Не отрицай этого

      Разгар осени куда больше напоминал лето: листья деревьев желтели с большой неохотой, словно время опадать еще совсем не пришло. Теплые дни сменялись ничуть не менее теплыми вечерами и как нельзя лучше стирали из памяти события месячной давности.       Мия устало потерла пальцами переносицу, закрыла наработки новой статьи и отодвинула ноутбук. Здесь, в доме стаи Фоллов, всегда появлялось вдохновение писать. После возвращения из Ирландии у нее появилась особенная потребность в этом: в неприметном файле на рабочем столе были десятки исписанных листов, на которые она вылила все, что было трудно держать в себе. Она писала так, как ей хотелось, не скрывая и не приукрашивая — этот сумбурный рассказ не предназначался для печати, только для нее и, может быть, пары близких лиц. Ее утомленные серые глаза почти бездумно смотрели на лаконичное название документа — «Не отрицай этого». Последний раз она открывала его больше недели назад, когда дописывала финальные строки, завершающие историю их безумной поездки.       Тот день, когда лес наполнился трупами и прахом, стал для них последним в Килкенни. Они улетели из Ирландии ближайшим рейсом, не желая задерживаться больше ни на час в проклятом городе. Кое-как собранные вещи и мысли сопровождали их до порога квартиры — только перешагнув его Мия и Макс почувствовали слабое ощущение безопасности. Два дня они провели наедине, залечивая раны и успокаивая души друг друга. Все контакты с внешним миром были сведены до минимума: заказ еды, пара сообщений стае, что они вернулись, и один звонок Виктору.       Насколько Мия поняла из того короткого разговора с вампиром, он покинул Ирландию вместе с Сэм и тоже исчез с радаров на какое-то время. Она не донимала их, прекрасно осознавая, что им тоже нужно время, не столько для отдыха, сколько для осмысления их нового, непростого статуса. Еще в Килкенни они позволили себе маленькую слабость — взяться за руки в присутствии друзей. Такой скромный жест значил для них очень многое: Виктор сделал свой выбор, а Сэм позволила ему быть рядом. Мысли о них вызывали теплую улыбку — если бы еще пару месяцев назад кто-то сказал, что между Ван Артом и Обье может быть нечто большее, чем подколы и ненависть, Мия бы посмеялась от души. Совершенно разные, из конфликтующих фракций, они поразительным образом нашли куцый общий язык, состоящий в основном из властной заботы Виктора и упрямства своевольной Сэм.       С момента возвращения из Ирландии им всем довелось увидеться всего один раз — на закрытой вечеринке в честь релиза нового альбома Бенни Барта. Пока все веселились, Виктор и Сэм держались поодаль друг от друга, но при этом были вместе. Она с непередаваемой ненавистью смотрела на вампирш возле Ван Арта, хотя он не замечал никого, кроме нее. Их игра на публику продолжалась не дольше, чем этого требовал этикет: как только время перевалило за полночь и в руках гостей оказались действительно крепкие напитки, они незаметно для всех исчезли. Кто-то пытался их найти, но Мия и Макс синхронно пожимали плечами, а после заговорщически подмигивали друг другу: никто кроме них не знал, что на самом деле происходило между вампиром и волчицей.       От приятных мыслей о друзьях девушка невольно переключилась на гнетущее ощущение зыбкой стабильности. Именно так она характеризовала для себя все то, что они оставили в Килкенни. Как бы они ни хотели забыть все, что с ними произошло, отголоски регулярно напоминали им, что там, на далекой земле, в живых остался Князь. Во «Вкусе ночи» это событие обсуждали довольно вяло, во всяком случае, так это оценивал Виктор. Ван Арт приложил изрядные усилия, чтобы вампирское общество как можно меньше интересовалось событиями той ночи. У сильных мира сего были вопросы к нему, как к свидетелю, но статус и влиятельность не давали подступиться к бельгийцу ближе, чем он позволял. Позже Виктор рассказал друзьям, что в Ирландии зреет настоящий переворот и власть Линча находится под вопросом: куда более молодые и перспективные вампиры сочли случившееся отличным поводом, чтобы сместить зажившегося бессмертного. Мию не интересовало, кто из претендентов был ближе всего к условному трону, но то, что в своей политической грызне они забыли об оборотнях, не могло не радовать.       Зато об оборотнях не забыла стая Этингера. Старший внук Вольфганга — Кристоф, принявший на себя обязанности вожака, серьезно подошел к поступку своего деда. Взрослый, даже почти возрастной оборотень долго разговаривал в один из вечеров со всеми Фоллами по видеосвязи. Как несложно было догадаться — покойный Этингер никого не поставил в известность о своих планах на последнюю поездку. Зато он подготовил исчерпывающее завещание со скупыми откровениями жизни. По небольшому изображению на экране ноутбука тяжело было понять настроение Кристофа, но скорбь изредка слышалась в затянувшихся паузах между словами. Он выслушал лаконичный пересказ случившегося от Макса, принес свои извинения и зачитал один из пунктов завещания своего деда, согласно которому стая Этингера обязывалась оказывать любую поддержку Фоллу в случае его выживания. Столь щедрый жест не был оценен со стороны канадских волков и скомкан до уровня формальности. Все понимали, что этот разговор был нужен, но настоящая радость наступила только после его завершения.       Отдельным, самым важным и сложным рывком к нормальной жизни было принятие Фоллами самого Макса. Мия на всю оставшуюся жизнь запомнила их испуганно-враждебные глаза, когда они впервые увидели альфу после злополучной поездки. Он долго не решался переступить порог семейного дома, зная, чувствуя и понимая, что они вправе счесть его чужим. В тот момент девушка проклинала себя, что не может почувствовать ту же разницу, что и они: для нее Макс остался прежним даже там, в крипте, и их пускай даже кратковременное замешательство больно хлестало по ее сердцу. Первым шаг навстречу сделал Ральф. Оставалось лишь догадываться, что двигало им — братская любовь или долг вожака, но он с едва уловимым отчаянием подошел-подбежал к младшему брату и долго, очень долго смотрел ему в глаза, крепко ухватившись за плечи. Им было сложно поверить в повторную инициацию, в причастность матери Макса к ситуации в Килкенни и его новому состоянию. Будь они обычными людьми, все было бы значительно проще — член семьи стал на порядок сильнее, казалось бы, что в этом плохого. Но Мия понимала, что теперь ее волк не просто «перспективный вожак», а уже сильнейший оборотень стаи, и что этот факт вскоре встанет ребром в их семейной иерархии.       Отношение к Мие тоже изменилось после того, как ей пришлось рассказать о своем присутствии во время повторной инициации Макса. На словах стая отнеслась порицающе к такому безрассудству, хотя во взглядах отчетливо читалось глубокое уважение. Единственной, кто открыто ее поддержал, была Одри. Волчица подгадала момент, когда Мия осталась одна, и впервые обняла ее, сказав, что это поступок по-настоящему волчьей души.       Стук в дверь вернул девушку в реальность: по характерным ударам костяшек она сразу узнала Макса и, едва не запутавшись в проводе от ноутбука, поспешила открыть ему.       — Не стухла еще тут от скуки? — подмигнул оборотень.       — Если мне вдруг будет скучно, я протру твои кубки и медали твоими же футболками, — девушка продемонстрировала кончик языка и тут же оказалась в объятиях Фолла. — Чего пришел? Ужин готов?       — Почти, — Макс протиснулся в свою комнату, в которой по уже сложившейся традиции отдельно от него обитала Мия, и прикрыл дверь ногой, — но сперва сюрприз.       — Что за сюрприз? — волк ощутил, как прижатое к нему тело девушки заметно напряглось.       — Если я расскажу, это уже не будет сюрпризом, — его губы растянулись в хитрой улыбке. — Обещаю, такого в твоей жизни еще не было, — заметив испуг на лице Мии, он поспешил добавить: — И тебе это понравится, честное волчье.       — И это не касается ни вампиров, ни оборотней, ни проклятий? — вкрадчиво уточнила девушка, предвкушая подвох.       — Только оборотни, — заверил он и немного посерьезнел, — это очень важно для всех нас. Идем, только тебя и ждем.       — Что, сейчас?!       — И ни минутой позже, Герой.       Мия честно попыталась упереться ногами в пол, но с Максом было сложно спорить, особенно, когда он собственнически подхватывал и перекидывал ее через плечо. Девушка с хохотом стукнула его по спине больше для приличия, нежели из реального протеста и позволила вынести себя из комнаты, а следом и из дома.       Когда Фолл все же опустил Мию у костра на заднем дворе дома, от ее бравады и веселья не осталось и следа. Здесь действительно собралась вся стая — даже дядя Джон и Хелен, которые отсутствовали последние пару дней, приехали для этого «сюрприза». И пускай на их лицах были мягкие улыбки, девушка почувствовала себя крайне неуютно. Последний такой сбор обернулся для нее Долгом крови, и повторять ритуал ей совсем не хотелось. Обеспокоенный взгляд сразу нашел Макса — тот как назло отошел от нее на несколько шагов, но продолжал заговорщически улыбаться.       Еще не поздний, но уже по-осеннему темный вечер окутал задний двор уютной темнотой, и горящий костер был единственным источником света. Языки пламени плясали в неуловимом ритме, окрашивая лица присутствующих мистическими тенями. В глазах всех Фоллов отражалось пламя и предвкушение чего-то особенного.       — Ла-адно, — нараспев произнесла девушка, — если вы не собираетесь меня есть, то я, наверное, пойму суть сюрприза.       Волки тихо рассмеялись, но быстро осеклись и переключили внимание на Ральфа. Вожак, как этого и стоило ожидать, стоял немного впереди остальных и задумчиво рассматривал Мию. Он не смотрел в какую-то конкретную точку, его холодные серые глаза выхватывали ее образ целиком. Стоило их взглядам пересечься, как старший Фолл подмигнул девушке и произнес:       — Сегодня особенный день для всех нас, — он потер ладони, словно впереди был сложный разговор, — день, когда нас станет больше.       — Чего? — опешила Мия.       — Молчи, женщина! — шикнул на нее Шон и «застегнул» рот движением пальцев.       Ральф бросил строгий взгляд на сына, после чего выдержал небольшую паузу и подошел к девушке, оставив между ними небольшое пространство. Он чувствовал ее напряжение, страх и вместе с тем — выработанное к ним доверие. Она всегда прикладывала максимум усилий, чтобы правильно понять их, научиться поступать как они, и теперь вся стая готова была вернуть ей свою благодарность.       — Я принимаю тебя в свою стаю, — слова вожака прогремели как гром и заставили все прочие звуки одномоментно стихнуть.       Мия во все глаза смотрела на него, не веря своим ушам. Принять человека в стаю, а уж тем более ее, неспособную пройти обращение — наглость, граничащая с нарушением всех мыслимых волчьих традиций. Она попыталась найти объяснение столь щедрому жесту, как в голове сразу всплыли слова Макса, когда они еще были в Килкенни — оборотень пообещал приобщить ее к волкам лучше, чем это могла бы сделать татуировка. Даже в самых смелых фантазиях девушка не могла представить, что они сделают ради нее нечто подобное. Обращенная вампиром, она не ожидала к себе большего, чем просто смирение с выбором Макса. Сердце радостно стучало, опережая реальное понимание происходящего, и ее это полностью устраивало. Тяжелый, полный вызова взгляд Ральфа завладел ее сознанием настолько, что Мия ничуть не удивилась появлению ритуального ножа в его руке.       — Сними верх, — не приказ, но уже и не просьба заставила ее худо-бедно сконцентрироваться.       Руки девушки сами по себе взялись за края длинной майки и без раздумий потянули вверх. Под ней был спортивный топ, и, если бы Ральф попросил снять и его, она бы без раздумий сделала это. Она привыкла, что среди волков нагота никогда не была чем-то особенным. Голое тело не удостаивалось большего внимания, нежели повседневная одежда — оборотни либо не смотрели друг на друга, либо банально не акцентировали внимания на причинных местах. Интимность появлялась только наедине с партнером, когда прикосновения начинали говорить о желании на языке их тел.       Футболка небрежно упала к ее ногам. Где-то на задворках сознания промелькнула мысль, что вожак может порезать ее ради какого-нибудь ритуала, но и это показалось ей нормальным. Однако вместо этого Ральф рассек большой палец своей левой руки и произнес:       — Я принимаю тебя в свою стаю, — скользкий палец прошел по ее солнечному сплетению. — Пускай душа волка ведет тебя.       Теплая кровь едва не обжигала кожу. Мия не смотрела на оставленный след, но явственно чувствовала, что это полукруг. Дыхание сбилось от волнения и переполняющей благодарности — она хотела что-то сказать, но Ральф жестом показал, что ей следует молчать, и она послушалась. Вожак отошел, а нож перекочевал в руки Хелен. В отличие от своего мужа, она источала куда меньше формальности и больше понятной, совсем материнской любви.       — Я принимаю тебя в свою стаю, дорогая, — ласково повторила она, сделав надрез на пальце. — Пускай твоя кровь даст новую жизнь.       Непонятный завиток красноречиво украсил живот девушки. Жар хлынул к щекам Мии — дети всегда были для нее слишком далекой и абстрактной перспективой, а жест Хелен словно незримо приблизил ее к этому деликатному вопросу.       — Дай, — Одри сменила Хелен и, забрав нож, сразу выпалила, — я принимаю тебя в свою стаю, — лезвие резко прошлось по пальцу, — пускай каждая охота будет удачной.       Пару секунд ничего не происходило — Мия не понимала, что от нее требовалось, а волчица как назло не подсказывала. Насладившись замешательством девушки, альфа шкодливо улыбнулась и провела порезанным пальцем по ее носу и векам. Ранка уже успела затянуться, и крови почти не было, но все же ее хватило на две причудливые полосы с резким железным запахом.       Когда очередь дошла до Шона, Мия ждала от него чего угодно, только не серьезности. Вопреки ее ожиданиям волчонок был, на удивление, собран и решителен — не поморщился от ножа и не дрогнул голосом:       — Я принимаю тебя в свою стаю. Пускай новая семья всегда будет на твоей стороне, — короткое, порывистое движение — и между ключицами пролегла новая красная полоса.       Голова шла кругом от переизбытка эмоций. Мия не понимала и трети происходящего таинства, но чувствовала что-то особенное от каждого прикосновения Фоллов. Их пожелания неуловимо перекликались с позицией в стае — каждый из волков буквально делился частичкой себя, обещая быть теперь с ней на равных. Дядя Джон повторил слова за остальными, пожелав ей не проливать кровь зря, а Конрад — мудрости. Их метки остались на ее лбу и запястьях — завершающие, но все еще не последние.       Макс. Он намеренно остался в самом конце. Когда он все же подошел, Мия радостно вытянулась по струнке, готовая услышать от него заветные слова. Она смотрела в его глаза и чувствовала себя абсолютно счастливой — ей довелось стать ему ровней, заслужить признание всей стаи, быть с ним, как волчица       — Я принимаю тебя в свою стаю, — оборотень немного покрутил в руках нож и проколол острием кожу. Большая бордовая капля выступила и тут же сорвалась вниз, — и называю тебя своей волчицей.       Его последние слова стали для Мии полной неожиданностью. Она не была уверена, правильно ли понимает их значение, и озадаченно смотрела на ликантропа, пока тот аккуратно оставлял полосу на ее губе и подбородке. Глаза девушки скользили по его лицу в попытках найти хоть какую-то подсказку, но Макс лишь довольно улыбался, а после и вовсе протянул ей нож.       Нагретая чужими ладонями рукоять удобно легла в ее пальцы. Изогнутое лезвие пестрело кровью Фоллов — сегодня каждый признал ее своей, и теперь они ждали чего-то в ответ. Девушка виновато поджала губы и качнула головой:       — Что мне сделать? Я же ничего не знаю, — прошептала она.       — Делай то же самое, что и я, — подмигнул Макс.       Взгляд Мии снова упал на нож, рождая слабое понимание, что если она теперь одна из них — то и участвовать в ритуалах должна на равных. Короткий вздох и бритвенно острая сталь с голодом впилась в ее палец, оставляя действительно глубокий порез. Она переборщила, но эта короткая острая боль мгновенно сошла на нет, когда ее палец коснулся нижней губы Макса и скользнул ниже, пачкая подбородок.       — Я называю тебя… своим волком? — неуверенно повторила она, ища одобрение в его глазах.       Царившая до этого момента тишина взорвалась одобрительным гоготом всей стаи. Они посмеивались сквозь улыбки и ободряюще кивали. Шон и вовсе многозначительно сложил губы бантиком, но быстро получил подзатыльник от Одри. Мия так и не поняла, что именно она сделала, но была довольна тем, что, похоже, угадала с действиями.       — Все? Закончилось? — шепнула она.       — Официальная часть — да, — подмигнул Макс и засунул руку в карман, — а ты так и не поняла, что сделала? Не пойми неправильно, выглядело реалистично, но вид у тебя, как у потерянного пингвина.       — Я повторила за тобой.       — Ага, — из его кармана появилось что-то блестящее, но Мия не успела разглядеть предмет, — просто слова повторила?       — Ты можешь объяснить… — она запнулась, глядя, как Фолл с обыденным выражением лица надевает кольцо на ее безымянный палец, — нормально…       — Так понятней, Герой? — рассмеялся он и сгреб Мию в охапку. — Ты моя, маленькая. Окончательно и бесповоротно, — жарко шептал он ей на ухо. — Волчица моей стаи, та, которую я выбрал. Моя жена, черт возьми.       Девушка окончательно потеряла связь с реальностью и тихо всхлипнула. Многое из произошедшего оставалось непонятным, но ее сердцу было все равно, оно разрывалось от радостного стука. Мия никогда не ждала от Макса банального предложения с падением на одно колено, и то, что сегодня произошло, было настоящей волчьей сказкой, в которую можно было поверить. Прижимаясь к волку всем телом, девушка украдкой посмотрела на кольцо: белый металл с россыпью камней прекрасно смотрелся на ее пальце.       — У волков не принято спрашивать, хотят ли с ним связать жизнь? — лукаво спросила Мия, не отрываясь от его груди. — А вдруг я не хочу?       — Еще как вижу твой протест, даже чувствую, — он еще крепче сжал ее, — у меня вся футболка в твоих страдальческих слезах, — грудь оборотня поднялась на глубоком вдохе. — И я спрашивал тебя, без шуток. Тогда я был полностью серьезен и ты согласилась. Все это, — Фолл немного отстранился, чтобы заглянуть девушке в глаза, — чертова формальность, наши традиции, которые мало что меняют, но выглядят красиво. Ты окончательно стала моей в том доме, когда я едва успел сбросить шерсть.       Мия понимающе сощурилась, вспомнив наспех арендованный Виктором дом на окраине и тяжелый разговор с Фоллом.       — Это значит, что теперь мы… — она не знала, как лучше обозначить их новый уровень отношений, и краснела, как подросток.       — Да, — пришел на помощь Макс, — это значит, что теперь мы можем спать в одной комнате и дед не будет против.