Vivi. Lotta. Ama.

– Дай сюда свою палочку, – настойчиво повторил Джонатан. – Что, прям сейчас? – съехидничал Том, стараясь перекричать рев двигателя. Он сделал крохотный шажок назад, тут же упираясь ногой в скамью. – Чувство юмора головку подняло? – Джонатан изогнул чёрную бровь, но тут же досадливо поморщился: – Фу, Том, мы отвратительны. – Заметь, я ничего такого не сказал! – попытался защититься Реддл. Бежать было некуда: в крохотном салоне старого, практически разваливающегося самолетика – биплана, как назвал его Джонатан, – едва хватало места, чтобы развернуться. Конечно, он мог бы аппарировать. Да, определенно мог бы, даже невзирая на то, что между ним и землей более мили пустого пространства, на это его магической силы хватит с лихвой, но Джонатан ему этого не простит, придумает в отместку что-нибудь ещё более неприятное, как в прошлый раз, когда потащил его на пивной фестиваль куда-то к дементору на куличики, и там стоял такой гвалт, и пива было столько, что Том потом еще неделю мучился с головной болью, и никакие снадобья, заказанные у Снейпа, не помогали. – Палочку! – грозно нахмурился Поттер и протянул раскрытую ладонь вперед. Поколебавшись немного, Том все же вложил в неё свою тисовую помощницу и с грустью проводил ее взглядом, пока та не спряталась в одном из хитромудрых карманов Джонатана, в которые никто, кроме него, влезть не мог, даже сам Том, а ведь магические отпечатки у них уже много лет были абсолютно идентичны. – И только посмей мне обратиться чёрным дымком и умотать в неизвестном направлении, – пригрозил Джонатан и, закрепив на груди множество ремешков и что-то вроде люльки, указал на неё Тому. – А может, не надо? – ну, он должен был попытаться, прежде чем встать спиной к партнеру, который деловито защелкал застежками на ремешках. – Лети, вот, с семи лет со мной прыгает и не боится, а ты что? Не доверяешь мне – так ведь все зачарованно, не подведет. А даже если что-то пойдет не так, мы – одни из самых сильных волшебников в мире, мы можем аппарировать, левитировать, оседлать ветер или превратить землю в пух – да что угодно! Но! Я запрещаю тебе делать что бы то ни было магическое без причины! – Во-первых, – наконец дождался окончания его тирады Том, – Лети – молодая и безбашенная, и она выросла на твоих историях о прыжках. А я старый и дряхлый, у меня есть чувство само- и тебясохранения! – Старый, ну-ну, – фыркнул Джонатан, как ни в чем не бывало проверяя крепость креплений. – Во-вторых! Я забыл, что во-вторых, – признался Том и замер, когда Джонатан открыл люк, и в лицо ударил ледяной шквал. – Просто расслабься, повисни на мне, – в который раз инструктировал непреклонный партнер. – Ноги по сторонам, голову чуть на бок, пусть она ляжет мне на плечо, это нужно, чтобы не повредить шею. Готов? – Нет! Но опоры под ногами уже не было. В животе ухнуло. Голову прижало к плечу, которое вдруг перестало казаться широким и надежным. Под давлением ветра губы разъезжались в разные стороны, как у лошади, а рот надувался и вся эта композиция вместе со щеками беспомощно трепыхалась. В ушах свистело. Они падали в бесконечность, и вдруг стало так хорошо. Вспомнился тот первый раз, когда он сел на мотоцикл Джонатана. Он летел! – Приготовься! – выкрикнул Поттер, и Тома дернуло вверх. Джонатан помог ему вскарабкаться в люльку, и теперь они мягко планировали в высоте. – Ну как тебе? – спросил родной голос над самым ухом. Ветер больше не ревел и не пытался порвать их на части, а мягко обволакивал. Вид внизу завораживал. – Покружить тебя? – Том с энтузиазмом закивал, Джонатан подтянул стропы с одной стороны, и вот они медленно закружилась, как сорвавшийся с осеннего дерева листик. Задрав голову вверх, Том скользнул взглядом по довольной улыбке и остановился на прямоугольном куполе. Розовом, с кружавчиками, том самом, от Лети. Он тихо фыркнул и вновь перевел взгляд вниз, рассматривая прямоугольные лоскутки полей, расчерченные где дорогами, а где и посадками. Блеснуло в свете солнца небольшое вытянутое полумесяцем озерцо. Красиво. И Том понял, действительно понял, почему с возвращением магии Джонатан так и не отказался от своего хобби. Это было несравнимо ни с чем. Предвкушение и всплеск адреналина при прыжке, падение, вышибающее из головы абсолютно все мысли, и бушующий, ревущий во вмиг опустевшем разуме ветер, который как будто вымел из него остатки тревог, оставив лишь радость полета. И, наконец, это медленное парение над простирающимися далеко внизу землями, позволяющее не спеша насладиться захватывающими и в то же время пасторально-размеренными видами, окончательно успокаивающими обычно беспокойный разум. Конечно же, это не могло сравниться ни с полётом на метле, ни на гиппогрифе, ни даже на драконе – да-да и в такое приключение они однажды влипли с Джонатаном. – Оп-па! – залихватски присвистнул Джонатан, закладывая крутой вираж и приземляясь точнехонько в огромный стог сена. – Всегда мечтал затащить тебя на сеновал, – озорно сверкнул глазами он и, изогнувшись, прижался к губам Тома крепким поцелуем, от которого у того перехватило дыхание, а сердце пустилось вскачь. Позже, приведя себя и развороченный в пылу страсти стог в пристойный вид, они пешком отправились через поле в гости. Всю дорогу счастливый Джонатан допытывался, что Том теперь думает о таком виде полетов, а тот едва находил нужные слова – все они начинали хаотично разбегаться в его голове каждый раз, стоило лишь заглянуть в светящиеся колдовским светом глаза, в уголках которых лучиками разбегались морщинки. На любимом лице давно уже не осталось шрамов, кроме одного, самого главного, который Том так любил очерчивать кончиками пальцев, лежа в обнимку в постели. После избавления от инквизиции по Магической Британии упорно ходили пущенные Скитер слухи, что именно Мальчик-который-выжил в очередной раз спас всех от опасности, однако ни пропадавший неизвестно где несколько лет герой, ни следующий за ним неотступно заместитель министра, вскоре сложивший свои полномочия, ни сам министр Малфой слухи никак не прокомментировали, что не помешало обывателям сочинять все новые и новые подробности, и набрасываться на своего спасителя с благодарностями при встрече в Косом переулке или Министерстве. Впрочем, Поттер появлялся там крайне редко, уехав из страны буквально через пару дней после знаменательных событий и прихватив с собой бывшего заместителя министра. Гарри Поттер вернулся в ставший родным Неаполь. После откровенного разговора с Марино, он осел на собственной вилле на Искье, и, как и мечтал, осенью поступил в университет, на педагогическое направление, через несколько лет создав сбалансированную учебную программу по магловедению для волшебников любого возраста, которую в дальнейшем стали использовать во всем мире. Угрозы инквизиции больше не было, но технический прогресс шагал вперед, и волшебникам следовало принимать его во внимание. Он так и не принял метку Клана, оставаясь членом семьи Марино, но больше не участвуя ни в какой деятельности, кроме преподавательской, и, как хобби, артефакторикой. Он продолжал частенько появляться во вновь открытом «Башмачке», представившись дальним британским родственником Марии, но все на Одинокой улочке знали, кем он на самом деле являлся. Они жили в одном из самых криминальных городов мира и плевать хотели на ставшие вполне привычными смерти и чудесные воскрешения, изменения во внешнем виде или сомнительные обвинения со стороны официальной власти. Они признавали одну власть – власть крышующей их каморры, а в Неаполе стремительно укрепляла свои позиции группировка, во главе которой негласно стоял Лука. Впрочем, обвинение в терроризме с погибшего Джонатана Сигала все-таки сняли: при обнаружении черного ящика выяснилось, что крушение самолета произошло из-за отказа двигателя. Несмотря на то, что вместе с магией и внешностью он вернул и свое родное имя, старые знакомые продолжали называть его Джонни, а Том – Джонатаном. Он знал, что Поттер любит это имя. К слову, о Луке и его импортозамещающем предприятии. Через несколько лет оно привело к неожиданному росту рождаемости маглорожденных волшебников. По всей видимости, магическая составляющая в захватившем весь подпольный рынок Италии товаре, удивительно положительно влияющем на здоровье наркозависимых маглов, сделала своё дело, и теперь Клан дополнительно укреплял свои позиции в мире за счет значительного прироста магического населения. Виолетта, девочка, которую они вытащили из костра инквизиции, так и не смогла прижиться в магическом мире. Конечно, семья старалась поддержать ее, но, привыкшие жить, дышать волшебством, они плохо понимали её потребности и относились к ней, как к инвалиду, опекали и не могли предложить ни свободы, ни доступных ей путей развития. Став подростком, она сама связалась со своим спасителем, рассказала о своих проблемах, и, естественно, Джонатан не смог остаться в стороне. Договориться с Уизли оказалось на удивление просто: они и сами измучились, не способные сделать дочку счастливой. Так Виолетта оказалась в Италии: окончила обычную магловскую школу, затем по стопам Джонатана поступила в педагогический, а позже стала вести курсы по магловедению. Сократив имя до итальянского «Виола» – как обожаемое ею море, – она жила полной, счастливой жизнью, сохранив хорошие отношения с Уизли, но Том прекрасно видел в её мыслях, что настоящей семьей она считала Джонатана и его. Что же касается Тома, то он, уйдя с поста, окончательно перебрался в солнечную Италию, и, вспомнив, что в молодости был увлечен не только политикой, но и изучением магических наук, занялся исследованиями. Хотя сейчас он делал это без свойственных молодости жадности и задора, скорее, просто для удовольствия. На самом деле, не меньше внимания он уделял простым радостям: выпить бокал вина, сидя рядом с Джонатаном на собственной террасе с видом на тонущее в море солнце, под светом звезд нагишом искупаться в напитанной дневным теплом ласковой воде, а затем заняться любовью прямо на пляже, пить вкуснейший кофе, который по-прежнему просыпающийся спозаранку Джонатан приносил ему в постель. Он ощущал себя счастливым и целым, наполненным любовью и магией, которая, зарождаясь в них с Джонатаном, выплескивалась наружу, насыщая волшебством все вокруг. – Это там Франк? – вдруг прищурился, козырьком приложив ладонь ко лбу, Джонатан, и крикнул, напитав свой голос магией так, что он волной разнесся до самого поместья, расположенного на краю поля: – Фра-анк! Том лишь усмехнулся, разглядев, как крохотная фигурка вдали вздрогнула, обернувшись, и, заметив их, скрылась в направлении дома. Это не значило, что немногословный мужчина, в котором Том обрел настоящего друга, не рад их появлению, нет, он просто пошел за женой, чтобы встретить их вместе. – Спорим, он знает, чем мы занимались на сеновале, и весь ужин будет кидать на нас насмешливые многозначительные взгляды, пытаясь смутить? – тихо хмыкнул Том, на что Джонатан заливисто рассмеялся, запрокинув голову. – А Ива поддержит его игру, только ее взгляды будут полны веселого понимания, будто мы – застуканные на горячем подростки, – согласился он и приобнял Тома за талию. Так, смеясь и подтрунивая друг на другом, они дошли до светлого, просторного дома, в котором проживала единственная известная им Истинная пара, которая поддерживала Джонатана до встречи с Томом, а затем приняла Реддла в свой маленький круг, как родного.