Ad infinitum

Высокие узкие ступеньки длинной лентой заворачиваются вокруг центрального столба и ложатся под ноги одна за другой. Шелест длинного плаща и звуки шагов перекрывает негромкая беседа. - Ты говорил, тебе не жалко для меня своей крови, - вспоминает Кролок. - Да, - соглашается Смерть и привычно предупреждает. - Но если возьмёшь больше, чем всегда, тебя не станет. - Гм… - вампир задумчиво скребёт когтями подбородок. - Мне думается, я нашёл способ взять, - изрекает он и толкает дверь, в которую упирается башенная лестница. Глазам Тода предстаёт абсолютно круглая и столь же абсолютно пустая комната, весь пол которой расчерчен множеством накладывающихся, перекрывающихся окружностей и лучей, а всё пространство в образовавшихся секторах испещрено множеством символов. От взгляда на некоторые их связки у Смерти начинает ощутимо ломить в висках. - Какая… - ...тонкая работа? - не без самодовольства уточняет Кролок. - О да. Я потратил уйму времени, чтобы сделать это, и ещё больше - чтобы найти. - Я хотел сказать “какая мерзость”, - вопреки словам на губах Тода улыбка, а не гримаса отвращения. - Но это правда, твоя работа восхищает. - Не хочешь испробовать её на себе? - вкрадчиво осведомляется вампир. Его собеседник качает головой: - Нет. Определённо - нет. Смерть не лжёт. Кролок знает это, и его лицо вытягивается в смеси разочарования и обиды. Вокруг Тода витает смех - лёгкий, почти неслышимый и звонкий, как разбивающиеся льдинки. Но губ вампира Смерть касается своими пусть и коротко, однако вполне серьёзно. - Тем не менее я абсолютно точно хочу попробовать твой поцелуй, граф, - шепчет Тод. - Таким, каким он должен быть. Значит, мне придётся переступить через своё нежелание. Он исчезает - чтобы в следующее мгновение, не затронув ни одной линии, появиться в центре комнаты, в самой середине печати. Там очерчен круг, достаточный, чтобы вместить их обоих. Кролок, обернувшись летучей мышью, следует за своим гостем. И беззвучно вырастает за его спиной, вновь возвращая себе человеческий облик. Граф выше почти на полголовы и закутан в огромный плащ. На его фоне Смерть кажется хрупким, и это ощущение усугубляется, когда руки вампира опускаются на его плечи, и Тода погребают собой складки чёрной струящейся ткани на алом подкладе. Кролок тянет ближе, поворачивает к себе податливо уступающее движениям чужое тело. С изумлением ощущает вес, почти целиком упавший на его предплечье. Эта ноша не тяжела для вампира, однако сам факт… Остекленевшие глаза Смерти не меняют выражения и кажутся матовыми в отблесках свечей. Это странно - и это почти пугает. - Тод! - граф встряхивает его за плечи, стараясь проделать это осторожно. Взгляд Смерти медленно, словно неохотно, яснеет, фокусируясь на нём. - Оставь, - его улыбку не видно, но можно различить на слух. - Здесь не будет иначе. Для меня эти руны - западня. - И ты промолчал об этом?! - Кролок вновь встряхивает его, теперь - вымещая возмущение. Тод смеётся, открыто, не пытаясь прятать веселье, однако недолго - его глаза вновь затягиваются туманной поволокой. - Иногда даже Смерти позволительна слабость, - он запрокидывает голову, открывая горло, и полушёпотом просит. - Укуси меня... Вампир склоняется ниже. По старой привычке ожидает предупреждения, но сейчас Тод, уже сказавший всё, молчит. Губы, проскальзывая вдоль изогнутой шеи, мягко касаются кожи. Она по-прежнему почти не имеет вкуса, но уже не холодна - лишь прохладна. Дыхание Смерти пресекается, и только через долгих несколько секунд он судорожно, резко тянет воздух. Светлые ресницы дрожат, то открывая глаза цвета пасмурного неба, то почти полностью скрывая их. Кролок отрывается от него и любуется, не отводя взгляда от чужого лица. - Ты кажешься уязвимым… - едва слышно шепчет граф. - Сейчас это так… - эхом откликается Тод. И коротко глубоко выдыхает, ощущая новое прикосновение губ - возле ключиц, почти в самой впадинке между ними. Ощущение, понимание, что в этот раз Смерть не позволяет, не снисходит, а действительно в его руках, если не целиком, то, во всяком случае, всем своим земным воплощением, с каждой секундой становится насыщеннее и острее. Вампир не торопится, позволяя себе сполна насладиться выпавшей возможностью. Ему можно всё. Запустить пальцы в мягкие, словно пух, золотистые волосы и полной горстью удерживать их в сжатой ладони. Упиваться нечеловеческим тонким ароматом, исходящим от замершего в его объятиях тела. Вылизывать чужое горло, неспешно, старательно, языком ощущая неровное биение пульса. Только когда неподвижность обращается дрожью нетерпения, желания, слабой, но уловимой и такой сладкой, он выпускает клыки. Когда они разрывают кожу и медленно, глубоко погружаются в плоть, Тод стонет, откровенно, в голос. От его звучания по спине вампира бегут мурашки. Кровь Смерти едкая и по-прежнему кажется горькой, хотя прошло уже столько лет. Но к этому вкусу невозможно привыкнуть. Один глоток. Граф по привычке отстраняется, сделав его, отпускает золотистые кудри. Тод вздыхает, неровно, сорвано, тихо. По его шее стекает кровь. Красная - сейчас в комнате достаточно свечей. Их золотистые огоньки отражаются в густых каплях. Только теперь припомнив, что в этот раз можно не останавливаться, Кролок одним длинным движением собирает их языком. - Я всё забываю спросить… - тихо говорит он. - Что ты чувствуешь, когда я пью тебя? - Не задумывался… - губы Смерти едва шевелятся, а его шёпот звучит не громче шелеста опавших листьев. - Но мне хорошо… Вампир подхватывает его на руки: - Ты выдержишь ещё? Тод приподнимает уголки губ, на мгновение целиком становясь тенью собственной улыбки. - Я бессмертен, граф. Кролок кивает. И вновь склоняется к его шее, слизывает тонкий сбегающий по ней ручеёк и приникает губами к ране от собственных клыков. Смерть выдыхает, глубоко и долго, почти сбившись в стон и позволяет себе закрыть глаза. Из круга, вниз по лестнице и дальше в подземелья вампир, спустя одно короткое безвременье, на рассвете, так же несёт дер Тода на руках. Это едва ли необходимость, но Смерть ни словом, ни жестом не выказывает, что против - и Кролок не торопится отпускать его. Тод шевелится только в склепе, который служит аристократу самой надёжной спальней. - Мне пора идти, - тихо говорит он. Граф осторожно ставит его на каменный пол, однако продолжает обнимать за плечи. - Останься, - не то предлагает, не то просит вампир. - Раздели со мной сон. Тебе тоже сейчас не помешает отдохнуть. Смерть думает недолго. Через минуту или две он медленно кивает: - Ты прав. Хорошо. И Кролок влечёт его к своей мрачной постели. В гробу, даже просторном, для двоих оказывается довольно мало места, и по итогу Тод устраивается не столько рядом с вампиром, сколько сверху, преклонив голову на его груди. Лёгкий, словно лебединое перо. Массивная каменная крышка-плита, ведомая телекинезом аристократа, накрывает обоих. Кролок опускает руку на плечи Смерти. - Когда я проснусь, тебя уже не будет, - с сожалением констатирует он. В абсолютной темноте дер Тод улыбается: - Ты ведь знаешь, что я вернусь.