Школа в деревне Гадюкино

В гадюкинской школе и по обычным-то дням учителям приходилось не очень, а уж когда выпадало 13-е, пятница — они вообще боялись ходить на работу. И поэтому 13 сентября педсовет решил объявить днём уборки территории. Решение назрело давно: субботник дети сорвали, а бумажек и прочего хлама вокруг школы накопилось за две недели столько, что без лопаты не пройдёшь. Школа определённо нуждалась в субботнике. Ну, а поскольку субботник пришёлся на пятницу, то его назвали пятником. (Кто бы сомневался). Накануне ученикам объявили, что 13-го занятия отменяются, и велели всем прийти в рабочей одежде, с рабочими перчатками и рабочими мешками для мусора. Распределили, кто принесёт грабли, кто — лопату, кто — побелку с кисточкой. Бензинов вызвался принести канистру горючего и спички, чтобы потом весь мусор поджечь, но ему не разрешили. Школьники обрадовались, что занятий не будет, и подготовились к субботнику, то есть, пятнику, по полной программе. Они выбрали мешки из тонкого полиэтилена, чтобы ими легко можно было хлопать. Кроме трудового инвентаря детки взяли с собой попкорн, сухарики, бутылочки с лимонадом, орешки, семечки и банку сгущёнки. (Сгущёнку они есть не собирались. Они собирались обмазать ею всю школу изнутри, полагая, что одной банки для этого вполне хватит). День начался с торжественной линейки, на которой все грызли сухарики, орешки и семечки, запивали их лимонадом и кидали мусор под ноги. После линейки мусора стало в пять раз больше, чем было до. И вот началась собственно уборка. Учителя поделили школьников между собой и начали ими руководить. Для начала всем миром откопали из-под ореховой шелухи машину нового директора, который продержался в школе почти целую неделю. Но оказалось, что держало его тут не чувство долга, а машина. Увидев её откопанной, дир сказал: «Спасибо, приятно было пообщаться», — сел в свою тачку и уехал навсегда. Учительницы махали ему вслед платочками и причитали: «На кого ж ты нас покинул?» А дети устроили прощальный салют, хлопая мешками. Потом стали собирать бумажки, и это затянулось до полудня. На помойке собранные бумажки не умещались, мешки с мусором скатывались вниз, КАМАЗ-самосвал едва успевал отвозить горы бумажек на Великую Помойную Кучу в живописных окрестностях города, и учителя, плюнув на это дело, велели школьникам сгребать сухую траву и закапывать в яму. Туда же сгребли всю ореховую шелуху. Но яму сначала надо было вырыть! Этим занялись старшеклассники. Они рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли, рыли и рыли. Яма становилась всё глубже. Свинорезов и Ужов наделали ступенек, чтобы можно было выносить песок. — Хватит! — кричала Серпалитония Сигизмундовна. — Достаточно! Не ройте больше! — Не, яма пока маленькая, — отвечал по телефону Бензинов откуда-то из центра Земли. — Мы ещё пороем. И так бы они и рыли, если бы вдруг на крыше Гадюкинской школы не приземлился полицейский вертолёт. — Немедленно прекратите рытьё! — в мегафон приказал какой-то толстый генерал. — На вашу школу поступила жалоба из Австралии, что вы продырявили им материк! А он у них и так маленький. Только тогда старшеклассники перестали рыть и вылезли из ямы. Учителя отругали их и пообещали генералу, что больше такого не повторится. В яму сгребли весь мусор, засыпали, и порядок был восстановлен. Генерал убедился, что Австралии больше ничто не угрожает, сел в вертолёт и улетел. Но полёт получился совсем коротким — от крыши до спортивной площадки, потому что мотор стал гудеть как-то не так и в салоне завоняло горючим. Приземлившись в аварийном порядке, экипаж вылез и стал разбирать вертолёт на запчасти, чтобы выяснить, в чём неполадка. Вся школа с любопытством наблюдала за процессом. Когда весь вертолёт был разобран до последнего винтика, генерал поднял открученную выхлопную трубу и увидел, что из неё торчит свёкла. Он начал орать, требуя выдать виновного, но все школьники молчали с глупым видом и хлопали глазами. А два двоечника, которые под шумок только что слезли с крыши по пожарной лестнице, многозначительно переглянулись и злорадно хихикнули. Весь оставшийся день ушёл на сборку вертолёта. Тут-то деткам и пригодился попкорн. Они стеной окружили невольных гостей школы и чавкали, а ещё давали «умные» советы, комментировали и снимали на видео. Генерал орал, что снимать запрещено, потому что информация секретная, но внезапно выяснилось, что над школой давно висит дрон, посланный каналом новостей, и транслирует всё на телевидение. Так что Гадюкино опять прославилось. Наконец ремонтные работы были завершены, и вертолёт улетел. На нём извёсткой было намазано: «Гадюкено рулит!» (Дома генерал взял карту, очертил на ней Гадюкино красным фломастером и написал: «Опасная зона»). А после пятника усталые учителя отпустили детей домой, и Серпалитония Сигизмундовна предложила: — Давайте в учительской чайку попьём! Идея всем понравилась, и педсостав пошёл на второй этаж. Пока Серпалитония открывала кабинет, учителя, притомившись, прислонились к стенам. Детям-то они не разрешали прислоняться, потому что прислонение считалось нарушением дисциплины, но сейчас детей поблизости не было, и педагоги не боялись подать дурной пример. — Заходите, открыла! — сказала Сигизмундовна. И тут оказалось, что они все прилипли, потому что стены были намазаны сгущёнкой. Как известно, одна банка сгущёнки способна уляпать неограниченную поверхность. Это единственное вещество, нарушающее закон о сохранении вещества.