Женя

Когда я проснулась, вся закутанная в плед, подлокотник оказался на своем старом месте: он снова стоял между нашими сидениями. Было еще только раннее утро, а Женя уже встала и читала, сняв сандалии и поджав под себя ноги. Я смотрела на нее, задумавшись сама не зная о чем. И вдруг она, как это обычно бывает, словно почувствовав мой взгляд, обернулась. Я быстро закрыла глаза. Мгновенно замерев и надеясь, что она ничего не заметила, я даже старалась дышать как можно реже. Кругом стояла тишина. Слышалось спокойное сопение спящих, еле слышный, какой-то мимолетный щебет птиц за окном, размеренное гудение старого автобусного двигателя - это все настолько вливалось в общую атмосферу утра, что воспринималось не более, как фоновой шум. Все эти незамысловатые звуки было приятно слушать - они успокаивали. Никто еще не проснулся, хоть солнце уже давно стояло, как мне казалось, довольно высоко, и было так чудовищно жарко, что от промерзшей за ночь земли поднимался пар. - Доброе утро. Что? Я открыла глаза и вновь уставилась на Женю. Нет, она не смотрела на меня, а читала, положив книгу на колени. - Это ты мне? – в этой псевдо-тишине мой голос прозвучал громко, но ужасно неуверенно. Женя ответила, не поворачивая головы: - Конечно. - Тогда… Доброе утро, Женя. Пробормотав это, я замолчала. Не знаю почему, но в таких, казалось бы, ничего не значащих фразах мне чудилось что-то интимное, такое особенное, что, наверное, невозможно передать словами. Это такое ощущение, что есть только ты и человек, с которым говоришь. И все его слова, что бы они ни значили, воспринимаются, как нечто абсолютно личное, то самое особенное и интимное. Но сейчас я сидела и молчала, боясь сказать что-нибудь не то. А между тем, мы уже приближались к месту назначения. *** Приехали мы только к вечеру, когда солнце практически скрылось за горизонтом, и поднялся такой сильный ветер, что, щедро обдавая приезжих пылью, он сбивал с ног, не давая ни поставить палатку, ни хотя бы худо-бедно разложить вещи. Встретившая нас высокая худая тетка, с растрепанным черным пучком на голове, повела нас в местный клуб, где мы, кое-как расстелив предложенные нам маты, подложив под голову кульки, мешки, рюкзаки и накрывшись всем, что только нашли, улеглись спать. Холодно не было. Да, ветер с душераздирающими воплями стенал в трубах, ужасно мешая спать, но, в общем-то, в здании было довольно тепло, поэтому уставшие ребята заснули через пару минут. Женя опять притащила свой плед, и мы, укрывшись и отвернувшись в разные стороны, тоже быстро задремали. *** Наутро я проснулась, лежа на правом боку, положив голову Жене на живот и приобнимая ее левой рукой. Сама девушка, разметавшись на мате, раскинув руки в разные стороны и запрокинув назад голову, выглядела очень живописно и даже изящно. С беспорядочно торчащими вихрами, в своей какой-то незабвенной серой футболке и коротких свободных шортах она была просто безумно домашней и такой умиротворенной, словно спала на этих матах в обнимку со мной практически каждый день. Мне было ужасно неуютно. Нет, не в том значении, что неудобно, а просто неловко. Я пошевелилась и начала медленно поднимать руку. - Не двигайся, – прозвучало откуда-то сверху. - Что? Кто это говорит? – пропищала я. Но никто не ответил. Оглядевшись по сторонам, практически не поднимая головы, я снова стала отодвигаться. - Алиса. Я повернула голову. Женя, сонная, с прищуренными от яркого света глазами, приподнялась на локтях и хриплым голосом прошептала: - Ложись обратно. Затем она, резким движением приложив руку к лицу, потерла глаза и, откинувшись назад на мат, и снова, кажется, собираясь заснуть, приглашающим жестом похлопала по пледу рядом с собой. Меня мучили сомнения. А потом я, и сама толком не зная почему, просто улеглась, накрывшись покрывалом, положив голову ей на живот и приобняв рукой за талию. - Это значит «Да»? Я промолчала.