особенный

Итачи никогда не любил свою работу, свой характер, свою половую принадлежность, свой клан. Его также расстраивало, что в 22 года он уже не может жить, как большинство его сверстников. На его руках побывало столько крови, которая не всегда могла присниться случайному взрослому. А ведь он иногда хочет развлекаться, напиваться с друзьями, плакать над очередными неудачными отношениями, находить утешения в объятиях близких. У него не было всего этого, потому что так пожелал отец. Он же хотел сотворить нечто подобное и с его младшим братом, Саске, но Итачи не позволил этому случиться. Теперь младший брат живет обычной жизнью подростка, который онажды поступит в университет, будет гулять с друзьями, влюбляться, ссориться. Фугаку хотел вырастить из Саске такого же бойца, устроить его в АНБУ или в полицию, но сам младший решил пойти новым путем, вычеркнув полицию, идеологию клана из своей жизни. Чем нехило разочаровал отца, но Итачи считал, что это к лучшему. Так Фугаку будет доставать только его одного и не будет трогать Саске. В клане не раз сплетничали, считая большой утратой то, что Итачи в конечном счете омега. Соклановцы соотносили это к позору, потому что он первый сын лидера клана. Омега. Итачи прогоняет дурацкие мысли, ополаскивая себя прохладной водой. Сегодня с утра нужно было лишь проследить за новыми подозрительными личностями через камеры, что он с легкостью сделал. Сначала он не понимал, почему Какаши немного мялся и неловко пропустил омегу первым, а затем до Итачи дошло. Этими новыми подозреваемыми был клан Учиха. Капитан говорил что-то о морали, этике поведения и неправильности внедрения анбу в жизни обычных граждан, но Итачи успел оборвать его словами «все хорошо, не беспокойтесь». А затем сказал предельно честно ему, что Учиха давно в курсе про слежку. Конфликт между полицией и АНБУ нешуточный. Господин Хирузен, связывающее звено между двумя структурами, не мог найти решения для урегулирования. Итачи тяжело в душе, ведь как бы он ненавидел клан, развязывать конфликт не было выходом. Зерно было посажено, когда на улицах Конохи начали находить зверски убитых невинных граждан. Целью убийства не была месть, кража имущества. Все выяснилось в тот миг, когда отряд анбу наткнулся на какого-то человека с нечеловеческой силой на месте преступления, зрачки глаз были красного цвета. Его взгляд был затуманен и несмотря на человеческий облик, он напоминал агрессивного монстра, ничего не знающего кроме крови и плоти. Этот монстр был частью клана, он был Учихой. Хирузен стал подозревать клан Учиха в незаконных опытах над людьми. Это теория усилилась после того, как стали чаще пропадать люди с периодичностью в три месяца. Отец с Итачи не говорил на тему клана, лишь намекал, что семья должна стоять выше его работы. Это означало одно: в ходе схватки, Итачи обязан встать на сторону отца. Соклановцы отнюдь не делились информацией, поэтому омега мог полагать, строить теории. Он знал, что эти опыты проводились для того, чтобы усилить силу полиции и клана, так как без этого они проигрывали по силе АНБУ. И тем не менее Сарутоби Хирузен утвердил перевод Шисуи Учихи из разделения полиции в АНБУ, хотя альфа мог быть шпионом. Именно по этой причине Данзо долго припирался и не хотел брать его, считая это большим риском. С Итачи все было по-другому, потому что руководство было осведомлено о его слабой связи с кланом, а также тогда конфликт не был так обострен. Почему Шисуи здесь в АНБУ никак не поддается логическому объяснению. И вот направляясь в тренировочную зону, Итачи не выдерживает: — Ты ведь где-то здесь, да? — тихо озвучивает в пустоту, шелест травы даже затих. — Я не вижу тебя, но чувствую. Позади него с самого отдаленного дерева от омеги, спрыгивает Шисуи. Он удивленно оборачивается в сторону едва слышимого звука травы, замечая альфу, который тут же срывается на бег к нему. Как он смог услышать? Альфа в хорошем настроении, с живым интересом изучает удивленное лицо Итачи. Запаха уже нет, значит он уже прошел обследование. Добежал очень легко и быстро. Не соврал в отчете, скотина — действительно хорошо физически слажен. — Эй, вундеркинд, пройди тренировку со мной, — сбивчиво дышит, ставя ладони на колени. Улыбается так солнечно, что хмурость погоды теряется за этим счастливым лицом. Шисуи солнечный. На нем до сих пор темно-зеленый жилет городской полиции из-за которого на него с призрением косятся остальные, но не Итачи. Омега видит лишь его яркий свет и не понимает, как в этом солнце может быть какая-то тьма, которая могла позволить остаться ему здесь. У Шисуи нет тьмы, и омега в этом уверен. — Я не вундеркинд, — в какой раз поправляет Итачи. — Пойти в особую зону ты можешь только со мной, поэтому мне придется пройти тренировку с тобой. — Но ты ведь особенный, Итачи, — с такой теплотой возражает несогласие, что омега невольно смущается комплименту. — И в инструкции было сказано, что я могу взять любого старшего семпая. С чего ты взял, что ты единственная кандидатура? Смотря на самоуверенное лицо альфы, он находит в себе силы на такой же игривый ответ: — Потому что я особенный, не так ли, Шисуи-сан? Шисуи улыбается краем угла. — Просто Шисуи будет достаточно, Итачи.

※※※

Особая зона — хороший способ узнать свои силы. Обычно туда слабаки интуитивно не лезут, есть шансы угодить в лапы смерти. Руководству зато удобно, не нужно проводить чистку, слабые сами отсеиваются. У Шисуи не подгибаются ноги от страха, он даже с особым энтузиазмом читает один из найденных свиток. — ... Найти след преступника и выявить его характер поведения. Тренировка анализа информации и расследования, — альфа довольно идет вперед не оборачиваясь на идущего позади напарника. Миссии расследования никогда не были его коньком, но тем не менее Итачи решил пойти с ним, так как не мог быть уверен в новеньком. Пройдя сквозь колючие кусты, голос Шисуи тут же подзывает его: — Смотри! Альфа присаживается к небольшому бревну дерева, на котором отчетливо виден след хищного животного. Итачи удивлено моргает, не понимая, как Шисуи смог с приличного расстояния разглядеть след идентичный цвету травы вокруг. След когтей и лапы, который успел покрыться мхом, но не спрятаться от внимательного альфы. Шисуи снова привычно улыбается одним краешком губ. Итачи внутренне радуется тому, как успел так быстро изучить его. — Если я особенный, то ты гений, Шисуи, — омега осторожно проводит пальцами по следу, затем смотрит в спину вставшего альфу перед ним. Он довольно хмыкает, затем отнекивается от комплимента. Каким же он ощущает себя маленьким рядом с ним, что в возрасте, опыте и возможно силе. Итачи рассеяно осматривается вокруг, не желая уступать ему, и с детской радостью подрывается к полевым цветам, у которых не было нескольких лепестков. В голове естественно рисуется образ преступника, который в спешке бежал по траве, ногами раздирая нежные цветы. Теплая ладонь Шисуи приятельски падает на его худое плечо: — Хорошая находка, Итачи, — кончиками пальцев случайно задевает шею, от чего он резко выпрямляется и мигом встает. — Прости-прости. Альфа неловко трет затылок на рассерженный взгляд Итачи, который терпеть не может таких случайностей. Место легкого прикосновения ощущается сильно, будто Шисуи продолжал касаться его там. В двух метрах они нашли свиток, к которому привели ранее найденные подсказки. По пути Шисуи перегородил Итачи путь, потому что заметил змею, которую сумел мастерски словить. Омега поражался силе альфы, которых без страха, смог вытащить яд змеи, тем самым обезвредив ее. Затем скромно прокомментировал, что любит решать конфликты без лишних жертв. Осторожно осматриваясь вокруг, Итачи делает твердый шаг в последнюю зону, где на каждом метре поджидают ловушки. Если бы у опасности был запах, то его бы брали отсюда. Особо подозрительное дерево было успешно обойдено, и омега свободно выдыхает, делая шаг дальше. Но тут Шисуи истошно кричит: — Стой! Невидимая веревка резко обматывает ногу и затягивает его у дерева. Итачи не успевает среагировать, как около пятнадцати ловушек выбрасывают в него кунаи. Вспомнив о ножике в кармане, он одним движением срезает веревку. Однако упав на землю, часть кунаев по траектории все равно вопьются в него. Он успевает зажмурить глаза и думает, что смерть придет лишь, если альфа рядом затупит с первой помощью и не вытащит отсюда его вовремя. Скрежет металла, никакой боли в теле, лишь лодыжка ноет. Итачи открывает глаза, видя перед собой напрягшую спину альфы, а вокруг отбитые кунаи. Скорость кунаев, летящих в него была явно быстрее человеческого бега, даже атлет не успел бы. И все же Шисуи стоит перед ним без ранений, что говорит об обратном. Невозможно с точки зрения логики, физики, математики и всех других наук. Даже если бы и успел добежать, то остался бы под дождем из кунаев. Внутренний голос трезвонит о неладном, но это тут же вылетает, стоит боли в лодыжке снова напомнить о себе. — Черт, — он дотрагивается до ушибленного места. Пытается безуспешно встать, обратно падая на землю. Альфа сует обратно танто, с хмуростью на лице садится на корточки перед ним. Чужие руки осторожно касаются тонкой лодыжки, а уже через секунду мягко обматывают её бинтом. Итачи смущается от заботы и злится на свою невнимательность, будь он только бдительней. Небольшая складочка между бровями исчезает, и Шисуи уставши с привычной теплотой в голосе наставляет: — Даже твоя особенность может не спасти от непредвиденных ситуаций, — помогает встать ему, но омега отталкивает руку и в итоге снова падает. Сцена упрямого омеги заставляет его громко смеяться, от чего Итачи сильнее раздражается, пусть смех альфы для него приятен. Во второй раз он уже не отбрасывает чужую руку и даже не восклицает, когда альфа заботливо тащит его на спине до самого выхода. В конце концов, особенным тоже полагается отдых. Когда они доходят до жилого комплекса, уже совсем темно и никого нет. Полная луна освещает им дорогу. Итачи зачем-то говорит ему, чувствуя, что альфа может понять его: — Я ведь, как и ты, не люблю ввязываться в битвы, — он впервые ловит себя за такой откровенностью. Альфа горько хмыкает: — И что же мы тогда забыли здесь, убивая сотни людей. Итачи готов ради мира пачкать собственные руки, поэтому он здесь. А Шисуи? — Знаешь, я даже не знаю существует ли в нашем мире такое понятие, как справедливость. Является ли наше дело во благо, таким же добрым делом для другой стороны правды, — альфа устремляет взгляд в звездное небо. Снова перед ним другая сторона Шисуи: темная, думающая о чём-то недосягаемом и ценном, от кончиков пальцев до кончиков волос серьезная, хмурая, и такая цепляющая. Это сторона нравится Итачи больше. Сладко зевнув, омега пытается не закрыть глаза, уже полностью положив голову на плечо альфы. Шисуи тепло улыбается, опять скрывая сотню мыслей, которые Итачи от чего-то жаждет узнать. — Как ты это сделал? — Он так и не понял, как Шисуи смог спасти его, не покалечив себя. Альфа будто не слышит, и Итачи знает, что он не будет врать ему. Умолчит – возможно, но не соврет. — Это не так уж важно, Итачи, — глаза слипаются и голос Шисуи так ласково согревает слух. И перед тем, как провалиться в сон, он запоминает мелодичный голос: — Главное знай, я ни за что тебя не оставлю и никогда не предам.