Vivi. Lotta. Ama.

До конца каникул Гарри еще неоднократно выбирался в магловский мир. Он посещал так впечатливший его кинотеатр по ночам, и даже выбрался на один из дневных сеансов, но в тот раз его постигло разочарование – Кричеру пришлось выдернуть его прямо из зала, чтобы Гермиона, в очередной раз околачивающаяся у его спальни, не заметила отсутствия. Гарри смог вернуться и увидеть концовку, но кульминацию пропустил, что его не на шутку взбесило. Насупленный и тихо призывающий все возможные кары на буйную шевелюру бывшей подруги, выходя из зала, он случайно задел плечом какого-то задиру. Конечно, он мог извиниться или тихо сбежать, воспользовавшись Кричер-экспрессом, но, Мерлин, как же необходимо ему было спустить пар! Спустя час, когда неустанно ворчащий эльф бережно обрабатывал многочисленные ссадины, синяки и сбитые костяшки пальцев, Гарри лишь тихо посмеивался, чувствуя себя легким как никогда. В одну из ночей он под чутким руководством Вальбурги написал письмо в банк, запросив отчет о состоянии средств. Выяснилось, что золота не так уж много – около трех тысяч галлеонов. Узнав о методах удаленного ведения дел с Гринготтсом, Гарри составил еще один запрос, о переводе трехсот галлеонов в сейф Дина. В этот момент он чрезвычайно остро ощутил, что его состояние очень даже ограничено, и о будущем действительно стоит задуматься. Мысли Гарри раз за разом возвращались к разговору с Дином о документах, и в один из вечеров он все же решился спросить об этом Вальбургу. – Да, гоблины оказывают такие услуги, – нехотя ответила та. – Некоторые волшебники живут среди маглов или ведут с ними совместный бизнес, а те придают слишком большое значение бумагам. – Я вообще не знаю, есть ли у меня хоть какие-то документы, – хмуро сообщил ей Гарри. – Наверное, все-таки есть, я ведь учился в магловской школе… – он не представлял, как выразить те мысли, что в последнее время крутились в его голове. Правда о его связи с Волдемортом, о Дамблдоре, информация о судьбе Силестина Малфуа, множество просмотренных фильмов, приоткрывающих завесу над жизнью в других странах – все это подталкивало его к заключению, что, возможно, другого выхода, кроме как сбежать, не было. От этих мыслей у него мурашки бежали по загривку – настолько идея все бросить пугала своей неизвестностью. И все же отбрасывать ее было нельзя, как сказал Дин, всегда должен быть запасной план. – Что ж, пожалуй, я должна это сказать, – по-прежнему неохотно протянула Вальбурга, глядя куда-то поверх головы Гарри. – За отдельную плату гоблины оказывают эти услуги инкогнито. Они, знаешь ли, никогда не вмешиваются в дела волшебников, поэтому сведущие маги без особых усилий создают себе вторые, тайные, личности; гоблины крайне щепетильны в вопросах секретности. Гарри долго молчал, переваривая услышанное. После просмотра пары американских боевиков, у него были мысли на этот счет. Вот только, согласно этим же боевикам, его могли объявить в розыск, не мог же он изменить внешность. Даже Сириуса опознала обычная старушка, а ведь ролики об «опасном сбежавшем из тюрьмы преступнике» крутили два года назад. Он на мгновение представил себе, как под покровом ночи покидает страну на каком-нибудь грузовом судне и остаток жизни проводит в бегах, совершенно один, вздрагивающий от каждого шороха, и подумал, что, даже избавься он от сводящей с ума связи с Волдемортом, от такой жизни ничего не стоит рехнуться совершенно самостоятельно. – Дорого? – на всякий случай поинтересовался он. Вальбурга наконец посмотрела ему в глаза и медленно кивнула: – Очень. Гарри уже собирался отправиться спать, когда она попросила: – Пожалуйста, попытайся найти другой способ. – Я постараюсь. На следующий день Букля принесла ему перечень документов с расценками, от вида которых Гарри основательно поплохело. Выходило, что, с учетом анонимности, его сбережений едва хватало, чтобы приобрести минимум – паспорт, свидетельство о рождении, аттестаты о школьном образовании. Конечно, помимо золота в сейфе, у него теперь было около полутора тысяч фунтов, переданных Дином, но, судя по тому, с какой легкостью миссис Томас рассталась с этой суммой, и с теми же расценками в кино – это была совсем небольшая сумма. Каникулы подходили к концу, и Гарри, несмотря на зудящее беспокойство, решил пока повременить с документами. Но и свои вылазки в город прекратил, с целью экономии. Вместо этого он начал потихоньку выходить из комнаты. Когда он впервые за последние пару недель появился в дверях приведенной в порядок кухни, обедающие его словно бы не признали. После секундной заминки выписавшийся из больницы Артур поднялся со своего места, крепко пожал его руку и сердечно поблагодарил, а миссис Уизли засуетилась, призывая из шкафа дополнительные столовые приборы. Остальные же не выказали никакой радости от его появления: Гермиона, смотря на него с осуждением, гневно поджимала губы, Рон уткнулся взглядом в тарелку, близнецы переглянулись и продолжили трапезу. Лишь Джинни слегка подвинулась, освобождая ему место. Сириуса за столом не оказалось. Гарри был доволен таким холодным приемом, это вселяло слабую надежду, что в школе его оставят в покое. Что надежды были тщетны, он понял тем же вечером, когда разъяренная Гермиона прижала его к стене коридора и высказала все, что она думает о его эгоистичных замашках. Гарри видел, что за напускной яростью подруги скрывается искреннее беспокойство за него, и изо всех сил старался держаться отстраненно. Все было слишком серьезно, он не знал, как жить дальше, не мог положиться ни на кого-то из взрослых, ни на друзей. И все же он любил эту боевую девчонку, с жаром доказывающую, что он «дурак, если решил, что обязан справляться со всем в одиночку». Не сдержался. Аккуратно приобнял, погладил кудрявую макушку и впервые задумался, должен ли он рассказать, каким чудовищем является Дамблдор? Ведь они столько опасностей пережили вместе, и, пусть даже друзья не были с ним откровенны, они все равно заслуживали знать, что подвергаются манипуляциям директора, так было бы честно. Но небезопасно для него. Гарри со вздохом отстранился, и, подняв взгляд, увидел замершего неподалеку Рона. В ту же секунду его пронзила настолько жгучая чужая ревность, что он невольно оттолкнул от себя девушку. Удивленная Гермиона переключила свое внимание на Рона, а Гарри озадаченно застыл, не в силах разобраться в том, что происходит с его другом. Тот был готов вот-вот взорваться, закатить истерику, но словно бы не мог выбрать объект своего раздражения. Кого из них он ревновал: Гарри, Гермиону? Обоих? Вспомнилась безобразная сцена, устроенная Роном после Святочного бала, позволив Гарри увидеть некоторое сходство: тогда друг неделями тайно мечтал подойти к своему кумиру, попросить автограф, а после стычки записал во враги и его, и Гермиону. Нетрудно было догадаться, что, если Рон и сейчас даст волю гневу и рассорится с ними обоими, Грейнжер в поисках поддержки вцепится в Гарри подобно дьявольским силкам, не давая и шагу ступить без ее ведома, а ведь именно этого он хотел избежать больше всего. Быстро проанализировав ситуацию, припомнив неоднократно смущающие его неловкие происшествия между друзьями, Гарри решил, что лучший способ избавиться от их внимания к себе – переключить друг на друга. Не прислушиваясь к началу перебранки, он резко шагнул вперед, тем самым толкнув Гермиону прямиком в объятия вовремя среагировавшего Рона. – Прошу прощения, – хмыкнул он, наблюдая, как щеки обоих вспыхнули румянцем, Рон отдернул руки от тонкой талии, и тут же вернул их обратно, когда девушка, потеряв опору, начала неловко заваливаться набок. – А все-таки отличные рефлексы, Рон, научишься справляться с волнением, и цены тебе, как вратарю, не будет. С этими словами он хлопнул смахивающего на свеклу друга по плечу и поспешил оставить парочку наедине. – Что, вот так просто? – с неожиданной злобой бросил ему в спину Рон. – Ты просто взял и начал с нами разговаривать? После двух недель игнора?! Гарри остановился и глубоко вздохнул. Следовало ожидать, что его демарш вызовет негодование друзей, но это того стоило. Прогулки по Лондону, кино, беседы с Вальбургой и часы в библиотеке – это было только его время, на которое в кои-то веки никто не покушался, и он готов был его отстаивать. – Рон, ты же должен понимать, – обернулся Гарри, с удивлением отметив, что руки грозно сверкающего глазами друга все еще покоятся на спине Гермионы, которая, вместо того, чтобы с независимым видом выпутаться из объятий, напротив, слегка прижалась к нему, и переводила взволнованный взгляд с одного парня на другого. Забавно, похоже, общие заботы старост серьезно сблизили их и без содействия Гарри. – Я испугался. Мне надо было побыть одному, подумать. Я ведь не железный. – Думаешь, нам было легко?! – взвился Рон, отпустив Гермиону, и, в пару шагов приблизившись к Поттеру, навис над ним, размахивая длинными руками и брызжа слюной: – Отец в больнице! Непонятно, что случилось и как это связано с тобой! Я сломал руку, прикрыв Джинни во время твоей истерики! А ты просто... просто!.. – Самоустранился, – поддакнула из-за его спины Гермиона. – Вот именно! Самоу… ай, к дракклам! Ты нас бросил! Заперся, совсем как Сириус! Вот только Сириуса можно понять, за столько лет он привык быть один, а у тебя, вообще-то, есть мы! Рон дышал как загнанная лошадь и переводил напряженный взгляд с одного глаза Гарри на другой, словно искал какую-то одному ему известную реакцию. Гарри не нужно было влезать в его голову, чтобы понять: Рон чувствовал, как он отдаляется, и испытывал жгучую обиду, опасаясь, что скоро может стать ему не нужен. У Гарри екнуло сердце, стоило осознать, насколько несправедливо он поступил с другом. Он уже открыл было рот, чтобы искренне извиниться, когда рядом промелькнули каштановые кудряшки, и он ощутил чужую озабоченность его странным поведением и твердое намерение обсудить это с Дамблдором. Мир дрогнул, а в груди разлился холод. В попытке отгородиться Гарри шагнул назад, судорожно размышляя, как лучше поступить. Хотелось сбежать, снова спрятаться в спальне, лишь бы не чувствовать разочарования в тех, кому столько лет безоговорочно доверял, но он понимал: так нельзя. Нельзя, потому что тревога друзей была отнюдь не напускной, и к директору они ходили не ради того, чтобы стучать, а за советом, за помощью. В эту секунду он окончательно убедился, что их вера в мудрость и авторитет Великого Светлого волшебника нерушима, и, даже реши он их предупредить, ему не поверят. Назовут сумасшедшим, сдадут директору, ради его же собственного блага. Этого он никак не мог допустить. Это могло полностью перечеркнуть его будущее, будущее, за которое отдали жизни пять человек. Семь, поправил себя Гарри, ведь родители тоже погибли, пытаясь защитить его. Оставалась надежда на ту способность, которую уберег Кричер, сводя на нет разрушительное действие Кровавого Пера. Гарри никогда не был хорошим лжецом, а друзья знали его слишком хорошо, но он должен был постараться. Притвориться обычным Гарри, рубахой-парнем, борцом за справедливость, лучшим другом. А какие-то нестыковки в поведении попробовать объяснить собственным взрослением. Сделать все, чтобы выжить. – Прости, друг, я свинья, – покаялся он, старательно отгоняя все посторонние мысли и выталкивая на передний план себя-простачка. – Как твоя рука? – Да уж получше, – буркнул Рон, поднимая кисть на уровень глаз и рассматривая ее сначала с одной стороны, потом с другой. – Снейп на следующий день костерост принес. Ну и гадость! – Ага, точно, – виновато хихикнул Гарри, припомнив, сколько раз ему приходилось пить эту тошнотворную субстанцию и испытывать болезненное действие зелья. – Сочувствую. Снейп что, лично его принес? – Ну да, влетел, как летучая мышь, с утра пораньше, перепугал нас всех до пикси – мы тогда только проснулись. Осмотрел кухню, назвал тебя идиотом, сгрузил свои склянки, и был таков, – пожал плечами Рон, и Гарри буквально физически почувствовал волнами исходящее от него облегчение. – Вполне в его репертуаре, – вставила Гермиона и предложила: – Может быть, посидим в гостиной немного? И Гарри согласился. Поначалу разговор никак не клеился, словно между ними выросла незримая стена непонимания, но постепенно ребята словно оттаяли. В какой-то момент к ним присоединилась Джинни – на ее лице не осталось ни следа царапин, но все же Гарри извинился за то, что поранил ее. Как и в прошлый раз, девушка лишь отмахнулась, зато Гермиона посмотрела на него с одобрением, и Гарри выдохнул – похоже, у него получалось внушить друзьям, что с ним все в порядке, а странное поведение – результат стресса. Под вечер к ним забрел пьяный вусмерть Сириус и начал разглагольствовать о школьных похождениях Мародеров. Через некоторое время появилась миссис Уизли и, увидев, в каком он состоянии и о чем именно рассказывает, возмутилась и выставила из гостиной, но было поздно. Раньше Гарри неоднократно слышал о том, что Джеймс Поттер был тем еще хулиганом, и представлял его кем-то вроде близнецов – шутником, балагуром. Но то, о чем, пьяно гогоча и хлопая себя по колену, говорил Сириус, едва ли можно было назвать шутками, разве что очень злыми. Гарри с горечью подумал о том, что получил, чего хотел – информацию о том, кем были его родители, без прикрас, – и окончательно расстроился. Должно быть, его состояние взволновало миссис Уизли, потому что полчаса спустя на пороге особняка появился потрепанный и уставший Люпин, а за ним – Тонкс. Их посиделки превратились во что-то наподобие домашней вечеринки, где каждый из взрослых с ностальгией вспоминал собственные приключения в школе. Под конец Гарри даже немного развеселился. Разошлись все глубоко за полночь, и Гарри, за две недели отвыкший от общения, уснул, стоило его голове коснуться подушки. Проснувшись, Гарри провел некоторое время в постели, пытаясь спланировать будущие действия. Несмотря на насыщенный вечер, он все время следил за друзьями и понял, что ему удалось немного усыпить их бдительность. И все же с этого дня следовало быть осторожнее: чем меньше он будет вызывать подозрений, тем реже информация о нем будет доходить до Дамблдора. Кроме того, из головы не шли мысли о гоблинских документах. Гарри чувствовал, что обязан позаботиться о них заранее, тем самым обеспечив себе пути отступления, но осознание того, что их оформление оставит его практически без средств к существованию, приводило его в ужас. Прийти к какому-то решению ему не дала Гермиона: видимо, она решила, что, раз Гарри накануне общался с ними как раньше, то можно попытаться ворваться в его спальню. Конечно же, она не смогла войти по собственной воле, но Гарри, принявший решение не вызывать своим поведением ненужных подозрений, впустил ее, о чем тут же пожалел – не обращая внимания на то, что парню нужно переодеться, Гермиона, увидев на столике подаренную ею на Рождество книгу, плюхнулась на краешек кровати и поинтересовалась, почему Гарри не начал ее читать. – Да как-то не до того было, – проворчал он, беря со стула джинсы и посматривая на шифоньер – скроет ли его открытая дверца? Выходило, что нет. Он перевел взгляд на подругу, чувствуя, как начинает раздражаться: разве это тактично – врываться в мужскую спальню до того, как все оделись к завтраку? – Очень зря! – встрепенулась девушка. – Она магловская, но она точно тебе понравится! Немножко философская, конечно, но про полеты! – Хорошо, я обязательно посмотрю, спасибо, – с трудом подавив очередную волну раздражения, вызванную воспоминанием о том, как Гермиона влезла в его посылку и смутилась от увиденного в ней белья, он мысленно махнул рукой и начал стягивать пижаму при ней. – Что ты делаешь?! – взвизгнула подруга, прижав ладони к глазам. – А ты предлагаешь мне идти завтракать прямо так? – Но почему ты не вышел?! – В коридор, что ли?! – наигранно изумился Гарри, поддевая плоскую резинку трусов и зная, что Гермиона подглядывает сквозь щелки между пальцами. Она взвизгнула еще раз и выбежала из комнаты, а Гарри тихо захихикал – проблема с защитой личного пространства временно решена, после такого Гермиона сделает все, чтобы избежать подобных ситуаций. В оставленную приоткрытой дверь просунулась лохматая голова. – Что за визг? – прохрипел опухший Сириус. – Гермиона, – пожал плечами парень, влезая в джинсы. – А что?.. а-а-а… задумалась о пестиках и тычинках? – Чего? – Созрела, говорю, девочка, – кивнул Сириус, и просочился в комнату полностью. Гарри отметил, что видит крестного трезвым впервые с начала каникул. Даже пока он скрывался от остальных проживающих в доме, Кричер каждый день расстроено сообщал, что: «дрянной хозяин заперся в спальне хозяюшки с грязным животным и пьет». Гарри подумал о том, что, возможно, если бы он уделил крестному время, тот не стал бы столько пить, а Сириус тем временем продолжил: – Давно пора. Рон тоже на днях жаловался, что не может ее из комнаты выставить. Слышь, Сохатик… я вроде вчера чего лишнего наговорил? – Да все нормально, – Гарри подхватил расческу и встал перед зеркалом. С недавних пор ему стало нравиться собственное отражение. Правда, нет-нет, да и вспоминались слова Дина о том, что можно было бы поменять очки на более модные. Гарри уже несколько дней думал об этом, и пришел к выводу, что идея хорошая – в магическом мире его узнавали по определенным признакам: шрам, круглые очки, зеленые глаза, лохматый. Теперь аккуратная прическа надежно скрывала его главную примету – шрам; цвет глаз он, к сожалению, поменять никак не мог, а вот очки – вполне. Чем не маскировка? – Я, конечно, не таких рассказов об отце ожидал, но потом подумал, что в детстве многие шалят. Взять, к примеру, близнецов… их «завтраки» тоже опасные, но ведь все воспринимают это как должное. – Осуждаешь? – хмуро поинтересовался Сириус. Гарри обернулся: крестный стоял, облокотившись на дверной косяк и сложив руки на груди. Небольшого мысленного усилия хватило, чтобы понять: миссис Уизли уже хорошенько прочихвостила Сириуса, и тот действительно переживал о мнении, которое могло сложиться у Гарри. Он честно ответил: – Нет. Просто надо мной тоже немало издевались, поэтому я, так сказать, в другом лагере. – Да ни над кем мы не издевались! – Ну, шутили, – накинув на плечи второй свитер – в особняке отапливались лишь обитаемые комнаты, в коридорах же свистели сквозняки, – Гарри вышел и подождал, пока крестный последует за ним. – Я не осуждаю, но и не поддерживаю. – Джеймса все равно все любили. – Угу. За завтраком выяснилось, что отнюдь неспроста вчера явились Римус и Тонкс, а Сириус начал день не с бутылки. Все ожидали появления Грюма – накануне тот вернулся со своего секретного задания в Албании. Наблюдая за постепенно стекающимися в штаб членами Ордена, близнецы совещались, раздумывая, получится ли у них воспользоваться Удлинителями Ушей, остальные, включая Гермиону, внимательно прислушивались к долетающим до них обрывкам разговоров, а Гарри расстроился. Он не питал иллюзий относительно получения информации – наверняка комнату для собраний зачаруют так, что и мышь не прошмыгнет. Да и нужна ли ему эта информация? Самое важное – и ужасное! – он уже знал. Хуже было то, что в присутствии Грюма он мог забыть о беседах с Вальбургой, а ведь он почти почувствовал себя ее внуком. Из вызванной этими размышлениями апатии его выдернуло появление Снейпа. Увидев Гарри, тот надменно скривил губы: – Ну надо же, мистер Поттер изволил почтить нас своим присутствием! Надо полагать, своей самоизоляцией вы привлекли достаточное количество внимания, и теперь пожинаете плоды этих, несомненно, серьезных усилий? – Отстань от него, Нюнчик!.. Находясь в наполненной людьми комнате, Гарри держал ушки на макушке, постоянно сканируя присутствующих и отслеживая все изменения в их мыслях, поэтому он сразу понял, что за сарказмом профессор тщательно скрывал тревогу. Снейп тем временем язвительно поинтересовался: – Я надеюсь, вы догадались хотя бы выпить восстанавливающее зелье после того, как разгромили кухню? Услышавшая его слова миссис Уизли охнула. Одного взгляда на ее виноватое лицо хватило, чтобы осознать: среди зелий, которые Снейп принес в начале каникул, был не только костерост для Рона. Гарри, которого заботливо откармливал и отпаивал всевозможными снадобьями Кричер, поспешил успокоить: – Со мной все в порядке! – Над вами кто-нибудь проводил диагностику? – испытующе уставился на Гарри профессор. – Ты что, оглох, Нюниус?! – метнулся сквозь толпу Блэк и протиснулся между ними, зарычав: – Он же сказал: все в порядке! Отвали от моего крестника! – Бравируешь своим статусом, глупая псина? – процедил Снейп. В комнате повисла звенящая тишина, внимание всех присутствующих оказалось приковано к разворачивающийся сцене. – К твоему сведению, к нему прилагаются некоторые обязательства. Ответственность за здоровье подопечного, например. Ты ведь даже не подумал, что спонтанный магический выброс в таком возрасте может спровоцировать потерю магических сил? Молли? – он вскинул пронзительный взгляд на побледневшую миссис Уизли. – У тебя-то достаточно материнского опыта, чтобы знать это, ты провела все проверки? Ясно, – не дожидаясь ответа, он отпихнул со своего пути Сириуса и достал палочку. – А ну не смей! – снова бросился ему наперерез Блэк, но Гарри, все это время буквально утопающий в беспокойстве Снейпа, схватил крестного за руку: – Прекрати, профессор же сказал, что нужно провести проверку. Но я действительно хорошо себя чувствую, сэр! По крайней мере, сейчас, – поспешно добавил он, сообразив, что двухнедельные прятки в спальне можно объяснить еще и плохим самочувствием. – Поттер, я что-то пропустил, и вы получили лицензию колдомедика? Очень в этом сомневаюсь, ваши знания в зельеварении едва ли позволят вам выучиться даже на рядового санитара. – Сириус, хватит! – прикрикнула на вновь дернувшегося мужчину миссис Уизли. – Северус прав. Мы должны были в первую очередь подумать о состоянии Гарри. Прости, милый, – она виновато прижала руки к груди, заглянув ему в глаза, а в следующую секунду цепко ухватила Сириуса за локоть и оттащила в сторону. – Встаньте ровно, Поттер, и не шевелитесь, – скомандовал Снейп, поднимая палочку. Гарри вытянулся по стойке смирно, прислушиваясь к чужой досаде – Снейпу совсем не нравилось быть в центре внимания такой публики, и еще меньше – демонстрировать свое расположение к нему, но беспокойство пересиливало. Пока Снейп беззвучно шевелил тонкими губами, выводя над головой Гарри мудреные кружева заклинания, и рассматривал одному ему понятные вспыхивающие символы, подросток снова задумался о том, как же люди ошибаются в своей оценке окружающих. От раздумий его отвлек голос профессора: – Вы пили какие-то зелья, Поттер? – Нет, сэр. Я чувствовал слабость, поэтому провел несколько дней в постели, – при этих словах миссис Уизли снова ахнула и зажала рукой рот, другой, впрочем, продолжая крепко держать Сириуса. Снейп еще раз внимательно осмотрел завихряющиеся над головой Гарри магические плетения, хмыкнул, недоверчиво дернув бровью, и убрал палочку: – Как ни странно при таком наплевательском отношении к собственному здоровью, вы действительно в порядке. Я бы даже сказал, более чем. Очевидно, вы живучи как таракан, Поттер, ничего вас не берет. – Чего это ты вообще озаботился его здоровьем? – выплюнул со своего места Сириус, когда миссис Уизли, поняв, что проверка закончена, разжала хватку и крепко обняла Гарри, извиняясь. Поттеру было немного стыдно за то, что своей ложью он заставил Молли переживать, но в глубине души он понимал, что ее вина действительно есть: пусть в первые дни заточения его и пытались выманить из комнаты, но о самочувствии действительно никто не подумал. На самом деле, даже еду приносили только первые два дня, а затем, очевидно, решили, что голод сам спровоцирует его на выход. Гарри мысленно еще раз поблагодарил Кричера за заботу. – Возможно, ты забыл, Блэк, но я, вообще-то, преподаватель, следить за состоянием здоровья учеников – моя прямая обязанность. – Он не твой ученик! – Осторожнее, Блэк, кажется, ты пропил остатки ума. Конец этой отвратительной перебранке положило появление Грюма, который выглядел уставшим и раздраженным, но воодушевленным. Глядя на старого вояку, Гарри с тоской подумал о том, что тоже хотел бы куда-то уезжать, путешествовать затем, чтобы потом вернуться в место, которое он смог бы назвать своим домом.

***

Сбылись худшие опасения Гарри. Пока остальные ныли из-за того, что воспользоваться Удлинителями не удалось, он переживал собственную трагедию – и Грюм, и некоторые прочие члены Ордена оставались на Гриммо вплоть до отбытия детей в школу, что серьезно ограничивало его свободу передвижения по дому, ведь от волшебного глаза Грюма скрыться было невозможно. Более того, выпускать Буклю, оставаясь под наблюдением, он тоже поостерегся. Вопрос с документами, которые Гарри все же решил подготовить, пришлось отложить на неопределенный срок. Таким образом, ему ничего не оставалось, кроме как заново налаживать контакты с друзьями. Постоянно быть начеку и врать, даже в мелочах, было очень сложно, но тут его ненароком спасла Гермиона, подсунув подаренную на Рождество книжку. И Гарри пропал. Он запоем читал о приключениях чайки, смыслом жизни которой были полеты. От описаний пике, штопоров и бочек у него захватывало дух, словно он сам выполнял все эти фигуры высшего пилотажа, управляя своей верной Молнией. Он обсудил с Роном и близнецами несколько трюков и посетовал на то, что его метла осталась в заложниках у Амбридж, вызвав этим довольную улыбку у Гермионы – ее подарок пришелся по душе. Но больше всего его тронул смысл книги, о котором Гарри ни за что не стал бы говорить вслух, чтобы не вызвать подозрений. Эта чайка, Джонатан, следовала своей мечте несмотря ни на что: даже став изгоем и оставшись без дома и поддержки родных. Вся история была пропитана чувством свободы, а концовка, в которой Джонатан встретил своих единомышленников, вселяла надежду. Гарри подумал, что, даже если у него не получится найти приемлемый выход из ситуации с Дамблдором и Волдемортом, даже если ему придется все бросить и сбежать, как Силестин, это не будет концом. Вполне возможно, что он найдет свое место где-то еще. Каникулы тем временем подошли к концу, и ребята вернулись в Хогвартс на Ночном рыцаре. Гарри тихо бесился от чужого неусыпного контроля: ему так и не удалось ни поговорить с Вальбургой, ни заказать документы, но он старался не отчаиваться. В конце концов, большую часть каникул он все-таки ухитрился провести по собственному усмотрению.