Голос Заводной Птицы

Когда Нике было шесть лет, ее мать умерла. На следующий день после похорон Ника случайно забежала в мастерскую отца, точнее она лишь успела приоткрыть дверь и застыла на месте, даже порога не переступила. Ника увидела, как Родион Викторович целуется с голой натурщицей, а затем Ника прикрыла дверь. Отец, конечно, ничего не заметил. Он был увлечен новыми впечатлениями. Ника ни заплакала, ни разозлилась, она почувствовала, что внутренние часы остановились ненадолго и вновь возобновили ход — началось новое время, и родилась новая Ника. Она прибежала к себе в комнату бросилась на кровать и сжалась в комок, и вместе с ней сжалась в комок ее душа. Нике стало холодно, а душу сковало льдом, целый мир рухнул, уйдя навсегда в прошлое. Звонкий и бойкий мяч детства, весело прыгая по дорожке, в очередной раз отскочил, но неудачно. Его отбросило в сторону, и он беспомощно плюхнулся в грязную лужу. Ника еще не могла осознать, что произошло, не родилось тех слов, но слово «предательство»уже было. Предательство памяти. Все люди лицемерны и двуличны — такой вывод сделала она, и когда она проговорила это для себя, оборвалась нить, что связывала ее с миром. Ноги парализовало. Есть образное выражение: лишиться опоры в жизни. С Никой это случилось в прямом смысле слова. Родион Викторович сделал правильный вывод, что болезнь связана со смертью матери, но вывод был правильным наполовину, ни смерть матери, а предательство ее памяти. Врачи говорили о психосоматическом расстройстве, но ничего не могли сделать, их попытки оказались тщетны, Ника не хотела выздоравливать. Зачем? Ради чего? Ради того, чтобы войти в этот лицемерный мир взрослых? Ника взрослела, душа покрывалась льдом, уже толстый слой сковывал душу, и она сделала еще один вывод: все те, кто принадлежит к противоположному полу, неважно, сколько им лет, все они лживы и двуличны. Она даже обрадовалась, когда отец не отправил ее в спецшколу, а оставил дома, приглашал учителей, благо он мог себе это позволить — зарабатывал Родион Викторович к тому времени неплохо. Он построил дом в Подмосковье и сделал его удобным для Никандры. А она получала хорошее образование, она старалась учиться, ей нравилось узнавать новое, она жадно глотала знания, много читала, ей хотелось, чтобы каждый день приносил хоть крупицу чего-нибудь нового. Не хотела одного: быть в школе. И отец не настаивал. Так прошло девять лет ада, не обжигающего огнем, а сковывающего холодом. Бескрайняя ледяная пустыня, которой нет конца, ледяной ком, в центре которого дремлет душа. На исходе девятого года появился Костя. Он так легко расколол лед, что Ника удивилась: возможно ли? Костя был удивительным открытием: неужели такие люди есть в этом мире? И Нике захотелось быть как все, хотя бы ради одного человека. «Мой Костя», — несмело думала она. Она боялась думать, что Костя будет ее. Пусть он приходит к ней иногда, пусть у нее ничего не получится, она не сможет встать на ноги, не сможет ходить, но пусть Костя будет с ней. Смелости не хватало, но пришлось признаться, что она готова и душой и телом к любви, но этого, неужели, никогда не будет? Нет. Не будет. Чудес не бывает. И уже в который раз ошиблась. Чудеса случаются. Чудеса преследовали ее. И когда Ника прошла через центральный вход парка и бросила взгляд направо, то застыла на месте. Она решила: померещилось. Нет, не может быть, это… какое-то чудо. На лавке сидел Заводная Птица. Он читал роман Харуки Мураками. Ника не видела лица, но узнала его. Она перевела дыхание и, еще не веря, с опаской произнесла: — Костя? — Привет, — откликнулся Костя и, настороженно поглядев на Нику, продолжил: — Ты почему так смотришь? — Этого не может быть. — Что не может? Ника, это я Заводная Птица. — Погоди. Никандра села слева от мужа. Костя закрыл книгу и положил ее справа от себя. — Ника, что случилось? — Ты, значит, придумал Заводную Птицу? — Ника… — Надо же… Как глупо получилось. Стоило догадаться, что это ты. Ты ведь остался таким же выдумщиком. А я решила, что Заводная Птица это Аир. — Кто такой Аир? — Я тебе потом расскажу. — Ника задумалась. — Стой. А как же твоя конференция? — Ника, ну, причем здесь конференция? — Так ее ты тоже выдумал? — Почему? Она еще неделю будет идти. Я обо всем договорился заранее. Я выступил в начале первой недели, а ребята из нашего реабилитационного центра остались там до конца. Я же не мог пропустить этот день? Или вы, госпожа Соболевская, совершенно забыли какой завтра день, м? — Костя заговорил в шутливом тоне, насмешливо прищурив глаза. — Нет, Константин, — поддержала шутку Ника. — Я помню. Завтра исполняется ровно двадцать лет, как вы на черничной поляне соизволили признаться мне в любви. Костя рассмеялся. — Извини, Ник, подарка нет, но, думаю, сюрприз получился. — Конечно. По части выдумки ты всегда впереди планеты всей. — К чему этот пафос? — Ну, отчего же. Ты — фантазер. Ты выдумал Заводную Птицу. Девочку-Костянику выдумал. — А с чего ты решила, что я ее выдумал? — Здравствуйте, Константин. Что же вы, забыли, как двадцать лет назад именно вы стояли на бревне и дали положительный ответ на мой вопрос? — Я помню, что сказал «да». Но я же не мог ответить «нет». Начались бы расспросы, что, да как… — Выдумал, выдумал. Точно выдумал, — поддразнила Никандра. — Вы-ду-мал! Наверно, и на конференции не был. Прятался где-то недалеко от нашего дома в Подмосковье. — Ника, я был в Москве, — шутливо ответил Костя. Но Ника не слышала тона фразы, она слышала только слова и их последовательность. Память услужливо воскресила воспоминание. Тогда, более двадцати лет назад, Костя произнес те же слова, но другим тоном. Ника вспомнила дачу, кухню, ей пятнадцать лет, она сидит в инвалидном кресле с синей чашкой в руках. Никино лицо заплакано. Ника обвиняет Костю, что не стоило выдумывать несуществующую поездку в столицу. — Ника, я был в Москве! — обиженно и с упреком в голосе выпалил Костя. — Ты подлый и мерзкий лжец! Ты такой же, как и все остальные! Я тебя ненавижу! — И бедная чашка закончила свою жизнь, разбившись на множество осколков у Костиных ног. А затем — звонкая отрезвляющая пощечина. Ника машинально закрыла щеку. Какая же она была дура! Поверила словам Костиной соседки, будто он выдумал про поездку в Москву, что он назначил свидание этой самой соседке. Ее, кстати, Веркой звали. А она, Ника, решила резать себе вены. Слава богу, что Костя появился вовремя и выбил из ее руки нож. Но резать вены? Из-за чего? Из-за того, что кто-то наплел про Костю? Боже, как стыдно ни оттого, что поверила, а оттого, что усомнилась в человеке. — Ника, что с тобой, — голос мужа вернул Никандру из воспоминаний. — Все в порядке. Поехали домой. У меня есть для тебя подарок, и нужно кое-что тебе сказать, не здесь, а лучше… Мелодия смартфона прервала Никину речь. — Алло. — Мам, ну, ты где? — Вероника, что случилось? — Я на даче, а никого нет. Привезла своего, как ты говоришь, кавалера. Ты где? — Понимаешь, Ника, тут у нас… — У нас? Ты с папой? — Да. — Я фигею дорогая редакция! Что у вас там случилось? Папа должен быть на конференции. — Обстоятельства изменились. — Да вас нельзя оставить одних. Вы вечно что-то придумываете. — Вероника, мы сейчас приедем. Жди. Все. Пока. Никандра посмотрела на мужа. — Что еще придумало рыжее чудо? — спросил Костя. — Пока ничего. Она на даче. Своего парня привезла. — Тогда поехали знакомиться. И они покинули парк. Костя даже не заметил, что забыл книгу на скамейке. Вспомнил о ней, когда был за городом. Вспомнил — и махнул рукой: «У Ники еще есть экземпляр». Однако книге недолго пришлось испытывать свое одиночество. Через пару минут мужчина средних лет изысканно одетый сел на ту лавку, расстегнув пуговицы пиджака и поправив галстук с позолоченной заколкой в форме птицы. Он взял книгу и, открыв ее, прочитал: «…Она садилась на ветку какого-нибудь дерева возле дома и…». Он закрыл книгу и улыбнулся. Где-то в кроне дерева невидимая птица сказала: «Кр-р-р-р-р!» … Наконец-то им удалось остаться один на один. Это случилось на кухне. Ника вспомнила о подарке, поднялась в свою комнату и вернулась с картиной, неся ее рисунком к себе. Костя сидел за столом. — Смотри, это я нарисовала для тебя. — И Ника развернула картину. — Круто. Это… Но откуда ты знала… — Костя не закончил предложения, потому как глупо было продолжать. Откуда Ника знала? Так он сам ей рассказал обо всех встречах с Костяникой, и об этой первой встрече на черничной поляне тоже. Костя всмотрелся в картину и понял, что он встретился с настоящим чудом. Это невероятно. Он почувствовал, как холодок пробежал по спине. Ника талантливая художница, она с его слов могла по-разному изобразить эту встречу, но почему именно так? Костя, затаив дыхание, посмотрел на волшебство. Картина с пугающей кинематографической точностью воспроизводила эту встречу. Да, именно так все и было. Так они и сидели. Именно так и был одет Костя. Именно такие жесты были у лесной волшебницы, именно таким движением она протягивала горсть черники. И еще этот кустик черничника, которым она кокетливо играла. Но он не упоминал о кустике. Удивительно! Будто Ника была там и подсмотрела за ними, но Костя знал, что этого быть не могло. — Ника, это волшебно. Слов нет. Это действительно нечто завораживающее, правда. — Костя, и еще я хотела попросить у тебя прощения. — За что? — удивился он. — Я тебе не поверила. Тогда. Но теперь я знаю, что Девочка-Костяника была на самом деле. — Не стоит извинений. Была. Не была. Сейчас не важно. — Это важно, — сказал Ника и улыбнулась. Она поняла, кем на самом деле был господин Аир. Той же Костяникой. Только Костяника явилась Косте, а Всеволод Анатольевич — ей. И она поняла, чем Аир привлек ее внимание. Как ни банально — внешностью. Он был похож чем-то на Костю, на того шестнадцатилетнего юношу. Но Аира не было. Его телефон не отвечал. Да, его видели многие, и на столе в Никиной комнате до сих пор лежит именное приглашение, но господина Аира не существовало для этого мира. Он существовал только для Никандры. 11–30 августа 2019