Круцио на счастье

Но как же я мог поступить иначе, Хоть, впрочем, ясно мне действительно одно: Вы ненавидите меня до плача, А мне от этого смешно, А мне от этого смешно. ___ Боль, такая невыносимая и долгая, что хочется кричать и молить о конце. Но я никогда не смогу сделать этого, мне дорога моя честь, да, но не я сам. На самого себя мне уже давно плевать. Это просто глупое тело чувствует боль, заставляя меня сцепить зубы, не выдыхая даже стона. По крайней мере, я могу благодарить Пожирателей за то, что научили меня терпеть и смиренно ожидать исхода событий. Рука грубо тянет меня за волосы, наматывая их на кулак, чтобы в следующий момент с силой врезать мой лоб об стену, разрешая скатиться по ней. Передохнуть не удаётся, ведь тот же человек усмехается с мучительным извращением, поднимая ногу и ударяя в живот. Зажмуриваю глаза, но терплю. Пусть делают, что хотят, но я не закричу. Следующий пинок в печень, который заставляет меня сжаться внутри, но не снаружи, преодолевая боль, не показывая, нагло усмехаясь. Вся моя жизнь сплошная насмешка, тогда зачем сейчас противоречить своим принципам? — О, ублюдок ещё может строить из себя принца? Как жаль расстраивать вас, королевское величество, но сейчас вы по статусу не выше шлюхи, которая отсасывает всем желающим возле забора. — Голос, такой знакомый и противный, раздается в холодной Астрономической башне. — Пошёл на хрен. — Буквально выплевываю я, несмотря на ужасную боль во рту, видать, придётся всю ночь закидываться Обезболивающим зельем. Твою мать, дайте мне только встать и по одиночке стереть нахальные ухмылки с их лиц. Жалкие и трусливые крысы. Когда мои однокурсники стали сумасшедшими? Или это последствия войны, а может, это и было, да вот я не замечал, слепо не видя ничего дальше своего носа? Когда я успел стать игрушкой в руках, казалось бы, друзей? Да и за что? А всё из-за Поттера, мать его! Зачем надо было защищать мою семью в суде, когда других судили по всей строгости? Теперь я отплачиваю за освобождение, но не перед ним, он же никогда ничего не требует, а сейчас один из многочисленных сеансов расплаты. Какой это уже раз? Третий? Шестой? Я перестал считать после второго избиения. Я не считаю себя слабым, возможно, человеком без тяги к жизни, но точно не слабым, черта с два им! Винить Поттера тоже нет сил, он сделал все так, как считал нужным, и помог, благодаря ему отец сейчас на свободе, а не подыхает в Азкабане под стражей дементоров, эти мысли только из-за того, чтобы я смог сконцентрироваться на них, а не на разрывающем чувстве по всему сломанному, словно у дешёвой куклы, телу. — О нет, Малфой, хрен по твоей части. Да, подстилка Поттера? Новый удар, такой меткий, злой и точный врезается в лицо, разбивая губы в кровь, после чего теплая и алая жидкость течёт по подбородку. На нижней губе образовалась трещина, показывая пучки волокон круговой мышцы рта. Странно, что именно сейчас в голову лезут медицинские термины, видимо я так пытаюсь отвлечься. Я неприятно провожу языком по ране, ощущая боль от лёгкого движения, понимая, что говорить в дальнейшем будет сложно, а магия даже не поможет. Это не самое страшное, что случалось со мной в жизни, но даже от такого факта мне не становится легче морально. Эти идиоты ничего не умеют, только корчить из себя победителей судьбы, а на деле ничего не стоят, им далеко до меня. Я выше того, чтобы поддаваться на их провокации и скулить, словно побитая собачонка. — Блейз, — звучит второй голос, — как думаешь, принцу нравится дышать? Нотт. О, Мерлин, что ты здесь забыл, мальчик? Куда же ты лезешь? Неужели забыл свою дрожь, когда я избивал тебя за неверное слово в сторону матери? Прикрываться другими ты всегда умел, а вот разобраться сам, хах, боишься. Жалко. Ты выглядишь жалко, Теодор. То, что ты из чистокровной семьи, не означает, что ты не можешь быть безмозглым дауном, ты никогда не умел вести себя правильно. Хотя термин "правильно" теперь и для меня понимается размыто. Для меня вся моя жизнь была правильной и понятной, но после войны я стал окружен правильными людьми. Кто-то считал, что у меня не было выбора, и это правда, а другие говорили, что я лишь жалкий и напыщенный идиот, и это, как бы ни было горько признавать, тоже правда. — Suspiriosis!* Я нелепо высовываю язык, когда мне начинает не хватать воздуха. Будто чьи-то руки сжимаются на шее, специально оставляя синяки, которые смотрелись бы ужасно на бледной коже, добавляя какого-то трагизма. Лёгкие горят Адским пламенем, заставляя делать бессмысленные вдохи, растирая грудную клетку грязными руками. Но ни звука, лишь тишина и ни капли страдания. Интересно, Поттер ощущал себя так же под толщей воды на втором испытании Турнира Трёх Волшебников? На самом деле, меня это не касается, просто лишь бы думать о чем-то, все равно убить меня они не решатся, а это лишь черная и бесконечная полоса в моём существовании. Я не такой слабый, меня им не сломать, ведь я и так сломлен морально, а остального я не боюсь. Удушье пропадает, давая шанс почувствовать свежесть ветра, который врывается в помещение через окно, ох, как же я полюбил ветер сейчас! Он даёт мне время прийти в себя, чтобы через пару минут выдать: — Хорошее проклятие, я запомню его, чтобы потом испытать на тебе, мерзкий урод. — Получился хрип, вызывая кашель, в надежде прочистить горло, но не получается из-за удара. Слышится хруст, отчетливый, неприятный и жуткий. Кажется, он сломал мне нос, теперь же мне удаётся вдохнуть лишь через раз, кровь просто не позволяет сделать глубокие вдохи, а боль от переносицы распространяется под глаза. Какая досада, что и теперь я не буду ползать на коленях. Не правда ли, Нотт? — Закрой рот, выблядок! Твои слова ничтожны. — О, за живое задел? — Выдыхаю я. — А давно ли, блядь, твои фразы стали иметь значение, мм? Зря, очень зря. Другой бы молчал и ждал, но я же Малфой, чёртов идиот. Была бы моя палочка, клянусь Слизерином, сломал бы им ноги, чтобы почувствовали всю беспомощность. Да, не смешно. Было бы смешно, когда я оставил бы их в Выручай-Комнате, чтобы Помфри не могла помочь. Да даже без палочки, я просто кинулся бы на них по-маггловски, как очень часто дрался с Поттером на младших курсах, стараясь попасть по морде, чтобы они всем показывали пример, что меня трогать не стоит. Но я не в силах осуществить задуманное, ведь они, кретины ублюдочные, не умеют по-честному, только толпой, чтобы скрыть свои никудышные способности и страх. — Да ему плевать на ваши детские шалости! — Третий голос, который слышать больнее всего. — Ему нравится более банальный способ. Да, Драко? Круцио! Боль, боль невыносимая, она разливается во мне водопадом, который льется по всему телу. Чувствуются вены, в них кровь становится горячее, обжигая тонкие нервы, находящиеся на пределе. Сухожилия скручивает, переплетая вместе, задевая внутренние мышечные волокна. Я дрожу, но крепче сжимаю зубы. Такое ощущение, будто в моих лёгких копошатся черви, прогрызая себе путь наружу, а в вены ввели раскаленную сталь. Я думаю, многие люди вздрагивали, когда случайно порежут палец, так вот, они даже не представляют, что это за боль по сравнению с порезом. Всё тело опутано болью, будто тебе медленно и методично вонзают в разные участки кожи тупую иглу. Ни крика. Ни стона. Ни звука. Не дождетесь. Тупые суки. Лопаются сосуды, причиняя новую порцию страданий. Кожа воспаляется, краснеет и вызывает раздражение. На щеке появилась слеза, которую я стёр моментально. Хер вам, жертвы идиотизма! Я не буду больше плакать, никогда. Последний раз я плакал при Дамблдоре и Пожирателях, я не мог убить его, но понимал, что тогда убьют меня и всю мою семью. Все просто, это катится как огромный снежный ком. Мать не смогла бы терпеть моих страданий и полезла бы спасать, Лорд тут же прикончил бы её, а после и отца, да, мой отец мог бы терпеть дольше всех, но тоже сдался бы. Что он и сделал в Визжащей хижине, прося Лорда остановить битву за Хогвартс, я видел это в его воспоминаниях, кои он был бы рад забыть раз и навсегда. Но я не виню его, у каждого бывают ошибки, я это понимаю. — У принца есть чувства, и он плачет? Как трогательно, чёрт возьми! Гойл, что тебе я сделал? Я понимаю, что Крэбб был твоим другом и вы трахались иногда, но при чём здесь я? Он умер по своей вине! Не я вызывал этот блядский огонь, не я тащил его туда, не я заставлял служить Лорду. В чём виноват я? Тебе легче винить и ненавидеть кого-то, но не себя и его? Да пожалуйста, мне плевать! Нужно принимать то, что происходит с тобой, ожидая хоть какого-то перерыва, что я и делаю. Да, можно было бы бороться изо всех сил, да только я устал. Большинство считают, что я не боролся и вовсе, но это не так. Они не знают всего моего прошлого, что происходило со мной и моей семьей, как мы жили вместе с Пожирателями под одной крышей. Они ничего не знают, блядь, но смеют обвинять меня во всем! — Заплачу я на твоих жалких похоронах, и, поверь мне, от охуительного счастья. — Я плюю на пол, показывая свою степень отвращения. Вижу, как его лицо приобретает яростное выражение, а руки начинают трястись, поднимая палочку. О, неужели я смог разозлить этого тупоголового кретина? Очень интересное зрелище, пусть хотя бы морально немного поймут, что такое ярость и боль в перемешку. Но нет, сейчас снова огребу я за свои слова. Ничего страшного, ещё немного, я смогу, смогу им назло! Удиви меня, Грегори, давай! — Круцио! Мда, а удивлять мы так и не научились. ____ Сколько это будет продолжаться? До конца курса? Интересно, а я вытерплю? Доживу до конца учебного года, чтобы навсегда свалить во Францию? Может быть, но это не точно. Да и разница? Всё равно, что здесь или же там, ничего не изменится. Работа, семья, дом. Семья? Смешное слово. Кто захочет завести семью с таким, как я? Да и я не стремлюсь к этому, у меня нет цели, нет какой-то глупой влюбленности, мечты даже нет. У всех есть, а у меня нет, но я привык и к этому. Вообще очень быстро привыкаешь ко всему пиздецу, что творится с тобой на протяжении долгого времени. Отец... Если бы он узнал, что эти твари посмели тронуть меня хотя бы пальцем, то убил бы их, да, он может убить, а я вот нет. Не способен на это, но отца винить не в силах, он любит меня, всегда любил и старался уберечь, после битвы он осознал, что за его ошибку молодости я заплатил сполна, однако, я не потерял своего уважения к нему, нет. И я вижу, что данный факт приободряет его, хоть прямо он этого и не показывает. А сейчас опять всё по плану. Спуститься в лабораторию Снейпа, которую он оставил после смерти мне, принять зелья и идти к Помфри, чтобы привела в норму сухожилия. И опять слушать Поттера. Нет, вот кто бы подумал, что придурок захочет пойти на колдомедика? Удивились все, кроме меня, мне было плевать. Теперь он проходит практику после занятий у медсестры, а мне приходится слушать его речи. — Малфой, ты обязан сказать о своих проблемах. — Отвали, Поттер. И так каждый грёбаный день. Но я уже привык, спокойно говоря эту фразу, удаляясь из его поля зрения.