Чайная церемония

Чонгук делает церемониальный поклон, прежде чем войти в чайную комнату, где их, только недавно прибывших адептов, будут обучать традициям китайской культуры. Парень обводит взглядом комнату и замирает на пороге, заметив знакомую фигуру, сидящую за столиком к нему спиной: длинные белые волосы, собранные в аккуратный хвост, перевязаны серебряной лентой, что украшена вышитым на ней узором в виде сиреневых пионов – изысканная и красивая вещица, в точности как и тот, кому она принадлежит. Чонгук, словно что-то вспомнив, хлопает по карманам, проверяя, не завалялось ли там что-нибудь интересное, а найдя несколько бутыльков с мутной белой жидкостью, широко улыбается. Чайная церемония уже не кажется такой уж плохой идеей. Парень, спрятав обратно сделанное лично им добро, обходит сидящего в позе лотоса человека и сам садится напротив, всматриваясь в его лицо. — Тэхё-ен, я так соскучился, — хнычет Чонгук, опираясь локтями на столик. Тэхён поднимает на него взгляд, и Чонгук широко улыбается: — Не хочешь обняться? Вместо ответа парень закрывает глаза, а Чонгук продолжает впиваться взглядом в его лицо и наконец видит то, чего ждал: ресницы слабо подрагивают, а губы едва заметно сжаты – этого хватает, чтобы понять, что человек перед ним напряжён. — Господин Ким, вчера вы были куда разговорчивее, что же с вами случилось? Чонгук не перестает улыбаться, окидывая взглядом комнату с парой десятков столиков для обучения искусству чайной церемонии. Каждый столик рассчитан на двух человек: достаточное количество свободного места и чайные принадлежности строго на двоих, один из них должен взять на себя роль мастера, второй – гостя. Ученики из других кланов постепенно занимают эти столики, а Чонгук, кинув взгляд на Тэхёна, закусывает губу. Он достает из кармана один бутылёк и громко вздыхает, начиная безудержно болтать всякую ерунду, переставляет пиалы, гайвани, негромко звякает крышечками и в один удобный момент выливает содержимое бутылька в пока что пустой чайник. — Ну правда, Тэхён, что с тобой такое? Я что-то не так сделал прошлой ночью? Он прячет пустой бутылёк в карман в тот самый момент, когда Тэхён открывает глаза. Его взгляд проникает в душу, обжигает изнутри, вызывая в Чонгуке бурю любимых эмоций. — Можешь говорить ещё громче? — спокойно спрашивает Тэхён. — Кажется, не все расслышали твою глупую шутку. — Думаешь, не все? Тэхён ничего не отвечает, глядя мимо Чонгука, а тот осматривается по сторонам и машет рукой адептам, что заняли соседний столик. — Вы расслышали, что я сказал? — обращается к ним Чонгук, но не дожидается ответа, снова поворачиваясь к Тэхёну. — Ты прав, они не расслышали, но думаешь, им стоит это знать? — Чонгук. — Ладно-ладно, — кивает Чон. — Я знаю, какой ты стеснительный при свете дня, но неужели ты правда не соскучился? — Мы виделись вчера вечером. — Ну и что? — искренне удивляется Чонгук, на что Тэхён вздыхает и опускает взгляд. — Хорошо, я и так вижу, что ты кое-как пережил эти часы разлуки, не отвечай. Молчание – золото, как говорит твой брат, и я, между прочим, не могу с ним не согласиться. Как-никак мы почти семья. Как только вернемся домой, я закажу для тебя самые шикарные браслеты*, только обещай, что будешь носить их до конца жизни, ладно? А после этого мы пойдем пить чай с твоими родителями. Должен же быть от этой чайной церемонии хоть какой-то толк, — улыбается Чонгук, а Тэхён хмурится, качая головой. — Знаешь, когда вчера вечером меня в наказание отправили собирать драконий глаз, я по пути заглянул в одно место и кое-что прихватил для тебя. — Украл? — в голосе слышится усталость. — Я не вор. Одолжил. — Правилами Ордена запрещ... Тэхён не успевает договорить, когда перед ним на столик осторожно ложится голубой цветок, от прозрачных лепестков бутона исходит нежное голубое свечение, а в носу свербит от едва уловимого сладкого аромата. — Чонгук, — тяжело вздыхает парень. — Ничего не говори, я и по твоему лицу вижу, что ты просто в восторге. — Каким образом запечатанный главами Ордена сад оказался тебе по пути? Ты здесь гость, так что прекрати... — Ты ведь знаешь, что это. Так? — интересуется Чонгук. Он аккуратно поднимает цветок, но один лепесток отрывается, кружится над столиком, как оторванное крыло бабочки, а коснувшись деревянной поверхности, рассыпается, превращаясь в горстку пепла. — Осторожнее с ним, — негромко просит Тэхён. — Примешь его? Чонгук чуть наклоняется вперёд, дожидаясь ответа, но Тэхён молчаливо сидит, положив руки на колени, и переводит взгляд с цветка на Чона, который вертит бутон в руках. — Ладно, пускай он пока что полежит здесь и подождёт тебя. Чонгук кладёт бутон справа от Тэхёна, на самый край столика, чтобы тот случайно не задел его во время церемонии, а поймав на себе чужой взгляд, щурится, обращаясь к парню за соседним столом: — У тебя такое лицо, будто ты хочешь что-то спросить. — Вот ещё, — хмыкает тот. — Стану я разговаривать с таким, как ты. — С таким, как я? — задумчиво спрашивает Чон, а когда он чуть подается в сторону этого парня, Тэхён хватает его за руку, не позволяя сдвинуться с места. Тот смотрит на Чонгука нечитаемым взглядом, и никто бы не сказал, что у адептов клана Ким, выглядящих столь изящно, может быть столько силы, что Чон и с места сдвинуться не может. — А-а, я понял, — тянет Чонгук, а Тэхён отпускает его, только когда парень садится на место. — Наверное, ты имел в виду, что не станешь разговаривать с таким великим заклинателем, как я, потому что тебе стыдно за свою неопытность. Думаешь, что недостоин вести со мной беседу? Брось, я не из тех, кто зазнаётся и хвастается своими заслугами перед другими, так что можешь смело обращаться за помощью в случае чего, — Чонгук широко улыбается. — Кстати, это не ты случайно вчера возился с навозом, пока я собирал драконий глаз? Уж больно знакомое у тебя лицо. Парень заливается краской и, взмахнув рукавами, вскакивает с места, ища столик подальше. — Эй, куда ты пошёл! — зовет его Чонгук. — А кто будет впитывать мои опыт и знания?! — он разочарованно качает головой, глядя на Тэхёна. — Вот так всегда, стоит только мне с кем-то завязать беседу, они убегают. — Я могу их понять, — уголки его губ трогает едва заметная улыбка, и Чонгук, заметив это, перегибается через столик, оказываясь ниже лица Тэхёна, и усмехается: — Ты ведь никогда не бегал от меня, как ты можешь их понять? — Правилами Ордена запрещено бегать. Чонгук разглядывает его лицо, вдыхая запах пионов, которым пропитаны одежды Тэхёна, и едва сдерживается от соблазна податься вперед. Его останавливает лишь то, что Тэхён в случае внезапного поцелуя на людях не станет разговаривать с ним до самого конца их обучения, будет упрямо игнорировать – просто ужасные перспективы. Однако от словесных колкостей Чонгук отказаться не в состоянии: — Тебя от побега останавливают лишь правила Ордена? — он медленно растягивает губы в улыбке, когда Тэхён опускает взгляд на цветок. — Может, есть что-то ещё, что не даёт тебе сбежать от меня? Тэхён не успевает ничего ответить, поднимается с пола вместе со всеми и приветствует вошедшего в комнату учителя, а когда садится обратно, осторожно раскинув полы белоснежной одежды вокруг себя, снимает крышку гайвани и накрывает ей бутон, чтобы его свет не привлекал лишнее внимание. Чонгук наблюдает за ним с улыбкой. Ему нравится Тэхёна подначивать, доставать, выводить из себя, наблюдать за тем, как меняется его взгляд, когда он рассержен или возмущён, но то, перед чем Чонгук не в силах устоять, – его спокойствие. Тэхён всегда осторожен, его движения грациозные, лёгкие, когда он неторопливо омывает чайник кипятком и выплёскивает воду... Стоп, что?! — Что такое? — замирает Тэхён, заметив, что Чонгук резко переменился в лице. — Ничего, — натянуто улыбается он. — Вода горячая, не обожгись. Тэхён больше ничего не отвечает, а Чонгук чертыхается про себя, потому что он только зря истратил первый бутылёк, совсем забыв, что чайник в первую очередь омывается кипятком... — Слушай, Тэхён, — негромко говорит парень. — Тебе не кажется, что вон та парочка делает всё неправильно? Откуда только руки растут... Ты только посмотри, что за безобразие они там устроили, — с ужасом смотрит Чонгук за его спину. Тэхён хмурится и оборачивается, а Чонгук выливает содержимое бутылька в чайник, оставленный на середине столика, и успевает вовремя убрать руку, недовольно качая головой: — Они делают это совсем не так, как Вы, господин Ким. — Не говори о людях плохо у них за спиной, — оборачивается к нему Тэхён и накрывает чайник крышкой. — Ты вообще читал правила их Ордена? — Да, кажется, — щурится Чон. — Что-то такое припоминаю. На самом деле у Чонгука отличная память. Он один из тех... или же он вовсе единственный, кто два дня подряд стоял на коленях перед камнем, на котором высечены эти самые ненавистные ему правила. Первый день – за то, что тайком посреди ночи пробрался в библиотеку, второй – за драку, а за остальное он не успел оказаться наказанным, потому что не поймали! Не считая предыдущей ночи, когда он рискнул пробраться в комнату Тэхёна и оказался застуканным местными адептами. Чонгук злобно хмыкает, когда Тэхён протягивает ему коробочку с улуном. — Всё-таки если бы не эти гусуланцы, — говорит он, нюхая чай, после возвращая его Киму, — я бы добрался до тебя. И почему все так любят мне препятствовать? — И почему в пару сегодня мне достался ты? — спокойно спрашивает Тэхён, высыпая чайные листья в горячую воду. — Разве тебе плохо со мной? — Насколько помнится, мне в пару ставили адепта клана Цзянь. Чонгук хмыкает: — Он заболел. — Вот так внезапно? — голос Тэхёна звучит без особого интереса, когда он взмахивает рукавами одежды, чтобы взять чайник. Чонгук замечает, как его взгляд падает на крышку, лежащую на самом краю столика, под которой спрятан цветок. — Говорят, он с лестницы упал. Ещё неделю с постели не встанет, ужасное несчастье. Чонгук выгибает бровь, наблюдая за тем, как Тэхён разливает чай по чашкам через сито, а отставив чайник в сторону, замирает, глядя на свою. Парень не может сдержать ухмылки, когда Ким поднимает на него взгляд. — Что ты сделал? — в его голосе слышится холодок, от которого у Чонгука по спине бегут мурашки. — А на что это похоже? — улыбается он, берёт чашку в руку и делает глоток, замечая, что Тэхён, кажется, побледнел. — Что, ты думаешь, я туда добавил? Твои предположения. Тот сглатывает, опуская взгляд на свою чашку: чай мутный, с белыми частичками непонятно чего, и Тэхён даже не может его вылить. Он не может позволить себе проявить неуважение по отношению к чужим традициям, как и не может пожаловаться, накричать во время церемонии или же просто уйти. Иначе говоря, он является полной противоположностью Чонгука, а потому не может выплеснуть чай тому в лицо, даже если очень хочется. — Отвратительно, — он смотрит Чонгуку в глаза и хмурится, но всё равно берет чашку в руку, пока парень в открытую веселится из-за его реакции. — О чём ты таком подумал? — усмехается Чон, а видя на чужом лице замешательство, говорит вполголоса: — Да и во всяком случае, разве ты не хочешь, чтобы мы стали ещё ближе? Думаю, чайная церемония нас сплотит, но обещаю в будущем не поить твоих родителей этим. Очень вкусно, кстати говоря... Попробуй-попробуй, аромат так хорошо раскрылся. Может, угостим учителя? Тэхён сжимает челюсти, после выпивает чай залпом и опускает чашку на стол, а Чонгук присвистывает. — За что ты так с чужими традициями? За один глоток, так грубо... Даже не распробовал наверняка, — он ставит чашку на стол и сам берет чайник. — Но ничего, впереди ещё шесть чашек* этого замечательного чая. Я ведь ничего не путаю? — серьезно спрашивает он. Тэхён не отвечает, глядя мимо парня, а тот наливает им чай, но не успевает налить себе, как Тэхён снова выпивает всё залпом. При этом движения его по-прежнему сдержанные, осторожные и чашка опускается на столик с тихим стуком. — Ким Тэхён, соблюдай правила и не позорься, прошу тебя, — хмурится Чонгук. — Вторая чашка, согласно традиции, заставляет тебя забыть о накопленном негативе, так что постарайся расслабиться. Кстати... Чон шарится в карманах, а наткнувшись рукой на нужный предмет, искренне улыбается и ставит фигурку женщины, сидящей на троне с младенцем в руках, перед чайником. — Знакомься, госпожа Юаньцзюнь. Еле нашёл её, представляешь? И так как правилами Ордена воровство запрещено, её я тоже, конечно же, одолжил. Он наливает Тэхёну третью чашку, и тот снова выпивает всё до дна, прикрыв глаза. А после и четвёртую, и пятую, и шестую. — Ты уже чувствуешь, как раскрылся твой разум? Это последняя, хоть сделай вид, что тебе вкусно, — сообщает Чонгук, но стоит ему налить Тэхёну седьмую чашку, тот спрашивает, указывая на фигурку Богини: — За что она отвечает? — Ты уверен, что хочешь это знать? — серьезно звучит голос Чона, а парень в ответ сдержанно кивает. — Госпожа Юаньцзюнь дарует детей при бесплодии, а если очень хорошо попросить, она может подарить и наследника. В конце концов, когда наши кланы объединятся, кто-то же должен будет управлять ими после нашего ухода от дел. У тебя есть идеи для имени? У меня вот уже имеется парочка. Если у нас, например, родится... Тэхён поднимается с места, не прикоснувшись к седьмой по счёту чашке, кланяется учителю и, не дожидаясь разрешения, покидает чайную комнату под звонкий смех Чонгука. А тот в очередной раз, без единого зазрения совести, готов нести соответствующее наказание.

*****

Вечером, после захода солнца, погода внезапно разбушевалась, обрушившись ливнем на Облачные Глубины, чем затруднила путь Чонгука. Несмотря на то, что приехавшие на обучение адепты делят комнаты на троих, лучшие из них удостоены отдельных спален, а Чон, будучи вторым лучшим адептом своего клана, в комнате вовсе не нуждался. К чему ему сон, если он на вражеской территории уже целую неделю, а нарушил лишь треть правил Ордена? Никуда не годится. Добравшись до отдельных спален лучших адептов, Чонгук прыгает на месте, чтобы стряхнуть с себя капли, но когда он принимается выжимать волосы, то понимает, что погода и правда разбушевалась не на шутку. Он вышел под дождь на какие-то несколько секунд и уже промок до нитки, ко всему прочему ветер поднялся нешуточный, так что атмосфера к себе явно не располагает. Чонгук уже было развернулся в обратном направлении, но порыв ветра донёс до него едва уловимый аромат пионов, заставляя парня сглотнуть сладость, осевшую инеем в горле. Он осторожно касается ладонью груди и разворачивается, следуя за запахом, а оказавшись у спальни с именем адепта Ордена Ким, он не решается постучать и заглядывает в окно, из которого на улицу льется золотой свет. Тэхён, стоя лицом к кровати, дрожащими пальцами развязывает серебряную ленту, и белые волосы каскадом рассыпаются по спине и плечам. Чонгук завороженно наблюдает за тем, как парень зажимает ленту между пальцами, очерчивает вышитый на ней сиреневый пион – символ клана Ким – и замирает, о чём-то задумавшись, когда Чон забирается в окно, после бесшумно закрывая его за собой. Он кашляет, давая о себе знать, но Тэхён даже не оборачивается. — Ты заблудился? — спокойно спрашивает он и только после того, как Чонгук подходит ближе, поворачивается к нему лицом. — Я тут гулял, а потом дождь начался, вот и решил зайти, — он потирает ладони, делая вид, что замёрз. — Холодно, знаешь ли. Я весь промок. — Ты ко всем заходишь через окна? — сухо отзывается Тэхён, окидывая парня взглядом с ног до головы. Чонгук не отвечает, продолжая потирать плечи, а после выпрямляется и перестаёт трястись, потому что ему внезапно надоедает разыгрывать эту глупую сцену с ним в роли продрогшего до костей путника. Тэхён всё понимает. — И почему ты такой холодный? — с упрёком интересуется Чонгук, доставая из-за пазухи мешочек. — Между прочим, я действительно весь промок, пока добирался, и только мысль о наших крепких объятиях, до которых ты ради приличия мог бы снизойти, помогла мне выжить. — Ради приличия ты мог бы не влезать ко мне через окно посреди ночи, — тихо отвечает тот. Тэхён отворачивается, но Чонгук чувствует, как парень напрягается, когда он подходит ближе и касается мокрой ладонью его предплечья. Он прижимается грудью к спине Тэхёна, неторопливо зарываясь носом в мягкие волосы, и совсем не заботится о том, что из-за его мокрых одежд промокнут и одежды Кима. Чонгуку действительно всё равно, он только немного отстраняется и осторожно касается его волос, откидывая их вперед, чтобы не намочить и не спутать, а после подходит вплотную, обвивая руками талию парня. Сцепленных в замок рук Чонгука касаются чужие тёплые, и он разжимает пальцы, позволяя Тэхёну забрать мешочек, в котором что-то звонко брякает. — Ты был таким раздраженным и бегал от меня весь день, потому что не выпил седьмую чашку и нарушил традиции, — говорит Чон парню в затылок. — Твой разум не очистился до конца. Не стыдно тебе, Ким Тэхён, лучший адепт и наследник Ордена Ким? Что ты скажешь в своё оправдание? — Зачем ты это принёс? — недовольно спрашивает Тэхён, не оборачиваясь. — Я не знаю, что за грязные мысли посетили твою голову во время чайной церемонии, но это всего лишь мякоть драконьего глаза. Чай, между прочим, был вкусным, зря ты так, — вздыхает Чонгук. — К тому же собирал я всё собственноручно и давил тоже. Тэхён поднимает бутылёк перед собой, рассматривая вязкую белую жидкость тщательнее, а после взбалтывает её и наконец замечает чёрные косточки фрукта. — Сразу расслабился, да? — спрашивает Чонгук, осторожно доставая ещё один мешочек. Он протягивает его Тэхёну, положив подбородок ему на плечо, а тот выкладывает на раскрытую ладонь Чонгука голубой цветок. Несколько лепестков тут же опадают, обращаясь в пепел на лету, когда Чонгук касается губами скулы парня, после ещё чуть выше, останавливается на мочке уха и, чувствуя ладонью тепло цветка, горячо шепчет: — Ты примешь его? Тэхён сглатывает и прикрывает глаза, когда Чонгук чуть толкает его голову своей, открывая себе доступ к шее, и неторопливо покрывает кожу нежными поцелуями. — Пожалуйста, Тэхён, — сбивчиво просит Чон. — Я опущусь перед тобой на колени, если ты этого хочешь. Не успевает Чонгук оставить ещё один поцелуй, как парень поворачивается к нему лицом, держа ладонь с цветком в своей, и тяжело вздыхает. — Ты невыносим, — выносит он вердикт и демонстрирует Чону две баночки мякоти. — Я обещаю стать ещё более невыносимым, если ты откажешь мне. — Только ты, Чон Чонгук, способен вымогать подобные вещи. — Я очень способный, не отрицаю. Но если ты согласишься поехать со мной, то мы сможем творить всякие бесчинства вместе. Романтично? — Я никогда не стану заниматься тем, чем от скуки занимаешься ты, — хмурится Тэхён. — Что, совсем ничем из того, что я люблю делать? — усмехается Чонгук. — Откажешься ходить со мной на охоту, подкидывать цикад брату в кровать и воровать финики? Кажется, цикады вообще были твоей идеей, так чт... — Помолчи, — перебивает его Тэхён. Он опускает взгляд на цветок и, отпустив ладонь Чона, касается пальцами лепестков, которые начинают светиться сильнее. Чонгук облизывает губы и переводит взгляд на Тэхёна: в голубом свете он выглядит холодным, неприступным, может быть, хрупким из-за мягких черт лица, но только вот Чонгук знает, что скрывается за всем этим спокойствием и непоколебимостью. Чонгук знает, что уступает Тэхёну в силе, знаниях, но не в уме и словесных перепалках. Стоит Киму открыть рот – он проиграл, стоит тому взяться за меч, яростно сверкнув взглядом, и Чонгук уже согласен сдаться. Согласен упасть на колени, попросить о пощаде, лишь бы мысли о Тэхёне наконец оставили его в покое, прекратили терзать ночами, но ничего не помогает выкинуть того из головы, поэтому выход один – Чонгук, следуя зову сердца, сдаётся ему без боя. Снова. Он свободной рукой заправляет прядь волос Тэхёну за ухо, скользя пальцем по мочке, шее, к запахнутой одеждами груди и опускает взгляд. За пояс заткнута серебряная лента, и когда Чонгук тянется к ней, то не успевает коснуться и замирает, стоит Тэхёну накрыть цветок ладонью. Яркое голубое мерцание просачивается между их пальцами, маленькие змейки синего света впитываются в кожу, и Чонгук наблюдает за этим зрелищем, затаив дыхание. Тэхён приподнимает ладонь, когда от цветка уже ничего не осталось, а над его безымянным пальцем мерцает огонёк и тут же растворяется под кожей, не оставив и следа. Тэхён громко вздыхает и поднимает взгляд: в глубине голубых глаз плещется нежность и усталость, и Чонгук всё понимает. Он цепляется пальцами за пояс Тэхёна и касается его губ своими, вовлекая в поцелуй. Верхние мокрые одежды Чонгука распахиваются быстрее, и он стягивает ту с себя, подцепив пальцами рукава, но не отрываясь от чужих сладких губ. Он совсем не думал, что Тэхён согласится связать их духовные силы, не знал, что сам станет воспринимать его прикосновения острее. По спине пробегают мурашки, когда Тэхён ловко развязывает красную ленту в его волосах и крепко сжимает её в руке, толкая Чонгука в грудь, чтобы тот сел на постель. — Хочешь связать меня? — предлагает Чонгук и усмехается, когда Тэхён замирает над ним. Пользуясь чужим замешательством, он тянет парня за руку, валит его на постель и улыбается в поцелуе, когда тот сопротивляется, не желая отдавать ленту для волос. — Всё-таки хочешь? — смеется Чонгук, а когда Тэхён поднимается на локтях, то толкает его в грудь, заставляя лечь обратно. — Стой-стой, подожди... Я должен кое-что тебе сказать. Это очень важно, ладно? Так что слушай внимательно. — Молчание – золото, — напоминает ему Тэхён, тяжело дыша, когда Чонгук тянется за бутыльками с мякотью фрукта. — Вот так значит, да? — усмехается он и неторопливо снимает с себя остатки мокрой одежды, а Тэхён возводит взгляд к потолку. — Стоило только нам обручиться, так ты сразу командуешь. — Мы... не обручились, — хмурится парень. — Разве установить связь между духовными силами – не значит связать себя узами? Тэхён широко распахивает глаза, и Чонгук забирает ленту из его рук, хватает его за запястья и крепко связывает те, после получая болезненный толчок в грудь. — Ауч! — Ты что натворил?! — шипит Ким, растеряв всю свою сдержанность, а Чон трёт ладонью грудь. Он прижимает Тэхёна к постели, а тот дёргает руками, пытаясь разорвать красную ленту, но ничего не выходит. Чонгук внезапно сильнее него, так что на лице парня читается нескрываемая паника. — А я разве не предупредил, что предлагаю тебе обручиться? — удивляется Чон. — И как я только мог забыть? Мне очень стыдно, но я честно думал, что ты сам догадаешься. Кстати, как тебе моя идея? — он с довольным видом касается ленты на запястьях Тэхёна, на которой выступают черные символы. — Заклинание сдерживания духовных сил, ты сейчас не сильнее пятилетнего ребёнка. Ким снова бьёт его кулаками в грудь, и Чон морщится от боли. — Почему... — кряхтит он. — Почему в тебе до сих пор силы, как в десяти пятилетках? — Я убью тебя, — внезапно ровным голосом говорит Тэхён. Он ложится обратно на спину, делает глубокий вдох, после медленно выдыхая, и открывает глаза, когда Чонгук нависает над его лицом. — Почему ты переживаешь? Разве тебе не всё равно? — он говорит негромко и касается губами губ Тэхёна, после отстраняясь, а следующий поцелуй остается под губой. — В смысле, я знаю, что тебе не всё равно, иначе ты бы не бил меня так больно... Я хотел спросить: разве ты не согласился бы разделить со мной своё будущее? Он опускается поцелуями к подбородку, ниже по шее, к кадыку, до самой груди. — Разве ты не согласен делить со мной постель? — продолжает Чонгук и распахивает одежды Тэхёна, замечая, что тот сильнее сжал руки и натянул ленту. — Раздели со мной хоть что-нибудь, почему ты молчишь? — Ты бесстыдный, — беззлобно звучит в ответ. — Знаю, я поступил очень плохо, обманув тебя, и наверняка нарушил какое-то там правило. Но пока это ради тебя, Ким Тэхён, я нарушу правила всех кланов вместе взятых, — Чонгук поднимает связанные руки Тэхёна, закидывая себе за шею, касается губами его голой груди и выдыхает: — Буду забираться в запечатанный сад каждый день, чтобы порадовать тебя. Он ладонью касается внутренней стороны бедра Тэхёна, раздвигая его ноги, и оставляет на губах поцелуй, глядя ему в глаза. — Только не злись. Парень раскрывает рот, но не успевает ничего ответить, когда Чонгук проталкивает в него палец. По комнате разносится травяной, немного сладкий аромат питахайи, бутылёк с мякотью которой он грел в ладони, пока объяснялся перед Тэхёном. — Что ты... — Драконий глаз, — объясняет Чонгук, наблюдая за удивленным парнем. — Хорошая вещь, да? Как тебе? Чонгук чувствует пальцы в своих волосах, а затем Тэхён без лишних слов притягивает его к себе, раздвигает губы своими и углубляет поцелуй, сплетая языки. Он сгибает ноги в коленях, когда Чонгук проталкивает в него второй палец, смазанный питахайей, и вздрагивает, стоит только Чону надавить на припухшую железу. Чонгук не может сдержать тёплой улыбки в поцелуе, чувствуя, как дрожит Тэхён в его руках. Он улыбается, наблюдая за тем, как парень начинает хватать воздух губами и хмурить брови, когда уже четыре пальца скользят внутри; улыбается, зная, что Тэхён в него влюблён и согласен на всё, что Чонгук ему предложит. Тот наверняка думает, что Чон в шутку подначивает его при людях, намекая на их тесную связь, но при этом Ким точно знает, что тот никогда не станет преследовать мысли его унизить или серьезно оскорбить. Только лишь немного поддразнить. Чонгуку всё равно, что о нём говорят, он забывает обо всех брошенных в его сторону взглядах, когда за ним закрываются двери спальни. Забывает о том, что существует другой мир за стенами этой комнаты, он тонет в белых простынях, задыхаясь от наслаждения, когда их тела сливаются воедино. Чонгук старается быть осторожным, выливая ещё давленной мякоти между ягодиц Тэхёна, и, откинув пустой бутылёк, медленно толкается глубже, ловя губами поцелуй. После утыкается носом Тэхёну под скулу, вдыхает нежный аромат пионов, а от резких толчков и бархатных стонов хочет немного сойти с ума. Тэхён крепче обнимает Чонгука за шею связанными руками, закидывает ноги ему на поясницу и хочет получить поцелуй, с закрытыми глазами на ощупь ища чужие губы. Все их поцелуи сладкие, начиная с первого пару лет назад и не заканчивая никогда. Чонгук уверен, что Тэхён тот, кто останется рядом, невзирая на то, что он такой – наглый, легкомысленный, бесстыдный. Тэхён же строптивый, строгий, но при этом такой ласковый, что у Чонгука поневоле сердце начинает биться быстрее. Тэхён не может сдерживать стонов, а Чон благодарен дождю, тарабанящему по крыше – их никто не услышит. Никто не узнает, как он, местный задира и грубиян, нежно целовал Тэхёна, как осторожно собирал ладонями подол его одежды, поддерживая за бёдра. Как он вбивался между его ног, ловя все стоны губами, пока Тэхён не толкнул его в грудь связанными руками и не оказался сверху, позволяя Чонгуку лицезреть поистине завораживающее зрелище. Тэхён наклоняется, связанными руками обхватывая его лицо, чтобы звонко поцеловать. Выпрямляется, встряхивая светлыми волосами, и с его плеч соскальзывают одежды, оголяя кожу до локтей, а ладони ложатся Чонгуку на живот, когда парень приподнимается и опускается на его члене с негромким стоном. Чонгук никому не позволит узнать, залезть к себе в голову, запечатает этот облик в памяти ото всех. Он скользит ладонями по бёдрам Тэхёна, откидывая полы его одежды в стороны, и стонет на выдохе, обессиленно опуская голову на подушку. Ни одна живая душа в этом мире не узнает о том наслаждении, которое Чонгук испытывает, находясь рядом с Тэхёном, будучи с ним одним целым. Он разделит с ним все поцелуи, кровать, жизнь, душу, все чайные церемонии, если тот этого захочет. Чон скользит взглядом по телу парня, который в удовольствии стонет и откидывает голову назад, но когда Чонгук собирает стёкший сок питахайи с его члена и облизывает палец, Тэхён наблюдает за ним помутневшим взглядом. У Чонгука на языке раскрывается травяной вкус фрукта, смешанный с солоноватой смазкой. Руки Тэхёна дрожат, подгибаются, сам он замирает, но Чонгук толкается бёдрами, отчего руки Кима совсем перестают его держать, и он кончает Чону на живот, падая на локти. И он ведь даже не прикоснулся к себе... Чонгук осторожно собирает его волосы и откидывает их парню за спину, а после рывком переворачивает его, вырывая из груди Тэхёна болезненный стон. Чон наматывает на руку его волосы, сжимает их в кулак, утыкается носом в шею, а свободной рукой придерживает за бедро, начиная вбиваться между его ног. Чонгук не может, не хочет и просто не в состоянии сдерживаться, его хриплые, горячие стоны заставляют Тэхёна покрыться мурашками. Парень заполошно шепчет губами его имя, не знает, куда деть связанные руки, и шипит сквозь зубы, когда Чонгук толкается глубже, кончая прямо в него. В комнате жарко, их тела блестят от пота, а Чонгук покрывает шею Тэхёна ленивыми, тёплыми поцелуями. Тот в состоянии только повернуть голову, открывая парню доступ, а когда ногтями Чон проводит по внутренней стороне его бедра, Ким непроизвольно вздрагивает, чем вызывает тихий смех у Чонгука. — Как тебе драконий глаз? — Чон первым нарушает тишину. Он так и лежит на Тэхёне, уткнувшись лицом ему в шею. — Только ты мог до такого додуматься, — лениво звучит в ответ. Чон чуть приподнимается, заставляя парня болезненно зажмуриться, и развязывает его запястья, осторожно целуя покрасневшую кожу. — Такого, как я, Ким Тэхён, никогда больше не будет, — улыбается Чонгук, запечатлевая на губах Тэхёна поцелуй, а тот устало вздыхает: — Я лично буду молиться об этом всевозможным Богам.

*****

Чонгук кидает небольшой белый камушек в огромный камень напротив, на котором высечены уже тысячу раз прочитанные им правила Ордена. Внезапно его головы кто-то касается, а подняв взгляд, Чон усмехается, видя перед собой Тэхёна. — За что тебя наказали сегодня? — спрашивает он с едва заметной улыбкой. Чонгук знает, что Тэхёну доставляет удовольствие то, что его наказывают. — Тот адепт из клана Цзянь, которого тебе ставили в пару, снова заболел. — Чем на этот раз? — голос Кима звучит спокойно, когда он проводит ладонью по волосам Чона. — Напомни, чем он болел последний раз, — просит Чонгук, задумавшись. — Последний раз он упал с лестницы. — А, точно, — вспоминает парень. — В этот раз он не вписался в поворот и врезался в дерево. — Врезался в дерево? — Да, представляешь, — буднично говорит Чон. — Просто бежал, бежал, развернулся и как врежется. Ума не приложу, как можно быть таким неосторожным. Тэхён неодобрительно качает головой и разворачивается, чтобы уйти, но Чонгук хватает за руку, разворачивая парня обратно к себе. — Меня сегодня снова отправят собирать драконий глаз. — Разве ты не отбываешь наказание прямо сейчас? — хмурится Тэхён. — Да это... пустяки. Долгая история. — Ты бодрствуешь каких-то три часа. Как ты только умудряешься доставлять людям столько неприятностей? — Я обязательно расскажу тебе, за что меня наказали, — Чонгук касается губами тыльной стороны его ладони. — Сегодня ночью, да? Тэхён убирает руку и, ничего не отвечая, разворачивается в том же направлении, в котором пришел, а через несколько шагов замирает, чем вызывает у Чонгука широкую улыбку. — Прекрати уже влезать через окно, — недовольно говорит Ким, не оборачиваясь, и возобновляет шаг, а Чон, сгибаясь пополам от смеха из-за его серьезного тона, кричит Тэхёну вслед: — Иди и помолись об этом всевозможным Богам! — подумав с пару секунд, добавляет: — И не забудь оставить окно открытым!