*****
Чонгук выбегает из комнаты, бежит вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, чтобы быстрее оказаться на улице, а выбежав за порог, оглядывается по сторонам в поисках светлой макушки. Он точно видел Тэхёна. Тот не появляется уже вторые сутки, и Чонгук уверен, что делает он это нарочно. Тэхён наверняка не хочет рассказывать родителям об их помолвке, хотя то, что они связали свои духовные силы, помолвкой и не считается вовсе. Это больше, чем просто связь. Это сплетение двух душ, двух абсолютно разных потоков нефизических сил. Это путы и оковы для тех, чей брак является вынужденным, но высшая степень доверия между теми, кто готов провести рядом остаток жизни. Чонгук влюблён в Тэхёна уже давно и очень, Тэхён в него очень и уже давно. Возможно, Чонгук и правда поступил нечестно, но он не знал, что Тэхён не смыслит в цветах и растениях, как тот признался чуть позже. Он не знает ничего о выращиваемых травах в Гусу Лань, зато Чонгука можно смело назвать специалистом по растениям: он знает всё об уходе за ними, сборе плодов и принципе действия тех. Однажды в наказание его заставили переписывать справочник по травам, выращиваемым в запечатанном саду Облачных Глубин, оттуда и знания. Он выбегает за ворота, за которыми только что скрылся подол серебряных одежд, и клянется, что если Тэхён снова от него сбежит... — Тэхён! — вырывается у него раньше, чем он оказывается за воротами. Но Чонгук тут же разочарованно выдыхает, когда к нему оборачивается человек в одежде в точности как и у Тэхёна. Разумеется, они ведь братья, чёрт бы их побрал... — Намджун, — сбивчиво дышит Чон. — Ты не видел Тэхёна? — Чонгук, — мягко зовут его. Чонгук сразу оборачивается на знакомый голос и широко улыбается. — Ну наконец-то! Ты что, прячешься от меня? После всего того, что между нами было? — с болью спрашивает он. — Я был занят. Идём, — спокойно говорит Тэхён и поворачивается к одной из тропинок, ведущих в лес. Чонгук машет Намджуну рукой, на что получает благодарный кивок и тёплую улыбку, а когда он догоняет Тэхёна, тот не обращает на него никакого внимания. — Где ты был так долго? — тут же интересуется Чонгук. — Родители отправили нас с Намджуном проверить, всё ли готово для задания. — Разве ты не избегал меня эти два дня? — Разве я должен? — голос Тэхёна звучит спокойно, но Чонгук чувствует его нежность. Он чувствует всё, что Тэхён вкладывает в свои слова, как минимум из-за связи их духовных сил. Чонгук постоянно его чувствует, каждый день с тех самых пор как они обручились. И теперь он почти понимает, почему Кима было затруднительно найти последние двое суток: тот не испытывал никаких эмоций по отношению к нему, а значит, он действительно Чонгука не избегал и всего лишь был занят делом. — Когда мы только прибыли, Намджун сказал, что ты разрешил мне посещать твою комнату. Это правда? Ты разрешил мне спать с тобой? Вот так просто, никаких испытаний огнём, луком и стрелами? Я могу просто прийти в любой момент и лечь в твою постель? — Если хочешь, — отвечает Тэхён. Чонгук недоверчиво окидывает взглядом его спину. — Раньше ты так злился, когда я забирался к тебе посреди ночи. Спасибо, что не выгонял, но... Хотя я вот припоминаю, что вообще-то один раз выгнал, помнишь? Не дал мне согреть тебя той холодной ночью, и в моей комнате тоже было холодно без тебя, поэтому я пошел к Намджуну. Он меня впустил. — Разве всё было так? — спрашивает Тэхён, продолжая неторопливо шагать вперед. Чонгук изо всех сил напрягает память, но он действительно помнит всё именно так. — В тот день ты должен был оставаться в постели, поэтому я попросил тебя пойти в свою комнату и сказал, что скоро приду. У тебя был жар. — Не было такого, — хмурится Чонгук. — Ты послушался меня, но перепутал комнаты и зашёл к Намджуну, там и остался на ночь. — А где был ты? — Сам догадаешься? — в голосе Тэхёна слышится улыбка, и он сворачивает в сторону небольшой поляны. — Рядом со мной? Тэхён легко кивает и обходит поваленное дерево, чтобы сесть на него, а Чонгук подходит к парню со спины и опускает руки на его плечи. Поток духовных сил становится сильнее, и мысли Чонгука словно окутывает невесомая, нежная пелена. Его рук касаются руки Тэхёна, и парень наклоняет голову назад, чтобы взглянуть на Чонгука. А Чонгук тонет. Тонет в блеске его голубых глаз, в его трепетных чувствах, которые струятся по венам, тонет пальцами в его белоснежных волосах и наклоняется, чтобы запечатлеть поцелуй на его губах. — Я скучал, — говорит Тэхён. Чонгук прикрывает глаза и касается губами его щеки, а после виска и лба. Тэхён так редко признаётся ему в чем-то подобном, а это значит, что скучал он очень сильно. Почему Чонгук смог почувствовать это только сейчас? Неужели Тэхён настолько хорошо контролирует свои чувства?.. — Ты мог бы сказать мне, что уходишь, — говорит Чонгук. — Чтобы ты пошёл за мной. — Как будто я бы бросил все свои дела и побежал за тобой чёрт знает куда, — он проводит пальцем по щеке Тэхёна и смотрит ему в глаза. — Ну да, побежал бы, и что? Ты против? — Я хотел поговорить с братом, поэтому решил не звать тебя с собой. — Какой же ты... самостоятельный, — натянуто улыбается Чонгук. — Не обижайся, — нежно говорит Тэхён. — Я хотел обсудить с ним важные вещи, которые не смог бы обсуждать при тебе. — Да разве я обижаюсь? — хмыкает Чонгук. — Я, конечно, не стану утверждать, что со мной вы бы управились быстрее, что хватило бы в два раза меньше времени, что... Да это бесконечный список, в общем-то. — Чонгук, — зовет его Тэхён и накрывает руку парня своей. — Я знаю, что с тобой мы бы справились быстрее, но я говорил с Намджуном о том, что мы... — Чонгук! Чон оборачивается на крик, а Тэхён напрягается и поднимается с дерева. — Цзянь Чэн? — удивляется Чонгук подбежавшему парню. — Как ты меня нашёл? — Спросил у старшего господина Кима, — запыхавшись отвечает он. — Младший господин, — он приветствует Тэхёна, но тот недоумевающе смотрит на парня. — Я нашёл кое-что. — Что? — хмурится Чонгук. — Ну то, что ты просил, — Цзянь Чэн косится на Тэхёна. — Разве я просил что-то искать? — Да, тебе понравится! Я случайно на это наткнулся, пошли быстрее. Он хватает Чонгука за руку и тянет за собой, и Чон замечает, что Тэхён едва заметно подается в их сторону, но одёргивает себя и сжимает руки в кулаки. Чонгук чувствует его непонимание и... обиду. Ему искренне жаль, но он не может объяснить Тэхёну, в чём дело, почему Цзянь Чэн, тот самый парень, которого Чонгук невзлюбил и не подпускал к Тэхёну, вот так бесцеремонно схватил его за руку и потащил в противоположном направлении. Чонгуку ещё больнее от того, что Тэхён скучал. Но всё это только ради Тэхёна, поэтому Чон надеется, что обида того уляжется, когда он принесёт ему подарок. — Я скоро вернусь! — кричит парню Чонгук, спотыкаясь о вылезший корень дерева, но Цзянь Чэн не даёт ему упасть, продолжая тащить за собой. — Да куда ты так торопишься? Оно что, сбежит куда-то? — Возможно! Такого ответа Чонгук совсем не ожидал. Цзянь Чэн торопливо подталкивает его в спину, когда они идут по торговой улочке, однако здесь их путь не заканчивается, чему Чон искренне удивляется. И пока Цзянь Чэн продолжает тащить его дальше за город, в противоположную сторону от Серебряного Логова, в самую гущу леса, Чонгука не покидает странное, но уже знакомое ему чувство опасности. Цзянь Чэн останавливается перед небольшим холмом и оглядывается по сторонам: когда парень тащил его в лес, на город уже опускались сумерки, и если они задержатся здесь до полного захода солнца, это может стать большой проблемой. Серебряные фазаны не любят гостей. Леса, которые окружают Серебряное Логово, не зря считаются самыми опасными, дело не столько в птицах, сколько в том, что скрывают в себе здешние норы, пещеры, озёра и деревья – в таких местах водится немало пускай и безобидной, но нечисти. Клан Ким живёт в гармонии с природой. Страшной, кровожадной, защищающей границы Логова природой. Пускай для них привычное дело – жить в окружении монстров и птиц-убийц, но даже у Чонгука от всего этого мороз по коже. Однако он быстро берёт себя в руки и усмехается, наблюдая за тем, как Цзянь Чэн чешет голову, словно не в силах что-то вспомнить. — Это точно было здесь, — бубнит он. — Что было здесь? — Старушка, — машет руками Цзянь Чэн. — С тележкой! Так и знал, что мы не успеем. Она торговала украшениями, я подумал, что тебе надо это увидеть, но она... — Исчезла, — совершенно не удивившись, говорит Чонгук. — Да-а, встречался я с этой старой дурой, — он упирается руками в бока. — Бесполезная трата времени. Она торгует красивыми побрякушками, но требует за них такую цену, что проще самому насобирать драгоценных камней со всего света и просто притащить их Тэхёну. К тому же не факт, что вещи, которыми она торгует, не прокляты. — Их ведь можно очистить от тёмной энергии, — напоминает Цзянь Чэн и скрещивает руки на груди. — Сначала придётся выяснить, что это за тёмная энергия, а уже после избавляться от неё. Кто будет этим заниматься? Не ты, — недовольно говорит Чон. — А у меня и без этого полно дел. Цзянь Чэн хмыкает: — Доставать младшего господина и портить жизнь окружающим тебя людям? — Это тяжкий труд, — Чонгук кивает в подтверждение своих слов и говорит с важным видом: — Сам бы попробовал испортить жизнь хоть кому-нибудь, понял бы, что работа нелегкая и к тому же отнимает уйму времени. Чон смотрит на парня с прищуром, когда тот закатывает глаза и вздыхает: — Ты даже не пытаешься этого отрицать. — Я люблю так, как умею, — настаивает он на своём. — Избавь меня от этого, — морщится парень. — Лучше всю жизнь быть одному, чем случайно стать любовью твоей жизни. — Тебе и так светит жизнь в одиночестве, потому что даже я не выбрал бы такого, как ты, — хмыкает Чонгук. — Ты... — злобно выдыхает Цзянь Чэн. — Да ты... Он делает выпад в сторону Чонгука, но тот успевает увернуться, хотя парень совсем не ожидал, что так быстро сможет вывести Цзянь Чэна из себя. Прежде чем тот успевает развернуться, Чонгук бьёт его ребром ладони вдоль позвоночника, и парень падает лицом в землю, а из-под его волос вылетает сгусток тёмной энергии, который тут же рассеивается. Чонгук выпрямляется, делает вид, что отряхивает руки от грязи, и говорит: — Можешь не благодарить. Цзянь Чэн, кажется, зарычал, выплевывая листья. Он поднимает голову, окидывает взглядом местность и злобно косится на Чонгука, который пожимает плечами. Он заметил, что какая-то тварь прицепилась к Цзянь Чэну, ещё когда тот уводил его от Тэхёна. Возможно, Тэхён тоже это заметил, потому что среди его чувств Чонгук смог различить и вспышку страха за него, которая быстро испарилась. Тэхён отпустил их, потому что знал, что Чонгук разберется с этим сам, и несмотря на то, что Чон хотел сделать это сразу, ему всё же было интересно, куда заведет его эта тварь, которая временно взяла контроль над действиями Цзянь Чэна. Парень думал, что это была его идея и выдумал какую-то торговку украшениями, а Чонгук ему подыграл, но только вот откуда старухе взяться в такой глуши, да ещё и так далеко от города? Много же клиентов она найдёт среди нечисти и глупых птиц. Что сам Цзянь Чэн забыл в этой части леса? Вывод напрашивается сам собой: Чонгука намеренно заманили в ловушку. Но кто и зачем? Чон осматривается вокруг и понимает, что пока он пытался вывести Цзянь Чэна из себя, солнце почти зашло за горизонт. У них осталось не больше получаса, чтобы покинуть лес засветло, в темноте это будет сделать намного сложнее, если вовсе не невозможно. Но не успевает Чонгук сказать об этом, как его шею обвивают длинные пальцы, сдавливая горло. Его ноги отрываются от земли, в лёгкие перестает поступать кислород, а после его отшвыривают в дерево, как тряпичную куклу. Треск ломающейся древесины разносится по всей округе, и Чонгук, жадно глотая воздух, успевает помолиться о том, чтобы этот звук не разбудил кого-нибудь пострашнее той твари, которая, по всей видимости, хочет убить его. Он знал, что этот поход в лес закончится бедой, чувство надвигающейся опасности ещё никогда его не подводило. Разница лишь в размерах той самой опасности. — Цзянь Чэн, я слышал о том, что зависть меняет людей, — сипло говорит Чонгук и кашляет. — Но не думал, что настолько. Он оборачивается и перед его взором предстает огромная тварь высотой в несколько метров: у неё трещат кости при каждом движении, пальцы на ногах и руках вытянуты, а некоторые конечности неестественно вывернуты, на них болтаются лоскуты ткани ордена Ким, которые ещё недавно были одеждами. Взгляд существа мерцает, как тысячи звёзд, и только тогда до Чонгука доходит, что Цзянь Чэн за всё это время ни разу не взглянул ему в глаза. Был бы это на самом деле Цзянь Чэн, он бы уже давно проделал в Чонгуке дыру своим недовольным взглядом, но с того самого момента, как они отправились в лес, тот ни разу не посмотрел на Чона. — Вот это сюрприз. Я ведь тебя помню, — Чонгук усмехается, поднимаясь с земли. — Это ведь твоё гнездо я сжёг на последней охоте, да? Ну и воняло же там, у меня глаза потом ещё два дня слезились. Оборотень яростно рычит, и что-то подсказывает Чонгуку, что его опасения не разбудить тварь пострашнее небезосновательны. Он поспешно прикладывает палец к губам и шипит, свободной рукой пытаясь покрепче затянуть ленту в волосах. Если она развяжется, то быть беде пострашнее той, что его опять пытается убить какой-то монстр. — Ну что ты так кричишь? Ну разорил я твоё гнездо, разве велика потеря? Сделай новое! — тварь громко рычит в ответ, а Чонгук осторожно делает шаг назад, доставая из рукава серебряную ленту, которую он вытащил из волос Тэхёна во время поцелуя. — Ты сейчас всех разбудишь. А ты ведь не хочешь, чтобы кто-то убил меня раньше тебя, верно? Так что помолчи, я тебя прошу! С помощью этой ленты Чонгук собирался подобраться к фазанам, потому что те не трогают носителей серебряной ленты, и Чон бы обязательно вернул её Тэхёну, но сейчас... Сейчас он сам хотел бы вернуться к Тэхёну и плевать на эту чёртову ленту, и фазанов, и их перья. И на эту тварь, пускающую слюни в ожидании главного блюда, тем более.*****
— Цзянь Чэн, — мягко звучит голос Тэхёна, и парень поднимается с пола, приветствуя его. — Ты не видел Чонгука? — Он собирался... — парень запинается, а его взгляд бегает из стороны в сторону. — Он, наверное, собирался рассказать мне о том, куда пошёл, но он не сделал этого, поэтому я сначала предположил, что он пошёл кое-куда, но думаю, что всё же он туда не пошёл, — Цзянь Чэн неловко кашляет. — Я думаю, он скоро вернётся. Тэхён кивает ему в благодарность, но меж бровей у него залегает складка. Чонгук не впервые скрывает от него что-то, он даже не первый раз ворует его ленту для волос, но он исчез без следа несколько часов назад. Солнце давно село, и у Тэхёна разболелась голова от мыслей о том, что Чонгук мог натворить глупостей и пойти в лес ночью. Хотя Ким верит в то, что Чон не настолько глуп, потому что прежде им обоим приходилось сталкиваться с существами, обитающими там, и всё же... И всё же Чонгук всегда был безрассудным. Тэхён закрывает ставни на окнах, но, недолго подумав, оставляет открытым одно окно. Запирает двери, гасит свечи, и комнату заливает лунным светом. Он струится по белоснежным волосам Тэхёна, отчего те блестят, словно начищенное серебро на солнце, и Ким не замечает, как с его губ слетает разочарованный выдох. Чонгук наверняка сейчас знает, что он чувствует, так почему же он не приходит? Почему сам Тэхён не чувствует его? Возможно, Чон наложил заклятие на свои духовные силы, Тэхён и сам так делал, когда уходил с Намджуном по указу родителей. Он не хотел, чтобы Чонгук следовал за ним. Тэхён хотел подумать. Он не может скрывать от родителей тот факт, что он связал свои духовные силы с Чонгуком, не может скрывать от них то, что они... обручились. Пускай это против правил и произошло в какой-то степени без ведома самого Тэхёна, но всё же он не идиот и немного понимал, что делает. Он никогда не был против связи их духовных сил и действительно согласен разделить с Чонгуком свою жизнь и даже больше, но как бы то ни было, это по-прежнему очень ответственный шаг – делить одну судьбу на двоих. Тэхён честно признался Чонгуку в том, что скучал, и он хотел провести с ним весь день и всю ночь, но вылезший из ниоткуда Цзянь Чэн подпортил все его планы. Однако когда тот вернулся в Логово, Тэхён всё же надеялся, что вернулся он не один, но Чонгук до сих пор не появился. У Тэхёна на сердце неспокойно. Но это не мешает ему злиться и это не значит, что он совсем ничего не может сделать. Он развязывает пояс и скидывает верхние одежды, не заботясь о том, чтобы сложить те аккуратно. Его тело прошибает сладкая дрожь, когда он забирается на постель, сминая под собой покрывало и скидывая то на пол. Тэхёну нравится наводить беспорядок, он знает, что позже Чонгук позаботится о том, чтобы всё прибрать. Однако когда двери спальни закрываются, ни один из них не думает о чистоте и правилах, они просто наслаждаются друг другом до тех пор, пока не взойдет солнце. Бывали и особенно хорошие дни, когда Тэхён проходил обучение в ордене Красного Дракона, тогда и солнце не было им помехой. Только старший брат Чонгука время от времени вгонял Кима в краску своими комментариями о том, что занятия проходят не в спальной комнате младшего принца. И всё же Тэхён скучает и по тем временам. Он знает, что сейчас Чонгук почувствует каждую мелочь, которая потревожит душу Тэхёна, потому что тот крайне сосредоточен на передаче своих чувств. Чон наверняка сейчас в замешательстве, чувствуя возбуждение и лёгкую тоску по прошлому. Рука Тэхёна скользит по бедру, задирая нижние одежды до самого пояса, а после обхватывая полувозбуждённый член. Если бы Чонгук только знал, насколько сильно соскучился Тэхён за два дня отсутствия. Если бы он узнал это ещё в лесу, если бы Тэхён не постеснялся и успел сказать ему о том, что хочет его. Если бы он всего лишь позволил руке Чонгука забраться под одежды и узнать, что он уже тогда был без белья. Ушёл бы Чонгук? Тэхён прикрывает глаза и судорожно облизывает губы, продолжая неторопливо возбуждать себя. В его голове всплывает, как Чонгук последний раз поцеловал его: заботливо, осторожно и ласково, вызывая тем самым в Тэхёне бурю эмоций. Он наслаждался моментом. Он наслаждался каждым их поцелуем: первым у озера посреди ночи, когда они оба едва не погибли; последующими, которые были урваны друг у друга украдкой, лишь бы никто не увидел. После поцелуи переросли в ненасытные, а затем в сокровенные и нежные, наполненные заботой. Но чего Тэхён никогда не простит себе, так это того, что он не смог остановиться, находясь в молитвенной комнате семейного храма Чона. Это была даже не его вина. Чонгук в тот момент был настойчив, жаден и немного груб, а Тэхён слишком возбуждён, чтобы понимать, какой грех совершает, где и с кем. Хотя ему давно стоило понять, что, влюбившись в младшего принца, он совершил самый большой грех из всевозможных. Однако он влюбился бы в Чонгука ещё сотню тысяч раз, он любил бы его, пока не выгорят миллионы молитвенных палочек, до последней тлеющей искры и всё ещё немного после. Он ласкает себя так, как ласкает его Чонгук. Целует запястье свободной руки так, как это делает Чонгук, целует ладонь и вбирает два пальца в рот, играется с языком. Так, как это делает он. Тэхён очень хотел бы, чтобы Чонгук перестал прятаться от него и появился прямо сейчас, но на улице по-прежнему тихо, а в комнате слышится лишь тяжёлое дыхание Тэхёна вперемешку с негромкими хлюпающими звуками. Он соскучился по рукам Чонгука, как тот бережно убирает волосы с его лица, как нежно и глубоко целует его. Соскучился по его телу, голосу и мягкой коже. И чем дольше Тэхён скучает, тем сильнее он хочет отправиться на его поиски, чтобы припереть парня к стене и поцеловать, вложив в этот поцелуй все самые жаркие чувства. Но вместо этого он прикусывает ребро ладони, сбивчиво дыша и размазывая по головке выступившую смазку. Прохладный ветер, влетающий в спальню через открытое окно, заставляет его покрыться мурашками, а возбуждение становится крайне болезненным. Каждое прикосновение к горячей, пульсирующей плоти отзывается в теле сладким предвкушением удовольствия, которое Тэхён оттягивает изо всех сил. Чонгук должен прочувствовать это. Тэхён не торопится ради него, он оставил окно открытым именно для него. Он, пересилив собственное смущение, размазывает слюну между пальцами и опускает руку к ягодицам, чтобы протолкнуть оба пальца в себя, растягивая узкие стенки. В паху нестерпимо ноет, возбужденный член дёргается в руке, но Тэхён убирает ладонь, впиваясь ногтями в бедро, и прикусывает губу. Он толкается пальцами глубже, чувствуя, что внутри он невероятно горячий из-за сухого трения, и Чонгук всегда чувствует это, заполняя его собой. Он знает, что Тэхёну нравится, он всегда ставит его удовольствие выше своего, наслаждаясь тем, что может сделать ему приятно. Тэхён тоже мог бы. Прямо сейчас он хотел бы сделать Чонгуку приятно, позволить тому быть с собой немного небрежным, как тогда, в молитвенной комнате. Он хотел бы, чтобы Чонгук был с ним небрежен. Тэхён представляет родные ладони на своих бёдрах, скользящие выше, от талии к ребрам, которые после медленно окольцовывают его шею, фиксируя на одном месте, и сжимаются на горле. Тэхён готов целовать эти руки, которые никогда бы в жизни не сделали ему больно. Чонгук развил в нём так много пороков. Он подарил Тэхёну так много себя. Тэхён закусывает губу до боли, сдерживая стоны и продолжая вгонять в себя пальцы. Не выдерживая, он обхватывает член ладонью, принимаясь судорожно доводить себя до желанного исступления грубыми движениями руки. С его губ слетают рваные выдохи вперемешку с беззвучными стонами. Всё его внимание сконцентрировано на удовольствии. На Чонгуке. На его нежных руках, мягких губах, которые любят дарить Тэхёну горячие поцелуи. Ему даже показалось, что он слышал тихий стон где-то над ухом, и повернулся в ту сторону, по привычке желая получить заветный поцелуй, но лишь разочарованно выдохнул, крупно кончая себе на живот и пачкая белые простыни. Луна бесстыдно показалась из-за облаков, её свет струится по белым волосам, грязным простыням и покрывшейся испариной нежной коже парня, но тому абсолютно всё равно. На смену его тёплым чувствам приходит растущее в груди беспокойство за Чонгука. Ну почему он постоянно заставляет Тэхёна волноваться?*****
— Ким Тэхён, да ты издеваешься, — цедит Чонгук сквозь зубы, после делая глубокий вдох. Чонгук чувствует дрожь, охватившую его тело, в паху ноет от внезапно нахлынувшего возбуждения, пока он крепче затягивает серебряную ленту на шее оборотня. Он наматывает на руки края ленты, сжимая челюсти, и слышит, как шея твари, лежащей под ним, с тихим хрустом ломается. Убрав ленту, Чонгук со злостью опускает ногу на череп оборотня, и тот лопается, разбрызгивая чёрную жидкость вокруг. — Ну что ты за человек! — стонет Чонгук, упираясь руками в колени, и пытается перевести дух. — Если бы ты знал, что я застрял в этом чёртовом лесу, ты бы никогда так со мной не поступил! — сокрушается Чон, касаясь раненого предплечья. — Наверное, не поступил бы... Я очень надеюсь, что ты снизошёл бы до сострадания, если бы только знал, чем я тут занимаюсь, пока ты там... Ох, Ким Тэхён, не думай, что я забуду, как ты поступил со мной, пока я был на волосок от смерти, — продолжает разговаривать он сам с собой и поправляет ленту в волосах. — Не думай, что я забуду это! Это самый бесчестный поступок, который ты только совершал в своей жизни, — Чонгук хромает до камня и, кряхтя, опускается на него. — Самый бесчеловечный поступок... Разве так поступают с теми, кого любят? У меня нет слов, Ким Тэхён. Я так разочарован, я просто... Чонгук шипит сквозь зубы как дикий зверь, ерзая на холодном камне. Его прошибает жаром с ног до головы, но постепенно тело начинает успокаиваться, пока он пытается перевести дух. Не будет же он посреди леса рядом с трупом оборотня... Не будет же?.. Да в самом деле, что за глупости лезут ему в голову! — Ох, Тэхён, — устало выдыхает парень, продолжая бубнить себе под нос: — Если ты узнаешь, через что мне пришлось пройти ради тебя, до конца жизни будешь извиняться. Надеюсь, ты раскаиваешься... Чонгук замолкает, слушая шум леса. Дыхание постепенно приходит в норму, но сердце его внезапно прошибает тоской и беспокойством. Как же сложно сосредоточиться. Какой только идиот предложил ему связать их с Тэхёном духовные силы? Ах, да... Чонгук и есть тот самый идиот. — А теперь ты скучаешь по мне, ну конечно, — усмехается Чонгук, но морщится от боли в спине и устало вздыхает: — Да, я тоже очень скучаю. Подожди немного. Ты не обрадуешься, когда увидишь, в каком виде я к тебе нагрянул. Оборотень загонял Чонгука всё дальше в лес, и парень не мог подойти к этой твари со спины, пока не затаился на дереве. Только после игры в салочки с этим монстром, который изрядно его потрепал, Чон смог накинуть ему петлю на шею. Эта тварь слишком умна и проворна и не зря подвергается истреблению. Было не так-то просто выиграть время, чтобы спрятаться и устроить ей западню. Она чувствовала запах крови, играла с ним, а Чонгук наворачивал круги, измазывая своей кровью камни, деревья и кустарники так, что в конце концов эта тварь запуталась и из-за ветра не могла определить, в какой стороне находится жертва. Чонгук закашливается и сплёвывает сгусток крови. Ради всего святого, только не сломанное ребро. Только бы не снова. Чон оглядывается по сторонам, но в лесу стоит кромешная темень, и он бы разжег огонь, если бы ему не была дорога его жизнь, но... — Хватай эту тварь! — доносится до него чей-то голос. Обернувшись, Чонгук увидел, как несколько человек поджигают траву на небольшом холме посреди поляны, залитой лунным светом. Хорошо, что его никто не заметил... Очень, очень хорошо. Он уже было собирался просто встать и уйти, но надрывный, жалобный птичий крик заставил волосы встать дыбом. Из-за холма выбежало с десяток серебряных фазанов, они дезориентировались из-за дыма, поэтому попадали прямиком в ловушки, расставленные вокруг. Железные решётки захлопываются, а плач птиц раздаётся на весь лес, будоража душу. Чонгук тяжело вздыхает, щурясь на луну. — Я идиот, сам знаю. Но надеюсь, ты позволишь мне вернуться к нему живым, — парень поднимается с камня и два раза хлопает в ладоши. — Давай, поднимайся, как-то мы не по-дружески расстались. Мёртвый оборотень издаёт низкий, глухой рык, медленно поднимаясь с земли. Выпрямившись, он пошатывается на месте, вязкая чёрная жидкость стекает по голове и плечам: она заливает глаза, но те по-прежнему мерцают двумя яркими светлячками в ночи, и у Чонгука рефлекторно дёргается покалеченная рука. Он подходит к смирно стоящему на месте монстру, а тот смотрит на пламя вдали, словно заворожен чем-то поистине прекрасным, когда Чонгук запихивает выпавший язык ему обратно в рот и брезгливо вытирает руку об одежды. — Сейчас вот тут ещё поправим, — бубнит он, доставая из расколотого черепа клок волос, а после прилепляет его на уцелевшую часть головы, но всё отваливается и с хлюпом падает на землю. — Ну ладно, так даже лучше. Отлично выглядишь! От Цзянь Чэна почти не отличить. А теперь иди и разберись с вон теми ребятами, — он указывает пальцем в сторону браконьеров, продолжавших вытравливать фазанов из их логова.— А я тут пока... Он не успевает договорить, как оборотень издаёт громкий рык и огромными шагами направляется в сторону пожара. Чонгук торопливо бежит за тварью, и оказывается, что ей сложнее управлять, чем обычными мертвецами. Та словно до сих пор находится в сознании: она бежит, яростно взбивая землю под ногами, в один прыжок достигает цели и откусывает голову одному из браконьеров, после выплевывая её, как косточку вишни. Чонгук хотел сыграть на эффекте неожиданности, отвлекая людей. Ну что ж, разрывающая их на куски тварь – это, пожалуй, достаточно неожиданно. Он развязывает пояс верхних одежд, стягивает те с себя, накладывая на ткань заклинание, и кидает ту в самый центр горящего холма. Одежда увеличивается в размерах, огромным чёрным полотном накрывая холм, пламя тут же тухнет, и воздух заволакивает густым дымом, из-за чего дышать становится всё труднее. Браконьеры кричат, пытаясь бороться с набросившейся на их лошадей тварью, но Чонгук издаёт громкий свист, и оборотень хватает одного из мужчин за голову, сдавливает череп человека костлявыми пальцами, и тот вмиг лопается, как перезревший помидор. — Надеюсь, это останется только между нами, — говорит Чон, обращаясь к чудовищу, которое разрывает человека поперек позвоночника на две части, раскидывая внутренности того во все стороны. — Поменьше агрессии! — возмущается Чонгук, стряхивая с плеча тёмно-красный сгусток чего-то. Он рисует в воздухе символы, что начинают искриться красными огнями, а после весь дым словно засасывает в воронку. Прохладный воздух наполняет лёгкие, и от пожара уже не остаётся и следа, когда Чонгук щёлкает пальцами по символам в воздухе, заставляя те исчезнуть. Он, не оборачиваясь, уклоняется в сторону, когда мимо него пролетает чья-то рука с горящим факелом в ней, и та летит в нору, вырытую в холме. — Да чёрт бы тебя побрал, тупое ты создание! — рычит он, откидывая одежду в сторону, и ныряет за светом факела в глубокую темноту. Он ловит руку с факелом до того, как пламя касается сухой травы на дне норы. Теплый свет озаряет большое, просторное логово, и Чонгук щурится от ярких бликов, а после ему всё же удаётся рассмотреть внутреннее убранство птичьего дома: покатые стены усыпаны серебряными и золотыми украшениями, и драгоценные камни, которым нет счёта, сверкают всеми цветами радуги. Здесь же, в самый дальний угол норы забились несколько фазанов, их перья сияют при свете огня, ослепляя. Видимо, все украшения, найденные птицами в лесу или же отобранные у людей, те относят в свои логова. Чонгук усмехается, осторожно вылезая из норы, и вытаскивает с собой факел. Он топчется по нему, чтобы потушить огонь, а после выпускает птиц из ловушек и хлопает в ладоши, отчего оборотень замертво падает на землю, не успев дожевать чью-то тушу. — Ну и дикая выдалась ночка, — ворчит Чонгук, надевая на себя верхние одежды. Он осторожно перешагивает через человеческие конечности, на ходу завязывая пояс. Отряхивает верхние одежды от пепла и садится на одну из железных клеток, а из его груди вырывается болезненный стон. Ну и помотало же его сегодня! Когда он последний раз был в лесу с Тэхёном, всё было куда лучше как минимум потому, что с ним был Тэхён. Тэхён... Чонгук разматывает серебряную ленту на запястье, испачканную чёрной кровью оборотня, и проводит пальцем по вышитым на ней сиреневым пионам. На секунду ему даже показалось, что он почувствовал слабый цветочный аромат, но наваждение испарилось, а в нос ударил запах железа. Запах крови. Чонгук поднимает взгляд, и его взору предстает удручающая картина: поляна завалена человеческими трупами с оторванными конечностями, трава почернела от крови, а обгоревший чёрный холм при свете луны выглядит как вход в саму преисподнюю. Кто-то должен здесь всё убрать, чтобы днём никто из ордена Ким не наткнулся на это. Ко всему прочему скоро адептов отправят на задание, кто-нибудь наверняка забредёт в эту местность, наткнется на гору трупов и... Катастрофа. Чонгук запускает пальцы в волосы, но его внимание привлекает маленький чёрный глаз, сияющий в темноте, словно жемчужная бусина. Из-за его ноги показывается голова птицы, а после фазан осторожно выходит из укрытия, заинтересовано разглядывая Чонгука. В завершение этой чудной ночи осталось только подвергнуться нападению фазана!.. Чонгук напрягается, крепче сжимая в руке ленту, когда боковым зрением улавливает серебряное свечение, а после он поднимает голову, понимая, что птицы окружили его, отрезав пути к отступлению. Из норы показывается ещё одна серебряная голова, и Чонгук едва сдерживает разочарованный стон. Сегодня явно не его день. На него уставились несколько десятков глаз-бусин, перья диковинных птиц переливаются при свете луны – красиво и завораживающе. Зрелище, стоящее любых сокровищ. Чонгук не успевает подняться с места, как птица, вышедшая из норы, останавливается перед ним, и они сталкиваются взглядами. А после та опускает голову под крыло, клювом выдёргивает серебряное перо и кладёт то к ногам шокированного Чонгука. В тишине леса раздаётся шелест тонких серебряных перьев, когда каждый фазан, следуя примеру, выщипывает клювом перо из-под своего крыла. Одна птица – одно перо, которое получит лишь самый благородный. Чонгук, глядя на десятки перьев, что рассыпаны по залитой кровью поляне как драгоценные ночные распустившиеся цветы, не может поверить своим глазам.*****
Тэхён на секунду замирает с чайником в руках, его сердце пропускает удар, но он, собравшись, наливает чай в чашку. Затем берёт вторую и наполняет её до краёв горячим чаем, игнорируя дрожь в руках. Солнце едва показалось из-за горизонта, а Тэхён пытался успокоить душу и тело с середины ночи. Он немного отодвигается в сторону, освобождая место рядом с собой. Тихий шорох доносится до его ушей, ветер, гуляющий по комнате, что не давал ему уснуть всю ночь, наконец кажется освежающим, а не холодным, когда Тэхён чувствует, как рядом с ним кто-то садится. Он поднимает взгляд на Чонгука и едва сдерживается от того, чтобы не начать его отчитывать. У того исцарапаны все руки, на предплечье порвана одежда, и через дыру виднеется глубокий порез, всё лицо в синяках, а в уголке рта запеклась кровь – парень выглядит так, словно он выступал в роли мальчика для битья на тренировках у адептов. Хотя Тэхён понимает, что если бы всё было на самом деле так, он бы волновался куда меньше. — Как жизнь? — усмехается Чонгук и отпивает чай. Тэхён не сводит с него взгляд, прикидывая, сколько увечий получил парень. — Я тут отлучился ненадолго, надеюсь, ты успел соскучиться, потому что я – да, — Чон морщится, двигаясь ближе к Тэхёну, который ничего не отвечает. Парень смотрит ему в глаза, а Чонгук обхватывает его руку своими и нежно целует тыльную сторону ладони. — Скажи же, что скучал. Я знаю. — Где ты был? — спрашивает Тэхён, игнорируя собственное облегчение от того, что Чонгук в порядке. Относительно. Он хотя бы жив. — Я был на охоте, — спокойно отвечает Чон. — И на кого ты охотился? — На зайцев. — И где зайцы? — сверлит его взглядом Тэхён, а Чонгук пожимает плечами, гладя его ладонь: — Убежали. Тэхён понимает, что раскаиваться за свой поступок Чонгук не собирается, но у него даже нет сил злиться. — Ты не спал, — мягко говорит Чон. — Идиот, — беззлобно говорит Тэхён, а Чонгук тихо смеется, но морщится от боли. Тэхён поднимает руку и осторожно касается щеки парня, проводя по ней большим пальцем, и Чонгук облегченно выдыхает. Тэхён, стараясь не задеть его раны, игнорируя запах гнили и железа, исходящий от его одежд, двигается к нему и обхватывает лицо руками, чтобы невесомо поцеловать, не тревожа раненую губу. — Ты сделал это мне назло? — спрашивает Тэхён, сцарапывая корочку чужой засохшей крови с его скулы. — Нет, — хмурится Чонгук. — Я не ожидал, что так выйдет. Честно. Я собирался вернуться сразу же, как только покончу со всем, но... Где одна тварь, там и вторая, и третья, и этот чёртов лес... — он утыкается Тэхёну лбом в грудь и выдыхает: — Я так устал. Тэхён проводит рукой по его грязным, спутавшимся волосам, пока вторую его руку Чонгук отказывается отпускать. Ким тянет за конец красной ленты в его волосах и развязывает её, тут же морщась от нахлынувших на него чувств: боль, усталость, голод, нежность – Чонгук столько всего чувствует в этот самый момент. Тэхён понимает, что эта же лента однажды сдерживала и его духовные силы, и Чонгук с её помощью не позволил тому себя найти, заблокировав от него свои чувства таким образом. Как Тэхён не понял раньше? Он касается губами волос Чона и чувствует ладонью что-то холодное: безымянный палец Тэхёна окольцовывает серебро с искрящимся александритом, и Чонгук с каким-то нездоровым трепетом целует кольцо, переплетая их пальцы. — Теперь точно. Обручены, — облегченно говорит Чон. Тэхён не может поверить глазам. Чонгук ведь не мог затеять всё это ради него... Мог. — Ты сумасшедший. — Поправочка! — бодро говорит Чонгук, поднимая их сплетенные руки и указывая на второе, почти такое же кольцо на своём безымянном пальце. — Я обрученный с лучшим человеком в мире сумасшедший. Счастливый, обрученный и сумасшедший. Только в таком порядке. Тэхён качает головой, поджимая губы, но всё равно не может сдержать улыбки. — Хорошо. Это прекрасно, — говорит Чонгук, морщась и обнимая его за талию, утыкаясь лицом парню в грудь. — Пока ты улыбаешься, я счастлив вдвойне. — Надо обработать раны, — Тэхён легко хлопает его ладонью по спине. — Твоя любовь исцелит любые раны. Просто поцелуй, и всё само пройдёт, — бубнит Чонгук. — Что-то мне подсказывает, что ты не прав. Поднимайся, — он пытается отодвинуть парня от себя, но в том ещё полно сил, несмотря на то, что он выглядит уставшим. — Чонгук. — Ты хочешь знать, — начинает Чон, подхватывая его под бёдра и резко придвигая ближе так, что их лица оказываются на одном уровне, — что я делал в тот момент, пока ты... — Так, всё. Помолчи, — Тэхён хмурится, отворачиваясь, и хлопает ладонью по его плечу. — Я не шучу, надо обработать раны. — А я вот посмеялся, когда понял, что ты творишь. Пытался довести меня? У тебя получилось, я был так зол. — Хорошо, прости, — Тэхён рвано вздыхает. — Я не знал, где ты и что с тобой происходит. Моя вина. А теперь дай мне позаботиться о тебе, пока я не применил силу. — Применишь силу... — выдыхает пораженно Чонгук. — Ко мне? Тебе что, совсем меня не жаль? Ты хоть знаешь, как мне было плохо, пока тебе было хорошо? Чонгук опускает парня на спину, нависая над ним. — Ты ранен, — констатирует Тэхён, глядя ему в глаза. — Но это не моя вина. — Я чувствовал себя извращенцем и собирался заняться всякими непотребствами прямо рядом с трупом оборотня. Это тоже не твоя вина? Тэхён морщится: — Ты и правда извращенец. — Ну ладно, допустим, — недовольно соглашается Чонгук. Он забирается свободной рукой под одежды Тэхёна, пытаясь коснуться его кожи. — Но можно мне всё-таки... — Нет, — отрезает Ким, толкая парня в плечо. Тот стонет от боли и перекатывается на спину, хватаясь за больную руку. — Я доверял тебе! — драматично выдаёт Чонгук, но Тэхён игнорирует его, поднимаясь с пола, и направляется к выходу. — Как ты можешь так поступать со мной? — Вставай. — Тэхён! Тэхён оборачивается, глядя на валяющегося на полу Чонгука. Пол весь в пятнах крови и грязных разводах, но парня волнует лишь то, что его... жених ведёт себя как ребёнок. — Тебе надо обработать раны и помыться, — спокойно повторяет Тэхён. Чонгук жалобно стонет, глядя ему в глаза, а Тэхён отворачивается и касается пальцами кольца. Он прокручивает его на пальце – серебро приятно холодит кожу, камни огранены идеально, и Тэхён чувствует выгравированные буквы на внутренней стороне украшения. Он хмурится, снимая кольцо, а разглядев на свету аккуратно выгравированное имя Чонгука, надевает то обратно, бережно проводя по нему пальцем. Когда Чонгук только успел? Тэхён не в силах противостоять этому человеку... Он оборачивается, кидая на парня взгляд из-за плеча, и задумчиво говорит: — Я подумаю о том, чтобы извиниться перед тобой. Чонгук прекращает жалобно стонать, чуть приподнимаясь с пола и переспрашивая: — Извиниться? — в ответ он получает кивок. — Как извиниться? — Хорошо извиниться, — Тэхён одаривает его улыбкой. — Я хочу, чтобы ты извинился при мне так же, как когда я был в лесу, — усмехается Чонгук. Парень пожимает плечами, выходя из комнаты и легко отвечая: — Хорошо. Тэхён жалеет о том, что он не увидел лица Чонгука после своих слов. Наверняка это было зрелище, которое стоит любых сокровищ. — Тэхён! — доносится до него восторженный крик из комнаты. — Я обожаю тебя, ты же знаешь это?! Тэхён знает. А ещё он знает, что Чонгук разбудит всех, если продолжит так орать... — Я обожаю тебя, слышишь?! ...хотя Тэхёну абсолютно на это всё равно.