Женя

- Господи, все расселись? Уже вся потная, управляющая вертелась и бегала от стола к столу. Ребята, недавно толпившиеся на входе, начали лениво расходиться по грязному залу, собираясь группами. Да, мы только-только попали в ту самую придорожную кафешку, где должны были позавтракать. Парни и девушки, более менее знакомые или уже успевшие подружится, разбегались друг к другу, занимая общий стол. А я, не попавшая никуда, стояла в той самой группе, которая есть всегда на каких-нибудь сборах, общих классных поездках или даже соревнованиях. Это та группа, где собираются люди, не выбранные никем, или сами никого не выбравшие, было ли это по их инициативе или от природной скромности. В таких группах никто не знает, что сказать, поэтому чаще всего говорят о какой-либо ерунде, да и то разговор часто прерывается из-за недостатка интереса или энтузиазма. И в тот момент, когда я уже собиралась усесться с ними за стол, ко мне подошел тот самый Леша, мой сосед по автобусу, и предложил присоединиться к другой, его компании. Все замолчали. Вот еще одна из особенностей этих одиноких групп – ты не можешь уйти, потому что они будут ненавидеть тебя, хоть и не показывая вида. - Прости, Леша. Эм… В другой раз, – я опять покраснела. Невозможно угодить всем. Когда все, казалось, уже расселись, из туалета вышла Женя, что-то довольно громко напевая, и, обведя глазами помещение, пошла к нашему столу, на ходу подцепив какой-то стул. Она с громким скрежетом развернула его и, усевшись рядом со мной, совершенно невозмутимо спросила: - Что, Лешка – парень твой? - А… что, прости? – она действительно это сказала? За столом воцарилось молчание. - С Лешей, говорю, встречаешься что ли? – пробормотала она, нисколько не смущаясь, и почесала затылок. - Н.. нет! С чего ты взяла вообще… - в тот момент я была уверена, что это мне снится, или, не знаю, кажется, потому что такого абсурда… я даже представить не могла. – Прости, ты… его?.. Ну… ревнуешь? Я была смущена так, что кровь стучала в голове, словно удары деревянного молотка, сыплющиеся на мою совесть, щеки горели, и даже какой-то холодный пот выступил у меня на лбу. Какой кошмар, я сказала такое!.. Но Женя опять расхохоталась. На недоуменные взгляды поднявших головы ребят, она выставила свой большой палец с широким кольцом и, ткнув его, кажется, под нос каждому, громко провозгласила: - Да я уж больше по девочкам! На этот раз замолчали все. Да-да, первый и, может быть, последний раз я в полной мере ощутила это – «гробовую тишину». Неприятно. Через пару секунд разговоры возобновились, потому что, как я услышала позже, многие знали об этом «отличительном качестве» Жени. Но у нас за столом разговор не клеился. Практически до конца завтрака все молчали, а после него, когда мы, уже в который раз, все так же беспорядочно собрав свои вещи, вышли из кафе и побрели к автобусу, я часто ловила косые взгляды на Жене, идущей рядом со мной, и слова, сказанные каким-то слишком громким полушепотом: «Лесбиянка!..» *** Леша пересел к своему новому знакомому Диме, довольно низкому коренастому пареньку, лицо которого украшали многочисленные веснушки, хотя он был черноволос и смугл. А Женя, как-то совершенно незаметно, даже бесшумно, переместилась ко мне, сказав своей соседке только: «Adiós, mi querido»* и махнув рукой. Не то чтобы мы с ней много разговаривали, но мне нравилось это. Есть ведь такие люди, с которыми можно говорить о какой-нибудь ерунде или даже не говорить вовсе, но создается такое ощущение, что это вообще не важно. Все, что вы скажете - выслушается, все, что останется невысказанным – все равно будет понятно. Тем временем близился вечер. Сегодня было довольно холодно и сыро даже днем, а ближе к ночи, когда мороз усиливался и крепчал, мы с унынием смотрели в запотевшие окна, оттирая руками маленькие «смотровые площадки». В нашем старом автобусе сломалась батарея, и, так как расчет падал на относительную теплоту лета, то раньше об этом никто особо не беспокоился. Теперь же мерзли все. Я, закутавшись, точнее, кое-как прикрывшись своей короткой летней кофтенкой и положив голову на рюкзак, читала. - Ты скоро спать? – тихий, какой-то даже неуверенный голос раздался слева, и я не поняла, кто это может так говорить. Честно, это было сказано очень, очень и очень скромно. - Я… не знаю. Думаю, еще почитаю. Немножко, – мои слова тоже звучали неуверенно. Зачем она это спрашивает? Я повернула голову. Женя, роясь в своей сумке под сиденьем и сильно согнувшись, неожиданно повернула голову ко мне. - Холодно? В таких ситуациях никогда не знаешь, честно ли тебе признаваться или нет. Но мне было интересно. - Да. - Держи. Она протягивала мне плед. Мягкий, плюшевый, серо-песочного цвета, он согревал уже одним своим видом. Правда, это было счастье воплоти. Если вы когда-нибудь мерзли сильно, не имея возможности согреться, то поймете то, что я испытала в те секунды. - А ты? Женя улыбнулась, прищурив глаза. - А у меня еще один есть. После этих слов она отвернулась, выхватив телефон из кармана и вставив наушники в уши, как будто пресекая все возможные пререкания и разговоры. Я же, откинув в сторону рюкзак, залезла на сиденье с ногами и, завернувшись в плед, быстро согревшись, задремала, а потом и заснула. *** Мой сон был беспокойным. Я постоянно дергалась, меняла позу, чувствуя свои же движения сквозь эту болезненную дремоту. После часов мучений, наконец проснувшись, я, еле продрав глаза, мучимая ужасной головной болью, потянулась к бутылке минералки, чуть не падая с кресла. Когда же я добралась до воды и, сделав пару жадных глотков, проглотила таблетку парацетамола, плед упал на пол. Поднявшись с места и подхватив его, я как-то невольно глянула на Женю, свернувшуюся на соседнем сидении. Ее голова лежала на нашем общем поручне, руками она обхватила колени, плотно прижатые к груди. Она спала просто так, без всякого покрывала, вопреки тому, что она говорила. Ей было холодно. Я решила убрать общий подлокотник, разделяющий наши сидения, тогда бы даже одного покрывала хватило бы на всех. Усевшись на свое место и ухватившись за пластмассовый поручень, я начала медленно поднимать его наверх. Вдруг Женя дернулась, и ее голова, до этого лежавшая на подлокотнике, упала мне на колени. Девушка зажмурилась во сне и, неожиданно подавшись вперед, приобняла руками мои ноги, после чего ее дыхание выровнялось, и она, успокоившись, замерла. Пару раз, абсолютно безуспешно, я пыталась оторвать ее руки от себя, или хотя бы подвинуть ее, но ничего не вышло. Поэтому, отчаянно краснея, я, расправив плед, просто накрыла нас. Спать с кем-то очень жарко. _____________________________________________________________________________ *Прощай, моя дорогая (исп.)