Не подходи

       Не без трудностей преодолев очередной, сто пятый по счету, кризис в отношениях, Тони и Стив снова были вместе.        Старк практически ушел в отрыв, заполучив обратно свою единственную любовь.        Тони взял отпуск в две недели, оправдывая себя тем, что триста лет этого не делал.        Он наверстывал упущенное, совсем не отпуская Стива от себя, пока тот не упросил Старка все-таки выйти к людям, нужно было заняться делами, коих накопилось немало.        Тони был так счастлив, что в эйфории согласился на это предложение, о чем жалел уже через десять минут.        Основная проблема для Старка заключалась в том, что Роджерс так притягивал его к себе, так дипломатично всегда пытался сглаживать острые углы, ища варианты и компромиссы, что Тони понял, что привык к этому, только когда Стив уехал.        Первая ночь в одиночестве лишь подтвердила для Старка и так ясно оформившуюся в его голове мысль, что он точно никогда не сможет без Роджерса.        Совсем.        Значительно труднее оказалось примирить себя с существованием в жизни Стива Барнса, но так, как другого выхода все равно не было, Тони, сжав зубы, убеждал себя в том, что все хорошо.        Стив поклялся ему, что никогда, никогда не посмотрит ни на кого, кроме Тони, и Старк верил ему.        Зыбкое равновесие счастливых двух недель со Стивом постепенно заметалось вихрем рутинной работы и серыми днями без Стива.        Он позвонил, сообщив, что планирует вернуться в ближайшие пару дней.        Сказать, что Тони был доволен — это значит не сказать ничего.        Он страшно соскучился по утренней тяжести Стива на своем плече, по его взгляду из-под челки, по его улыбке, одновременно успокаивающей и радостной.        По своему Стиву.        — Джарвис! Внеси Роджерса в список людей, имеющих доступ ко всем дверям и комнатам в этом доме.        — Сэр, но я и не исключал его из этого списка.        — И как давно? — весело спрашивает Старк, расковыривая старую материнскую плату.        — Никогда, сэр.        — Почему?        — Сэр, вы любите его с самой первой вашей встречи. Это единственный человек, с которого вы не сводите взгляд, где бы он не появился. Чистая химия, сэр. Уровень эндорфинов повышается, зрачки расширяются от удовольствия, и вы не в состоянии его забыть. Напомнить вам, в каком виде вы были, когда наконец помирились с мистером Роджерсом?        — О, это было феерично! — вспоминает Старк.        Они слились в одно целое, метаясь по стенкам безрассудными счастливыми птицами. Взрывая все, как две уже сработавшие баллистические ракеты класса «земля-воздух», непрестанно целуясь и обнимаясь.        Джарвис благоразумно притворился глухим, сразу открывая дверь в спальню.        Они непонятно как, но все же добрались до нее.        Дальнейшее безумие Тони помнит смутно, как обрывки конфетти.        Как и последующие за ним две восхитительные недели…        Глаза Стива, сверкающие сумасшедшим огнем.        Его руки, накрывающие Тони везде своими проникающими, сводящими с ума касаниями.        Его губы, не устающие прокладывать дорожку вниз раскаленными, как тропический ветер, поцелуями.        Его шепот, точечной азбукой зацепляющий меня и тянущий на самое дно.        Собственные, лихорадочно-нервические прикосновения.        Обжигающая до кончиков пальцев нежность в твоем взгляде.        Поцелуи такой силы, что я с трудом дышу.        Нас накрывает любовным огнем, как штормом.        Ты пылаешь последним ноябрьским костром, разлетаясь на куски от желания.        Улетаешь, сгораешь, рассыпаешься от страсти.        Растворяясь в любимом человеке.        Умопомрачение.        Помешательство.        Исступление.        И твои манящие, заводящие меня до предельных величин, уносящие в космос, необыкновенно красивые глаза.        Любовь, как стрела.        Поразившая нас в самое сердце…         — Привет, Тони! Вас можно поздравить? Правда, у нас ходят упорные слухи о том, что ты приковал к себе достояние Америки метровой цепью! — Романофф как всегда, в своем репертуаре.        — Привет! Я смотрю, разведка не дремлет! Ты не поверишь, но нет. Хотя идея неплоха, надо подумать. Да, Стив со мной. — смеясь, отвечает Старк.        — Тони, а Роджерс хоть разговаривать-то может? — Наташа явно в ударе сегодня, хулиганка.        — Старк, не молчи, как там достояние нации?        Хороший вопрос, учитывая, что в данную минуту достояние нации лежит в кровати с жутчайшей головной болью.        Скорее всего, это аллергия на клубнику.        Или на шампанское.        Или на клубнику с шампанским.        В сочетании еще с кое-чем.        Нет, серьезно, то ли клубника была с северного склона, то ли шампанское перестояло, но факт остается фактом.        Стив лежит, откинувшись на подушках и сжимая губы от боли.        Он отрицательно чуть качает головой, не желая ни с кем разговаривать, уже второй час отдыхая с холодной повязкой на лбу.        — Нат, извини, но он мучается от головной боли, и ему сейчас не до разговоров. Так что не сегодня, ты звони, не пропадай! Пока! — прощается с Романофф Старк.        — Никогда бы не подумал, что универсальные солдаты тоже могут страдать от таких простых вещей! — замечает Тони.        — Тони, я прошу тебя, только не начинай свои шуточки! Мне и так плохо. — тихо говорит Стив.        — Все, все, я молчу! — поднимает руки в знак капитуляции Старк.        — Прости, может тебе хотя бы повязку сменить? — спрашивает Тони, переживающий за любимого.        — Нет, не нужно. Мне просто нужен покой. — шепчет Стив.        — Хорошо, Стив, я отлучусь ненадолго в мастерскую, а потом вернусь. Ты отдыхай, а лучше постарайся заснуть.  — заключает Старк.        За это время между нами устанавливается такое прочное, такое желанное для нас обоих согласие по всем вопросам, что мы, не сговариваясь, тратим все силы на сохранение этого хрустально-прозрачного баланса.        Тем более что такого уровня взаимопонимания у нас не было давно.        Джарвис совершенно прав, говоря, что я всегда был неравнодушен к Стиву.        Эти серые глаза давно взяли меня в оборот, заворожив и подарив взамен невозможное ощущение полета.        Иногда в те моменты, когда я смотрю на спящего Стива, то думаю о том, что он все-таки не человек.        Или не совсем человек.        Не может человек быть настолько красивым.        Идеальным.        Точно выверенным.        Как ожившая древнегреческая статуя.        Мой Аполлон поворачивается на левый бок, одеяло спадает с такого геометрически правильного плеча, что хоть рисуй.        Гармония уносит мою душу в небо, прибавляя к замершему в восторге сердцу еще и открывшиеся серыми звездами любимые глаза.        Губы такой скульптурной формы, что вся женская половина человечества умерла бы за них без единого звука.        Стив улыбается мне, и в комнате становится больше света.        — Доброе утро, Тони!        — Доброе утро, Стив! Если ты будешь продолжать так смотреть на меня, то завтрак тебе не светит! — телеграфно заявляет Старк.        Всему есть предел.        — Тебе не кажется, что я не из робких людей, давай рискнем! — смеется Роджерс, не переставая гипнотизировать Тони взглядом.        — Я предупредил! — пожимает плечами Тони, падая на кровать и ловя поцелуй…