрывая глаза. После чего вздрагивает, слыша, что кот начинает идти к нему.