Не отрицай этого

      С каждой минутой грызня набирала обороты: без присмотра предводителей вампиры и оборотни схлестнулись в неконтролируемой бойне. В их сверкающих во тьме глазах не было ничего, кроме желания убивать тех, кто был, по их мнению, чужаком на этой земле.       Видя все это, Мия улавливала в себе отголосок здравого смысла, говорящего ей, что стоит бояться происходящего, держаться подальше, но, вопреки этому, бурлящий в крови адреналин вытеснял весь страх и придавал небывалой прыти. Что-то кипело в ней, требовало бежать, искать друзей, как-то действовать, попросту не оставаться в стороне, когда на кону жизни тех, кто был ей близок. Ступни жгло от необходимости двигаться, и она, доверившись невиданному ранее звериному инстинкту, сорвалась с места.       Девушка быстро огибала поляну по дуге, придерживая лямки подпрыгивающего на спине рюкзака: здесь, на безопасном расстоянии от эпицентра стычки, она высматривала уже привычную бурую холку среди облезлых и рябых шкур тварей. К ее счастью, Саманта быстро нашлась в самой гуще событий; альфа во всю наседала на одного рослого вампира, не давая ему зайти со спины к волкам Осрайге. Частые, рваные выпады вынуждали его уйти в глухую оборону — волчица не оставляла ему ни секунды на ответную атаку, опасно скользя когтями в миллиметре от тела бессмертного. Их «танец» завораживал, и, если бы не вовремя использованный гипноз, бессмертный наверняка бы вскоре допустил ошибку и остался без конечности. В одном затяжном повороте вампир вскинул голову и поймал взгляд Обье. Та тряхнула головой, лязгнула зубами и вынужденно отступила под немым приказом ликвидатора.       Ее замешательство тут же заметил еще один бессмертный — несложно было догадаться, что, по их меркам, одна своевольная альфа была опаснее полугнилых волков и что ее захотят устранить как можно скорее. Кое-как отбиваясь от тварей, оба ликвидатора двинулись на Сэм, которую слабо держали собственные лапы. Увидев это, Мия, не отдавая себе отчета в собственных действиях, выскочила из-под укрытия деревьев, привлекая к себе больше внимания, чем требовалось. В любой другой ситуации она обязательно заранее пожалела бы о подобной непредусмотрительности, но ощущение всеобщего хаоса придавало ей обманчивую уверенность в собственных силах. Мия явственно чувствовала, что малейшее промедление с ее стороны, нерешительность, или, что хуже всего, — страх могли стоить приятельнице жизни. Какими бы дрянными не были их личные отношения до этого, девушка знала, что теперь они обе готовы драться друг за друга, как и положено волкам.       — Прочь от нее! — пронзительно закричала Мия не своим голосом.       Ее крик почти растворился в окружающем гвалте, но первый вампир, державший гипноз, опрометчиво отвлекся и, соприкоснувшись с ударной волной воли девушки, схватился за голову. В следующее мгновение массивное тело Сэм пришло в движение, буквально прорываясь через остатки власти над разумом: двигаясь по инерции, волчица неуклюже навалилась на оглушенного ликвидатора и сбила его с ног на изрытую лапами землю. Мощные челюсти альфы сомкнулись на шее бессмертного до того, как он успел прийти в себя.       Мия победно улыбнулась, увидев предсмертную конвульсию вампира под лапами Обье. Почему-то от этого зрелища свойственные ей осторожность и желание спасти любую жизнь стали таять, как снег на летнем солнце. Собственные Дары внезапно начали жечь ей вены — сейчас бессмертные выглядели для нее врагами и впервые ей хотелось атаковать первой, драться, вместо того, чтобы искать обходные пути и решать вопросы пресловутой дипломатией. Мия непроизвольно вздрогнула от этих мыслей — она не узнавала себя и то, что в ней бурлило. Будь у нее чуть больше времени, колыхнувшееся желание воспользоваться собственной силой нашло бы выход на втором ликвидаторе, но он опередил ее и молниеносно сбил с ног, жестко вжав лицом в ближайшее дерево.       Чужая широкая рука нещадно давила предплечьем на шею, в то время как вторая ледяной хваткой впивалась в запястья. Мия прошипела что-то нечленораздельное, чувствуя, как из разодранной о кору дерева щеки начинает сочиться кровь. Простой человек не имел бы никаких шансов, но ее окрепшее после обращения тело оказывало достойное сопротивление: девушка слышала тяжелое дыхание бессмертного, пытавшегося удержать ее. Отчаянные рывки оставляли глубокие царапины на ее коже и дыры в одежде, но этого было слишком мало. Физическая сила никогда не была ее сильной стороной — Мия понимала, что если она не сумеет вывернуться и выйти на зрительный контакт, то без чужого вмешательства ее попросту задушат за пару минут.       «Соберись, ты здесь чтобы помогать, а не создавать проблемы. Хватит уже полагаться на других. Вляпалась — выпутывайся!» — мысленно приказала себе Мия, в надежде, что собственная, пускай даже немного наигранная решительность не позволит зарождающемуся страху разрастись и парализовать тело.       В отчаянных попытках высвободиться девушка инстинктивно рвалась в разные стороны, не особо рассчитывая, что бессмертный ослабит хватку под ее натиском. Сквозь гвалт боя и шумящую в ушах кровь она различала отголоски раскатистого рыка Саманты — волчица была совсем рядом и явно пробивалась к ней, но кто-то тормозил ее, бил по ребрам, вышибая из массивных легких воздух. Осознание того, что это все результат ее спонтанного вмешательства, злило Мию настолько, что, она, казалось, перестала чувствовать боль от многочисленных ссадин.       — Черта с два я сдамся, — беззвучно прошипела девушка и, кое-как упершись коленом в ствол дерева, резко оттолкнулась.       Высвободившегося снизу пространства и доли секунды хватило, чтобы она успела подставить вторую ногу и в одно пружинистое движение оторваться от дерева. Массивный ствол пошатнулся и гулко зашелестел листьями: силы, с которой Мия оттолкнулась от него, было достаточно, чтобы повалиться на землю, увлекая за собой бессмертного. Еще только падая, периферийным зрением девушка заметила размытое движение возле себя. Эту скорость и грацию нельзя было спутать ни с чем. Тень невесомо скользнула, едва не задев ее, оставляя в густом запахе гнили и крови нотки дорогого парфюма. Спокойный голос и лаконичное «прочь» заставили чужие руки безвольно обмякнуть, выпустив растрепанную девушку из некогда стальной хватки.       Неуклюже распластавшись на земле после падения, Мия с долю секунды смотрела в бледное лицо Виктора, не передававшее никаких эмоций: он лишь строго глядел словно сквозь нее, в глаза замершего ликвидатора, удерживая его силой воли. Скудный лунный свет выбеливал его и без того светлую кожу, позволяя теням жестко очертить красивое лицо. Стоило мимолетному оцепенению закончиться, как девушка поспешила выпутаться из рук бессмертного, вскочить на ноги и трусливо спрятаться за спину Ван Арта. Он как всегда был вовремя.       — Вик… — она коснулась края его рукава, пачкая изысканный материал костюма, — тебе же нельзя… — дыхания все еще не хватало, чтобы говорить нормально, — вмешиваться.       Слова рвано слетали с губ вопреки мыслям. Увидев Ван Арта, Мия почувствовала эгоистичное безразличие к официальному запрету на невмешательство с его стороны. Сжавшийся до размера одной поляны мир кричал, что Виктор нужен был здесь, сейчас, со всей своей вековой мощью, на которую он был способен. Ей хотелось знать, где он пропадал, хотелось просить его сделать что-нибудь, вмешаться, но вместо этого она лишь сильнее сжимала зубы, чувствуя, как остатки рациональностей грузом оседают на языке, не позволяя сказать лишнего.       Виктор ответил ей не сразу. Сперва его рука бережно накрыла ладонь Мии в мимолетном, успокаивающем жесте — в этом касании было столько заботы, что та опешила, смутилась и поспешила было отстраниться, но бельгиец аккуратно и твердо удержал ее за запястье.       — Я не намерен вмешиваться, Мия. Но я присмотрю за происходящим, пока Фолл занят, — его голос был спокоен, в чем-то даже мягок, но девушка отчетливо слышала приказ. — Я не позволю тебе или Сэм пострадать.       Услышав ровно то, что и ожидалось, девушка разочарованно потянула руку на себя, но холодная ладонь бессмертного держала крепко, как кандалы. Он достаточно хорошо знал ее, чтобы не ограничиваться одними лишь предостерегающими словами. Мия была готова бежать, а он — останавливать.       — Проклятье… — она болезненно сощурилась и посмотрела в сторону, где последний раз видела Князя и Макса. Она понимала, что, каким бы сильным он не стал после повторной инициации, гипноз вампиров всегда был козырем бессмертных, крыть который ликантропам было нечем. Сердце все еще гулко стучало от неудачной стычки с ликвидатором, а ноги уже требовали бежать и искать своего волка, вопреки здравому смыслу и обещаниям.       Отвлеченная на суматошные мысли, Мия боковым зрением все же уловила движение возле себя: большая рыжая волчица разодрала парализованного вампира и брезгливо встряхнулась, орошая все вокруг капельками крови и грязи. Ее раскатистое дыхание было наполнено сипами и прерывающимся рыком: Обье вошла в раж и явно жаждала продолжения боя. Повернувшись к ней лицом, девушка столкнулась с парой полыхающих, почти что бездумных звериных глаз.       — Сэм, — натянуто улыбнулась Мия, не зная, что ей сказать.       Вместо слов волчица сморщила нос и, неловко сгорбившись, отрыгнула волокна вырванных из шеи бессмертного мышц. Месиво вывалилось из ее пасти и упало на землю с мерзким, влажным блеском. Увидев это, Мия поспешно подняла глаза вверх, стараясь подавить подступивший ком тошноты. Отношения с Максом научили ее понимать и любить волков больше, чем людей, но порой ликантропы выдавали откровенно неприятные вещи.       Ван Арт словно не заметил этого неприглядного действия со стороны альфы и протянул к ней свободную руку. Волчица коротко рыкнула на его жест, неодобрительно поджала уши, но шаг навстречу все же сделала. Один короткий миг — и ее перемазанная в крови морда уткнулась в подставленную ладонь, оставляя на длинных пальцах вампира бордовые пятна. Даже в облике ликантропа она несла в себе поразительную изящность, красиво сочетающуюся с мощью дикого, неприрученного зверя.       В этом мимолетном контакте было больше, чем она могла бы сказать словами. Доверие, которое Саманта испытывала к Виктору в разгар бойни, было сродни откровению всей жизни. Здесь, среди лязгающих пастей и рвущих когтей, был тот, кто готов сделать для нее больше, чем требовалось. Защитить, заступиться, подставиться под удар, просто потому, что она небезразлична ему как женщина.       Словно ошпаренная таким признанием, Сэм резко мотнула головой, отступила на пару шагов и ринулась обратно, туда, где ее ярость и смятение были нужны как никогда прежде.       — Идем, — коротко сказал Виктор, увлекая за собой Мию в сторону деревьев.       — Но… — уперлась ногами та и снова окинула взглядом небольшой клочок земли, ставший на одну ночь полем битвы.       Лес безвозвратно погрузился в непроглядный хаос, состоящий из чистой ненависти неживых тел. Никто не знал, сколько времени прошло с момента спонтанного выстрела, ставшего сигналом к началу боя, но численность оборотней Осрайге уменьшилась вдвое. Их долговязые тела неловко переворачивались под ногами и лапами тех, кто еще был в силах сражаться. Вампирам тоже приходилось несладко — потеряв треть, они стали еще более агрессивными и непредсказуемыми.       Мия остановилась вслед за Ван Артом на самом краю поляны и как завороженная наблюдала за происходящим. Еще никогда в жизни ей не доводилось видеть столько крови и боли — несмотря на всю неестественность и омерзительность тварей Осрайге, они по-настоящему падали и умирали, истекая какой-то черной смолой. Куда более похожие на людей, бессмертные тоже теряли человеческие черты: изодранная одежда свисала лохмотьями, а некогда красивые лица стали окончательно обезображены кровавыми оскалами.       Виктор, не выпускавший все это время ее руку, хладнокровно держал свое слово и не вмешивался в ход сражения. Он увлек девушку в точку с хорошим обзором: отсюда он видел большую часть пространства и сам при этом оставался заметным для присутствующих вампиров. Сперва это злило Мию — она не понимала, зачем оставаться на виду, если нельзя ввязываться в бой, но вскоре она заметила до боли знакомый взгляд. Его глаза цепко выхватывали все, что происходило на поляне и опасно замирали, если кто-то приближался к Сэм.       — Ей повезло с тобой, Виктор, — беззвучно прошептала она, видя, как один из вампиров, подошедший к альфе со спины, неестественно отшатнулся.       Его гипноз поражал своей силой. В отличие от Мии, Ван Арт обладал куда более развитым Даром — ему не требовался прямой зрительный контакт, хватало одного скользящего взгляда, чтобы чужое сознание увязло в его воле. Здесь, на расстоянии, он оставался приметной фигурой, которую ликвидаторы попросту не могли игнорировать. Они чувствовали его присутствие, смотрели на него и неосознанно отступали от той, что позже рвала им глотки.       Являться невольным зрителем было закономерно тяжелее, нежели бороться за собственную жизнь. Мия все время вертелась и регулярно тянула руку, словно Виктор мог внезапно передумать и отпустить ее. Когда очередная попытка вывернуться терпела неудачу, она снова вынужденно смотрела вперед, туда, где выживших становилось все меньше и меньше. В безумном месиве из тел ей изредка удавалось различить два рослых силуэта — наемники все еще держались на лапах, не отходя друг от друга дальше, чем на пару метров. Было заметно, что братья не дрались в полную силу, скорее просто оборонялись. Их условное союзничество и присутствие старого вожака ничуть не успокаивало, даже наоборот, подталкивало к тревожным мыслям — никто до сих пор четко не знал, чем обернется такое «перемирие».       — Где Этингер? — вопрос вырвался сам по себе.       — Поблизости, — Виктор по-прежнему не сводил глаз с Саманты, — он плохо передвигается по лесу. Пока Тибо и Жером здесь едва ли он представляет существенную угрозу.       — Я бы не стала его недооценивать после всего, что было.       — Полагаю, он действительно уже сделал все, что мог, и теперь будет только наблюдать. Его месть вот-вот исполнится, Мия. Он почти достиг своей цели.       От этих слов девушка виновато поджала губы и уронила голову на грудь. Все так и было: они делали то, что было нужно Этингеру. Все, чтобы он достиг своей цели, покуда они как могли подстраивались под новую реальность, выстроенную мстительным стариком.       И теперь эта реальность была такова, что из нескольких десятков оборотней Осрайге, которых Вольфганг так рвался освободить от Долга крови, оставалось не больше двадцати. Ликвидаторы хорошо знали свое дело и не щадили себя, вырезая тварей одну за другой. Их собственная численность сократилась до семи, и уже сейчас становилось понятно, что в лучшем случае этот бой закончится ничьей, когда в живых не останется ни ликвидаторов, ни волков Осрайге. Мысль, что вскоре спасать будет некого, тревогой вспыхнула в груди девушки.       — Вик, — голос Мии прозвучал спокойно, с ноткой обреченности, — а что будет, если все оборотни умрут до того, как Макс справится с Князем?       Неиллюзорная угроза такого исхода заставила Ван Арта медленно моргнуть и выйти из затянувшегося гипноза. Он не отворачивался от угасающего боя, но по дрогнувшим бровям девушка догадалась, что попала в точку. Она начала догадываться, что, даже если они найдут в себе силы устранить оставшихся вампиров, это не даст им ровным счетом ничего. Все, что произошло с ними за последние дни, грозило потерять всякий смысл. Повторная инициация Макса, кошмарная ночь в крипте, нападение на Виктора, неразорванный цикл проклятия — все готово было рухнуть.       — Послушай… Они должны выжить, хотя бы один оборотень, — кивок в такт собственным мыслям добавил уверенности словам, — иначе с кого снимать проклятие? Вик, — Мия кое-как вывернула руку, хватаясь за холодные пальцы вампира, — плевать на месть, плевать на Этингера. Если мы упустим момент сейчас, волки могут снова вернуться через несколько лет и повторить весь этот спектакль уже не выйдет. Все окажется зря!       — Мы не знаем этого наверняка, Мия, — качнул головой Ван Арт, хотя в голосе слышалось вынужденное согласие. — К проклятиям нет инструкций. Твое предположение логично, но я бы не ожидал хорошего исхода, — он повернул голову к ней всего на долю секунды. — Ни при каких условиях.       — А мы можем себе позволить проверять, что сработает, а что нет? — паника комом подступила к ее горлу, заставив запнуться. — Я не разбираюсь в проклятиях, Вик, но…       Мия готова была начать сыпать сомнительными аргументами и подло давить на чувства вампира, как услышала треск ломающихся деревьев где-то справа. Слабый на фоне общего гвалта шум доходчиво говорил, что решающая битва происходит не здесь, а как минимум в паре сотен метров от нее. Деревья скрипели и ломались в такт ударам и прыжкам кого-то очень крупного, и, если прислушаться, можно было уловить отголоски раскатистого рыка.       Бросив короткий взгляд на оставшихся оборотней Осрайге, девушка запомнила, как ей казалось, единственно важную вещь — их оставалось ровно пятнадцать. Веры в чудеса не оставалось, было ясно, что если не вмешаться, их перебьют раньше, чем Князь признает свое поражение и уберется из леса.       — Прости, Виктор, — прошептала Мия, на секунду виновато спрятав глаза, — так нужно для всех нас.       Вопросительный взгляд вампира коротко скользнул по ее грязному лицу и опрометчиво задержался на сомкнутых веках. Светлые ресницы беспокойно вздрагивали, а тонкая кожа покрылась морщинками, выдавая ее напряжение. Мия никогда не умела слушаться и теперь, находясь в эпицентре межрасовой вражды, все равно рвалась туда, где было жарче всего.       — Мия?       — Обещай, что присмотришь за тварями и Сэм, — шептала она, — ты нужен им сильнее, чем кажется.       Ее серые глаза резко распахнулись, давая непроизвольной слезе сорваться вниз. Неоформленный ни в одну конкретную мысль гипноз стрелой впился в опрометчиво открытое сознание Виктора — бесформенная, оглушающая воля девушки застала вампира врасплох и парализовала его всего на несколько секунд. Он не мог двигаться, но чувствовал, как ее рука ускользает из его ладони.

***

      Двигаться на звук было значительно проще, чем идти, опираясь на абстрактное чутье. Мия ловко перескакивала поваленные деревья и огибала громоздкие нависшие ветви, с каждым шагом приближаясь к эпицентру шума.       Дары, обостренные до предела, вынуждали ее впитывать информацию всеми органами чувств, как губка. Она уже слышала захлебывающийся рык, шипение, скрежет когтей и обрывки невнятных слов. Привычные к темноте глаза различали всполохи энергии небывалой мощи — Макс и Линч «горели» так ярко, что хотелось зажмуриться. От их ярости щипало кожу, а нос улавливал запах смешавшейся древней крови и лесной сырости. Не в силах справиться с потоком ощущений, Мия привалилась плечом к ближайшему дереву и тряхнула головой, пытаясь совладать с Дарами; они словно вышли из-под контроля и работали на пределе ее возможностей. Позволив себе секундную передышку, девушка наспех растерла лицо руками и двинулась дальше. С каждым шагом шум становился все сильнее и уже можно было различить его такт — удар, пауза, удар. Разной продолжительности, но в неизменной последовательности, он доходчиво говорил о зацикленном ходе боя. Приблизившись еще немного, Мия наконец-то смогла различить гигантскую черную тень и вьющийся возле нее силуэт.       Чудовищных размеров оборотень резко поднялся на задние лапы и наотмашь ударил промелькнувшего слева вампира — когти рассекли воздух и с треском разнесли ствол молодого деревца. Следом клацнули челюсти, едва ухватив кончик скользящей тьмы, в которую превращался Князь во время движения. Последовало еще несколько коротких ударов лапами — Мия видела, что некоторые из них достигали цели и Фергас начинал замедляться от полученных ран. Двигаться вампиру становилось всё труднее, что позволило ликантропу сбить его с ног и почти добраться до горла, но в какой-то момент бессмертный смог применить гипноз.       Оставалось лишь догадываться, какой силой обладало ментальное воздействие Линча и каким сопротивлением отвечал ему Макс. Столкновение гипноза с разумом оборотня выглядело как замедленное кино: их движения становились тягучими и надрывными. Фолл продолжал тянуться к его шее так, словно при этом ему приходилось тащить за собой сошедший с путей локомотив, а Князь упорно искал возможность спихнуть его с себя. После непродолжительных попыток раздалось полушипение-полукрик, и Фергас что есть силы пнул оборотня коленом в грудь, предпочтя физическую силу слабеющему гипнозу. Ликантроп отлетел в сторону, неудачно приземлившись ребрами на обломок дерева, но быстро поднялся на ноги, оставив на светлом острие древесины след от крови. И все повторилось: нескольких секунд хватило, чтобы их раны затянулись, а бой продолжился в прежнем ритме. Максу из раза в раз не хватало совсем немного времени, чтобы перегрызть Линчу горло, а тому не удавалось подавить волю оборотня полностью.       — Ладно… — с нервным смешком прошептала Мия.       Медленное, силком успокоенное дыхание потихоньку возвращало ее к стабильному состоянию, позволяя прикинуть, как вмешаться, чтобы прекратить их безрезультатную грызню, пока не стало слишком поздно для оборотней Осрайге. Совесть подсказывала, что, даже если все получится, Макс не скажет ей спасибо. Но выбора не оставалось. Несколько столетий назад Линч одержал верх не только своими силами, поэтому благородствовать сейчас было непростительной роскошью. Единственное, что пришло Мие на ум в сложившейся ситуации — воспользоваться эффектом неожиданности и ненадолго оглушить Князя, в надежде, что Фолл сумеет воспользоваться крохотным преимуществом. Она понимала, что это поставит ее под удар и может привести к плачевным последствиям, и все же оставаться в стороне она попросту не могла.       Острое зрение девушки судорожно скользило по всей территории, стараясь выбрать наиболее удачную точку нападения. Видя молниеносность движений Макса и Князя, Мия все меньше верила в успех собственной затеи. В голове уже стало мелькать сомнение, страх, что она сделает только хуже, как глаза зацепились за знакомый силуэт. В нескольких десятках метров от нее, почти слившись с черными стволами деревьев, стоял Этингер. Он сосредоточенно наблюдал за происходящим — с такого расстояния девушка не могла угадать, просто ли он смотрит или его присутствие действительно имело какой-то смысл. Появление старого волка не удивило ее, но закономерно заставило насторожиться.       — Пришел полюбоваться? — прошипела Мия, переводя взгляд то на него, то на дерущихся Макса и Фергасаса.       Словно услышав это, старый вожак повернул голову в ее сторону и мягко, покровительственно улыбнулся. Он смотрел на нее так, будто хотел, чтобы она поняла его без слов, но в ответ девушка лишь глядела на него затравленным зверем и не улавливала ничего, кроме хлещущей отовсюду опасности. Когда она сделала несмелый шаг навстречу, намереваясь бежать к нему, оборотень едва различимо качнул головой, решительно перехватил рукоять своей трости и вынул из основания клинок. Металл тускло блеснул в слабом лунном свете, очертил полукруг и замер в ожидании удара.       Протестующий крик застрял в горле, уши заложило от оглушительного стука собственного сердца, а ноги предательски заплелись на едва начатом беге. Мия слепо махнула руками, пытаясь зацепиться за что-то и восстановить равновесие — она даже не успела упасть, а Этингер уже отбросил основание трости и сорвался с места. Ни одна встреча с ним не позволяла прежде думать, что в старом теле могло сохраниться столько скорости и ловкости. Пускай на короткий миг, но свойственная Вольфгангу хромота исчезла, возвращая его силуэту подобие былой молодости. Он несся к сцепившимся в клубок оборотню и вампиру, держа острие трости на изготовке. Видя это, девушка обреченно сползла на землю — от нее уже ничего не зависело.       К осознанию приближающейся смерти нельзя было привыкнуть и уж тем более — смириться. Во всяком случае так думал Этингер, пока не решился на самую большую авантюру в своей долгой жизни — заманить единственного подходящего оборотня в Килкенни и повторно инициировать его без всякой уверенности в успехе. Никто уже не узнает о подготовленных им мерах на случай провала, эти планы обещали исчезнуть вместе с ним. Все, что произошло с этими молодыми ребятами, было чудом из сложившихся обстоятельств, его личным триумфом, абсолютной победой. И только теперь, когда до завершения дела его жизни оставалось всего ничего, он действительно был готов умереть. Эгоистично, безрассудно влезть в бой одних из самых сильных детей ночи, просто потому, что нестареющие амбиции требовали яркой вспышки в конце его жизни. Последний удар должен был принадлежать именно ему.       Лучшего момента для атаки попросту не могло быть. Вездесущая девчонка наконец отстала, а преемник вожака и Князь не видели и не слышали ничего, кроме друг друга — они кубарем катались по земле, обмениваясь чудовищными ударами. Гипноз Фергаса мешался с Даром крови и растворялся в исключительной силе и невосприимчивости оборотня. Покуда один бил другого, второй вырывался и выцарапывал преимущество в бое обратно. Когда до них оставалось всего несколько метров, Фолл, борясь с очередным воздействием гипноза, вздыбился над вампиром и загородил своим телом некогда удачный просвет для удара. Этингер без раздумий рванул в бок, нещадно перенеся нагрузку на травмированную ногу. Боль, к которой он так и не привык с годами, иглой пронзила тело до самой поясницы, напоминая, что его возможности на исходе. Мало кто из близких старого вожака знал, что его настоящий возраст близился к трем сотням лет, и еще меньше приближенных к нему лиц располагали информацией, что самые первые опыты с останками Лайгнеда он проводил на себе. Хоть все они и провалились, немец сумел выиграть себе несколько десятков лет жизни, чтобы в итоге оказаться здесь, в считанных сантиметрах от того, кто вытравил сотни волков с земли, принадлежавшей им по праву.       В пылу сражения Этингера заметили слишком поздно. Маневрируя, старый волк врезался плечом в Макса, прерывая его зрительный контакт с Князем. Немец знал, что такому старому вампиру, как Фергас, не нужно время, чтобы повторно воспользоваться гипнозом, поэтому он нанес удар сразу, как только оказался на месте Фолла — быстро, почти что не глядя. Клинок с хрустом прошил тело вампира, не задев сердце. Пару секунд никто не двигался: внезапное появление Вольфганга оказалось именно таким, как он и хотел. Резким, предельно наглым и решающим.       — Ты! — Линч скосил глаза на свою грудь и начал подниматься с обломков деревьев. — Ты… — его трясло не от боли, но от бешенства. — Ничтожество! — игнорируя торчащий из груди клинок, Фергас в одно неуловимое движение вскинул руку, вспарывая живот Этингера голыми пальцами.       Оборотень не сопротивлялся, не пытался защититься — он словно заранее знал, чем заплатит за свое вмешательство в конфликт тех, кто значительно сильнее его. Ледяная рука вампира была подобна прикосновению старухи с косой: по расползающейся, парализующей все тело боли было ясно, что эту рану он уже не сможет регенерировать. В обезумевших глазах Линча сверкала непередаваемая ненависть, презрение и нескрываемое удовольствие — они оба знали, как давно Князь хотел прикончить надоедливого ликантропа.       Мия как зачарованная качала головой, отказываясь верить в то, что ей довелось только что увидеть. Она не замечала, что собственные пальцы все это время сжимали торчащие из-под земли корни дерева, о которые она совсем недавно споткнулась. Безумный поступок старого вожака не укладывался в голове, как и то, с какой легкостью Линч нанес смертельный для оборотня удар. Его кисть полностью скрылась под солнечным сплетением Этингера и, скорее всего, уже рвала органы. Вожак сгорбился в судороге и слабо ухватился за кисть вампира — тот было дернул руку, но волк нарочно навалился на него, обхватил за шею и, кажется, что-то прошептал.       В следующий миг тело вожака тряпичной куклой отлетело в сторону. Макс разорвал их оцепенение и, не церемонясь, оттолкнул Этингера как вещь — замешательство Линча было бесценным моментом, упустить который было нельзя. Он больше не пытался дотянуться до его глотки зубами — ударил наотмашь, и его когти скользнули по лицу Фергаса, раздирая кожу и глазные яблоки. Раздался нечеловеческий рев: ослепленный Князь потерял остатки самообладания и бездумно ринулся на оборотня, но тут же столкнулся с жестким, точечным ударом по торчащему из груди навершию клинка. Лезвие вошло еще глубже, а выглядывавшее из спины острие пригвоздило вампира к обломку дерева, как булавка высушенную бабочку. Но даже в таком состоянии Князь попытался оказать сопротивление и вытащить из груди клинок. Стоило скользким от крови пальцам коснуться рукояти трости, как мощная челюсть оборотня сомкнулась на уровне локтя и оторвала вампиру руку.       Последовавшая тишина и неосознанная жалость стали для Мии поводом подняться на ноги и в несколько прыжков оказаться у неподвижного тела старого оборотня. Его глубокая рваная рана неприятно блестела в тусклом лунном свете. Сочащаяся кровь казалась черной и невозможно горячей: девушка вымазалась в ней по локоть, пока оттаскивала старика в сторону и пристраивала его тяжелую голову на своих коленях. Ее собственное тело било мелкой дрожью — она не имела ни малейшего понятия, что делать с таким серьезным ранением. Кожа оборотня буквально распадалась на лоскуты, мышцы были порваны и где-то глубже виднелись склизкие органы. Теплый, специфический запах внутренностей вызывал тошноту и брезгливость, вынуждая девушку стиснуть зубы и смотреть немного в сторону.       — Как долго… Я ждал этого, — прошептал Этингер, прикрыв глаза.       — Тяжелого ранения в лесу на старости лет? — голос девушки дрожал, говоря о подступающей панике.       Она торопилась сделать хоть что-то, совершенно не понимая, зачем пытается спасти того, кто причинил им столько проблем. Оборотень с каждой секундой терял все больше крови, и если регенерация молодого волка здесь могла бы справиться, то тело Вольфганга было слишком слабым для этого. Кое-как столкнув с плеч рюкзак, Мия тут же стащила через голову толстовку и, скомкав ее, зажала рану. В аптечке были бинты, иглы, нити — она уже прикидывала, как стянуть края раны, как Этингер начал шевелиться в попытках приподняться.       — Брось, девочка, — слабое, но все еще властное движение рукой привлекло ее внимание, — ты ничего… Не сделаешь, — Линч хорошо знал, куда бить, чтобы спровоцировать быструю кровопотерю.       — Но…       — Не спорь, — оборотень собрался с силами и тяжело приподнялся на локтях, сморщившись на надрывном выдохе: — Помоги мне сесть. Я хочу… Видеть.       Больше от растерянности, чем от реального желания помочь, Мия послушалась и помогла оборотню пристроиться спиной к дереву. От движения кровь хлынула с новой силой, пропитывая плотную ткань скомканной толстовки насквозь. Вымученная улыбка на лице вожака сменилась болезненным оскалом — на пороге смерти тело начинало агонизировать и боль затмевала слабеющий рассудок.       И все же он видел то, чего ждал не одно десятилетие. Фергас Линч лежал навзничь на обломках деревьев с выдавленными глазами и оторванной рукой. Для такого старого вампира это не было смертельным ранением, вероятно, он даже смог бы быстро восстановить глаза. Но не сейчас. Сейчас он был повержен, и это было единственным, что имело значение. Мутнеющее зрение уже не позволяло различать детали, и последнее, что Этингер увидел перед тем, как его веки сомкнулись в последний раз — наследник Лайгнеда, склонившийся над поверженным вампиром. Эйфория захлестнула ускользающее сознание, стирая боль и реальность. До его слуха донеслись обрывки разговора, но Вольфганг был уже не здесь.       — Кончено, — волчья морда сильно искажала речь, — все кончено, Фергас, — тяжелая лапа с по-человечески длинными пальцами легла на горло Князя.       Перекошенное лицо Линча смотрело на Макса пустыми глазницами. Раскрытый рот с хрипами втягивал и выталкивал воздух — вампир был уже не в состоянии регенерировать многочисленные раны и находился в каком-то отрешенном стазисе. Осознание победы над ним почему-то не принесло Фоллу ни радости, ни успокоения: ему было плевать на завершение боя ровно как и на смерть Этингера, теперь он просто ничего не чувствовал, так, словно все это время на его месте был кто-то другой. Когти в последний раз рефлекторно впились в натянутую кожу шеи Князя и медленно разорвали ее, пустив новые струйки крови — от смерти Линча отделяла всего пара движений, но чужеродный зверь, подстегивавший его все это время, затих и больше ничего не требовал. Не хотелось ни убивать, ни мстить.       Макс устало проморгался и медленно убрал лапу с горла бессмертного — он резко ощутил, что что-то изменилось в нем и в окружающем его мире. Накатившая пустота дезориентировала, и только выработанная годами сила воли позволяла не показать его замешательство. Грудь все еще ходила ходуном от тяжелого дыхания, адреналин бушевал в крови, но для него бой уже был окончен.       — Сла-бак, — прохрипел вампир снизу, — Лайгнед… Давно бы…. Убил меня, — Линч все также лежал без движений, выдавливая из себя подобие усмешки. — Фаль-шив-ка.       — Я не Лайгнед, — глаза оборотня нашли Мию, сидящую под деревом с неподвижным телом Этингера, — но теперь, — он подавил подступивший болезненный кашель, — ты уберешься с их земли.       Встать оказалось не так уж и просто. Утихший гнев беспощадно возвращал Макса к реальности, в которой у него было несколько сломанных ребер, трещин в костях и дюжина небольших открытых ран. Без адреналина боль ощущалась в полной мере, но ее все еще можно было терпеть. Хуже всего было с легкими — переломанные кости впивались в мягкие ткани, рвали их, пускали кровь, которую постоянно хотелось сплюнуть. Сцепив зубы, Фолл через режущую боль вдохнул столько воздуха, сколько смог, и, вскинув голову, издал протяжный вой. Как только он умолк, пасть снова наполнилась собственной кровью. Тяжесть в груди вынудила его опуститься на все четыре лапы и ждать. Ждать, что его услышат оставшиеся в лесу волки.       Маленький клочок леса, на котором они провели последние минуты боя, теперь больше напоминал зону крушения: все, что некогда росло в радиусе нескольких метров, сравнялось с землей. Изрытая лапами почва пестрела обломками деревьев и лишь один, самый старый и толстый ствол прогнулся, но не разломился до конца. Именно к нему и был пришпилен Князь — медленно истекающий кровью, но все еще живой. Фергас нашептывал какие-то проклятья, сыпал угрозами в полубреду, хотя Макс его почти не слушал. Он сторожил его, но на самом деле все его внимание теперь было приковано к Мие.       Его маленький Герой, которая, конечно же, не послушалась и в последний момент оказалась рядом, отрешенно сидела под деревом, не зная, куда себя деть. Ее обманчиво хрупкое, вымазанное в грязи и крови тело била мелкая дрожь, а сквозь порванную одежду виднелись заживающие на глазах ссадины. Она смотрела на Этингера, не решаясь ни проверить его пульс, ни закрыть его остекленевшие глаза. Вид умершего вожака не вызывал никаких эмоций у Макса, но он знал, что горечь, а может и ненависть, придут к нему позже.       — Мия, — даже ее мелодичное имя получилось хриплым, — что с остальными? — спросил он, борясь с желанием бросить все и подойти к ней.       — Виктор… — начала было она, но сбилась. — Оставалось семь вампиров и пятнадцать тварей, их добивали…       — Что с Сэм и братьями? — перебил Макс.       Девушка покачала головой. Ей хотелось сказать, что с ними все в порядке, но слова застряли в горле. В их сохранность нужно было верить, но говорить вслух об этом было страшно.       Макс истолковал это по-своему и больше ни о чем не спрашивал. Он чутко вслушивался в подобие вернувшейся тишины: там, где совсем недавно была сотня его волков и три десятка вампиров, было пугающе спокойно. Теплое чувство присутствия тварей Осрайге улетучилось, он больше не ощущал их, и здравый смысл подталкивал к единственно верной мысли. Они все были мертвы, а значит, на его зов могли откликнуться только наемники и Сэм. За их состояние он действительно не переживал. Братья были слишком ушлыми и хорошо подготовленными, чтобы позволить убить себя за деньги, а Саманта… Мысли о ней заставили волчьи губы дрогнуть в подобии улыбки. Макс слишком хорошо знал Ван Арта, его ответственность и дотошную черту конченного собственника. Он никому не позволил бы причинить вред своей женщине, а Обье, похоже, уже стала именно ею.       Ожидание затягивалось. Макс не рассчитывал, что кто-то сразу откликнется — он понимал, что в нескольких сотнях метров у его друзей тоже хватало проблем. Пока он видел всего одного врага, Виктору, Сэм и наемникам довелось противостоять десяткам. И все же через какое-то время стали доноситься шаги. Две пары ног, а точнее — лап, направлялись к ним. В приближающихся движениях не было спешки, только спокойный размеренный темп двух грузных тел. Фолл узнал в них Тибо и Жерома еще до того, как они появились в поле зрения. Чутье молчало, рассудок — тоже, он не ждал никаких выходок с их стороны, но предостерегающе на задние лапы все же встал.       Появившиеся наемники тоже были настороже. Они неплохо перенесли бой и на их массивных телах почти не было ран, чего нельзя было сказать о Максе. Братья сразу отметили это и заметно расслабились — стабильность состояния Фолла после ожесточенной стычки была для них отдельным пунктом угрозы.       — Вот дерьмо, — коротко констатировал старший, окинув взглядом местность, — ты все разнес. — По его интонации было слышно, что он готов был рассмеяться, но Жером толкнул его локтем и кивнул в сторону Мии и Этингера.       — Старик? — окликнул его Тибо, резко переменившись в голосе. — Вот черт…       Мия не стала дожидаться, когда оборотень подойдет к ним, и, подхватив рюкзак, отползла в сторону. Наемник никак не отреагировал на это — его взгляд был направлен на тело старого вожака. Читать эмоции на волчьих мордах было сложно, но Дар шептал девушке, что этот заказ наемники брали с трудом. Внутри братьев жгучим углем тлела скорбь, к которой они наверняка готовились заранее. Тибо и Жером переглянулись, после чего позволили себе минуту промедления, глядя на Вольфганга. Вероятно, впереди их ждало не самое легкое завершение работы в виде контакта со стаей, и сейчас был последний шанс попрощаться с Этингером не как с работодателем, а с тем, кто был им небезразличен.       — Добрых снов, Док, — Жером присел на корточки, осторожно закрыл Этингеру глаза лапой и столь же бережно поднял тело на руки.       Пропитанная кровью толстовка упала на землю. Оборотень и девушка синхронно посмотрели сперва на нее, а после друг другу в глаза. Угасающая ночь не скрывала болезненного блеска во взгляде наемника. Он явно знал, что все этим и закончится и то, что Мия все равно попыталась помочь ему, отозвалось скорбной благодарностью.       — Спасибо, mon cher, — тихо, почти шепотом произнес он.       Девушка молча кивнула в ответ и поспешила к Максу. Ей было не по себе от их присутствия, остро хотелось спрятаться за спиной своего оборотня, и она не стала себе в этом отказывать. Фолл одобрительно встретил ее взглядом и оберегающе притянул лапой к себе. Даже от такого мимолетного и сдержанного контакта Мие сразу стало лучше. Пресловутое второе дыхание не спешило появляться, но моральных сил, чтобы пережить эту ночь, однозначно прибавилось.       — Его, — Макс указал в сторону Князя, который все же потерял сознание, — нужно подбросить в город. Без своих ликвидаторов он не доберется.       — Я бы добил его, — презрительно отозвался Тибо, — из жалости.       — Кому-то нужно будет разгребать последствия, — последнее слово прозвучало с нажимом, — пускай разбирается, как скрыть сотню тварей и нанять новых мусорщиков.       — Их больше нет, mon frère, — невесело усмехнулся старший брат, — тебе стоит посмотреть, что от них осталось.       — А Сэм? — подала голос Мия, продолжая жаться к Максу. — Что с ней?       — Порядок. Ваш ручной кровосос отлично размозжил пару голов ликвидаторам, которые хотели ее прибить. Дура-ак, — усталость сказывалась и на его речи, делая слова слишком медленными и неуместно тягучими, — ничего не знает про малышку Обье. Но, — оборотень одним рывком вытащил клинок из груди Фергаса и бережно положил его на тело Этингера, — он зачем-то спас одну тварь.       — Вот оно что, — Макс со вздохом покосился на девушку, плечи которой облегченно опустились.       Тибо обращался с бесчувственным телом Линча, как с мешком картошки, намеренно демонстрируя всю свою неприязнь. Он буквально отодрал его от дерева и теперь волочил по земле за собой, держа древнейшего князя за ногу. Будь его воля, он давно бы размазал голову вампира и растащил его августейшие конечности по всей округе, но Фолл был прав. Сохранив ему жизнь, они куда больше обезопасят себя от последствий, нежели убив его. Произошедшее этой ночью ничто иное как позор для бессмертного такого уровня, который он явно постарается не выпустить за границы Ирландии.       — Mon frère, — Жером посмотрел прямо на Макса, — наша работа здесь окончена. Тебе тоже пора. Тебя… Ждут       Фолл в последний раз окинул братьев взглядом: они уносили тела тех, кто стал причиной маленькой, но такой настоящей войны. Этингер выглядел умиротворенным в руках Жерома, и, если бы не кровь, вполне сошел бы за спящего. Фергас куда больше напоминал обезображенный труп, хотя именно в нем все еще теплилась жизнь. Парадоксальность ситуации невольно наталкивала на неуместные мысли о справедливости. И о том, что в отличии от наемников, его дело по-прежнему не завершено.       Прощание с братьями прошло без слов. Никто из присутствующих не хотел больше связываться друг с другом, а пожелание банальной удачи прозвучало бы как феерическое лицемерие. Все четверо негласно сошлись на мнении, что в их случае молчание будет лучшим способом разойтись. Без лжи, громких слов и неуместных надежд.

***

      Они возвращались к поляне на ватных ногах. Мия не чувствовала собственных, а шаг Макса был тяжелым как никогда. Идущий на всех четырех лапах, со слипшейся от крови шерстью, он действительно был похож на монстра, который вернулся из преисподней за одной конкретной жизнью.       — Должно получиться, — утешала обоих девушка, стараясь не спотыкаться на каждой неровности, — должно. — Увидим, — чужим голосом ответил Фолл, — но я не чувствую… Их.       Мия медленно выдохнула и до боли сжала кулаки — запекшаяся кровь Этингера коркой покрывала пальцы и тянула кожу. Хотелось остановиться, упасть на колени и горстями земли оттирать сладковатый, металлический запах мертвого волка. Она не могла простить его, но и такой смерти ему не желала. Перед глазами до сих пор стояло его лицо с замершей улыбкой и безвольно упавшая на мох рука.       Лес давил своей тишиной. Без вампиров и оборотней Осрайге появилось обманчивое ощущение, что все в порядке. Мия по кругу повторяла себе, что они сделали все, что было в их силах и даже больше — слова Тибо о Викторе подтверждали, что вампир все же прислушался к ней, а значит, шанс на действительно хороший исход все еще оставался.       — Стой здесь, — внезапно сказал Макс, когда среди деревьев замаячил проблеск.       — Почему? В чем дело? — сил спорить попросту не осталось, и девушка послушно замедлила шаг.       — Не хочу, чтобы ты это видела, — скупо пояснил Фолл и повернул на нее свою массивную голову. — Хватит геройствовать, маленькая, дальше зрелище не для твоих глаз.       Он не знал, как объяснить ей то, чего не видел сам, но уже чувствовал. Острое волчье обоняние улавливало удушающий запах смерти сотни тел. Они не обладали характерной трупной вонью, но уже тлели, словно жизнь покинула их не один час назад, а как минимум месяц. Макс сам бы предпочел не видеть всего этого, не будь они «его» волками, которых нужно проводить в последний раз. Ответственность, которой короновал его Этингер, все еще волочилась за ним и отказываться от нее теперь было банальной трусостью.       Вместо ответа Мия подошла к нему вплотную и аккуратно прижала лохматую голову к своей груди. Пальцы осторожно зарылись в шерсть, стараясь не трогать там, где было влажно от крови. Макс всегда учил ее, что порой прикосновения говорят больше, чем слова, и сейчас она пыталась рассказать, передать ему, как сильно хотела пойти до конца. Они простояли так несколько минут, погрузившись в эмоции друг друга. Девушка делилась с ним остатками своей энергии, чувствуя, что после победы над Князем внутри ее любимого волка образовалась звенящая пустота. Какой бы тяжелой не была для нее эта ночь, она знала, что Максу пришлось в разы сложнее. В отличие от нее, все это время он делил свое тело с чужими воспоминаниями, чужим зверем, с тем, кого он совершенно не ждал в своей жизни и спасая тех, кого никогда не видел. И несмотря на все это он справился.       — От тебя не отвяжешься, да? — усмехнулся он. — Хорошо, давай закончим это вместе, Герой, — его тихий голос вибрацией прошел до самого сердца, — и вернемся домой.       — Да, — вымученно улыбнулась она, — нам всем нужно вернуться туда, где нас ждут. Идем.       Мия наивно верила, что жизнь после обращения уже показала ей все самые страшные вещи. Ей доводилось драться, видеть боль близких и терять тех, кто дорог. Все это закаляло и ранило в равной степени, позволяя встретить новые невзгоды более стойко. Но то, что ей довелось увидеть здесь, в сердце Килкенни, по ужасу превосходило все, виденное ею ранее.       Прикушенный до металлического привкуса язык не позволил вырваться из ее рта ни единому звуку. Некогда обычная поляна была устлана одними лишь человеческими трупами. Десятки обнаженных тел утопали в месиве из вздыбленной почвы и собственной крови так, что нельзя было бы сделать и шага, чтобы не наступить на чью-то руку или голову. Местами виднелись разорванная плоть, торчащие кости — они аллели подобно цветам на фоне мертвенно-бледной кожи остальных умерших. А среди всего этого кошмара были Виктор и Сэм: волчица уже приняла человеческое обличие и куталась в пиджак Ван Арта, пока тот, опустившись на одно колено, бережно держал на руках незнакомого мужчину. Заметив пришедших, Обье отрицательно покачала головой и жестом позвала Мию и Макса. Что-то не давало им сдвинуться с места.       — Старайся не смотреть под ноги, — голос Фолла немного отвлек девушку, — им уже лучше.       Он двинулся первым, показывая, куда можно было наступить. Мие приходилось прикладывать нечеловеческие усилия, чтобы идти вслед за Максом, который осторожно размещал лапы в редких просветах. Она всхлипывала на каждом шаге, чувствуя, как ее ног касаются все еще теплые тела тварей Осрайге. Нет, не тварей — воинов с обычными человеческими лицами, чье проклятие наконец-то было снято. Каждый из падших оборотней уже начинал разлагаться — хоть запаха и не было, с каждой секундой они становились все более хрупкими и буквально истлевали на глазах. Она со стыдом поймала себя на мысли, что будь они под уже привычной личиной проклятых, уродливых волков, ей было бы не так жаль их.       — Целы? — поразительно бодро осведомилась Сэм, глядя за спину оборотня.       — Сойдет, — отозвался Макс и обернулся на Мию, почувствовав, что с ней что-то не так.       Она замерла как вкопанная в паре шагов от него, не в силах преодолеть оставшееся расстояние до относительного чистого островка земли, на котором были друзья. Там, где хватило длинных волчьих лап, ее ног было недостаточно. Она физически не могла наступить на мертвые тела и теперь тряслась в попытках совладать с собой.       — Иди сюда, — оборотень осторожно протянул ей руку, словно боясь вспугнуть. Маленькие ладони девушки сразу впились в его лапу, как в спасательный круг. Поднять ее даже на вытянутой руке не составило труда — она поджала ноги и громко шмыгнула носом, когда ступни оторвались от земли. Оборотень притянул ее к себе настолько аккуратно, насколько это позволяло его громоздкое тело. В текущей ситуации «нормально» уже никто себя не ощущал, физическая усталость и нервное напряжение сказывалось на всех, и в первую очередь — на Мие.       — Ты зря привел ее, Фолл, — строго заметил Виктор и перехватил свою ношу поудобнее, — здесь уже ничего не сделать. Ты только пугаешь ее.       — Я сама захотела, — девушка сняла рюкзак и бросила его к ногам волчицы. Хоть пиджак вампира сидел на ней отлично, но оставаться голой под ним было сомнительным удовольствием.       — А, ну тогда мы пойдем? — в привычной манере огрызнулся оборотень. — Вы тут отлично сами справились.       — Завались, ладно? — встряла Саманта и больно ткнула ликантропа в плечо. — Он сейчас сдохнет, прояви хоть немного уважения! — короткая перебранка действительно отвлекла друзей от последнего выжившего оборотня Осрайге.       Четыре пары глаз устремились к нему. Мужчина средних лет с по-волчьи крепким телосложением лежал в руках Виктора и, казалось, не видел никого, кроме Макса. Его широкий обветренный рот что-то зацикленно повторял на незнакомом языке, а на глаза наворачивались вымученные слезы. Не нужно было понимать его слова, чтобы стало ясно — он узнал волчью ипостась Фолла и был счастлив настолько, что не замечал, как собственные руки и ноги истлевали заживо. Разложение быстро пожирало его плоть, точно так же, как и тела умерших — начиная с пальцев и заканчивая головой. Ступни мужчины уже крошились неприятной пылью и опадали на землю, а следом опадали и фрагменты рук.       — Почему он разваливается, — при всем желании Макс не мог разглядеть ни одного существенного ранения на теле мужчины.       — Вероятно, он просто должен был выжить, — Виктор осторожно опустил волка на землю, чувствуя, что тот уже начинает рассыпаться в его руках, — оборотни Осрайге не принадлежат этому времени. Невыполненный долг силой держал их здесь, а теперь… Они уходят.       — Все-таки получилось, — по интонации Мии было непонятно, спрашивает ли она или утверждает. — Ты все-таки послушал меня, Вик, — девушка несмело оторвалась от оборотня и благодарно улыбнулась вампиру.       — У меня не было выбора. Ты так резко покинула меня, — он сделал едва уловимый акцент на последнем слове, от чего девушке стало крайне стыдно, — что я не мог проигнорировать твою просьбу.       — Проще говоря, когда ты удрала, — альфа обозначила произошедшее еще более обидным словом, — началось все самое интересное, — Сэм нагнулась к рюкзаку и вытащила из него запасную одежду, — волков добивали, Виктор чудом уволок в сторону одну тварь, зачем-то убил двух вампиров, с которыми я бы прекрасно справилась сама, а потом они все взяли и перекинулись. Понимаете? — она застыла со штанами в руках. — Просто на ровном месте. И убитые, и живые. В итоге остался только этот, — кивнула она на мужчину, — ни отнести, ни спрятать. Разваливаться стал сразу.       Свойственная ей непринужденность слабо, но все же разбавляла ситуацию. Слушая ее резкий тон, можно было немного отвлечься от факта, что все четверо продолжали стоять среди горы трупов, смотря, как разлагается живое тело. Никто не знал, что с этим делать, поэтому они просто наблюдали за завершением многовекового Долга крови.       — Этингер нашелся?       — Нашелся, — вздрогнула Мия и рефлекторно потерла грязные ладони, — он мертв, Виктор. Братья забрали его тело и полуживого Линча. Потом, — она подняла глаза на вампира, — мы все расскажем потом.       Пока у друзей происходил скомканный разговор, Макс молча смотрел на последнего живого оборотня Осрайге, прислушиваясь к странному ощущению внутри себя. Тлеющая жизнь отзывалась в его собственной груди неуловимой печалью, перетекающей в радостное ощущение свободы. Свободен был не он, но они, сотня проклятых волков, которые все же сумели сбросить уродливые шкуры и показать обычные человеческие лица. Уже задыхаясь, мужчина протянул к Фоллу то, что еще совсем недавно было рукой: плоть превратилась в хрупкий прах и пальцы ломались до того, как достигали цели. Альфа придержал его за плечо — там тело все еще сохраняло привычные очертания.       — Все закончилось, Долг выплачен, — тихо сказал он.       У этих слов будто не было языка. Лежащий на земле мужчина слабо кивнул, улыбнулся и блаженно, как перед долгим, сладким сном, закрыл глаза. Его лицо тут же расслабилось и раздался тихий вздох — не последний, но уже угасающий.       Они исчезли. От десятков оборотней Осрайге вскоре остались горсти истлевшей пыли, а о кровопролитном бое теперь напоминали только тела убитых вампиров. Никто не знал, как выживший князь объяснит исчезновение своей маленькой армии, но друзей это уже не волновало. Каждого из них ждала иная жизнь, к которой еще предстояло привыкнуть.