Сыновья Лунного Оленя

Уилл повел обнаженными плечами. -Я вернул свою память, но не чувствую в себе твоей силы. -Потому что ты вернул ее мне перед смертью, чтобы не растерять, пока будешь бродить в мире духов. Помнишь? Уилл… Как же я скучал… Да… Теперь я помню… Как это странно и чудно каждый раз проживать рядом с ним вечным и нестареющим от юности до старости, каждый раз умирать у него на руках. -Помню… Я пообещал тебе, что никогда не умру в новолуние… - прошептал Уилл в зовущие мягкие губы. -Однажды ты упал в овраг и разбил голову, ты бился в агонии несколько дней и умер лишь на нарастающую луну, когда я сумел сойти на землю. -Не говори об этом сейчас… - тихо попросил Уилл. Он обвил руками крепкую шею мужчины. То чувство, что не давало ему покоя столько лет. Чуждости, инаковости… Все таяло рядом с ним… Дух, что охраняет своих детей в течение многих веков, поедая врагов племени также, как когда-то съел тех, кто убил его сестру. Уилл поднял глаза к луне. Спасибо, что возвращаешь его мне… Каждый раз… Спасибо… Ганнибал мягко опустил Уилла на шкуру, прижав телом. Кудрявый затрепетал, почувствовав сильный и упругий член напротив своего. Сейчас как никогда чувствовалась его мощь и притягательность. Притяжение… Если бы ты не запутался тогда в ветках, мы встретились бы как-то иначе. Но все равно бы встретились. Потому что мы не можем друг без друга… Единственное, что нас разлучает это смерть. Твоя, когда наступает новолуние. И моя, когда наступает финал жизни. Все имеет начало и конец. Когда умирает кто-то из близких, люди печалятся. Умирающего окружают скорбные лица. Но ты всегда улыбался мне. Нежно и ласково... В груди щемит от твоего взгляда… Ты знаешь, что души вечны, и мы снова встретимся. Не можем не встретиться. Может я неправ, но если бы всех умирающих провожали бы с такой улыбкой как твоя… Умирать было бы легче. Осознание того, как сильно ты любишь меня, делает разлуку немножечко терпимее… Ганнибал застыл, явно любуясь. Такое внимание было непривычно. Ведь все эти двадцать лет никому не было до него дела, только вождь иногда скупо хвалил, а теперь он в центре чьей-то вселенной… От него не ждут каких-то великих свершений, от него требуется только помнить… И знать, как сильно его любят… И желают… Внутри разгорался огонь. Уилл почувствовал себя смелым и защищенным. Злые духи ночи, что блуждали вокруг круга из пепла, теперь растаяли. Они приносят кошмары и мутят разум спящих, пугают детей и насылают бессонницу, но сейчас они ушли прочь в страхе перед лунным оленем. Ведь он в состоянии разорвать любого из них. На груди вспыхивают следы от поцелуев, они похожи на капли дождя, что разбиваются о гладь лесного озера, на огненные фантасмагорические цветы, что расцветают прямо на коже, на нежное дуновение эфира в весенний полдень, когда небеса отливают пронзительной голубизной и кажутся такими далекими и бездонными. Уилл берет рогатую голову в руки и привлекает к себе. Губы тоже жаждут твоего внимания, Ганнибал. Мужчина понимает без слов. Достаточно участившегося дыхания, прилива крови к паху, плоть крепнет. Скоро одних поцелуев станет мало. И Ганнибал приникает к губам, что распахиваются под напором, атакует языком, встречая защитника крепости во всеоружии. Возбуждение слишком сильное, а сердце стучится так быстро, что, кажется, еще минута, и ты умрешь, не в силах выдержать. Ганнибал на мгновение отстраняется от губ и подносит ладонь. Уилл приподнимает голову и проводит широкую влажную линию, и тяжело опускает ее обратно, а ладонь, жесткая и сильная ладонь охотника, обхватывает оба члена, что будто налиты свинцом, увитые венами, охваченные жаром. С губ Уилла срывается громкий стон. Он подается навстречу руке. -Возьми меня… - срывается с онемевших от поцелуев губ. Великий предок облизывает пальцы, и Уилл с готовностью разводит колени. Все двадцать лет до этой встречи кажутся сном, будто и не с ним вовсе. Алана, охота, где его как младшего пока больше оставляли заботиться о собаках, что, впрочем, ему нравилось, даже отец. Все осталось за кругом, вместе с той жизнью, что он провел, забыв о том, кто он есть. В висках кровь играет на варгане, а в ушах гудит гортанное пение тысячи шаманов. Жесткие влажные пальцы нечеловека начали растягивать отверстие. Боль полукружьем заставляет сжаться вокруг пальца. Ганнибал склоняет голову и целует основание члена, вырывая смущенное «ах». Тогда мужчина заглатывает член, пропуская в горло. Неожиданные ощущения так захватывают разум, что Уилл не замечает, как добавляется еще один палец. Постепенно резкая боль становится щиплющей, потом стихает, а в голове начинают бить ритуальные барабаны, похожие на пульс. Губы накатывают словно волна, оттягивая крайнюю плоть. В горле что-то рокочет, щекоча нежную плоть. В изнеможении от переполнения чувствами Уилл пытается ухватиться за что-то, одна рука тонет в оленьей шкуре, а вторая лихорадочно касается пепельных волос. Она задевает рога. Какие же они твердые, кажется, даже пахнут оленьей костью. Так и должны пахнуть рога великого предка. А еще ночными цветами, свежим летним ветром и чем-то еще, особенным… Лунным светом? Кажется, это должно быть смешно. Запах лунного света… Но мне не кажется… Я вдыхаю аромат этой ночи. Сейчас она пахнет острее. Все предметы кажутся ярко очерченными, лунный свет выбелил пространство будто дневное светило. Все кажется более четким, голоса ночных птиц слышнее, а ароматы трав душистее. Они вскоре опьяняют разум тяжелыми запахами, пробиваясь даже сквозь ореол шаманского дыма от костра. Казалось, что Уилл будто выплыл из тела и растворился в окружающем мире. Он увидел будто со стороны, как сплетаются тела на оленьей шкуре, как его собственные ноги напряженно впиваются в мускулистую поясницу предка, как лунный свет рисует серебристые тени на блестящей от пота коже. Откуда-то издали, то ли снизу, то ли сверху, донесся голос Ганнибала. -Я возвращаю тебе твою силу… - прошептал на ухо. Уилл вновь пришел в себя и посмотрел в глаза цвета лунного камня. Он почувствовал, как небесный охотник сделал несколько рывков и излился внутрь, распространяя не семя, но лунное молоко, что впитывается в тело, растекаясь по венам великой силой шамана, совершенствуя ту силу, что дала ему природа, отметив от рождения. Длинные пальцы обхватили его пылающий член и довершили начатое ртом, извергнув человечье семя. Уилл застонал, подаваясь навстречу, пока пальцы выдаивали его до дна. Голова кружилась, Уилл рассмеялся, не в силах сдержать нахлынувшее счастье. Ганнибал неспешно высвободился из плена разгоряченного молодого тела, а потом лег рядом. Уилл повернул к нему голову. В ночи его глаза отливали полночной синевой. -Я счастлив быть твоим, великий предок, - улыбнулся кудрявый. -Называй меня Ганнибалом, - усмехнулся мужчина и провел кончиками пальцев по полуоткрытым губам. -Поцелуй меня, Ганнибал… Тот, кто когда-то породил целое племя, с удовольствием выполнил просьбу. Оторвавшись наконец от зацелованных губ пепельноволосый обнял Уилла, прижав к груди. Тела медленно остывали от жаркого секса. -Я хотел бы, чтобы ты вновь разделил со мной жертвенную трапезу. -О чем ты? – осоловело приподнял лохматую голову сын Грэма. Сейчас хотелось больше всего обнять вновь обретенного возлюбленного и обнимать до утра, пока луна не спрячется в небесных персиковых садах рассвета. -На следующую ночь придет тот лазутчик. Я встречу его. И принесу тебе сердце. Ты ведь съешь его? -Если тебе будет приятно, - с сонным недовольством сказал Уилл. -А я съем мозг, - продолжил Ганнибал, - людям опасно есть его, там могут прятаться страшные мысли, отчего человек может сойти с ума. А остальное мы отдадим людям племени. Как раньше… Как всегда… -Я люблю тебя… - серьезно произнес Уилл, - и сделаю то, что ты попросишь. Твое слово – закон для меня… Ты же защитишь племя как и всегда. -Твое слово – закон для меня, - возвратил фразу Ганнибал. Его восхищенный золотистый взгляд растворял все зарождающиеся сомнения. Враг пришел со злом на родную землю. Уж он-то медлить не станет. Выяснит что надо и приведет чужаков. И если они ударят в лунную ночь, то великий олений предок соберет щедрую кровавую жатву. Впрочем, даже, если бы они коварно перебили бы их на новолуние, то не ушли бы далеко. Ибо не спрятаться от лунного света ни в пещерах, ни в кротовьих норах, ни в самых глубоких реках и озерах… -А теперь спи, Уилл, любовь моя… И молодой шаман уснул в надежном кольце крепких рук. Где-то пел дрозд. Уилл потянулся и распахнул глаза. Место рядом уже успело остыть. Ганнибал не стал будить его, ушел не прощаясь. Костер погас, над ним вился лишь легкий тонкий дымок, а круг из пепла развеял утренний ветерок. Уилл провел пальцами по груди. На коже пламенели засосы, разнося в пыль страх о том, что все было невзаправду. Нет… Это не было ни сном, ни мороком. -Доброе утро, олений шаман! – прозвучал скрипучий голос старика. Уилл оглянулся. Вчерашний знакомец, сопровождаемый мальчиком, вышел из-под сени деревьев и теперь спешил к нему. Кудрявый прикрыл глаза, здесь она сила, вся сила какой он обладал в прошлой жизни, ее на хранение забрал Ганнибал. И вчера он вернул ее. Самым наиприятнейшим из возможных способов. Во всем теле была сияющая легкость.