Привет, я приезжаю сегодня, не забыл? Я соскучилась, но устала, встретимся в квартире?
— Что ж. Посмотрим, кто кого… Посмотрели. Кофе победил, я перевернула остатки из кружки на себя. Нет, ну надо же быть такой криворукой!.. — Черт! — я вскочила и посмотрела на масштабы бедствия: кофе был уже не горячий, но зато у меня мокрые и грязные джинсы и майка; ну хоть пахнут теперь вкусно, а не трансатлантическим перелетом. — Что за утро корявое? Прости, мне нужно переодеться. — Ну и какого хера происходит, а? — спросила я, не обращаясь ни к кому конкретному, но у меня попросту не осталось других слов. — Почему я не могу нормально начать день в любимом городе? — подцепив пальцами трикотажные шорты и поджав губы, я наблюдала за тем, как с них капает жидкость на другие, тоже мокрые насквозь, вещи в чемодане. — Что это? — спросил Джона, стоя за моей спиной. — Это отстирается? — Это лопнул флакон с жидкостью для линз, — я потерла ткань между пальцами. — И мицелляркой, мать вашу за ногу! — я повернулась к парню, прислонившемуся плечом к косяку. — Это отстирается с первой стиркой, но сейчас придется ходить в полотенце, потому что сомневаюсь, что что-то осталось сухим. И что в этой квартире есть моя старая одежда, тоже сомневаюсь, — начало дня оцениваю на десять баллов. По пятибалльной шкале. — Постой, — Джона без особых церемоний снял с себя худи, снова представ передо мной с обнаженным торсом, и протянул мне. — На, возьми. В полотенце холодно, — он открыто улыбнулся и подмигнул мне. — Спасибо тебе большое, — я банально не знала, что еще стоит сказать в такой нестандартной ситуации. Когда я вышла из ванной, с чистыми мокрыми волосами, пахнущая миндальным гелем для душа и в красном худи почти по колено, стиральная машина убирала последствия мини-катастрофы, а Джона успел прибраться на кухне и сидел в гостиной с ноутбуком. И еще он оделся, а у меня в голове промелькнула мысль, что зря. Я задернула шторы на панорамных окнах, потому что эта серость уже начинала меня бесить, хотя я провела здесь меньше суток. — Чем занимаешься? — спросила я, плюхаясь рядом. — Прокрастинирую. Хочешь, можем посмотреть кино. Позволю тебе выбрать фильм, — он разобрал диван, чтобы спокойно вытянуть ноги, и принес из кухни мороженое. — Как я могу тебе отказать, когда ты раздвинул диван? — я натянула капюшон и отобрала ноутбук. — Смотрим «Звездные войны». Какой эпизод больше всего любишь? Где-то через час Джоне пришло сообщение от моего братца.Джона, у нас проблемы. Буду у тебя в 5.
— Коротко и ясно, — я улыбнулась, предвкушая удивленное лицо Корбина, когда открою ему дверь, и продолжила наслаждаться потрясающим Харрисоном Фордом. Три часа жалких попыток поспать в самолете уже оказывали свой эффект, да и джетлаг начал себя проявлять, поэтому я перестала сопротивляться усталости и задремала. Кажется, я упала на плечо Джоны, потому что в один момент мне стало мягко и тепло. Когда он легонько коснулся моей щеки, я проснулась, и сначала не поняла, кто сидит передо мной; сфокусировавшись, я осознала, что опасности парень не представляет. — Уже пять. Корбин обещал прийти, — Джона улыбнулся. — Как ты можешь спать после выпитого кофе? — Ну, во-первых, наполовину выпитого, а наполовину вылитого на себя, а во-вторых, вычитай из нормального режима перелет через океан и прибавляй к нему трехчасовой сон ближе к утру, — я сползла с дивана и, одернув толстовку, слишком оголившую мою бедра, пошла в ванну освежиться холодной водой и загрузить новую партию мокрых вещей в машинку. Входную дверь открыли ключами, и из коридора донесся почти что крик, а я затаилась в ванной, бесшумно прикрыв дверь. — Джона! У нас две проблемы, и одна из них грозит мне мучительной смертью, — брат не успел придержать входную дверь, и она с грохотом влетела в стену. — Корбин, не буянь. Что случилось?.. О, это мне? — рассмеялся Джона, но Корбин его прервал. — Иди ты со своими шуточками. Сегодня прилетает сестра! И она будет жить здесь, а тут ты, ну и короче… — Какая из твоих сестер? — Айрис Эйвери Бессон! Я тебе рассказывал о ней, она училась в Испании. Мы с ней год не виделись, только сообщения и фейстайм, а я забыл, что она приезжает на этой неделе, и мне капец стыдно, удавиться готов из-за этого… — Вот с этого момента поподробнее, — я раскрыла свое присутствие и вышла из убежища; все пошло не так, как я планировала, но и плевать. — Привет, Корбин. — Айрис?! Но… я думал, ты прилетишь вечером… — братец, выпавший в осадок от такого поворота событий и тщетно пытавшийся оправдать себя, держал в руках букет белых и синих ирисов. А Джона с интересом наблюдал за нами, прислонившись к косяку. — Да, вчера вечером. Я приехала в квартиру ночью. И не говори, что ты помнил и вдруг забыл. Скорее всего, у тебя были дела поважнее, чем проверить дату прилета на билетах, которые сам мне и купил. А я, между прочим, скучала по тебе, привезла твое любимое красное сухое. Но раз уж такое дело, то разопью его с Джоной сегодня вечером, — я скрестила руки на груди и наблюдала за сменой эмоций на лице Корбина. — Так вы познакомились… — Ну, конечно, познакомились. Не могли же мы провести день в одной квартире и не заметить друг друга, — вставил Джона со смешком. — Похоже, вы познакомились достаточно близко, — Корбин кивнул на мою (то есть Джоны) толстовку. Красная, с маленькой надписью на груди, она доходила мне до середины бедра. Я с ужасом поняла, куда клонит брат. — Эй, фильтруй базар, — Джона, заметно напрягшись, оторвался от стены и уже хотел что-то добавить, когда я прервала его движением руки. — Знаешь, что, Корбин. Запихни эти намеки в одно место и не доставай оттуда, — взорвалась я. — Как ты мог такое подумать?! Ты даже не обнял меня, я не увидела радости на твоем лице, а сейчас просто намекаешь на секс с твоим лучшим другом? А ты не охуел ли часом? Нашелся тут моралфаг! А сам тоже хорош, забыл о том, что твоя сестра прилетает, и ты наконец ее увидишь, спустя год. Если бы ты вспомнил обо мне, то уже бы знал, что у меня лопнули флаконы с жидкостью для линз и мицеллярной водой и все мои вещи сейчас в стирке, — я развернулась и пошла в гостиную. — И, если ты еще не понял, я очень на тебя обижена. Не так я представляла нашу встречу, — и хлопнула дверью. Вспылила. Переборщила. Не удержалась. Я услышала, как Джона что-то сказал моему непутевому братцу, а через секунду раздался стук в дверь. — Корбин, ты слишком мало думал над извинениями, — я сидела на полу у задернутых штор, разглядывая их складки, и комкала рукава толстовки. — Рис-Рис, прости меня, — брат обнял меня со спины и положил подбородок на мое плечо. — Я реально облажался, и даже не буду сейчас оправдываться перед тобой, просто поверь мне, принцесса. Я очень люблю тебя, безумно скучал весь этот год и сейчас правда счастлив, что ты наконец приехала, — он стянул с меня капюшон и поцеловал в щеку. — Ты мой самый близкий человек, я чувствую себя последним мудаком за то, что обидел тебя и сделал тебе больно. Ты всегда будешь моей младшей сестренкой, и я всегда буду заботиться о тебе, убивать тех, кто тебя обижает, потому что я — грозный старший брат… — Ты меня на 4 минуты старше, — хихикнула я. — Извиняться ты умеешь. После таких слов я не могу обижаться на тебя, — я повернулась к нему и смотрела в его голубые глаза сквозь крупные слезы. — Так значит, мир? — он протянул мизинец, и я сцепила его со своим. — Мир. Ты назвал меня моим детским прозвищем! — Рис-Рис меня зовет только брат, чтобы сделать мне приятно, но я очень давно не слышала такое обращение, и от этого только еще теплее. — Я тоже тебя люблю, — мы крепко обнялись (наконец!), а потом я вытерла последние слезы. — Что с твоими волосами? — брат накрутил на палец лавандовую прядь. — Психанула и покрасила в сиреневый с месяц назад. Краска подсмылась, да и корни отрастают… — Мне нравится, — вынес вердикт брат и улыбнулся, а я выдохнула — боялась, что будет наоборот. — А корни не очень-то и видно. Кстати, что нам делать с Джоной? Вы раньше были знакомы только заочно, а тут он как снег на голову тебе упал… — Корбин смущенно уставился в пол. — Я не против, чтобы он тут жил. Ты всегда хорошо о нем отзывался, да и в общении он мне понравился, так что я готова с ним ужиться. — Спасибо. Скажешь ему сама, когда он придет, ладно? — потом Корбин нахмурился. — Если он хоть пальцем тебя тронет, я его закопаю, и я сейчас серьезно. Хоть один намек — и он труп. — Господи, Корбс, успокойся. Все будет нормально, я уверена, мы с ним подружимся и будем вместе ходить выбирать платья, — рассмеялась я вслед за братом, шуткой разрядив обстановку. — И я хочу познакомиться с остальными. Дэнни в фейстайме — это здорово, но в жизни все же лучше, — Дэниел — единственный, кого я знала до отъезда в Испанию, он как-то приходил к нам домой, заносил что-то брату. — Кстати, где Джона? — Вообще, он пошел «прогуляться», чтобы не мешать нам, но я попросил его кое-что сделать, — он заговорчески улыбнулся и поиграл бровью. — А где мои цветы? — вспомнила я и рассмеялась, когда брат хлопнул себя по лбу и выбежал из комнаты. Корбин сделал мне красивую, «модную» по меркам социальных сетей фотографию: ноги, кусочек толстовки и букет, который я положили на колени. Корбин сказал, что я исхудала и ноги выглядят как спички, а еще ему понравились мои кольца на пальцах и фалангах. Когда я опубликовала фото и получила первый лайк (конечно же от брата), в комнату зашел Джона. — Есть кое-что для тебя, — и поманил меня на кухню, где на столе стоял бумажный пакет. Открыв его, я почти что взвизгнула от восторга: мои любимые вафли из кондитерской в паре кварталов отсюда, бутылка кленового сиропа, несколько пачек M&M’s, лимонные тарталетки, мятные леденцы и сок из манго, который я просто обожаю. — Господи боже, спасибо! — Благодарить вообще-то надо меня и Джону, бог тут не при чем, — брат нарисовался в дверном проеме и довольной ухмылкой. — Ох, ну, тогда, спасибо, Корбин, и спасибо, Джона! — я достала тарелки и бокалы на каждого, притащила то самое красное сухое и уселась на свое место. — Прошу! Мы много смеялись и разговаривали, я делилась впечатлениями о странах, в которых побывала, а ребята рассказывали о своих буднях в студии и тусовках на выходных. Когда стемнело, я подошла к окну сфотографировать ночной город, но телефон отражался в стекле. — Уменьши яркость, — посоветовал Джона, и его совет действительно оказался полезным. — Мне показалось, или телефон гнутый? — Не показалось, — хмуро отозвалась я; с этим связано не лучшее мое испанское воспоминание. — Он битый и гнутый, отличное дополнение сломавшимся в самолете наушниками, — я повернула многострадальный аппарат боком, показывая его неровности, когда в комнату вошел Корбин с предложением устроить баттл на приставке. — Почему твой телефон погнулся, а я узнаю об этом только сейчас?! — он в шутку отругал меня и запустил UFC 3. — Как ты вообще умудрилась его погнуть? — Ну, когда мы с Хавьером ругались в очередной раз, он разозлился, и я побежала в спальню и швырнула в него первое, что попалось под руку. Жаль только, что это оказался телефон, а не лампа, но он влетел в тело и отскочил в изголовье кровати. Кованое. — Горячий испанский нрав… Постой, что? — он оторвался от телевизора, поставив бой на паузу, и уставился на меня. — Он поднимал на тебя руку? — Пару раз. После первого я собрала вещи и уехала к Марине, но Хави потом приехал извиняться. — И ты его простила, — констатировал факт брат. — Ты иногда бываешь просто непроходимой дурой, — он снова обратил внимание на бой с персонажем Джоны. — Напомнить, сколько раз вы с Джейд сходились и расходились? — при упоминании бывшей Корбина аж перекосило, и он пропустил виртуальный удар. — О да, Джейд мы все помним, — хохотнул Джона. — Особенно тот случай с букетом… — Что за случай с букетом? — я была не в курсе, и, судя по умоляющему лицу брата, знать не должна была, но… — Джона, пожалуйста, расскажи. — Джона, пожалуйста, заткнись. Я потом сам ей расскажу, — бедный Корбин так смутился, что покраснел, а такое случается редко. — Воу, ладно, Корбс, только не бей меня, — Джона поднял руки с контроллером, капитулируя, и рассмеялся. — Есть планы на завтра? — брат всегда вовремя меняет темы, пока молчание не перерастает в пугающую тишину. — Я планировала разобрать вещи, — хотя большая часть сейчас сохнет после стирки, еще осталась косметичка и обувь, которую ненавидимые мной пластиковые пакеты спасли от намокания. — Я собирался переехать из спальни сюда и навести везде порядок, а потом — в студию, — квартира просторная, но двухкомнатная; так как Джона не представлял, что я вернусь в Штаты, он занял спальню, которую теперь хочет освободить для меня. — Понятно. Очередной скучный день в четырех стенах. Вот что. Завтра в двенадцать я за вами захожу, и мы идем гулять. У меня есть пара дел, вот и совместим приятное с полезным, — Корбин проиграл Джоне, но выиграл у меня, а я, вполне предсказуемо, проиграла еще и новому соседу. Когда брат узрел мое сокрушительное поражение, он встал и накинул свою куртку. — Эй, я думала, ты переночуешь тут, — я искренне не понимала, почему он уходит. — Где? На полу или с Джоной на кровати? — усмехнулся он, завязывая кроссовки. — А я и диван тебя не устраиваем? — О нет, я усвоил этот урок: в последний раз, когда мы спали на одной кровати, ты испинала меня до синяков и вытолкнула на пол, и я сломал ключицу о тумбочку. — Упс, — я прикусила губу, пытаясь скрыть улыбку. То, что сказал брат, чистая правда: ночью я пинаюсь, спихиваю на край и забираю одеяло у любого, кто осмелится спать со мной. Поэтому Хави купил второе одеяло и придвинул кровать к стене.***
Корбин пришел не в двенадцать, а в одиннадцать, будто чувствуя, что я не хочу вставать. — Доброе утро, солнышко! У тебя час на сборы, — пропел брат и швырнул в меня высохшее платье, которое оказалось еще и отглаженным. Я закатила глаза и снова упала на подушку. — А ну, вставай! Ленивая курица, — я не придумала ничего лучше, чем показать брату средний палец, за что в меня прилетела подушка. — Доброе утро, — в комнату зашел Джона, и, аккуратно повесив прилетевшее в меня платье на спинку стула, сел на освободившееся место. — Я не стал тебя будить, вспомнил про твой джетлаг и ужасный перелет. — Доброе. Я на самом деле выспалась, проснулась в четыре утра и читала книжку, а около девяти задремала. А потом появился Корбин, — мои глаза закатываются уже автоматически. — Да ладно, он из лучших побуждений, — улыбнулся сосед. — Завтрак готов. Какой кофе пьешь, с сахаром, с молоком? — Без сахара, с молоком. Я сейчас приду, — я дотянулась до телефона и узрела несколько запросов на сообщение в директ инстаграма. Почти уверена, что хотя бы один — от Хави. Почему он до сих пор не понял, что я не намерена отвечать ему до конца дней своих?.. Корбин на кухне смотрел новости и пил кофе. Но как только я зашла в комнату, в него прилетело кухонное полотенце. — Ну-ка, брысь с моего места! — я сверкнула глазами; знает ведь, зараза, что меня бесит, когда он занимает мое место за столом, и делает это назло мне. — Щас. Спешу и падаю, — он отхлебнул кофе и даже не оторвал взгляд от телевизора. — Ах, так. Ну, ладно, пожалуйста, — я просто выключила телевизор через кнопку на панели и с довольной улыбкой повернулась к брату. — Эй, верни! Там важные новости о глобальном потеплении! — мы шутливо спорили минут десять, уйдя от темы телевизора в тему пластика, пока я наконец не решила позавтракать, на радость Корбину («Наконец-то заткнулась»). Люблю йогурт с гранолой и фруктами и люблю перепалки с братом. Когда я вышла в прихожую, брат нахмурился: — Я не понял. Где платье? — Корбин закрыл мне дорогу к входной двери и, взяв меня за талию и оторвав от пола, развернул меня на 180 градусов и шлепнул по пятой точке. — Пока не наденешь то платье, отсюда не выйдешь. Я серьезно, вперед. Было без десяти двенадцать, спорить не было ни времени, ни желание (как ни странно), поэтому я покорно надела голубое платье на тонких бретельках с маленькими белыми сердечками, свою кожанку и белые кеды. — Все? Теперь модная полиция разрешит мне покинуть квартиру? — я покрутилась перед братом, чтобы он стопроцентно убедился, что я в платье, а Джона расхохотался. — Ты прекрасно выглядишь, и даже ножки-спички смотрятся эстетично. Идем! — братец расплылся в улыбке, и мы наконец вышли на улицу. — Куда мы идем, ну, скажи-и-и, — я доставала Корбина разными способами уже около километра пути, если не больше, а он никак не реагировал, поэтому мне это наскучило, и я повернулась к Джоне. Увиденное меня не порадовало. Джона шел с напряженным лицом, а меж его хмурых бровей появилась морщинка. Он практически не отрывал взгляд от телефона и шел почти наощупь. — Джона? Все в порядке? — я специально отстала от брата и оказалось рядом с его другом. — Ты сейчас влетишь в прохожего или фонарный столб, — я потянула его за рукав, потому что фонарный столб реально угрожал его здоровью. — Да, Айрис, все супер. Сестра пишет, что малая ее бесит, а мама встает на сторону младшей, — он добродушно улыбнулся, а я поймала себя на мысли, что ничего не знаю о его семье, хотя живу с ним в одной квартире. — У тебя есть сестры? — он кивнул, хотя вопрос был глупый, он же только что мне сказал, что они есть. — Расскажешь мне вечером? — Хорошо. Тебе правда интересно, или ты это так, чтобы разговор поддержать? — Интересно. Ты мой сосед. Я должна хорошо тебя знать, чтобы спокойно спать по ночам, не опасаясь, что ты убьешь меня, — я улыбнулась и легко толкнула его плечо. Мы поняли, что Корбин сильно ушел вперед, и побежали за ним. — Пришли, — Корбин остановился у дверей магазина. — Заходи, — и толкнул стеклянную дверь, пропуская меня в мир Apple. — Эм, Корбс, зачем мы сюда пришли? — пока они с Джоной уверенно шли куда-то вглубь магазина, я недоумевала. — Тебя устроит 11 Pro? — две довольные морды смотрели на меня и улыбались. — А… — я потеряла челюсть где-то на полу, но быстро взяла себя в руки. — Может, все-таки просто 11? Не хочу чехол с квадратной дыркой для камеры. И не дай бог ты предложишь мне лопатоподобный макс-размер, — сразу опередила я брата, пока он еще чего не придумал. — У 11 тоже будет квадратная дырка, — консультант, оказавшийся рядом, поздоровался, извинился за то, что вклинился и вежливо улыбнулся. — Если квадратная дырка в чехле — единственное, что тебя смущает, то берем его. Какой цвет хочешь? — брат взял дело в свои руки. — Черный, — все еще недоуменно выдавила я. — Нам на максимальный объем памяти, — улыбнулся Корбин консультанту, и тот удалился вместе с Джоной. — Ну и что это такое? Ты уже совсем поехал головой? — Ну, Айрис, я не видел тебя год, облажался с твоим приездом и Джоной в квартире, а твой телефон старый, и битый, и гнутый… Сюрприз! — Корбин искренне надеялся, что мне понравится такой способ загладить вину. — Ну, а Джона? — мы подошли к кассе, где Джона забирал пакетик с чем-то явно меньшим, чем телефон. — Ну, а я видел твои наушники. Держи, — он так мило улыбнулся, что я растаяла. Вот черт. — Айрис, поздравляю, ты теперь счастливый обладатель последнего айфона и беспроводных наушников, — рассмеялся брат, протягивая мне еще один фирменный пакетик, теперь уже с телефоном. — Ребята, вы такие классные! Корбс, люблю тебя очень, — я обняла брата и поцеловала его гладкую щеку. — Джона, тебя уже тоже люблю, сосед, — обняла и его, но целовать не решилась, рановато. — Так тебе нравится? — Корбин выглядел как виноватый щеночек, я не знала, куда уж больше мне умиляться с этих двоих. — Ну конечно, нравится! Вы такие глупые оба. Решили, что я не буду рада таким подаркам, особенно когда мне нужен и новый телефон, и новые наушники? — мы уже шли в сторону центрального парка. — Я думал, ты взбрыкнешь, как обычно, начнешь выебываться, что ты сама можешь себя обеспечить, что откажешься от телефона и так далее, — брат загибал пальцы, перечисляя мои обычные состояния, за что получил пинок. — Эй, не беси, сильная и независимая! — А если не перестану, что ты мне сделаешь? — ага, сейчас он попадется на провокацию… Но как же я люблю его бесить! — Я тебя сейчас в пруд скину! — и мы как раз проходили мимо лягушатника, поэтому была большая вероятность, что брат все-таки выполнит свою угрозу. Поэтому я начала убегать от него. А он, длинноногий, за мной, причем достаточно быстро меня нагнал. И я снова поступила как ребенок, крикнув: — Корбс, пол — это лава! — и, спасаясь от воображаемой лавы, запрыгнула на спину Джоне. Он молниеносно среагировал, подхватил меня под колени и начал кружиться со мной. А я с детства ненавижу все эти карусели и прочие крутящиеся аттракционы, вот и нашла спасение от головокружения в спине парня: я прижалась к нему, обхватила плечи еще крепче и прижалась головой к его, зажмурившись вдобавок. — Джона, пожалуйста, не надо крутиться! — мои губы в мольбе почти касались его уха, но мое душевное состояние сейчас стояло выше близости отношений. — Эй, а Джона на земле! — крикнул Корбин, повиснув на большой ветке ближайшего дерева. — А к Джоне это не относится, я же крикнула «Корбин, пол — это лава». Я не на земле, ты тоже, — сидя на спине его лучшего друга, я показала брату язык. — Вы закончили выяснять отношения? — Джону явно забавляли наши отношения, потому что он смеялся, глядя, как мы корчим друг другу рожи. — Да, можем идти дальше, — Корбин спрыгнул с дерева и отряхнул ладони от остатков коры и листьев. — Эй, мелкая, хочешь мороженое? — Хочу! Джона, можешь меня отпустить, — я снова нагнулась к его уху, потому что не хотела заострять внимание брата на том, что я все еще не на земле, особенно после вчерашних слов. — Если хочешь, можешь остаться, мне не тяжело, — он повернул голову, чтобы хоть немного посмотреть на меня, и я тепло улыбнулась ему в ответ. — Я, может, и хочу, но не при брате. Поговорим об этом вечером, — мы все еще шептались, и я чувствовала тепло его рук на своих ногах и мышцы спины, когда скатилась с нее на гравийную дорожку. Поправив платье, я побежала к брату. Корбин всегда знает, как сделать меня самой счастливой. Вот и сейчас, после покупки телефона, он решил меня добить и превратить в эндорфиновую бомбу, потому что, купив мое любимое мороженое, он уже не мог сдерживать мою эйфорию от такого прекрасного дня. Я пошла забивать скамейку, пока парни покупали мороженое, а вернувшись, приятно меня удивили. Оба. — Корбс, когда ты начал есть сорбеты? — изумилась я, кивнув на рожок в руках брата. — Когда понял, что это не так мерзко, — он протянул мне рожок. — Джона, а какое у тебя любимое мороженое? — я повернулась к соседу. — Мятное с шоколадом, — он улыбнулся и показал на свой рожок. — Такое же, как твое. Мы сидели в тишине, ели мороженое и наслаждались пейзажем: теплые лучи солнца сверкали золотом, мягко переливаясь на глади озера и путаясь в облачной паутине. Мне захотелось сфотографировать этот момент на пленочный фотоаппарат, который я везде ношу с собой. Отдав мороженое брату, я сделала пару снимков и вернулась к скамейке. — Корбин! — брат в наглую ел мое мороженое. — Все-все, забирай. Хочешь с нами в студию? — Я думала, что у вас свободный день, Джона хотел убраться в квартире… — Все еще хочу! Просто надо отсмотреть макеты и выбрать фотографии для обложек треков, — пояснил Джона, и я согласилась. — Супер! Машина будет через семь минут, — Корбин запихал остатки рожка в рот, отчего говорил очень забавно. — А своим ходом? Разбаловали вас продюсеры, эх. — Мы восходящие звезды, нам положено, — Корбин закинул руку на мое плечо. — Я думала, что в комплекте со звездностью идет толпа визжащих фанаток. — А ты не входишь в их число? — выгнул бровь брат. — Я знаю тебя слишком хорошо, чтобы визжать. — Говоря о фанатках, вон одна, — Джона кивнул в сторону скамейки справа, и мы увидели девочку в футболке с названием группы, которая не моргая смотрела на нас, а потом вскочила и подбежала к нам. — Ребята, вы лучшие! Я так люблю вашу музыку! А можно фото? — она была милая и совсем юная, лет 12-13. — Спасибо! Конечно можно. Как тебя зовут? — брат умеет общаться с поклонниками, обаяния ему не занимать. Виктория, так ее звали, села на мое место, между парнями, так как я делала фото. Пока они подписывали ей футболку (Корбин ловко выудил из кармана маркер), я сделала снимок еще и на пленку; думаю, кадр выйдет хорошим — искренние эмоции и никакого позирования всегда выигрывают. Девчушка, поблагодарив и обняв ребят, убежала, а мы пошли к подъехавшей машине. — Хорошо, что не заплакала, — я непонимающе посмотрела на Джону и спросила, что в этом такого. — Плохого ничего. Просто некоторые впадают в настоящую истерику, и успокоить их очень тяжело, — объяснил он мне свои слова. — Наш Джона — парень отличный, только вот если будешь плакать на его плече, даже платок тебе не предложит — слезы его не волнуют, — Корбин похлопал друга по плечу и нырнул в салон черной машины бизнес-класса. — Очень даже волнуют слезы близких людей, но даже их я не умею успокаивать, это правда, — пояснил он, закрывая дверь. Я снова оказалась между ними. Студией оказалось обычное кирпичное здание, где на проходной сидели уж слишком серьезные охранники, которые не хотели меня пускать. Лишь когда на пост позвонил менеджер группы, меня впустили, одарив странным взглядом. Господи, дисциплина как в армии, ей-богу. Мы поднялись на четвертый этаж в крыло группы брата, и я начала рассматривать большие обложки и диски на стенах, пока ребята оккупировали диван — мы приехали первые и теперь ждали остальных. — Йоу, Джона, ты выглядишь хорошо с учетом последних событий. Есть кто-то, кто скрашивает твои страдания, или Корбин не разрешает водить в его квартиру девушек? — парень, зашедший через пять минут, плюхнулся на диван и взлохматил шевелюру Джоны, а я наблюдала за ними, стоя ко входу боком. — Корбин, может, и рад был, если бы Джона привел в квартиру девушек, но только вот квартира моя, — я развернулась к парням и с трудом сдерживала улыбку, глядя в глаза зашедшего. — Айрис! Я тебя не узнал, зачетный цвет волос, — Дэниел вскочил с дивана и кинулся меня обнимать. — Как я рад тебя видеть! Ты похудела, — он оторвал меня от пола, измеряя мой вес, а я рассмеялась. — Я тоже очень рада тебя видеть, Дэнни, — это было правдой, с Дэнни мы с первого дня нашли общий язык. — Вот, я ей тоже сказал, что она себя до анорексии довела, — Корбин поздоровался с Сиви за руку, после того, как он отпустил меня и вернулся на диван к Джоне. Меня усадили на кресло, которое Корбин протащил через всю комнату. — Лаванда? — спросил Дэниел, все еще рассматривая мои пряди. — Ага. Вот думаю, может, покрасить их в синий? — Не надо, — Джона безуспешно пытался пригладить вихор, созданный Дэнни, и теперь тоже смотрел на мои волосы. — Этот цвет тебе идет. — Спасибо, — я задумалась над словами соседа: когда я только увидела себя в зеркало в одном из лондонских салонов, цвет был «Ультрафиолет», как цвет 2018 года по версии Pantone, а сейчас выглядел нежно-сиреневым, чем очень мне нравился, хотя в последнее время стал надоедать. Внезапно мне захотелось вернуть натуральный цвет. Внезапно я начала прислушиваться к чужому мнению, особенно малознакомого человека, но за последние два дня слишком многое произошло внезапно. Затем приехал Джек со стаканом ароматного кофе, отчего мой желудок радостно начал требовать напиток, а мозг — кофеин. Джек не подал мне руку для рукопожатия, но отсалютовал от воображаемого козырька. — Мы сидим тут уже сорок минут, — Корбин почти сполз с дивана и растянул ноги на весть проход. — Малыш Зак как всегда опаздывает, — отозвался Джек, не открывая глаза. Джона и Дэнни тихо шептались о своем, а я достала блокнот и рисовала ребят. — Простите, я опоздал! — минут через двадцать в комнату влетел парень с ярко-красными пятнами на щеках и загнутым воротником рубашки. — А вот и наш малыш, — Корбин заметно оживился и подошел к опоздавшему. — Может, тебе попросить у Санты на Рождество наручные часы? — О, заодно попроси у него терпения. Для нас, — подал голос Дэниел. — Чего вы на него накинулись? Может, у него была уважительная причина? — я встала на защиту несчастного. Он выглядел потерянно и беззащитно. — Спасибо, фея-крестная! Но на самом деле, я просто проспал, — он плюхнулся на ближайший стул и глотнул уже остывшего кофе из стакана Джека, а я осознавала, на сколько же стоял его будильник, раз он проспал во второй половине дня. — Я, кстати, Зак, — он улыбнулся и протянул мне руку. — Айрис. Я сестра блондинистого оболтуса… — Который очень хочет домой и очень не хочет ехать по пробкам. Кайл сейчас должен просто материализоваться тут, чтобы спасти вас от моего нытья, — брат недовольно уставился в потолок и скрестил руки, уже начав ныть. — Че ты бухтишь как бабка, сейчас он придет, и мы все отсмотрим. Он видел меня в коридоре, — Зак расстегнул еще одну пуговицу на рубашке. — И, кто-нибудь, включите кондиционер! — Пока Кайла нет, озвучу вам приятную новость: мои родители ждут всех в субботу на барбекю, — огласил Дэнни, и все начали громко обсуждать услышанное. — Я точно приеду позже, мы с Айрис едем к родителям, — предупредил Корбин после того, как общий шум утих. — Приезжайте позже, но вместе. Айрис, наконец познакомишься с моей сестрой и посмотришь, чем мы на выходных любим заниматься — Спасибо. Мы постараемся не сильно опоздать, — я улыбнулась Дэнни, который радостно отозвался, что наконец смог собрать всех вместе. Кайл, визуализатор, как я его прозвала, пришел еще через полчаса, и начался балаган. Они все сгрудились над столом, рассматривая макеты и напечатанные фотки, и невыносимо громко галдели. Ну просто курицы в курятнике. Они галдели, а я страдала. Сначала в глазах начало рябить, тогда я устало опустилась на диван и закрыла глаза. Прекрасно. Мигрень, я не скучала. Мне было плохо, я хотела холодной воды и льда, в комнате было нечем дышать, и меня начало подташнивать. Кое-как, почти наощупь из-за белых и красных пятен перед глазами, я дошла до пожарной лестницы в конце коридора и уселась прямо на металл, перелезши через оконную раму. Боль и тошнота не уходили, но свежий воздух немного взбодрил. — Эй, все хорошо? — в окне показалась голова Дэниэла. — Голова болит, сбежала от шума. Твое оправдание? — я подвинулась, и он сел рядом. — Просто ушел, пока никто не видел, — он улыбнулся и провел рукой по волосам, когда-то вытравленными в блонд. — Тебе, может, таблетку принести? А то сидишь тут в одиночестве, мучаешься. — Спасешь меня. Можно еще водички и льда? — обнаглела я. — Все будет в лучшем виде, — с легкостью перепрыгнув через подоконник, он удалился. И в правду, в лучшем. Он понял меня правильно и принес отдельно воду и отдельно лед. Воду я выпила залпом, а льду дала немного подтаять и начала его грызть. — Это всегда помогает, спасибо тебе огромное, — я облегченно откинулась на верхнюю ступеньку. — Да не за что. Я не знал, что ты вернешься, хотя Корбин последние недели две себе места не находил, ждал тебя. — Мы очень привязаны друг к другу. — Сколько у вас разница в возрасте? — с интересом спросил Дэниел, а я задумалась, почему он до сих пор не знает. — 4 минуты, — я рассмеялась, увидев его изумленное лицо. — Дэнни, мы близнецы. — Погоди, что?! — он смотрел на меня во все свои прекрасные голубые глаза и явно недоумевал, что вообще он только что узнал. — Он ни разу даже не упомянул, что ты близнец! — Он не многим это рассказывает, уж не знаю, почему скрывает меня ото всех, — нахмурилась я. — А из группы кто-то знает? — похоже, этот факт действительно зацепил Дэнни. — Только Джона, насколько мне известно. Мы не сильно похожи, как это бывает у однояйцевых близнецов, — пожала я плечами. — Но что-то общее есть, например, цвет и форма глаз, губ и ушных раковин. Но у меня волосы светлее и другая рабочая рука. — Блин, это здорово! Всегда приятно узнавать новое о друзьях. Чем ты сейчас занимаешься? Ты же получила диплом в своей Испании? — Получила. Я дизайнер, в основном интерьеры, но если сильно захотеть, то и одежду сшить могу. — А как ты так быстро закончила бакалавра?.. — мне становилось легче, и, хотя меня все еще подташнивало, Дэнни всегда был хорошим другом, и мне очень импонировала его простота, а сейчас это отвлекало от больной головы. — Проскочила первый год, декан отсмотрел портфолио, провел пару тестирований и предложил сразу второй курс. — Язык знаешь, значит. Это круто. Я вот… — Чего вы тут сидите? — в окно влезла голова Зака. — Секретничаете? — Сплетничаем о вас. Все закончили? — спросил Дэнни. — Не-а. Джек никак не может выбрать между тремя почти одинаковыми фотками, — Зак закатил глаза и прижался лбом к стеклу. — Хочешь посмотреть фотки? Подскажешь, если что, своим взглядом, — предложил Дэниел, а Зак сразу оживился и начал задавать мне вопросы. Они помогли мне влезть в проем, и, пока Дэнни бегал относить стаканы, Зак отвел обратно в комнату. — Мы тебя уже потеряли, — Корбин встал с дивана, а наигрывавший на гитаре мелодию Джона прервался. — Голова заболела, вышла подышать, — успокоила я брата. — Покажете мне фотки? — мы подошли к столу, над которым склонился Джек, держа в руках два снимка. — Все хорошо? — тихо спросил Джона; он стоял ближе все ко мне и немного наклонился, чтобы слышала только я. — Да, не переживай. Где твои снимки? — он протянул две чудесные фотографии, сделанные со вкусом. — Очень здорово. — А мои? — Корбин сунул мне снимки, которые понравились мне не меньше. — Мне нравится. Только я бы либо взяла цепочку тоньше, либо серьгу другую вставила. — А, все-таки художник по костюмам не дремлет? — Дэнни появился из ниоткуда. — У нас с Корбсом одинаковые серьги, — и протянул свои два выбранных фото. — У тебя рубашка белая, такая активная сережка не так бросается в глаза. Это очень стильно. — Джек, ну, когда уже, а? — ныл Зак. Он отказался показывать мне снимки, сказал, что мне лучше это не видеть. — Он немного расстроен своими фотографиями, но скоро отойдет, — объяснил мне Корбин. — Джек, можно я взгляну? — спросила я у потерявшегося в груде фоток кучерявого, решив вмешаться; я устала и тоже уже хотела домой. — Да, конечно. Что скажешь? — он кивнул на снимки перед ним. — Хм, выбор и правда не легкий. Мне нравится эта… — Она однозначно будет, ее я отобрал. А вот тут я просто разрываюсь, — усмехнулся он. — Ну, смотри. Сама по себе эта похожа на первую, да и тут не очень удачный ракурс: плечо кажется очень острым и непропорционально тонким. Я бы выбрала эту, — я постучала ногтем по другой карточке. — Да, наверное, ты права. Спасибо! Я закончил. По комнате пронесся выдох облегчения, Кайл подскочил с дивана, забрал снимки и сообщил, что съемки клипа в понедельник в восемь утра. — Боги, придется лечь рано, выспаться, встать рано. И это в воскресенье! — Джек, Дэнни и Зак разъехались по домам, на заднем дворе стояли только мы втроем. — Корбс, не нагнетай раньше времени. Завтра вставать еще раньше, мы обещали родителям быть в девять, — я похлопала брата по плечу. — Во сколько заедешь? — Я еще подумаю и позвоню вечером, идет? Мы сели в разные машины и уехали в разные стороны. Джона, сидевший тихо почти всю дорогу, не отрывался от окна, что дало мне отличную возможность запечатлеть его профиль в моем блокноте. Мой блокнот — это дневник в рисунках. Из надписей там только даты, имена и локации, очень редко попадается цитата, остальное заполняют пейзажи, портреты, бытовые рисунки. Это та личная часть, куда я не пускаю даже самого близкого моего человека — Корбина. Он мой близнец, да, и я, например, не могу лгать ему — он сразу чувствует это, — но есть вещи, о которых я не рассказываю ему. Я показываю ему почти все рисунки, но ничего никогда не объясняю. Этот дневник слишком откровенен, из него сразу понятно, на каких людей и какие вещи я обращаю внимание. Он понятен без слов, и брат не мучает меня расспросами, зная, что ответ не получит. — Это очень здорово, — тихий голос Джоны раздался у моего уха слишком внезапно. Я настолько ушла в себя и свои мысли, что не заметила, как он придвинулся и рассматривал этот разворот. Мы встряли в пробку, и, похоже, это надолго. — Спасибо… — я начала закрывать блокнот, но он заложил пальцы и раскрыл обратно. — Я показываю это только Корбину и никому из посторонних, — мне стало немного неловко. Мы сидели бок о бок, соприкасаясь плечами и коленями, но мне было уютно. Не было желания выпустить иглы и, схватив блокнот, вылететь из машины в сумеречный город. — Почему? Такие прекрасные рисунки и не видели свет, — он перелистнул на страницу назад. — Мне очень нравится, — улыбнулся он, проведя пальцем по зарисовке их с Дэнни разговора в студии. — Я не показываю это потому, что это очень личное. Слишком личное, чтобы это видел кто-то кроме близнеца. Это дневник, на самом деле, просто в виде рисунков, — как ни странно, но я чувствовала себя спокойной, глядя на свой блокнот в руках парня. Меня не беспокоило его «вторжение» в мою личную жизнь, а даже наоборот умиротворяло; внутренне я доверяла Джоне и начала доверять до того, как я сама это осознала. — Прости, что влез, — он кинул последний взгляд на сегодняшний день в рисунках, закрыл альбом и отдал мне. — Ты ведь еще фотографируешь? — Ага, пленка всегда со мной, а теперь еще и три камеры на мобильном, — усмехнулась я, похлопав по рюкзаку, где лежала новая техника. — Я снимаю на пленку буквально все, за что цепляется взгляд, поэтому она быстро кончается. — А проявляешь сама? — Нет, конечно. Хотя очень хочу научиться. Но для этого как минимум нужна комната и много реагентов. — Если соберешься, я готов помочь, — он так искренен со мной, что мне даже стало немного стыдно за ту попытку скрыть от него рисунки. — Спасибо. Может, начнешь рассказывать о своей семье сейчас? Похоже, стоять мы будем долго, — я кивнула на красные огни стоящих вокруг машин, и он согласился. — Будешь кушать? — спросила я, открыв холодильник спустя два часа. Дорога была тяжелая, и я успела проголодаться, хотя в студии нам принесли чай, сэндвичи и фрукты. — М, а что ты хочешь приготовить? — донеслось из другого конца квартиры. — Могу сделать панкейки или пасту, — я копалась в холодильнике, анализируя, что из его содержимого можно сотворить и что нужно купить. — А можно пасту? А панкейки на завтрак? — Джона зашел на кухню и улыбнулся. — Я в душ, справишься сама? — получив утвердительный кивок, он ушел, но, развернувшись, добавил: — Не начинай есть без меня. Я соорудила незатейливую пасту с овощами и остатками курицы, найденной мною в недрах холодильника, заварила чай и села рисовать в ожидании соседа. Он появился на кухне в шортах, на ходу натягивая футболку. — Прости, что долго. Пахнет вкусно! — он сразу полез под крышку, за что получил по рукам. — Лучше достань вилки, — со смехом попросила я, глядя на его псевдо-обиженное лицо. Он нахваливал пасту, пока ел первую порцию, а потом и вторую. — Сразу видно, что тебя давно не кормили нормальной домашней едой, — с улыбкой заметила я. — Ага. Я так и не смог вырваться домой хотя бы на недельку, постоянно то съемка, то запись, то интервью. Но вроде как нам обещают месяц затишья после клипа. Надеюсь, — мы пили чай, заедая его мармеладом, и говорили обо всем. — Давай я перенесу постель на диван, а вещи разберем завтра? — Джона мыл посуду, запретив мне вставать со стула и подходить к раковине, так что я успела сходить в душ и зарисовать новый портрет в блокноте. — Можем вообще заняться всем завтра, я переживу еще одну ночь на диване. — Да ладно тебе, не хочешь разве выспаться на большой мягкой кровати? — Хочу, но могу подождать. К тому же диван вполне большой в разобранном виде, — улыбнулась я. — Я собираюсь настроить новый телефон. Поможешь мне выбрать музыку? — И почему мы не занялись этим раньше? — улыбнулся он, и мы ушли на диван, вооружившись ноутбуком, новым смартфоном и яблоками. Я не захотела восстанавливать телефон из резервной копии; решила начать с чистого листа, с чистой памяти, хотя бы телефонной. Все нужные фото и контакты я перенесу вручную, все равно собиралась удалить половину к чертовой матери. — Почему? — спросил парень, когда я начала создавать новую учетную запись. — Просто есть вещи, которые мне бы хотелось забыть. Фото, которые не хочется видеть вновь, и песни, которые никогда больше не хочется слышать. — И люди? — догадался он. Мой кивок даже и не нужен, но я кивнула. — Давай сфотографируемся. У меня есть традиция: первая фотка в новом телефоне всегда сделана в зеркало. Ты со мной? — прошу я. — Давай! — встав, Джона протянул мне руку и поднял меня с дивана. Мы встали у большого зеркала в спальне; мне плевать на разобранную постель на заднем плане, моя выглядела бы точно также, ненавижу заправлять кровать. По неуверенным движениям было видно, что Джона не может решить, как встать, поэтому я взяла его руку и положила на свою талию. — Можно сделать так, я не кусаюсь, — улыбнулась я его отражению в зеркале. Получилась очень милая фотография. Я бы могла сказать «плечом к плечу», да вот до плеча Джоны достал только мой подбородок. — Мне нравится! Музыка? — спросила я. — Музыка, — кивнул он, и я доверила ему ноутбук и телефон. Мы сидели на диване и в какой-то момент приблизились друг к другу, вероятно, чтобы было лучше видно экран, соприкоснулись руками, разделяя тепло тел на двоих. Комфорт и уют — вот что я чувствовала, сидя бок о бок с этим улыбчивым парнем. Кто бы знал тогда, что это так все изменит?.. Мы застряли в айтюнсе на добрых два часа; смену часовых поясов я всегда переношу плохо, поэтому к тому времени, как Джона начал рекомендовать мне новых исполнителей, я уже засыпала. Засыпала снова на его плече.