Принц, Всадник, Дракон и Меч.

      Бывают дни, которые входят в историю датами, войнами, событиями и свершениями. А бывают и те дни, которые становятся достоянием истории и из-за чисто символических вещей. Эрза ещё несколько лет назад и не догадывалась, что это странное восемнадцатое октября не просто будет что-то значить для нее самой, но и станет сначала негласным, а потом и официальным государственным праздником. Праздником чего - удивитесь Вы? Праздником освобождения народа от гнета налогами. Почему же такая странная дата и такой точечный праздник? А вот тут уже намечается рассказ по-длиннее.       В Фиоре появилось сразу несколько новых праздников после смены короны. Первый - так называемый "Incipit vita nova" - праздник смены власти и начала свержения чисто феодальной системы власти в пользу постепенной промышленной революции. Праздновался он ровно в день рождения Эрзы Фернандес и был провозглашен ее именем (как и, если бы честным, весь дворцовый переворот). Начало его празднования положили крупные феодалы, поддерживающие новую монархическую чету, и через два года праздник уже разносился по всем закоулкам и тухлым деревням народом. Бывшая Скарлетт спорить не стала и приняла праздник (поговаривают, настоял на этом её умный муж). Но тогда у людей возник следующий вопрос: а когда родился их молодой король? И целых два года данный вопрос был окутан тайной, покуда кто-то не раскрыл загадку. Это жителей обрадовало, и 18 октября многие стали отправлять подарки во дворец, кто-то решился выпивать, а другие скандировали на улицах: "Да здравствует Его Величество!" Король отреагировал на это сдержанно, но веселья не поддержал. Как только стало известно, что Его Величество принципиально не празднует свое день рождения, люди быстро придумали иной повод: 18 число было назначено странным экономическим праздником. Почему экономическим? Ну, праздник свобод уже был, да и Фернандес отличился своими денежными реформами (Джерард вообще прославился бюрократией. Тогда кто-то и мог посчитать это мелочным копанием в бумажках и сравнить это с переписыванием очередных только принятых законов. Но то, какие системы налогообложения, стандарты качества, дипломатические сделки составил бывший преступник в будущем поможет Фиору не просто не развалиться в эпоху раздробленности, но и стать одним из выдающихся государств материка). Посему и праздник был назван в честь именно этой черты Его Величества. В том году Граф признал данное событие и как-никак его отпраздновал. И вот сейчас-то и настал этот день вновь.       Эрза не знала, как относиться к этой дате. Ее супруг умолял не обращать на день его рождения внимания... Но в день рождения своей жены одаривал ее страшными почестями, что характерно - полностью из своего кармана, а не из казны государства. Сказать, что воительница было из-за этого неловко - ничего не сказать. И из чистого символизма, а потом и от привязанности и благодарности Скарлетт начала придумывать необычные подарки королю, да такие, чтобы он не смог от них отказаться. И в этом году план созрел как-то особенно быстро, но был тяжёл в своем исполнении. Даже не в материальном смысле, а именно в моральном. Первая его часть - встать с раннего утра, раньше мужа, и выслать приказания готовить государю самый изысканные блюда северно-Фиорской кухни: огромную часть своей юности Фернандес прожил на севере с Уртир, но редко позволял себе излишества и заказы на пирах. Поэтому идея была хороша... Но все с самого начала пошло наперекосяк.       Все началось с того, что Валькирия открыла глаза очень рано (только шел седьмой час утра), но её неусидчивого соправителя уже не было в постели. Правда, его любимая форма осталась в шкафу, и, после детального осмотра гардероба монарха, Миссис Фернандес смекнула, что недостает тренировочного платья. Неужели бывший Граф отправился размять косточки? Вот же человек-загадка! Скарлетт быстрыми шагами вышла из их общей спальни (эта мысль даже после четырех лет совместной жизни заставляла девушку иногда заливаться краской) и отправилась на кухню. Когда заказ Её Величества был получен, она незамедлительно отправилась в тренировочный зал.       Зал встретил ее высоченными потолками и звоном шпаг. Первое - не удивительно, ведь эта часть замка была самой древней, а вот второе... Кто в такие часы утра займет себя тренировками? Как выяснилось, это легко может сделать любитель бюрократии и хитрых схем, ненавистник оружия и боя - Джерард Фернандес, который ловко парировал удары первого командира роты самой Ее Величества Эрзы Скарлетт (для своих людей она навсегда осталась Скарлетт), офицера Джуры Некиса. Этот воин все ещё был в самом расцвете сил (несмотря на приближающееся пятидесятилетие), и, должно быть, сильно превосходил своего соперника в бою. Но, поскольку данная тренировка явно была нацелена на выносливость, никто из оппонентов не спешил уронить другого на лопатки. И если пожилой командир роты от битвы лишь раскраснелся и чуть вспотел, принимая оборонительные стойки, то Фернандес же, находящийся в позиции активного нападения, скакал вокруг него, словно испуганная выстрелом в воздух лошадь. В такие минуты... Эрза, облокотившаяся на стену зала где-то в углу, заметно покраснела и поспешила отвернуться. Это, правда, получилось у нее очень уж плохо - она с трудом ненадолго оторвала глаза от своего супруга, а потом, не выдержав, посмотрела на дуэль вновь. Умный король тяжело дышал, его грудь (достаточно широкая и сильная для книжного червя. И как он только не растерял за все это время форму?) с огромной амплитудой вздымалась под тонкой полупросвечивающей из-за влаги ткани рубахи. Его голубые патлы, прилично отросшие к тридцати годам, прилипали к потному лбу, из-за чего его худое лицо казалось ещё худее. Бледные обветренные губы были полураскрыты и жадно хватали столь недостающий воздух, а руки... Господь милостивый! Какие это были руки! Тонкие пальцы перехватывали шпагу с разных сторон, пытаясь ухватиться поудобнее, а сильные плечи то и дело вырисовывались под тканью. Мокрый, грязный, потный и не молодой - вот, как бы описала его Скарлетт ещё несколько лет назад. Да и дерётся не особо искусно! Но сейчас, после стольких лет совместной жизни (всего четыре, но об этом умолчим), после всех пройденных трудностей... Каким же красивым он показался ей в эту минуту. - Ваше Величество? - Фернандес наконец прекратил дуэль. Видимо, он заметил жену сразу, но не стал моментально обращаться на это внимание: - Доброе утро, Ваше Величество. - Командир, - глубоко поклонился Джура, делая шаг вперёд. Он пытался выровнять дыхание и спрятать лукавый блеск в глазах. Каким же интересным ситуациям Некис иногда был свидетелем! Этот долгий взгляд Скарлетт... И где же та страшная ненависть? Где презрение? - Доброе утро, - Эрза качнула головой, подходя к сражающимся поближе: - Ваше Величество, я поздравляю Вас с праздником. - Ох, это не стоит Вашего внимания. - Джерард, Вы уже четыре года только и делаете, как стоите моего внимания. - Так я и правда этого внимания стою?       Фернандес как всегда нашел какой-то повод испариться, и королева сама удивилась тому, как это ее расстроило. На кухню он так и не зашёл, поэтому все приготовленные изыски стояли в ожидании своего дегустатора. Не завтракая, Граф упорхал по личным делам, оставив свою Королеву одну одинешеньку в огромном замке. Девушка прошлась по засыпанной листьями веранде, останавливаясь и опираясь на перила. Наказывает! Он наказывает её, не принимая её внимания и подарков. Просто игнорирует! Эрза нахмурилась, не позволяя себе излишних эмоций там, где была у всех на виду. За четыре года, когда супружеская чета и свыклась, и сжилась, бывший преступник, влюбленный в свою жену, грубо говоря - повзрослел. Он стал сдержаннее проявлять любовь (зато какие эти проявления были!) и, главное, совершенно перестал ожидать какой-то явной взаимности. Это смущало правительницу: Джерард мог не отвечать ей на письма, не принять подарок, не вернуться домой вечером. Она знала... Вернее - она чувствовала, что это - не измена. Ловкий манипулятор боялся нового ножевого от своей пассии. Какой же глупый! За четыре года все так изменилось... Эрза не знала точно, в какую именно сторону, но понимала, что изменилось. И глупо бы было бегать от правды - ей Джерард был уже не неприятен. Он был ею как-то странно, почти в привычку любим. Но признать это... Как это признать? И главное, если уж признала - то как донести до муженька? Миссис Фернандес с силой стукнула по железным перилам и упорхнула с веранды, прячась от осточертелой осени. Эта осень слишком сильно напоминала о нем. Она вся была словно им пропитана. До мелочей. Кружилась, как он в танце, молчала, как он по вечерам, за всей прекрасной мишурой грустила, как был печален и ее супруг. У бывшей Скарлетт было ещё сотни планов на сегодня - в том числе всяческие гости, угощения, подарки... Но желание хоть что-то делать исчезало тонкой дымкой. Фернандес был с нею слишком жесток. Наверное, и она, в свое время, была с ним слишком жестока. Но королева верила, что время лечит. По крайней мере, её оно частично вылечило.       Эрза всегда была человеком твердых принципов, и вся эта игра в политических Робин Гудов шла ровно вразрез с этими самыми взглядами. Валькирия очень долго свыкалась с мыслью, что она не просто планировала, а предала семью. Что она перепрыгнула через чью-то голову (пусть эта голова была не самых чистых помыслов), не обращая ни на что внимания. И, какой бы тяжкой не была эта боль разочарования, взросления и новой жизни - Скарлетт ни разу не пожаловалась. И - какая приятная новость! - со временем эта боль утихла, ушла на второй план. Так почему же её супруга никак не лечило время? Почему он до сих пор мучился не меньше, чем мучился в самом начале из совместного пути? Королева не знала, королева ломала из-за этого голову и так или иначе страдала. Неужели эти старания были платой за безграничную любовь её мужа? Была ли она безграничной? Поверьте, мои читатели, была. Джерард Фернандес, человек бесчестный и страшный, был готов практически на все ради своей жены. Ради своей любимой, которая так и не стала, к сожалению, его.       Время тянулось вязко и неохотно. Каждая минута была подобно часу, а каждый час - новой прожитой в одиночестве жизни. Королева отказалась от всех встреч на сегодня, перенесла все важные решения, но ради чего? Ради того, кто где-то опять пропадал?       Её Величество сидела за письменным столом, разбирая всяческие документы. Этот стол был у супруг общим - почти единственная вещь, которую они делили между собой добровольно. На нем лежало множество писем - часть из них была прислана лично бывшему Графу, но тот будто совершенно не боялся потерять конфиденциальность, и оставлял их на обозрение своей жены. Эрза никогда их не читала - не её дело, верно? Но в этот день, который уже близился к вечеру, пока её мужа все не было и не было дома, девушка не выдержала и позволила себе немного вчитаться в адресатов всех этих писем. Милкович... Ну конечно! Уртир, которая стала почти завсегдатай в доме молодых монархов, писала много и часто. Это было очень приятно, так как очень быстро княжна севера стала близкой подругой и соратницей королеве, иногда даже игнорируя своего подопечного, которому была почти что маменькой. Эрза лишь пробежалась глазами по незапечатанному тексту: эта женщина-катастрофа просила не серчать на ее долгое отсутствие, так как в недавних пор она закрутила один преинтереснейший роман, и умудрилась урвать когти заграницу. Скарлетт усмехнулась этому посланию, про себя даже немного завидуя. У Милкович всегда что-то в жизни происходило, и это что-то всегда целиком и полностью зависело от нее самой. От кого же было следующие письма? Парочка совершенно неинтересных графов и графинь (может, какое из них и было любовное?), но ничего такого из ряда вон выходящего... Письмо от Локи? Эрза действительно удивилась и замерла с ним, не решаясь на какое-либо необдуманное действие. Открыть письмо? Как грубо было бы с её стороны... Но письма от Локи входили в те из редких сообщений, которые Фернандес никогда не оставлял на общем столе. Значит, не знал о его существовании? Или, может, показательно оставил его здесь? Да, в конце концов, может ну прекращать пытаться выдумывать особые помыслы, которых в действиях ее мужа не было? Скарлетт минуту помедлив, повертела в руках письмо и... И решила хотя бы раз довериться этому человеку снова. Она молча отложила письмо, сама берясь за перо и чернила. Кажется, время близилось к семи часам вечера, а Джерард, с утра упорхнувший по "личным делам государства", так и не возвращался. Поэтому, со странной тоскою, нынешняя миссис Фернандес написала несколько коротких записок с извинениями, которые отправила через быстрых послов к своим богатым друзьям. Она извинилась перед Фулбастерами, Дреярами, Штраусами, Сердоболиями, да даже перед Бастией за то, что, к сожалению, встречу, назначенную на этот вечер, придется отложить. МакГарден и Драгнилы и без того - очень сильно извиняясь! - пообещали прибыть не раньше, чем через неделю, посему и праздничнство было весьма логично перенести. Эрза чувствовала слабые спазмы стыда и гнева - стыда за то, что лишала других праздника, а гнева - за проигрыш. Она так или иначе проиграла. Проиграла снова! День рождения коронованного Принца так и не смог быть ярким, праздничным и главное - в этом была вина его супруги. Или, по крайней мере, бедная воительница сама её в этом видела.       В гостиной было прохладно от экономии на дровах - чета правителей до сих пор нередко экономила на банальных нуждах, дабы не растрачивать казну попусту. Но в теплом платье, по воротнику и манжетам которого шел мех зверя, Скарлетт без особого труда согревалась теплым чаем и стоящей возле свечой, которая освещала лежащую на ногах королевы книгу. Она, как и всегда, читала что-то из разряда того, что никогда бы не взяла в руки ещё пару лет назад. Но её дорогой муж привел королевскую библиотеку в такой порядок, что Валькирия быстро втянулась в это нехитрое дело - в чтение. Она обычно брала те книги, которые до этого советовал ей или читал Джерард, и, на удивление, почти всегда оценивала его вкус. Сейчас ей не хватало собеседника, но вместо своего хозяина с ней вели диалог его книги. С какой-то отрешенностью перелистывая старые странички, Эрза заметила, что не привыкла отдыхать. Этот день, в который она намеренно отменила все и вся ради мужа, который отменил себя сам, девушка смогла отдохнуть. Это сбивало её с толку. За четыре года активной работы не было ни одного выходного, а тут, понимаете ли - целый свободный день. Может, и славно, что Фернандес пропал куда-то? С мрачной улыбкой Её Величество перевернула очередную страницу, когда услышала скрип двери. Она даже не подняла глаза на вошедшего, ибо никто, кроме, конечно, Его Величества, не входил в этом дворце куда-либо без стука. Джерард вошёл внутрь, но явно неловко замер в проходе - его супруга уже прекрасно выучила все его привычки. Сейчас он, должно быть, неосознанно вертел в руках шляпу- котелок и медленно снимал с ладоней белоснежные перчатки. Мог ещё ослабить воротник и... Скарлетт стало как-то неуютно, когда она все же осмелилась поднять на мужа взгляд, а тот ничего не дергать и не поправлял. Стоял смирно, словно перед расстрелом, прямо и гордо взирая на свою Госпожу. - Добрый вечер, Ваше Величество, - ледяным голосом прервала тишину Миссис Фернандес, опять перелистывая страницу книги, в которую уже не вчитывалась. - Что читаете? - Не знаю. Нашла что-то у Вас, - воительница пожала плечами, опуская карие глаза на книгу. Их беседа могла бы быть нормальной, если бы не холод с обеих сторон. В какой момент они свернули не туда? - Рылись в моих вещах? - бывший преступник искренне попытался пошутить. Попытка была засчитана. - Да хоть в панталонах - Вам-то какое дело. - Будто в моих панталонах есть что-то интересное. - Ну, это как посмотреть - выпалила королева совершенно будничным тоном, хоть сама и чуть смутилась своей откровенности. Вот же иногда глупости в голову приходят... - Вы голодны? - внезапно соскочил с темы Джерард, то ли смущённый, то ли развлеченный словами своей возлюбленной. Он был явно уставшим, очень уставшим, но не подавал виду: - Может, пройдем на кухню? - Там уже всё готово - идите. - Готово? - Да, я с утра заказала Вам завтрак и обед. - Есть повод? - Повод? - Эрза почувствовала странный прилив злости: - Есть ли повод? - она отложила наконец эту треклятую книгу, десяток страниц которой она прочитала совсем не задумываясь об их смысле: - Действительно. Есть, черт возьми. И, знаете, что? Коль Вы не рады своему появлению на свет, то я благодарю Господа за то, что он мне Вас подарил! Не будь Вашего дня рождения, меня бы здесь не было.       Фернандес заметно стушевался и несмелыми шагами подошёл к бывшей Скарлетт на расстояние вытянутой руки. Та, как нерушимое изваяние, не шелохнулась от этого действия, видно, ожидая дальнейшего хода оппонента. Но Граф не двигался, попросту сократив дистанцию между собой и королевой. -Я благодарна Вам, Джерард, - Её Величество сказала это так спокойно, так размеренно, что любой незнающий её человек мог посчитать, что у этой женщины вообще отсутствуют хоть какие-то эмоции. Король же знал одно - его супруга перестала быть просто девушкой, принцессой, а стала настоящей женщиной. Сильно же подросла она за эти годы его побегов от неё... - Вам незачем меня благодарить, - на выдохе прошептал Фернандес: - Разве что я должен сказать Вам спасибо за все это. Куда бы я без Вас? - Это взаимно, - горькая усмешка появилась на устах Эрзы, и та как-то отрешенно похлопал рядом с собой, как бы приглашая своего мужа сесть на диван вместе с ней: - Хоть что-то взаимно, верно? - Вы смеётесь надо мной? - Я насмехаюсь над и над Вам, и над собой... - воительница покачала головой, отбрасывая какие-то свои мысли, которые явно ей мешали здраво думать: - Вернее - над ситуацией. И сядьте Вы уже! Знаете же, что не выношу, когда Вы надо мной так стоите. Как Господ Бог сам. - Ах, разве Господ? - бывший преступник послушно сел, складывая руки на колени. Его поза получилась чересчур напряжённой, но он уже не знал, куда это напряжение, появляющееся рядом со Скарлетт, девать. Пора было бы уединиться ему с самим собой, дабы предаться тому занятию, о котором в приличном обществе не говорят. Черт, она ещё и сидела так близко... Он почти касался ее бедра и эта близость не столько будоражила тело, столько искалеченную душу: - Да я раб Ваш, а не Господ. - Вы? Раб мой? Не смешите, - девушка показательно фыркнула. Они, как два идиота, сидели совсем близко и смотрели не на друг друга, а куда-то вперёд, словно там должно было быть самое интересное на свете преставление: - Вы есть не хотите? - Спасибо, не хочется. Но я ценю Вашу заботу. Спасибо. - Это был Вам подарок. - Я обязательно что-нибудь съем, честно, - Джерард забавно стал заламывать пальцы рук. Его жена знала - сейчас у него ужасно напряжённые мышцы спины, поэтому он натянут, как струна. Волнуется, бедный: - Я благодарен за это внимание. - Оно протухнет, - отмахнулась Эрза, осознавая, что подарок силой в Его Величество ей совсем не хотелось: - Не утруждайтесь. Лучше через неделю примите гостей: некоторые из них едут с другого уголка страны ради этого. - Это все ради меня? - Да, но я Вам этого не говорила, - беззлобно усмехнулась валькирия: - Иначе Вы откажитесь, как отказывались от всех моих подарков. - Я Вас задел этим? - внезапно тон, до этого частично стыдливый и грустный, стал серьезным и сосредоточенным. Фернандес наконец обернулся на свою Госпожу, и та невольно посмотрела на него в ответ: - Вы обижаетесь? - Я? На Вас? - Вы. На меня. - Да разве на такое обижаются? - Скарлетт не выдержала внимательных оливковых глаз и отвернулась. Свечи догорали, в комнате холодало. Но этот чертов диван, казалось, холод не касался. Становилось чуть темно, и в этой полумрачной тишине было отчётливо слышно дыхание ее супруга. Оно было сбивчивым и нервным. Ах, волнение! Или дело было в другом? - Тогда можете мне кое-что подарить? Он смеялся над ней? Нет, ну, что ж! Раз ему чего-то хотелось - почему бы ему это что-то было не дать? По крайней мере, за все это время она ничего такого ему не дарила... Кроме, разве что, зонтика и пары бутылок крепкого. - И чего же Вы хотите? - Эрза поправила выбившуюся алую прядь волос, задумчиво глядя на почти полностью сгоревшую свечу, чье пламя исступленно колыхалось. Внезапно ей в голову стрельнула ужасная мысль - а не о разводе ли будет просить этот черт? От одной лишь мысли об этом в душе что-то затрепыхало, заплакало, заныло. Королева вся сжалась, чтобы не показать этого мужу, внимательно на неё глядящему. Почему она так испугалась? Несчастная не знала и знать не хотела. Дабы выглядеть солидно, воительница изобразила максимально отчуждённый тон: - Просите, чего пожелаете. Я прикажу слугам, и они это сегодня-завтра исполнят. - А если с этим подарком справитесь только Вы?

"Нет, ну он явно желает развода..."

      - Ради Вас любой каприз, - с какой-то плохо скрываемой горечью пошутила Миссис Фернандес, пряча за этим необъяснимый нарастающий страх: - Если я это смогу. - Ох, - Джерард подавился вздохом, словно эти слова вселили в него надежду, которой доселе не было: - Если Вы сможете это... Если, конечно, я не покажусь Вам наглецом или глупцом, разве что... - Прекратите тянуть. - Одним словом, если только Вы позволите себе опуститься до моих мелочных просьб... Знайте же - Вы сделаете меня самым счастливым, самым радостным.... - Джерард, - снова оборвала его королева, давясь ни то от раздражения, ни то от страха: - Просто уже скажите, чего Вы хотите. Вы же не ребенок, чтобы уговаривать меня. - Что ж, - Фернандес неуютно заерзал, словно ему что-то не давало покоя. Так, в принципе, и было. Но сил на смущение у него не осталось, как, впрочем, и на уловки. Следовало действовать, пока выпадает шанс, верно? Мужчина поднял голову к потолку, вспоминая всяческие молитвы, но ни одна, как назло, не лезла в голову: - Поцелуйте меня. Пожалуйста. - Сделать что? - тупо переспросила Ее Величество, неосознанно оборачиваясь на супруга. Тот выглядел почти безмятежным. Ключевое слово - почти. От слов своей возлюбленной, Жерар, казалось, немного сжался, но виду не подал. - Если я и могу попросить Вас о единственном нужном мне подарке, - он ровным голосом разъяснил ей это, словно объяснял ребенку, как складывать дважды два. В душе же его плясали черти, и плясали они что-то подобное пьяной джиге, когда уже не ясно, кто и как двигается. Король молился, чтобы его не парализовал ужас. Нет, он был готов к любому унижению, но осмелиться попросить её о таком... Кто его за язык тянул? Фернандес медленно выдохнул: - То я прошу Вас только об одном единственном поцелуе. Если, конечно, это не заденет Вашу честь и достоинст... - Ах, помолчите о чести, - Эрза взмахом руки заставила мужа заткнуться. Почему-то ей захотелось радостно расхохотался. Он не хочет развода! Но то, чего этот сударь на самом деле хочет.... Очень дико было слышать о таком. Раньше он бы и не спросил разрешения. Тогда, когда они ещё изображали любящих людей. А сейчас? В комнате становилось все жарче и жарче, несмотря на то, что свечи догорали: - Вы действительно не придумали ничего более стоящего, чтобы попросить у меня? - Больше нет ничего, чего бы я не смог себе подарить сам. Разве что.... - Что? - Ну, боюсь, что это будет хуже поцелуя. Скарлетт вспыхнула. Конечно, намек был прекрасно понят. Даже слишком хорошо. Она хотела бы отодвинуться от мужа или даже легонько его стукнуть, но не смогла, увидев лёгкое смущение на его лице. Черт бы все это побрал! Поцеловать? Его? А как? Они не целовались со времён свадьбы. Господи помилуй.... - Вы действительно этого хотите? - осипшим голосом спросила воительница, чувствуя себя полной дурой. Фернандес сдавленно кашлянул. Выглядели они, должно быть, как двое школьников. Как малые дети, которые не знали, как вообще мужчина и женщина... Ну, то. Внезапно в голове королевы поселилась одна лишь настойчивая мысль: либо сейчас - либо никогда. Не дожидаясь ответа мужа, Скарлетт набрала полную грудь воздуха и чуть толкнув мужа в то ближайшее к ней плечо, накрыла его губы своими. Его уста были холодными, несмотря на то, что лицо горело. Надо же! Королева внезапно почувствовала в душе своей что-то ноющее, что-то сладостное. Может быть, она просто скучала по этим губам? Или ей попросту не хватало мужской ласки? От всех этих мыслей становилось стыдно. И стыд это мешался с раздражением: почему это глупец сидит столбом?! Джерард не позволил себе даже коснуться возлюбленной, отчего Эрзе показалось, что ему и вовсе не понравился этот... подарок. Смущение быстро перерастало в гнев, который останавливало только что-то такое, что внезапно обуяло её душу. Когда от расстройства, вызванного реакцией мужа, Её Величество начала отклоняться, Фернандес, подобно измученному жаждою страннику, который находит воду, позволил себе чуть наклониться к жене и углубить поцелуй. И от дерзости этой воительница не смогла сдержать судорожного вздоха. Никогда ещё ей не было так плохо и хорошо одновременно. Откуда эта сладостная нега?!       Его Величество почувствовал такой прилив сил и мужества, когда прозвучал этот еле заметный вздох, что словно с цепи сорвался. До сего момента крайне трепетный и боязливый, король позволили себе медленно провести по ладони, на которую его супруга опиралась, кончиками пальцев. Заметив лёгкую дрожь её прекрасных плеч, Жерар осмелел ещё пуще, и второй рукой, холодной от волнения, дотронулся горячего лица своей ненаглядной. Дрожь усиливалась, а вместе с ней усиливалось и желание. Фернандес уже дурно отдавал себе отчет в действиях, когда, вместо смиренной благодарности и пожелания добрых снов, он углубил это почти подросково-глупый поцелуй. Та неопытность королевы, та аккуратность её мужа - всё это делало картину, скрытую от чужих глаз, до смехотворного наивной. Но жар мужского тела нарастал, пока из головы выветривались последние разумные мысли. Вторая ладонь механически легла на девичью талию, укутанную в теплые ткани, удерживая девушку, которая, справедливости ради, и не пыталась бежать. Упаси их Господь! Обоим было за двадцать (Фернандесу так вообще стукнуло 30!), но нежность и страсть, томимые в душах этих людей были так невинны, так по-юношески неловки. Столько лет крутя роман с государством, они оба позабыли, что некоторые вещи удовлетворить политика, война и власть не может. Любовь? Ну... Может, и любовь. Но похоть - простите мне мою откровенность! - точно. Эрза, которая всё ещё подумывала оттолкнуть супруга, в глубине смелой души своей радовалась, что инициативу ловко перехватили из её рук. Она невольно, несмотря на то, что до сих пор не шибко активно отвечала королю на ласки, не могла сдержать вздохов. А вздохи эти только раскаляли несчастную мужскую душу, истосковавшуюся по любви.        Её Величество не помнила, в какой момент они практически легли на этом несчастном холодном диване, но хорошо помнила холодные пальцы, скользившие по её платью туда-сюда. Что-то бездумное, дикое было в этих движениях. Но, несмотря на это, руки Фернандеса крайне ловко обходили все те места, которые были бы особо личными. И это только больше сводило с ума. Он, вроде бы, и нарушал все запреты, но, в то же время, не позволял себе доставить своей возлюбленной слишком много чувств. Да и что за глупости? Она ведь была его законной супругой! -Джерард...- вырвалось из тонких алых губ, и имя это моментально утонуло в новом поцелуе (Эрза уже даже не считала, сколько лишних "подарков" он у неё украл, потому что целовался этот чёрт первоклассно, сладостно и неровно, постоянно сбивая ритм). Жерар прекрасно понимал, что это всё не сойдет у него с рук, что нужно немедленно прекратить, что это бесчестно и грубо, но... Но как же долго он ждал этого! Как долго томил себя, изводился, глядя на эти губы, на это прекрасное лицо и осиную талию. Как же он любил её: во всех смыслах этого слова. Никогда доселе не одолевала его подобная приятная тоска, лекарство от которой было сколь близким, столь же недосягаемым. И в это холодный вечер, когда свечи уже практически полностью затухли, Фернандес пытался восполнить всё то, что столько лет было для него невозможным.       Когда последняя свеча потухла, глаза уже были немного привыкшими к темноте. На молодую девушку нахлынул стыд, когда на пару секунд сладкая пытка остановилась. Что они скажут друг другу? Что теперь делать? Продолжать? Остановиться? Попросить забыть? Эрза видела лишь очертания его красивого лица. И тёмные глаза, конечно. В этих глазах была страшная помесь смущения, желания, любви - всего, что только можно. По коже пошли мурашки ни то от такого взгляда, ни то от холода, который был в комнате. Ей стоило просто сказать ему: "Что Вы себе позволяете?" или хотя бы: "Забудем об этом." Но вместо этого ужасно хотелось предложить Джерарду поднять в комнату. В их комнату, тёплую, где стоит удобная кровать. - Ваше Величество, я... - хриплый мужской голос неприятно разрезал пустоту. Скарлетт почему-то стало дико смешно от таких наивных попыток объясниться. Кто в своём уме будет разъясняться после часа поцелуев? Особенно, если этот кто-то сейчас нависает над своей законной женой? Фернандес чуть прокашлялся: - Ваш подарок, он... - Как же славно, что Вы бросили курить, - усмехнулась королева и, ухватившись тонкими ладонями за развязанный ворот мужского сюртука, потянулась за новых поцелуем.