Vivi. Lotta. Ama.

Утром Гарри снова проснулся первым, что уже начинало становиться традицией. Впрочем, это было ему на руку – до завтрака оставалось целых два часа, а письмо к миссис Томас ожидало своей участи. Предыдущий вечер оказался слишком богат на впечатления, поэтому Гарри, вернувшись из душа, сразу завалился спать, лишь отметив сквозь дрему, как Дин положил свернутый конвертиком тетрадный лист на его прикроватную тумбочку и задернул полог. Сладко потянувшись, он попытался нащупать очки, но пальцы натолкнулись на что-то другое – холодное, вне всяких сомнений, металлическое. Подскочив, он все-таки водрузил очки куда полагается, и уставился на тумбочку. В тусклом свете, пробивающимся сквозь щель в пологе, таинственно поблескивал золотой ключик от его сейфа. Гарри взял его в руки, повертел, запустил пальцы в волосы – жесткие, – машинально отметил он. А затем прошептал, уверенный, что его услышат: – Ты чудо, Кричер. Спасибо. И как он раньше справлялся без этого домовика? Спрятав ключ на самое дно сундука, Гарри быстро собрался, подхватил сумку, чтобы не возвращаться в Башню после завтрака, и бесшумно покинул спальню. За первым же поворотом прямо из стены на него выплыл смущенный Почти-Безголовый-Ник. – На твоем месте я бы этой дорогой не шел. Пивз задумал пошутить над первым, кто пройдет мимо бюста Парацельса по коридору. – Шутка в том, что Пара-ацельс упадет ему на голову? – осведомился Гарри, с трудом подавив чудовищный зевок. – Как ни смешно, да, – скучным голосом подтвердил Ник и отправился за Кровавым Бароном. Что-то задело лодыжку Гарри, он посмотрел под ноги и увидел, как мимо шмыгнула Миссис Норрис. Она глянула на него желтыми, как лампы глазами и скрылась среди утренних теней. – Ничего такого не делаю! – крикнул ей вдогонку Гарри. У нее был вид кошки, желающей донести на него мистеру Филчу, хотя с какой стати, Гарри не понимал. Пожав плечами и понадеявшись, что никого больше на пути не встретит, он направился к совятне. – Вот ты где, – он сразу нашел Буклю среди сотен прочих сов – она единственная имела столь ослепительно белое оперение. – Давай сюда. Тут у меня письмо. Тихо ухнув, Букля расправила большие крылья и спланировала на его плечо. – Это маме Дина, она магла, но ведь ты сможешь найти ее? Вот тут есть адрес, – сова утвердительно смежила веки. – А потом она отправит мне посылку, дождись ее, ладно? Тогда счастливого полета. Глядя, как сова стремительно уменьшается в размерах, отлетая все дальше от замка, Гарри очень старался ни о чем не думать. Ему не нравилось то, что с ним происходило. Проблемы находились там, где ранее он их в упор не видел, они множились, грозя раздавить его своим весом. Несмотря на подслушанный разговор между Дамблдором и Сириусом, который ясно указывал на то, что Гарри – смертник с единственной целью – победить Волдеморта, ему впервые в жизни не хотелось просто плыть по течению, идти по проторенной для него тропинке в ожидании своей участи. Ему казалось, словно его по пояс засосало в трясину, и, впервые не имея возможности двигаться, куда-то бежать, бороться, он, наконец, оглянулся по сторонам и понял, что мир совсем не такой, как он думал. Что в нем есть место для шпионажа друзей и необоснованной жестокости учителей, что ворчливые домовики могут быть на его стороне, что мамы покупают своим почти взрослым детям трусы, яркие, как рождественская елка. Гарри искренне захотел узнать побольше об этом мире, что бы ему это ни принесло. Позади него послышались тихие шаги, он обернулся и встретился взглядом с удивленной Чжоу Чанг. – Привет, – машинально произнес он. – Ой… привет. Я думала, тут никого не будет в такую рань… Только что вспомнила: сегодня мамин день рождения. Гарри даже не пришлось слишком внимательно прислушиваться к девушке, чтобы заметить ее наспех состряпанную ложь. Как вообще можно забыть о дне рождения мамы? Он немного поколебался: с одной стороны, он не должен был совать нос в чужие дела, с другой – у него было смутное подозрение, что девушка в глубине души хочет этого. – Угу, – пробормотал он, стараясь поймать за хвост воспоминание о собственных ощущениях во время его «слушания». Экспериментируя со своей способностью, он заметил, что именно так можно быстрее всего перейти в нужное ему состояние. – Хорошая погода… – Да, в самый раз для квиддича. Более всего Чжоу походила на узника Азкабана, проведшего несколько лет под влиянием дементоров. Она старалась казаться беззаботной, но внутри нее зияла пустота, в которой слабыми искорками вспыхивали тоска, чувство вины и жалость к себе, но даже эти мерклые чувства быстро угасали, как будто их что-то тушило. Ее письмо адресовалось не матери, она ждала от своего невидимого собеседника помощи, и что-то в этом показалось Гарри неправильным. – …Гарри? – донеслось издалека, словно он по уши замотался в пуховое одеяло. – Извини, – поперхнулся он, возвращаясь в реальность. – Кажется… совсем не выспался. – Я говорила, что если у вас все получится, я была бы совсем не против у тебя поучиться. – Что, прости? – стоило словам вырваться на волю, как его пронзила догадка – Гермиона. Она слишком хорошо знала его, понимала, что он ни за что не согласится на эту идею с кружком по ЗОТИ. Мерлин, да какой из него учитель?! Он хотел бы стать как можно незаметнее, чтобы избежать этих нескончаемых шепотков и настороженных взглядов, а единственный известный ему преподаватель, на которого никто не обращает внимания – Биннс. Призрак. Гарри же становиться призраком определенно не собирался. – Ах, это… Я не думаю, что из этого что-то выйдет. – Я знаю, что Седрика убил Сам-Знаешь-Кто, – голос Чжоу дрогнул, она шмыгнула и потерла нос, но с неожиданной твердостью продолжила: – Он вернулся, я верю тебе, знаю, что это правда, – она ненадолго замолчала, собираясь с мыслями. Гарри, все еще краем сознания наблюдающий за ее эмоциями, почувствовал, как пустота наполняется страхом и решимостью. – А это значит, что мы обязаны научиться противостоять ему. Ты ведь единственный, кто боролся с ним и вы… выжил. Только ты можешь научить этому нас. Я не… может быть… может быть, если бы Седрик знал что-то, что знаешь ты, он бы тоже… Гарри не выдержал, шагнул к девушке и неловко обхватил ее руками. Он знал, что внутри нее в эту секунду прорвалась плотина, затапливая горем и чувством несправедливости. Что-то подсказывало ему: так и должно быть, это правильно, естественно, в отличие от глухой опустошенности, что владела ею всего пару минут назад. – Он знал, – невнятно прохрипел Гарри, уткнувшись в темную макушку, и отстраненно отмечая шелковую прохладу волос Чжоу. Девушка казалась такой хрупкой в его руках, а ведь еще в прошлом году они были одного роста. Неуместные мысли обо всяких глупостях мелькали в его голове, но были настолько тихи и незначительны, что исчезали, не в силах отвлечь внимание от захлестнувшего его воспоминания о безжизненном взгляде Седрика Диггори. Чжоу сотрясала крупная дрожь, рубашка быстро пропиталась ее слезами. – Мне просто повезло. Из горла девушки вырвалось рыдание – одно единственное, в наполненной шорохом перьев тишине оно оглушительно прогремело, проносясь по помещению и затихая в высоких сводах совятни. Гарри мерно гладил ее по голове, чувствуя, как вместе со слезами Чжоу, напряжение и чувство вины покидают и его. Он вдруг понял, что, вне зависимости от того, как именно девушка заглушала в себе боль – он делал то же самое. Не только из-за Седрика, но и из-за притворства друзей, и избегающего его Сириуса, и странных поступков Дамблдора. Он принимал новую правду и запирал ее глубоко внутри, вместо того, чтобы как-то отреагировать: поорать, набить кому-нибудь морду, прореветь пару часов – вот как Чжоу сейчас. Довести себя до точки, прочувствовать, прожить и – отпустить. И Гарри заговорил. Он срывающимся голосом рассказывал, как помог Седрику спастись от соплохвоста, как они приняли решение разделить победу, как обнаружили себя среди старых надгробий. Он говорил и про яркую вспышку авады, и про безжизненный, устремленный в затянутое тучами небо взгляд, и про омерзительно уродливого младенца в котле, про пытки, про родителей и просьбу Диггори. Он говорил и говорил, ничего не видя из-за непролитых слез, и с каждым словом ему становилось легче. Чжоу притихла, изредка судорожно икая. Лишь под конец своей исповеди Гарри заметил, что маленькие ладошки крепко прижимаются к его лопаткам, а письмо Чжоу, позабытое, бледным, расплывающимся пятном валяется на полу. Гарри сморгнул и прошептал: – Не отправляй его, слышишь? Не надо. Чжоу покивала, отстранилась от него – спине стало очень неуютно, когда ладошки соскользнули – и кулачками, как маленькая, потерла глаза. Гарри словно очнулся от транса. В горле нестерпимо саднило, но этот дискомфорт не шел ни в какое сравнение с испытываемым им облегчением. Он рвано выдохнул и открыл было рот, когда на лестнице раздались торопливые шаги, и в дверях показался задыхающийся Филч. – Ты!!! – ткнул он пальцем в сторону Гарри. Мимоходом его взгляд зацепился за лицо Чжоу, глаза распахнулись, на лице мелькнула страшная догадка: – Ты что с ней сделал, паршивец?! – Ничего! – хором запротестовали они, а Чжоу добавила: – Гарри помог мне. Филч внимательно их осмотрел, нехотя кивнул, отчего его дряблые щеки затряслись, а затем, словно вспомнив что-то, снова ткнул пальцем в Гарри: – Выворачивай карманы! – Чего? – растерялся Гарри. Вспомнил прошмыгнувшую мимо него Миссис Норрис и подумал, что, если кошка донесла на него хозяину, то тот добирался до совятни слишком долго. – Мне сообщили, что ты намерен послать большой заказ на навозные бомбы! Гарри скрестил руки на груди и хмуро уставился на смотрителя. Неужели тот и в самом деле собирался его обыскать? – С чего вы это взяли? – У меня свои источники, – самодовольно прошипел Филч. Его взгляд скользнул вниз, и вислые щеки растянулись в торжествующей улыбке. – Отдай письмо, живо! – Это мое! – Чжоу стремительно нагнулась, выхватила конверт прямо из-под тянущихся к нему дрожащих пальцев и спрятала за пазуху. – Что?! А я почем знаю?! Дай! – Вы не имеете права! – отчеканила Чжоу, до ужаса напомнив Гермиону. – Это личное! Филч сопел, как Хогвартс-экспресс, и взирал на них со жгучей ненавистью, но ничего не мог поделать. С лестницы донеслось мяуканье. – Если только учую бомбу… – пропыхтел он, нехотя отворачиваясь. Как только дверь за ним с грохотом захлопнулась, отчего совятня наполнилась возмущенным уханьем, Чжоу вытащила письмо. Она взмахнула палочкой, заставив его зависнуть в воздухе и прошептала: «Инсендио!», конверт вспыхнул и осыпался пеплом. – Спасибо, Гарри, – тихо сказала она и отвернулась. Он почувствовал, как девушка отстраняется, словно выстраивает между ними непроницаемый барьер. Это было правильно, в ином случае он вряд ли смог бы посмотреть ей в глаза. – Ты ведь никому больше не рассказывал это? Ну, никому, кроме?.. – он покачал головой. – Ты все-таки не отказывайся от этих занятий. Они действительно нужны. Ты удивишься, сколько ребят придет, – с этими словами она покинула совятню. – И тебе спасибо, – пробормотал ей вслед Гарри.

***

– Ты подговорила Чжоу! – обвинительно прошипел Гарри, с размаху падая на скамью – до конца завтрака оставалось всего пятнадцать минут. – Не понимаю, о чем ты, – сжала губы в тонкую полоску Гермиона, становясь похожей на МакГонагалл. Гарри откусил половину от пирожка с потрохами, запил жидким, почти безвкусным кофе, обжегшись, и мучительно закашлялся – горло и без того саднило, а теперь стало еще хуже. – Я о твоей дурацкой идее насчет занятий ЗОТИ, – просипел он, хватая кубок с тыквенным соком. К счастью, сок оказался приемлемой температуры. Делая осторожные глотки, Гарри по привычке скосил глаза на стол преподавателей. В последнее время он часто развлекал себя наблюдением за безуспешными попытками Снейпа избежать общения с Амбридж. Он то приходил практически к окончанию завтрака, то к самому началу, покидая Большой зал при первом появлении других преподавателей; то скрывался за развернутой газетой, то опускал нос в жуткий с виду фолиант, так что виднелась лишь черная макушка. Но все было напрасно, Амбридж при каждом случае, удобном или нет, бесцеремонно влезала в его личное пространство и начинала непринужденно щебетать. Гарри было почти жаль нелюдимого профессора. А еще он ждал момента, когда тот не выдержит и подсыплет в чашечку Амбридж что-то посерьезнее соли. – И ничего она не дурацкая! – возмутилась Гермиона. – Это будут очень полезные занятия, все со мной согласны! – Все?! – вытаращился на нее Гарри. Серьезно, неужели Гермиона всей школе успела это растрепать? – Да! – выпалила подруга, шмякнув учебник на край стола и повернувшись к сидящему рядом Невиллу. – Ты же со мной согласен? Лонгботтом дернулся всем телом и поперхнулся. – Не впутывай Невилла! – Кхм, извини, Гарри, – мягко улыбнулся одноклассник. – Вообще-то я еще вчера хотел тебе сказать, но не стал вмешиваться в вашу с Дином и Симусом беседу. – Ты помирился с Симусом? – перебила Гермиона. Гарри с досадой поморщился – на фоне вежливой речи Невилла голос подруги прозвучал неприятно резко – как звук, издаваемый когтем Гермеса в уютной тишине гостиной. Он отстраненно кивнул, по-прежнему не сводя взгляда с Невилла. Тот продолжил: – Дело в том, что Гермиона посоветовалась со мной по поводу этих занятий, – Гарри хмыкнул. Посоветовалась она, как же. Скорее уж, подговорила. И все за его спиной. – Я знаю, что ты не хотел бы оказаться в центре внимания, но если все-таки решишься, я бы очень хотел у тебя поучиться! Бабушка говорит, что грядут темные времена, а я, как ты знаешь, не очень хорошо умею за себя постоять. А ведь может так случиться, – его щеки порозовели, а голос дал петуха, – что в опасности окажется кто-то близкий, или, например, тот, кто еще слишком мал. И я, как старшекурсник должен буду защищать малышей, а как? А ведь у меня даже Разоружающее до сих пор не выходит… Невилл сник. – А Гарри выучил очень много заклинаний, когда готовился к Турниру!.. – голос Гермионы заглушил звонок, возвещающий о скором начале занятий, и в тот же миг со стола исчезло все съестное, оставив Гарри полуголодным. В течение дня к Гарри подошли еще несколько учеников, в том числе и с других факультетов. Эрни Макмиллан и Сьюзан Боунс говорили о том, что дополнительные занятия могут помочь сдать СОВ, Джинни воинственно заявила, что намерена во что бы то ни стало защитить свою семью, а Полумна Лавгуд потусторонним голосом пропела, что Гарри станет замечательным учителем. Когда Рон на УЗМС, на котором проводила проверку Амбридж, громко вступился за Хагрида и схлопотал отработку, а потом еще и обиделся на Гарри за то, что он остался в стороне, Гарри попытался предупредить друга о том, что наказания Амбридж опасны, но тот лишь отмахнулся, пробурчав «Гриффиндорцы так не поступают». Поэтому вечером парень против обыкновения не стал прятаться от друзей, а спустился в гостиную, где быстро нашел Гермиону, в ожидании Рона уткнувшуюся в массивный фолиант. – Легкое чтение? – поинтересовался он, присаживаясь рядом и доставая из сумки дневник сновидений Трелони. Раскладывая на столе письменные принадлежности, он заметил рядом с Гермионой мисочку с чем-то ярко оранжевым. – Угу, – пробормотала подруга. Она тоже не спешила мириться с ним после происшествия на УЗМС. Мимо их стола пронеслась стайка малышей, среди которых Гарри знал только звонко поздоровавшегося с ним Денниса Криви. Он хотел было ответить ему, но в этот момент колебание воздуха донесло до него знакомый запах – календула и растопырник. В мисочке Гермионы было заживляющее зелье. Но это могло означать лишь то, что друзья отлично знали, как проходят отработки у Амбридж. Более того, Гарри не так давно, сочиняя эссе о применении Лунного камня, наткнулся на рецепт этого зелья и знал, что приготовить его не так просто, готовое зелье должно настаиваться почти две недели. Возможно, предусмотрительная Гермиона решила не рассчитывать на Больничное крыло и приобрела собственную аптечку? Портретная дверь громко хлопнула, и подавленный Рон плюхнулся на соседнее кресло. – Ну как? – сочувственно спросила Гермиона, откладывая книгу и пододвигая к Рону миску с зельем. – Эта карга действительно пытает учеников! – неверяще пробормотал рыжик. – Я даже не думал, что… – он расстроенно махнул здоровой рукой и указал на зелье. – А это откуда? – Сварила, пока тебя ждала, – Гермиона бросила на него многозначительный взгляд. Гарри, на которого подчеркнуто не обращали внимания, покачал головой и прислушался к лгунишке. Очень скоро он понял, что зелье ей кто-то передал. Девушка тем временем сокрушенно покачала головой: – Страшная женщина. Страшная. Надо что-то с этим делать. – Я бы предложил яд, – буркнул Рон, и опустил воспаленную кисть в зелье. Через пару секунд его лицо блаженно расслабилось. Гарри прыснул, вспомнив соль в чашке Амбридж и наблюдение за закипающим Снейпом, который, как всем было известно, не обладал бесконечным терпением. – Ну и что смешного? – резко осведомилась Гермиона, бросив на него колкий взгляд. – Я бы для начала предложил блевательный батончик, – криво ухмыльнулся Гарри, и быстренько записал эту идею в свой дневник сновидений. Трелони, которая уже пострадала от проверок Амбридж, должно было понравиться. – Видели, сколько сладкого она ест за завтраком? – О, да, представляю, что у нее с зубами! – передернула плечами Гермиона, родители которой были дантистами. – А кое-кто, – она бросила на Гарри сердитый взгляд, – отказывается нам помочь! – И чем же кружок по ЗОТИ может помочь? Или вы на нем собираетесь строить планы по выдворению розовой жабы туда, где ей и место – на болото? – ехидно поинтересовался Гарри. Он отложил перо и выпрямился. – Если так, то я согласен. Гермиона недоверчиво уставилась на него: – Правда? Согласен учить нас? Или, – она прищурилась, – согласен на борьбу с Амбридж? Гарри вздохнул. Он понимал, что заранее проиграл этот бой. Мало того, что Грейнджер не отстала бы от него, пока не выполнит поручение Дамблдора, так еще и способ она выбрала действенный. Гарри знал, что каждый, кто к нему сегодня обратился, действительно нуждался в его помощи, как он мог им отказать? – Согласен учить, – медленно проговорил он, и, не позволив мгновенно повеселевшей Гермионе вставить хоть слово, добавил: – Но организацией будешь заниматься сама. Как ты это устроишь, где соберешь ребят, принадлежащих разным факультетам, лично я не представляю. – Я придумаю, – пообещала Гермиона. – В эти выходные Хогсмид, соберемся там, может, у кого-нибудь будут идеи. – Ну и отлично, – Гарри снова уткнулся в свое задание, больше не обращая на друзей внимания.