Vivi. Lotta. Ama.

На следующее утро Гарри проснулся первым в спальне. Он немного полежал, глядя, как плавает пыль в солнечном луче, проникшем через щель в пологе, и впервые за неделю чувствуя себя отдохнувшим и полным сил. Несмотря на то, что дел на выходные набралось – непочатый край, он был почти счастлив. Отработки в розовой камере пыток закончились, и он не планировал туда возвращаться. С наслаждением потянувшись, он выбрался из-под полога. В стрельчатое окно игриво заглядывали лучики, только-только показавшиеся из-за дальних гор, было свежо, тишину спальни разбавляло лишь мерное посапывание одноклассников. Гарри вдруг осознал, что в столь ранний час он, скорее всего, единственный на всю Башню, кто бодрствует, и от этого стало так хорошо, что он радостно улыбнулся и сделал простенькую зарядку. Через четверть часа он, одетый, умытый и решительно настроенный, спустился в спящую гостиную. Оглядев чистые от клочков бумаг столики и аккуратно разложенные на диванах и креслах подушки, Гарри подумал, что еще ни разу не видел гостиную в таком порядке, ведь обычно имел привычку просыпаться ближе к завтраку. Сейчас же круглое помещение, казалось, дышало умиротворением, наполняя этим замечательным чувством и самого Гарри. Не дожидаясь, когда его уединение нарушат другие ранние пташки, Гарри устроился в любимом кресле в самом дальнем закутке гостиной – оттуда прекрасно просматривались и вход в гостиную, и лестницы в спальни, а вот вошедшие в комнату люди, напротив, не сразу могли рассмотреть, что происходит в этом углу. Глубоко вздохнув и все еще сомневаясь, что его задумка увенчается успехом, он тихо позвал: – Кричер? Ответом ему была тишина. Домовик не появился, никаких хлопков, сопровождающих его передвижение, не раздалось. Гарри подумал, что в кабинете Амбридж также не было заметно чужого присутствия, но Кричеру это совсем не мешало помогать ему, как и тыкать под ребра – очень, между прочим, неприятно. Он внимательно оглянулся по сторонам. Может быть, в столь ранний час домовик еще спал? Но Гарри опасался, что в течение дня возможности поговорить с ним больше не выдастся, поэтому позвал чуть громче: – Кричер! Вместо ожидаемого хлопка, что-то грохнуло. В тишине гостиной этот звук показался оглушающе громким, так что Гарри, до этого момента настороженно прислушивающийся, подлетел с кресла и рывком обернулся. Стопка книг на одном из столиков развалилась: один из фолиантов лежал на полу, раскрытый на середине. Шумно выдохнув, Гарри шагнул вперед и наклонился, намереваясь поднять книгу – Гермиона давно приучила его к уважению к печатным изданиям. Однако, выпрямившись, Гарри снова подскочил, наткнувшись на внимательный взгляд. – Почему вы не спите, молодой человек? – требовательно спросил портрет волшебника, одетого в старомодный бордовый сюртук. Он воинственно распушил густые рыжие усы, напомнив этим разъяренного дядю Вернона. – Выспался уже… – Как – выспались? Сегодня же суббота! А кого вы звали? Если вам нужна помощь, я могу сию же секунду доложить об этом декану! Гарри похолодел. До этого момента он не придавал никакого значения портретам, в избытке развешанным по всему периметру гостиной, он просто к ним привык. А они, оказывается, имеют прямую связь с МакГонагалл! Гарри перебрал в памяти все, что происходило в гостиной, когда они с Роном и Гермионой думали, что остались одни: начиная с планов по спасению Философского камня и тайных разговоров с Сириусом через камин, заканчивая обсуждением учителей. А сколько раз он возвращался с ночных прогулок по замку и скидывал мантию-невидимку в пустой, как он считал, комнате! Перед внутренним взором мелькнули другие портреты – многочисленные директора Хогвартса, украшающие собой стены кабинета директора. Гарри понял, что стопка книг развалилась не случайно. – Не нужна мне никакая помощь, – буркнул он. Хрустальная безмятежность утра пошла трещинами и рассыпалась на мелкие осколки, наполняя его раздражением. А он-то думал, что Рон и Гермиона – его единственные соглядатаи! – Домашка накопилась, вот и встал, пока не шумит никто. – Домашнюю работу, молодой человек, – назидательно произнес портрет, пригладив усы, – следует делать вовремя, а не откладывать на выходные! Гарри угукнул и отвернулся, раздумывая, что ему делать. Покинуть гостиную и отправиться в туалет Плаксы Миртл? Но тогда портрет может заподозрить неладное и доложить… кому-нибудь. Остаться и на самом деле заняться домашкой? Вспомнив про незаконченное эссе об использовании в зельях лунного камня, он мысленно застонал, признавая – с выполнением заданий действительно стоит поторопиться, их накопилось столько, что было неясно, успеет ли он справиться за выходные. – Так кого вы звали? – донеслось ему в спину. Гарри на секунду прикрыл глаза, поджимая губы – его опасения подтвердились. – Живоглота, – нашелся он. Оборачиваться к портрету не хотелось, поэтому он принялся раскладывать на столике пергамент и книги. – Разве? – с сомнением протянул портрет. Его голос вдруг показался Гарри очень противным, манерным – точно также Малфой начинал растягивать слова, когда хотел выпендриться. – Что ж, на рассвете он вернулся с ночной охоты и отправился в спальню девочек. Он всегда так делает. Я полагал, вы недолюбливаете этого кота. Замечательно. Гарри знали как облупленного. Идеальный свидетель, незаметный, подмечающий каждую странность – просто находка для шпиона. Гарри пообещал себе внимательнее относиться к обитателям холстов. – Рон не любит. Я выражал… солидарность, – а ведь, не окажись рядом с ним Кричера, он мог бы уже и не оказаться способным даже на такую маленькую ложь. – Прошу прощения, у меня тут Снейп. – О, конечно. Портрет наконец замолк, и Гарри, чувствуя, как возвращается головная боль, взялся за эссе. Внутри него все клокотало, руку ломило – привет от Амбридж с ее бесконечными строчками. Работа шла со скрипом. Временами он ловил на себе скучающий взгляд портрета, и в такие моменты раздражение вспыхивало в нем с новой силой. Ему показалось, что прошла вечность, прежде чем сонные студенты начали стекаться в гостиную. Когда на лестнице в спальни показалась Гермиона, несущая на плече Живоглота, Гарри нарочито потянулся к ней, и почесал котяру за ухом – тот в ответ наградил его таким красноречивым взглядом, что стало неловко. – Не видела тебя вчера, – уселась рядом с ним Гермиона, кот вальяжно влез Гарри на колени, заставив того крякнуть – и как подруга таскает такую тушу? – устроился, и начал невозмутимо нализывать свое хозяйство. – Ты рано. – Зато почти закончил со Снейпом, – Гарри кивнул на исписанный пергамент. – Остались Флитвик, МакКошка, Трелони, ну и все остальные. Пойдем на завтрак, а? – взмолился он, в животе жалобно заурчало. – Я такой голодный, что твой кот вызывает у меня… определенные чувства. – Гастрономический интерес, – поправила его Гермиона, поднимаясь и мимоходом проходясь ладонью по рыжей шерстке. – Пойду разбужу Рона. Выходные пролетели в одно мгновение. Как и опасался Гарри, он ни на минутку не смог остаться один. Соскучившийся Рон увлек его на квиддичное поле до начала тренировки – размяться, так почти вся суббота оказалась потеряна. Остаток времени Гарри провел, не поднимая головы от книг и пергаментов. Вечером воскресенья он, наконец, подписал последнюю работу и с удовлетворенным кряхтением развалился в кресле. Гостиная была полупустой – многие уже отправились по спальням. Сквозь полуопущенные веки Гарри понаблюдал, как Гермиона исправляет ошибки в эссе Рона по астрономии, а затем перевел взгляд на окно – непроглядная темнота свидетельствовала, что отбой уже наступил, а значит, он снова не успел вырваться для встречи с Кричером. Разве что можно было воспользоваться мантией… За окном что-то мелькнуло, следом раздался жуткий скрежет – Гарри знал только одну сову, которая предпочитала не стучать когтем по раме или подоконнику, а шкрябать им по стеклу. – Не Гермес ли это? – изумилась Гермиона. – Ух ты, он! – вскочил Рон, отбросив перо. – С чего это Перси мне пишет? Выяснилось, что Перси очень гордился братом-старостой, а еще предостерегал его от отношений с опасным неуравновешенным Гарри. Пышущий праведным гневом Рон порвал письмо и живописно раскидал обрывки по камину, в котором тут же весело заплясало пламя, а Гарри уныло подумал о том, что Перси по-своему беспокоился за брата, вот только – он вспомнил вечер, когда подслушал разговор друзей с Дамблдором, – Перси не знал, что Рон, помимо прочего, надеялся урвать кусочек «славы» Гарри. И понимание того, что Рон искренен в своих порывах и в своеобразной любви к Гарри, совсем не помогало это забыть.

***

В понедельник Гарри удалось проснуться чуточку раньше друзей и, накинув мантию-невидимку прямо в спальне, выскользнуть из гостиной следом за зевающей семикурсницей. Он призраком промчался по безлюдным в этот час коридорам и влетел в туалет Плаксы Миртл. К его удаче, самой обитательницы в помещении не оказалось. – Кричер! – позвал он, как только стянул с себя мантию. Через мгновение раздался хлопок. – Негодный мальчишка совсем издергал старого бедного Кричера, – услышав знакомое бурчание, Гарри с облегчением выдохнул и улыбнулся. – Он еще и ухмыляется! Небось, нравится отрывать Кричера от дел… – домовик ворчал и ворчал, но глаза его хитро поблескивали из-под седых мохнатых бровей. – Я хотел поблагодарить тебя, Кричер. – Кричер просто делал свою работу. Кричер – верный эльф великого Рода Блэк… – Точно, – по мере брюзжания домовика, Гарри расплывался в улыбке все шире и шире. – Верный, умный, хитрый и изобретательный. Как же мне повезло, что есть ты! Домовик ненадолго замолчал, а потом пробормотал: – Хозяюшка называла Кричера смекалистым. – Какое точное определение, – кивнул Гарри. Волнующий его вопрос жег язык, но прежде, чем задать его, хотелось уделить больше внимания благодарности, ведь он прекрасно помнил, что на Гриммо эльф не слышал в свой адрес ничего, кроме ругани. – Спасибо тебе. И за перо, и за портрет. Я даже не думал, что за мной могут следить. – Постоянно, – кивнул домовик, отчего уши его качнулись, на миг прикрыв собой глаза-блюдца. – Если мальчишка хотел поблагодарить Кричера, он мог просто сказать это вслух, Кричер бы услышал. Раз мы здесь, – он нечитаемым взглядом обвел закрытые кабинки и потемневшие от времени раковины, – значит, мальчишке от меня что-то нужно. Гарри с удовольствием отметил, что лишился определения «негодный», заодно лишний раз убедившись, что домовик чересчур проницателен. – Во время последнего разговора с пор… с леди Блэк, она хотела что-то мне сказать, что-то о моем шраме, и что он был у меня с детства. – Был, – снова кивнул домовик, – с рождения. – Да, точно, – выходит, старшие Поттеры действительно гостили на Гриммо и брали его с собой. Выходит, что-то в истории о его победе над Волдемортом не так, ведь считалось, что шрам у него остался от Авады. А ведь сам Дамблдор подтвердил это! – Так вот, леди Блэк не успела сказать мне что-то. Может быть, ты знаешь, что? – Кричер знает. Но Кричер не скажет. – Чт… почему?! – Гарри решил, что ослышался. Что за ерунда? Он что, перехвалил домовика? – Это слишком серьезно. Долгий разговор, хозяюшка должна сама рассказать. Паршивый хозяин Сириус ждет мальчишку на каникулы, тогда вы поговорите. – Но если это так важно, почему ты не скажешь сейчас?! – Кричер не может, – домовик сделал шаг назад и глянул на него исподлобья. – Гарри Поттер не поверит. Гарри Поттер пока не способен понять. – Кричер! – задохнулся от возмущения Гарри. – Кто-то идет, – сказал эльф. Он щелкнул пальцами, заставляя мантию-невидимку взлететь с края раковины и укрыть Гарри, и с тихим хлопком исчез. Гарри шагнул в угол и замер. Как бы ему ни хотелось сейчас выплеснуть раздражение – он поймал себя на том, что с удовольствием потопал бы ногами, как любил делать капризничающий Дадли, – но стоило затаиться. Ему совсем не хотелось быть застуканным в девчачьем туалете, слухов о нем и без того ходило немало. К его удивлению, в туалет заглянула Гермиона. Она внимательно осмотрела помещение, бросила через плечо: «Его здесь нет», и прикрыла за собой дверь. Гарри захотелось взвыть. Он яростно саданул основанием ладони по раковине, тут же заскулив от боли – перестарался. Ругаясь себе под нос и потирая ушибленное место, он подхватил сумку и поспешил к Большому залу, используя все известные ему тайные переходы, чтобы оказаться там раньше друзей. Стянув мантию за одним из гобеленов, он затерялся в жиденькой веренице зевающих студентов и чинно вошел в полупустой зал. Каких усилий ему стоило сохранять внешнее спокойствие! Чувствуя, как в груди плещется ядовитая смесь из досады, разочарования – и в шпионящих за ним друзьях, и в молчании Кричера – и жалости к себе, он плюхнулся на скамейку, залпом осушил стакан воды и перевел дух. Как вести себя дальше – было непонятно. Когда друзья появились в проеме Большого зала, Гарри уже успел с трудом впихнуть в себя несколько ложек овсянки – клокочущее внутри раздражение словно сконцентрировалось в горле, не давая проглатывать пищу. – Ты что здесь делаешь? – шлепнулся рядом с ним Рон, и тут же пальцами подцепил сосиску с общего блюда. – Ем, – сухо ответил Гарри, и отодвинул от себя тарелку – все равно кусок в горло не лез. Наливая кофе, он размышлял, как же раньше умудрялся не замечать, что друзья ходят за ним хвостиком. Когда Рон в прошлом году объявил ему бойкот – рядом неотлучно находилась Гермиона, и наоборот. До этого момента единственным временем, когда он мог побыть без их неусыпного внимания, были тренировки, но теперь и на них будет присутствовать Рон. – А фто наф не подофдал? – прошамкал Рон, за что получил острым локотком Гермионы. – Ну фто?! – Ты же староста, Рон, какой пример ты подаешь остальным! – зашипела та и смерила Гарри хмурым взглядом. – Ты не в настроении? Он кивнул и отвернулся к столу преподавателей, надеясь отвлечься. Из-за него как раз степенно поднялся Снейп – слишком рано, обычно он следил за своими змейками в течение всего завтрака, – едва не столкнувшись с Амбридж, которая рядом с ним больше смахивала на малинового карликового пушистика, очень злого пушистика!, он скривил губы в подобии улыбки, отодвинул для нее стул и стремительно скрылся в толпе стекающихся к завтраку сонных школьников. Гарри хотел было последовать его примеру, но воздух над столами наполнился шорохом крыльев. Не то, чтобы Гарри хотел знать, о чем пишут в Пророке, в который тут же уткнулась Гермиона, но накануне Перси намекнул в письме на какие-то новости, и Гарри очень сомневался, что они придутся ему по вкусу. – Амбридж – генеральный инспектор Хогвартса! – ахнула Гермиона и принялась объяснять, чем это грозит. Гарри же подумал, что такая должность повлечет за собой и увеличение обязанностей, значит, у жабы будет гораздо меньше времени третировать его, что, несомненно, хорошо. Проверки начались на этой же неделе: Амбридж присутствовала на других уроках, задавала каверзные вопросы и преподавателям, и ученикам, записывая что-то в блокнотик с розочками. Как и предсказывал Гарри, лично к нему она почти не придиралась, а когда пыталась – он усиленно старался не реагировать на это, чтобы не нарваться на очередную отработку. В результате она стала поглядывать на него с нескрываемым торжеством – Гарри знал, слышал: она решила, что он притих из-за благотворного влияния ее воспитательных мер. Как бы то ни было, но эта неделя оказалась гораздо менее загруженной, и Гарри наконец сделал то, что не давало ему покоя раньше. Первым делом он поймал Симуса, который избегал его уже не столь старательно. Разговор прошел на удивление спокойно, одноклассник тоже чувствовал, что перегнул палку. Гарри, ранее решивший, что, раз он не может добраться до нужной информации, стоит заняться тем, что у него уже есть, и на протяжении последних дней активно прислушивавшийся к окружающим, как только выдавалась такая возможность, внимательно отслеживал желания Симуса, и, как только тот набрался смелости снова задать вопрос о Волдеморте, Гарри сбежал от него в библиотеку. Библиотека оказалась тем местом, где он мог ненадолго спрятаться от друзей, они просто не ожидали найти его там. Поэтому Гарри, вспомнивший о встрече с невероятной драконоподобной лошадью, почитал о фестралах, поняв, наконец, почему он их увидел, а затем попытался найти хоть какую-то информацию о своем новом таланте. Сложность заключалась в том, что он даже не представлял, как он называется, и есть ли вообще у него название. Он нашел упоминания о ментальной магии – легиллеменции и окклюменции, но эти науки касались конкретных мыслей человека, его воспоминаний, а Гарри улавливал что-то другое – то ли намерение, то ли слепок воспоминаний. Неудачи в поисках раздражали, и вот однажды, когда он, желая спастись от головной боли, нырнул в любимое кресло прямо перед камином, чтобы понаблюдать за догорающими поленьями, к нему присоединилась Гермиона. – В последнее время постоянно приходится тебя искать, – обвинительно заявила она. – Ты что, избегаешь нас? Что Гарри мог на это ответить? Он действительно старался максимально сократить общение с друзьями. Когда они были рядом, он неминуемо начинал раздражаться, старался следить за каждым своим словом, за поведением – от природы вспыльчивый, он прилагал колоссальные усилия, чтобы не вызвать подозрений. Это выматывало, и под каждый вечер он чувствовал себя разбитым. – Я устал, Гермиона. Голова болит, настроение ни к черту. Вы же сами жаловались, что я срываю на вас злость, вот я и стараюсь больше этого не делать! – У тебя болит шрам? – всполошилась Гермиона. – Давно? Почему ты молчал? Нужно сказать Дамблдору! «Да конечно!» – подумал Гарри и сжал пальцами виски. Хотелось отвести внимание Гермионы, и он ляпнул первое, что пришло в голову: – Да нет, не в шраме дело. Просто слово забыл, – а что, это было почти правдой. Только не «забыл», а «не знал». – Прескевю? – удивилась Гермиона, заставив Гарри озадаченно на нее уставиться. – Это ощущение называется прескевю. Слово крутится на языке, а вспомнить его не получается. Оно тебе для эссе нужно? Может, я помогу? Он задумался. Гермиона знала библиотеку гораздо лучше него, она постоянно изучала самую разную литературу, просто для общего развития, и вполне могла наткнуться на что-то о его способностях. С другой стороны, он совершенно не хотел, чтобы друзья раскрыли эту его тайну, а Гермиона была очень догадливой девушкой. Поразмыслив немного, он все же решился: – Нет, не для эссе. Просто бесит это чувство: крутится в голове что-то, а что именно, не могу вспомнить, – Гермиона понимающе покивала. Гарри, тщательно подбирая слова, чтобы ничто не могло натолкнуть подругу на мысль, что вопрос как-то связан непосредственно с ним, продолжил: – Я прочитал в какой-то книге, уже даже не помню когда… о человеке, который читал мысли... Нет, не мысли... Настроения что ли? В общем, он, например, всегда знал, если ему врут. Или если, допустим, другому человеку было плохо, но при этом он улыбался, это тоже было для него ясно. Девушка задумчиво уставилась на огонь. Чуть погодя она уточнила: – Это что-то магловское или волшебное? – А разве у маглов может быть что-то подобное? – удивился Гарри. Конечно, он слышал, что среди маглов встречаются люди со сверхспособностями, но ему даже в голову не приходило, что то, что с ним происходит, может вовсе не быть волшебством. Так или иначе, он мог проверить это предположение позже, а вот подругу хотелось запутать, поэтому он протянул: – Хотя... Может сказку какую читал, еще в магловской школе... – Да нет же, – покачала головой Гермиона. – Есть такое явление, «эмпатия» называется, – Гарри внимательно прислушался, слово было ему незнакомо. – Эмпаты очень хорошо понимают окружающих, интуитивно. Ну, на самом деле их мозг просто очень быстро и незаметно для них самих анализирует сигналы, например: позу объекта наблюдения, походку, мимику, интонацию и прочее; и подсознание подсказывает правильный ответ об эмоциональном состоянии объекта, а эмпатам может казаться, что это интуиция. – Гермиона, – вкрадчиво протянул Гарри, – ты людей называешь объектами? Девушка смутилась и подытожила: – А у чувствительных натур и настроение может меняться, в зависимости от настроения окружающих... Но, думаю, это просто впечатлительность. – Когда с работы приходит разъяренный дядя Вернон, – покачал головой Гарри, со вздохом выбираясь из кресла, уж очень оно было уютным, – у которого сорвалась крупная сделка, настроение портится у всех. Это не впечатлительность, это жизнь. Гермиона ухватила его за локоть, да так крепко, что невольно пришлось сделать шаг назад. – Ты не ответил, – ее брови были взволнованно нахмурены, губы упрямо сжаты, а волосы воинственно распушились – весь вид выражал решительность, но Гарри было не провести. Теперь он знал, что все это напускное, а значит, отвязаться от девушки можно гораздо легче, чем он раньше думал, поэтому он просто вопросительно склонил голову на бок, глядя ей в глаза. – Ты избегаешь нас! – Я?! – он вырвал локоть, и скрестил руки на груди. Друзья, кажется, жаловались, что он срывает на них злость, и обижались? – Гермиона, это у вас новые интересные и очень ответственные обязанности, а я так, продолжаю глупостями заниматься. У Амбридж строчки пишу, к СОВ готовлюсь. Тебе что-то не нравится? – Что ты готовишься – это, конечно, замечательно, – Гермиона вскочила и отзеркалила его позу, – Но почему один? – Потому что! – безапелляционно заявил Гарри. На них уже начали оборачиваться, кто-то захихикал. Опасаясь, как бы к перепалке не присоединился Рон, он быстро оглянулся, обнаружил склонившуюся над шахматной доской рыжую макушку и облегченно выдохнул – отвлечь друга от шахмат может, разве что, взрыв продукции «Сладкого Королевства» прямо посреди гостиной. Судя по тому, что Гермиона, вместо того, чтобы возмутиться, смотрела на него сосредоточенно, закусив губу, – она что-то задумала, и Гарри совершенно не горел желанием узнать, что именно, поэтому он медленно попятился в сторону лестниц к спальням. – Нет, стой! – Гермиона в пару шагов догнала его и ухватилась за рукав. Она неуверенно пожевала губу, бросила быстрый взгляд на Рона и досадливо поморщилась. Гарри понял – рассчитывала на его поддержку, значит, дело касается их обоих. Неужели… – Я хотела сказать, что да, это очень хорошо, что ты, наконец, заинтересовался учебой. Но не у одного тебя проблемы! Из-за этой… Амбридж, – она скривилась, на мгновение напомнив выражением лица Снейпа, а Гарри тяжело вздохнул – тему разговора он угадал безошибочно, и на душе стало еще более муторно, – мы не сможем нормально сдать экзамены! Ведь на СОВ есть практическая часть, а она запрещает нам пользоваться магией! – Ну а я чем могу тебе помочь? – устало поинтересовался Гарри, пытаясь скинуть ее руку. Конечно, он знал – чем. Но облегчать ей задачу не собирался. Он вообще не хотел в этом участвовать, но опыт подсказывал, что Гермиона от него не отстанет, пока не добьется своего. Оставалось надеяться, что у него получится хотя бы отсрочить неизбежное. – Как это – чем? Ты же столько всего изучил, пока готовился к Турниру, причем именно практику, заклинания. Ты можешь научить нас! – Кого это – вас? Ты почти все время была со мной, мы вместе искали эти заклинания, тренировались друг на друге. Ты знаешь все то же самое, что и я, а то и больше. – Дело не только в этом, – Гермиона на буксире подтащила его обратно к камину и попыталась снова усадить в кресло, но ценой неимоверных усилий Гарри выстоял. Кресло – западня, он не собирался терять пути отхода. – Ты же сам только что сказал, что из-за наших с Роном обязанностей старост мы стали меньше общаться, а это – хороший повод. К тому же, у тебя такой опыт противостояния Сам-знаешь-кому, ты должен поделиться им с остальными! – С какими еще остальными? Вы с Роном с первого курса были рядом со мной! – Ну… возможно, еще кое-кто из ребят хотел бы у тебя поучиться… – Что-о? – наигранно удивился Гарри. Ему все больше хотелось сбежать. Разыгравшееся воображение подкинуло картинку – за плечом увещевающей его Гермионы стоит Дамблдор и благосклонно кивает, а его очки-половинки таинственно мерцают, отражая свет развешанных по стенам факелов. Гарри тряхнул головой, прогоняя наваждение. – У меня? Кто? Гермиона, ты в своем уме? – Многие! Все знают, что ты… – Никто! Никто не знает, и не верит мне! Для всех я псих, забыла?! – Но так ты мог бы всех переубедить! – Не собираюсь я никого уговаривать! – сорвался на крик Гарри, выворачиваясь из ее рук. Краем глаза он заметил, что Рон все-таки обратил на них внимание и явно колеблется: подойти к ним или продолжить партию. Следовало убраться, пока он не принял решение, поэтому Гарри лязгнул зубами и, раздраженно зыркнув на потирающую руку Гермиону, прорычал: – Я спать! – Гарри Джеймс Поттер! Но Гарри птицей взлетел по винтовой лестнице к спальням мальчиков и, переведя дух, толкнул дверь с табличкой «5 курс». Не мог он общаться с Гермионой как прежде, не хотел! И потакать идеям Дамблдора не собирался, только не так! Одно дело, если бы директор поговорил с ним сам, но действовать вот так – через друзей, исподтишка, это было неправильно! Это обидно. – Привет. В спальне обнаружились Симус и Дин, по пояс закопавшийся в свой сундук. – Да где же… – пропыхтел он, энергично копошась в вещах. – Нет бы, шкаф в спальне поставить или, на худой конец, комод, так не-ет, мы должны ковыряться в сундуках, как какие-то нюхлеры! Судя по перекинутому через плечо Симуса полотенцу, одноклассники собрались в душ. Гарри подумал, что это неплохая идея, чтобы отвлечься и остудить голову, и тоже полез в сундук. – Нашел, – раздался победный клич Дина, и Гарри автоматически глянул через его плечо. Дин сжимал в руках пухлый сверток с труселями. Труселя были не простые, а самых разных, сочных цветов, на многих изображены какие-то символы, рисунки. – Вот они! – жестом фокусника Дин достал из общей кучи трусы самой вырвиглазной расцветки, ярко-голубого цвета, с орнаментом из повторяющейся абсолютно круглой улыбающейся головы в соломенной шляпе. – Мерлин! – неприлично заржал Симус. – Это что, из того китайского мультика, о котором ты мне все уши прожужжал? Чувак, тебе же не пять! – Японского! – строго погрозил пальцем Дин и тут заметил интерес Гарри, рассматривающего выпавшие из свертка синие трусы, усыпанные желтыми гербами с большой алой «S» внутри. – А Гарри вот нравится Кларк Кент, ему что, тоже пять? – Кто? – с трудом оторвался от яркого лоскутка Гарри. От былой ярости не осталось и следа – ее место прочно заняло смятение. Он перевел рассеянный взгляд на собственные зажатые в кулаке трусы – серые, застиранные парашюты, протершиеся между ног, но заботливо заштопанные миссис Уизли. Единственные, кроме той пары, что в тот момент была на нем. Снова глянул на диновские, и понял – он хочет такие же. – Супермэ-э-это что такое? – Дин выхватил из его рук семейники и в шоке уставился на них. Симус заржал еще громче. – Ты как до такого докатился? Гарри сконфуженно замялся. Ну да, Дурсли его не баловали. И магловских денег не было, чтобы покупать одежду самостоятельно. Да и кто бы его в Лондон за покупками отвез, дядя Вернон? Но на фоне диновского разнообразия его пожитки выглядели чересчур сиротливо, поэтому он собрал в кучку смущенно разбегающиеся мысли и выдавил: – Дин, а… а где такие можно купить? Но Томас не ответил. Он решительно нырнул в его полупустой сундук, выкидывая из него старые носки дяди Вернона и пару драных футболок. – У тебя что, совсем нет денег? – Симус озадаченно нахмурился, держа на вытянутых руках его парадную мантию. – Эта вроде нормальная… – Это миссис Уизли купила, – он хотел возмутиться тем, что парни так нахально влезли в его вещи, но отчего-то не получалось. – В смысле, купила она, но на мои... В смысле, деньги есть, но только волшебные. – А обменять, не? – А можно? Увидев две пары изумленно вскинутых бровей, Гарри понял, что сморозил глупость и заалел. – А как, ты думал, маглорожденные закупаются к школе? В голове щелкнуло – пронеслось смутное воспоминание, как родители Гермионы перед вторым курсом шли в Гринготтс обменивать фунты. – И обратно?.. – он осекся. Ну конечно, можно, зачем гоблинам столько фунтов? – Туда и обратно, – кивнул Дин и ухмыльнулся, словно что-то вспомнив. – Но есть лимит. Ты как вообще в банк ходишь? С такими ушлыми ребятами, как тамошние гоблины, можно либо хоть как-то разбираться в нюансах, либо остаться с носом. В комнату проскользнул Невилл и замер, ошарашено осматриваясь – спальня больше напоминала место взрыва в магазине нижнего белья. – Да я там всего два раза был, – пояснил Гарри. С каждой секундой он чувствовал себя все более неуверенно, хотя, казалось бы, куда уж больше? Его затопило ощущение неправильности, нет, не происходящего, а в принципе, словно бы то, что он считал само собой разумеющимся, оказалось ложью. – Обычно для меня миссис Уизли деньги забирает… – Ты что, отдал ей ключ от сейфа? – удивился Невилл. – Не я, Дамблдор… Все внезапно стало ясно без слов. Гарри мял в руках поднятые с пола носки и чувствовал себя дураком. – Ты хоть знаешь, сколько у тебя денег? – вопрос Симуса повис в воздухе, оставшись без ответа. Гарри опустился на краешек кровати, тупо глядя перед собой и не понимая, ничего не понимая и не желая понимать, ведь, если он поймет, что-то в нем безнадежно сломается. В памяти всплыло видение: его бездыханное тело на потемневшем от времени ковре, рыдающая миссис Уизли. В душе расцвела робкая надежда – миссис Уизли считала его своим сыном, она любила его, конечно же она не могла!.. Но и он должен был хоть немного подумать, прежде чем безоговорочно доверять! Дядя Вернон постоянно повторял, что финансы требуют внимания и контроля, а что он? Знал, что в его сейфе несколько горок галлеонов, сиклей и кнатов, но сколько это – несколько? И сколько золотых монет умещается в одну горку? – Вот что, – раздался голос Дина. – думаю, ты понял, что в каникулы нужно обязательно сходить в Гринготтс и во всем разобраться. Но до каникул еще далеко, а с этим, – прямо перед носом Гарри просвистели его семейники, мгновенно пойманные – рефлексы ловца работали безотказно, – нужно что-то делать прямо сейчас! Я могу написать маме, чтобы она кое-что купила… – Но!.. – хотел было возразить Гарри, но был безжалостно перебит: – Не спорь! Мама купит, она знает, что сейчас модно, и где это достать недорого. А ты потом возместишь мне это галлеонами, по курсу. Я ведь уже сказал, что на обмен валюты в Гринготтсе есть лимит, сверх него гоблины комиссию дерут в три шкуры, а галлеоны мне ох как в этом году нужны, так что… Гарри рассеянно кивнул, задаваясь вопросом: а какой же курс галлеона к фунту? Впрочем, на дне его сундука покоился мешочек, довольно туго набитый монетами – на трусы должно было хватить. Словно сквозь туман до него донесся голос Симуса: – Можно же и у Малкин… – Фууу, у Малкин они совсем… ну, старомодные. Не трусы, а, скорее... рейтузы, вот!.. – Можно подумать, твои – писк моды... Последний писк... В прострации он доплелся вслед за одноклассниками до душевых, где был вновь выдернут из размышлений довольно болезненным тычком от Симуса: – А шампунь твой где, чучело? Гарри молча указал пальцем на полочку в одной из кабинок, на которой стояло мыло. Симус хрюкнул. – А чем этот плох? – устало спросил Гарри. – Ничем, если ты хочешь, чтобы волосы у тебя были как у Снейпа. – Но я им уже 5 лет моюсь! – Поэтому и швабра вместо головы. – Да у меня всегда такие волосы были! – Ясно все с тобой, – отмахнулся Симус, вешая полотенце на дверцу одной из кабинок. – Когда пойдем в Хогсмид, затащу тебя в «Пузыри Соупа», не отвяжешься. Свой тебе не дам, он осветляющий. – Мой тебе тоже не подойдет, он для объема, будешь после него как только что с метлы, – пробормотал Дин и скрылся в одной из кабинок. Из-за створки донесся его голос: – Я маме напишу прямо сегодня, только сову свою одолжи. Ну и, это, – зажурчала вода, Дин хлюпнул, – попроси ее подождать несколько дней, мама с ней же все и отправит. Сова крупная, справится. Гарри покивал в пустоту – ну да, Букля, вон, на третьем курсе «Чудовищную книгу» от Хагрида ему принесла, да и торт…