Семёнов, ты идиот?

Особые приметы? Там много воды, огромное количество чаек и еще мина плавала.

Мне кажется, вопить Вася начал еще до того, как моя ладонь шмякнулась на его причинное место, а уж после, когда я, успев за пару секунд на ощупь оценить габариты пижонских округлостей, придал ему ускорения в нужную сторону, так вообще по громкости мог соревноваться с пароходной сиреной. Кто ж знал, что он настолько чувствителен к внешним раздражителям? Подумаешь, пошутил, пятую точку немного пощупал. В конце концов, я же ласково… Вот некоторых девчонок, к примеру, мальчишки целыми днями за косички дергают, и они так не орут, как эта жертва кенийского солнца, по ошибке попавшая на наш континент. Перепугал всю рыбу в округе, хотя я не удивлюсь, если и медведи тоже под шумок из здешних краев сбежали. В общем, падал он в воду, конечно, красиво, спиной вперед, живописно размахивая конечностями налету. На лице застыло совершенно особенное выражение, как если бы парень узнал, что последнюю дизайнерскую шмотку только что увели из-под носа проклятые конкуренты. Я же гаденько похихикивал, наблюдая за процессом, словно в замедленной съемке, и, дождавшись приземления, сорвался с места в водоворот поднятых брызг. Вообще, помогать ему утонуть в мои планы не входило, но отказать себе в удовольствии попросту не смог: во-первых, не каждый день из-за тебя рушится чья-то жизнь, и, во-вторых, утонуть на мелководье без постороннего вмешательства довольно проблематично. Так и получилось, что, когда до слуха долетели чьи-то ругательства, я сидел верхом на подопытном, вцепившись ему в горло и старательно уводя под воду, а тот барахтался и пытался расцепить мои руки. Первым раненной антилопой на выручку товарищу прискакал по склону Артем, размахивая зажатым в одной руке шампуром с насаженным на него мясом; следом прихрамывала маман, а совсем вдалеке подхватились отцы, плюнув на начавшую сдуваться без клапана лодку и синхронно сотрясая на бегу пивные животы. - Звереныш, пусти парня! – проорал мне на ухо Тёма, попытавшись оттащить, только не на того напал – моя добыча! Я лишь сильнее вцепился в плечи объекту наших разногласий, подтягивая туловище и с силой прижимая к себе. - Отстань, моё! – прохрипел, утыкаясь носом в шею замершего внезапно тела. - Киря, отлепись от него, задушишь же, - совсем жалобно простонал друг. Определился бы, либо утоплю, либо задушу – тут уж одно из двух. Вскоре подоспела маман, начала метаться туда-обратно по берегу, в воду зайти не решаясь. - Отстань! Сказал же, моё! – я даже обиделся немного на Тёму. В моем понимании дружба – это когда звонишь человеку посреди ночи, говоришь, что у тебя на руках труп, а человек выискивает среди хлама фонарик и лопату и спрашивает, куда подъехать. Артем же в данной ситуации ведет себя совершенно не по-дружески, несмотря на что, что трупа еще нет и на дворе вовсе не ночь. Ну, правда, нашел, кого спасать! Лучше бы помог расквитаться с обидчиком… - Киря, - пробасил рядом вдруг знакомый голос. У меня даже мурашки испугались, метнулись, спрятались под мокрыми штанами – сидят в темноте, дрожат. - Вася, ты только не умирай, мы еще не закончили, - шепчу в ухо притихшему пижону, а сам уже смотрю злобно на этих извергов! Такое дело мне сорвали… Тут взгляд будто случайно зацепился за грозно подперевшего кулаками бока обладателя того самого знакомого голоса, и единственное, что я знал в тот момент, так это зря я не оказался на месте Васятки. За годы службы в качестве примерного, но чаще – не очень, сынули, я взял на заметку пару простых истин, главная из которых гласит: ни под каким предлогом нельзя врать родителям. Первый раз на этой истине я прокололся, когда прямой наводкой запустил мяч в чужое окно, а потом заверял, что слышал голос, который науськивал сделать гадость соседям. Конечно, мне не поверили, за ухо оттаскали, в угол сослали, стекло новое вставили. Второй раз пришлось в спешке придумывать оправдание, когда не вовремя вернувшиеся после корпоратива родители были встречены лохматой девицей в одной лишь отцовской майке и самокруткой в зубах. Историю про возникшую из ниоткуда дальнюю родственницу, обворованную на вокзале, завербованную в местный притон и случайным образом мною спасенную посоветовали продать какому-нибудь изданию. Машку вытолкали взашей из квартиры, всучив двадцать рублей на проезд и тысячу – на новые мозги, а меня посадили под домашний арест. Я уж после всех двух злоключений подумал, что больше на эту удочку не попадусь, но не тут-то было. Сижу на Васе, прижимаю его к себе, словно тот самое ценное в мире сокровище, и придумываю отмазку для родителей. - Пап, тут это… Вася поскользнулся, а я его того… Спас. - Того, значит? – прищурился недобро. - И что, пока спасал, сам поскользнулся, и Артем уже спасал тебя? - Ну, все так и было… - признался я, глядя на родителя честными глазами. - Приговаривая «отцепись, звереныш, от парня, утопишь»? - А… Он просто не понял!.. Это методика такая, новая! Нам в универе про нее рассказывали, вот, подвернулся случай на практике проверить! Фишка в том, что надо крепко ухватиться за утопающего, желательно, всеми конечностями, и ждать, пока обоих вытащат, - даже головой потряс для убедительности. - И как, работает методика-то? - Да как-то… - промямлил я, - По старинке эффективней, конечно, было бы… Захват за шею, и сжать сильнее… - Киря! – взревел предок. - Да я ж от чистого сердца, пап! Ну, не мог позволить ему утонуть, правда! Это ж сколько денег на похороны пришлось бы отвалить! Ему еще и гроб золоченый, поди, подавай, а откуда у нас столько… - Вот того, что на твою поездку лежит, как раз хватило бы! - Ты так не шути, пап… - А я и не шучу, Киря! Во тебе, а не Европа, - и кукиш свой под нос сует. Вот тут мне сделалось дурно, конечно: руки, как у алкоголика, затряслись, глаза на выпучку, дыхание сбилось, сказать ничего умного не могу – мысли тоже разбежались по углам, даже Васю зажимать перестал, но не слез – вдруг сердечный приступ, а тут такая опора. - Это как это? Это зачем это? Это за что это? - За спасение утопающих, сына, - припечатал этот страшный человек, - отпусти мальчика, и все трое марш переодеваться и сохнуть, пока я сам вас на корм рыбам не пустил! Вот это была действенная угроза. Пришлось сворачивать операцию, отцепляться от начавшего судорожно хватать ртом воздух Васятки и просить Тёму отпустить, наконец, мои волосы – пара длинных прядок оставалась у того в ладони. Ну, как говорится, свои люди – сочтемся. Отец, памятником возвышаясь над нашей промокшей до самых внутренних органов тройкой, смиренно указывал широкой дланью по направлению оставленных под тенью березок машин. Так как завершал парад я, то мне от этой длани увесистый подзатыльник и прилетел. Где-то впереди, как тогда, раздался смешок, и только я открыл рот, чтобы обрушить на жертву тонны заготовленного сарказма, как ощутил второй удар. Даже оборачиваться не стал – и так знаю, насколько родитель бывает убедителен в своих красноречиво высказанных предостережениях, а поспешил скрыться с глаз долой, на каждом шагу слушая веселые похлюпывания одежды. Дядь Степа предусмотрительно закрыл свою «красотку» на все имевшиеся в наличии замки, пару раз проверил, подергав за ручки и выслушав душераздирающий вой сигнализации, только после этого успокоился. Пришлось отдуваться нашей «ласточке», и, сдается мне, отцовская любимица, на чью нелегкую долю выпало огого сколько приключений, к подобным испытаниям была, мягко говоря, не готова. Ладно, одну голую задницу на своем сиденье она еще могла вытерпеть, но сразу три… Василий расположился подальше от меня, постарался устроиться на переднем сиденье так, чтобы совсем не было видно, видимо, наивно полагая, что там его не смогу достать. Мы же с Артемом привычно разместились сзади, предварительно скинув за борт испорченные вещи, и принялись растирать полотенцами голые тела. И тут только, сидя впритык филейной частью к оной же друга, до меня дошло, что в Европу я и впрямь не поеду. Исключительно из-за того, что отец принципиально слов на ветер не бросает. Вот так просто, за какие-то несколько часов, Киря умудрился лишиться того, к чему упорно шел года два. Еще в пору нашей тесной дружбы с Левиным, мы вдвоем придумывали заведомо провальные способы заработать на поездку мечты нужную сумму. Все предложения одолжить/занять/дать под проценты с его стороны я категорически отвергал, справедливо считая, что настоящий мужик в жизни должен всего добиваться сам. И не важно, что это убеждение продержалось в арсенале каких-то пару месяцев, после чего я сдался и приполз побитым псом к родителям – очень трудно, знаете ли, одновременно учиться, работать, платить за съемную квартиру и параллельно копить. В общем, в свои 19 я на собственной шкуре осознал, что такое жить самостоятельно и, поверьте, это не очень круто, поэтому пришлось заключить своеобразный договор: я учусь отлично и лишний раз не отсвечиваю в местных «криминальных» хрониках, а родители оплачивают поездку. И было все нормально, пока этот Вася не появился… Я застонал и откинулся на спинку, закрывая мокрым полотенцем лицо. О том, что другая часть тела сейчас была выставлена на суд всем желающим, не подумал. - Вась, ну вот кто тебя просил с нами ехать, а? – задал первый попавшийся вопрос, уже скручивая полотенце и шлепая им пижона в бок. Тот обернулся, явно готовый высказать мне все, что накопилось, но как-то странно проглотил обратно свои слова, широко раскрытыми глазами уставившись мне куда-то в живот, а потом взбрыкнул и вывалился из машины, добежал до палатки и юркнул внутрь. - Это что было? – спросил уже у Артема, который так же не мигая рассматривал мое брюшко. Ну, отъелся, с кем не бывает? Зачем пялиться-то? - Семёнов, вот скажи мне, только честно. Ты идиот? - А я что, похож на идиота? - Очень, - Тёма вдруг разулыбался, словно мартовский кот, нарвавшийся на стадо возжелавших его сучек, и был таков. Свалил по-английски в ту же палатку, что и парень ранее, а я принялся анализировать ситуацию: подумаешь, стояк…