Школа в деревне Гадюкино

Ужов из восьмого «Ъ» не выучил географию и залез в шкаф, чтобы учитель его не спросил. И ключ с собой прихватил, и заперся изнутри. Шкаф стоял за партами у задней стены, и в старом гнилом ДВП было насверлено много дырочек, чтобы прячущиеся могли дышать. Правда, пыль там никто никогда не вытирал. А в Гадюкино каждый четверг идёт дождь, ну и 12 сентября тоже было пасмурно, темно и мрачно. Да ещё и ветер завывал, и вообще атмосфера была хоррорная. Географ Евграф Евграфыч пришёл в класс, поставил на стол глобус и начал урок. Просмотрев журнал, нашёл фамилию Ужова и стал искать оригинал, но не нашёл. — Где Ужов? — Он не пришёл! Заболел! Уехал! Они всей семьёй картошку копают! Он сегодня с сестрёнкой сидит! Его в город повезли зубы лечить! — посыпались объяснения, но учитель хлопнул по столу ладонью и строго сказал: — Не врите. Я видел его сегодня в школе. Куда он делся? И тут из шкафа послышался чих. — Всё ясно, — сказал географ. — А ну, вылезай и иди к доске! В ответ раздалась тишина. — Думаешь, я тебя не вытащу? — грозно сказал географ и двинулся к шкафу. Зрители затаили дыхание. Географ подёргал дверную ручку, но шкаф был заперт. — Хорошо, — процедил географ таким голосом, что все поняли: дело плохо. — Сидите, а я схожу за вторым ключом. А чтобы вы чего не натворили, за вами присмотрит Евпраксия Ипатьевна, у неё как раз свободный час, — и он позвонил молоденькой англичанке. А потом погрозил классу кулаком и вышел. Через пять секунд с сумкой, полной тетрадей, вошла Евпраксия Ипатьевна. Она постучала по столу ручкой, разложила тетради своих пятиклассников и стала проверять. Тут за окном тучи ещё сильнее сгустились, а ветер завыл совсем по-осеннему и постучал в окно ветками старой липы. И тут из шкафа раздался тяжёлый, с присвистом, вздох. — Что это за звук? — спросила Евпраксия. — Бензинов, это ты вздыхаешь? — Неа, — испуганно помотал головой Бензинов с задней парты. — Свинорезов, ты? — Я не вздыхал! — громким шёпотом ответил Свинорезов и покосился на старый шкаф. — А кто же тогда вздыхал? — чуть дрогнувшим голосом спросила Евпраксия. — И почему вы все смотрите на этот шкаф? Ветер ещё раз съездил ветками по стеклу, и она опасливо оглянулась. — А это Варфоломей-неупокойник, — тихо ответил за всех школьный звукоинженер-самоучка Нафаня, сделав круглые глаза. — Давно, когда тут ещё не школа была, а пивнушка, его в драке зарубили. А труп замуровали в стене. Вот в этой, — и Нафаня пальцем показал на заднюю стенку класса. — Ну и с тех пор он и является. То вздыхает, то цепями гремит… Он же каторжник был. И Нафаня незаметно включил на планшете, который лежал у него на коленях, звон велосипедной цепи, пропущенный через реверберацию. А из шкафа, как нарочно, снова раздался вздох, ещё ужаснее предыдущего. Евпраксия выпучила глаза, попятилась к двери и пулей вылетела из кабинета. Восьмиклассники заржали и стали играть в карты прямо на учительском столе. А играли на тетрадки пятиклашек, забытые несчастной училкой. Выигравший писал в тетрадке оценки и замечания красной ручкой. Долго ли, коротко ли, но географ Евграф Евграфыч, облазив все нычки в учительской, нашёл запасной ключ от шкафа и вернулся. Картёжников сдуло со стола вместе с тетрадями, и географ быстро и безболезненно извлёк привидение из шкафа, а по извлечении заставил отвечать домашнее задание. Привидение мялось с ноги на ногу, скребло затылок, смотрело вверх, невнятно что-то мычало и в конечном итоге схлопотало двойку. И никому бы этот урок не запомнился, если бы не англичанка. Здорово напуганная потусторонними силами, она чуть не сбежала из школы навсегда, но сторож Михеич перехватил её на выходе, пригласил к себе в сторожку, угостил самогоном и убедил, что привидений в школе нет. Уж он-то точно знал бы, если бы что-то подобное здесь водилось. А раз он не знает, то оно и не водится. Железная логика Михеича убедила англичанку, и она, воспрянув духом, вернулась за тетрадками. Успела аккурат к концу урока, за минуту до звонка. — Евграф Евграфыч, я тут у вас тетрадки забыла, — просунулась она в кабинет. Восьмиклассники собрали по всему классу её тетрадки, и Ужов с поклоном вручил англичанке увесистую стопочку. Училка немного удивилась, увидев в классе нового персонажа, но после Михеичева угощения мысли её текли медленно, и она, взяв тетрадки, вернулась в учительскую. У Евпраксии имелось несколько свободных минут, которые она решила пустить на проверку тетрадок, но, открыв одну тетрадку, потом другую, потом третью, она увидела там проставленные оценки и пометки красной ручкой. «Наверно, я уже проверила их, — подумала училка. — Что-то с памятью моей стало. То целого восьмиклассника на уроке не заметила, то проверенные тетрадки собралась по новой проверять. Надо взять выходной!» И она, сняв задачу с процессора, сходила в пятый класс и раздала тетрадки. А после с чувством исполненного долга пошла в одиннадцатый «Х» вдалбливать в великовозрастные глупые головы английский алфавит, который одиннадцатиклассники до сих пор не осилили выучить. *** А пятый класс раскрыл свои тетради по английскому и раскрыл рты от удивления. И немудрено! Вместо нормальных и всем привычных двоек и троек под работами красовались пятёрки, шестёрки, семёрки и восьмёрки — при пятибалльной, между прочим, системе. (Перед учебным годом педсовет рассматривал и другие системы оценок, но предыдущий директор умел считать только до пяти, поэтому решили оставить пятибалльную). И это ещё не всё! Кроме оценок, в тетрадях красовались пометки, советы и указания, да такие, что детишки читали их вслух и с хохотом, и даже устроили конкурс, у кого в тетради надпись лучше. — Слушайте, чего Евпраксия мне написала! — крикнула Нюшка. — «Не приходить в школу без родителей! И с родителями тоже не приходить! Нафиг вообще школу!» — А у меня ещё лучше написано, — похвасталась Стешка. — «Поздравляем, вы выиграли первый приз — ведро тараканов! Явитесь за ними в учительскую на второй перемене!» — Это что, — хихикнул троечник Нюхов. — Вот у меня надпись самая крутая. «Нюхов, экспертиза признала, что ты инопланетянин, поэтому явись завтра в 12.00 к кабинету директора с чемоданом. Тебя будет ждать летающая тарелка». Каждую фразу встречали дружным хохотом, надписи фоткали и выкладывали в интернет, и у пятого класса существенно повысился рейтинг. Правда, эти фотки тут же тёрла цензура (здесь приведено далеко не всё). А свои тетрадки дети за неделю так раскрутили, что продали их какому-то коллекционеру за бешеные деньги. И всё проели.