Насмешки судьбы

      Мои следы на песке сразу же заливали разыгравшиеся волны, которые нехотя вытолкнули нас на берег. Я молниеносно выскочила из лодки, оставив ее один на один с Филлом, и бросилась подальше от этого океана навстречу спасательному островку. Я бежала, пока мои ноги не начали утопать в этом холодном сыпучем песке. Неужели я чувствую под ногами что-то намного надёжнее, чем доски? Неужели это не сон, не иллюзия?       Сорванный, как с цепи, ветер играл с моими черными локонами, которые вились сильнее обычного из-за чрезмерной влажности, а я впервые за долгое время смотрела на этот океан с суши. Серое небо становилось мрачнее, словно показывая свое недовольство. Конечно, ведь теперь мы больше не в его власти. От этой мысли все внутри ликовало. Я упала на колени, не отводя взгляд от бушующего океана: его волны ещё чуть-чуть и достигнут небес. На моём лице сияла ухмылка победителя, словно я только что надрала задницу своему врагу. Но, вот только я не сразу осознала, насколько сильно заблуждаюсь. Сколько раз мне ещё нужно будет убеждаться в том, что победить океан невозможно? От него не скрыться…       Мое внимание перехватила резко разразившаяся молния, а затем и приступ грома, от которого не только сотряслась земля под моими ногами, но и сердце ушло в пятки. Дело шло к буре. К буре, которую мы бы не пережили, качаясь на этой ненадёжной лодке. Опять сверкнула молния, разразив это хмурое небо. А через секунду дождь яростным потоком обрушился на этот остров, намочив меня с ног до головы. Но мне было все равно. Я помню, что смеялась, как ненормальная. Смеялась, стоя на коленях под дождем. Я продолжала смеяться, а по щекам почему-то текли слезы. Секунда — и я уже не с вызовом и с усмешкой смотрела на этот океан, а упала на руки, опустив голову вниз. Было холодно, одиноко и… пусто на душе. Как бы обрадовалась Нина, увидев этот необитаемый остров. Она бы наверняка сравнила нас с тем лучником из сериала, пропавшего без вести. —Дая, нам нужно найти укрытие, — слышу я дрожащий голос Филла и его холодное прикосновение к моей спине. Он был прав. Я знала это, поэтому я нашла в себе последние силы и заставила себя подняться, немного шатаясь. Вскинув голову, я одарила бушующую стихию гневным взглядом, словно говоря, что он не сломает меня. В эту же секунду разразился очередной приступ грома и молнии, а Филл потянул меня назад. Мне одной показалось это насмешкой над моим громким заявлением?       Дождь даже не давал ни единственного намека на то, что он скоро закончится. И даже эти громадные деревья и растения, которые возвышались над нами, упираясь в тучи, не могли закрыть нас своей массивной кроной от дождя. Честно признаться — я выдохлась и продрогла: я едва заставляла свои ноги передвигаться, почти спотыкаясь о каждый торчащий корень и постоянно ударяясь лицом о ветки или листву. —Та черт побери! — ругаюсь я, вновь выбираясь с очередных зарослей, которые Филл почему-то проходит без каких-либо проблем. Он снова молчит, снова эта тишина, которую, как я только осознала, всегда разбавляла та девушка из Хэшмана, которая без предупреждения с ноги вторглась в мою жизнь три года назад. Выплюнувшись в очередной раз из зарослей, я лечу вперёд и врезаюсь в Филла, застывшего на месте. — Ты что застыл? — бросаю ему я, а затем не верю своим глазам, когда вижу плодоносные деревья. Мы с ним переглядываемся и, как ненормальные, летим к ним, срывая плоды, и недоверчиво начинаем есть. Боже мой, как это вкусно. Мы не особо заморачивались над тем, что мы едим и что это за деревья. Может, и стоило, но когда ты последние дни перебивался сырой рыбешкой и водорослями, то от твоей брезгливости не остаётся ничего. Я закатываю глаза от удовольствия, когда в очередной раз откусываю этот божественно-мягкий фрукт или овощ с розоватой мяготью внутри. Запихиваю себе в рот оставшийся кусок, что едва могу его жевать, закатывая глаза от наслаждения и вытирая рот. Я встаю, вытирая об себя руки, и хочу перелезть через дерево в надежде, что мы найдем ещё что-то съедобное. Опираюсь на мощный ствол и уже желаю спрыгнуть, но резко хватаюсь руками за дерево, сбрасывая вниз мелкие ветки и камушки. —Филл! — зову его я, едва пережував, но похоже еда полностью оглушила и ослепила голодного «матроса». Я закатываю глаза и аккуратно присев, спрыгиваю вниз. Замечаю, как земля в прямом смысле начинает смещаться, словно готовя для меня место для приземления. Я щупаю ее и улыбаюсь: она мягкая и похоже подвижная. Улыбаюсь и не могу найти этому объяснение. Иду вперёд, вскарабкиваясь на растянувшийся корень, и клянусь, что ветка сама притягивается ко мне, когда я в сотый раз прыгаю в надежде дотянутся до нее. Подтягиваюсь и вижу, огромный лесной массив, который раскачивается под мощные порывы ветра, а затем замечаю, что в центре этого острова находится оазис. Я поддаюсь вперёд и, соскальзывая с надёжного бревна, лечу вниз. Хорошенько ударяюсь, падая на болотистую землю с немалой высоты. — Хм, — стону я от боли, потирая ушибленное место. Со злости ударяю кулаком о землю и, знаете что получаю в ответ подзатыльник! Оборачиваюсь и ничего не замечаю. Только раскачивающие лианы и высокие стебли с огромными листьями. Это что шутка? Отворачиваюсь и слышу, какое-то движение. Резко оборачиваюсь и хватаю что-то рукой. Не может быть! Из моих рук сейчас пытается вырваться закрытый бутон, извиваясь своим стеблем. Я начинаю смеяться, что явно его сердит. — Ай, — резко убираю руку и он теряется среди миллион таких же как он, а я с любопытством провожу его взглядом. На моей руке остаётся небольшой ожог, но я не обращая на это внимание, встаю, уставившись наверх. Неужели этот остров живой?       Не могу в это поверить. Все это просто безумие. Бегу обратно, понимая, что оставила Филла одного надолго, и он явно уже сходит с ума. —Филл! Ты не поверишь… —выскакиваю я из-за ствола дерева, но вместо бродящего с одной стороны в другую, вижу лежащего Филла на сырой земле. — Филл! — Резко бегу к нему, переворачивая его на спину. Он просто ледяной, губы синие. Боже мой, как я могла его оставить! Первым делом понимаю, что нужно его закрыть хотя бы от дождя. — Филл, пожалуйста, держись, — молю его я, пытаясь поднять его, но в итоге мы вместе падаем. Не теряя времени, я вскакиваю и лечу к зарослям, желая смастерить что-то вроде лежака, чтоб перенести его. Но попытка сорвать хоть один лист заканчивается тем, что это растение просто отталкивает меня и откидывает на спину. — Черт возьми! Мой друг умирает! — ору я на растение. Ноль реакции. Конечно, что я ожидала от тупого зелёного стебля. Вскакиваю, но шум заставляет меня обернуться. Листья плотно нависли друг над другом, а мелкие тонкие стебли прочно переплетаются между собой, сооружая нам небольшое убежище. Я не могу сдерживаться и расплываюсь в благодарной улыбке, закидывая голову к небу. Не теряя времени, бегу к Филлу и с горем пополам тащу его под это убежище. Снимаю его насквозь промокшую рубашку и начинаю хорошенько растирать его. — Филл, пожалуйста, очнись! — в панике молю его, не зная, чем ему помочь. Чувствую себя брошенной и беспомощной. Его дыхание немного приходит в норму и я его крепко обнимаю, пытаясь отдать ему хоть какое-то тепло. Но, на самом деле, сама дрожу, как осиновый лист.       Я сижу так около часа, а может и больше. Чувство времени здесь полностью растворилось среди раскатов грома и молний. Я сидела и крепко сжимала Филла, моля о помощи. Пожалуйста. Услышьте меня кто-нибудь! Но мы здесь были одни. Мы и океан.       Кажется, я не заметила, как сама уснула, крепко держа Филла. Я больше не слышала шум дождя, да и ветер, кажется, затих. Даже как-то подозрительно тихо. Я медленно отодвигаюсь от Филла: его кожа стала ещё бледнее, и едва можно было различить движение грудной клетки. —Филл, пожалуйста, — по щекам текут слезы и я, тихо всхлипывая, склоняюсь к нему, соприкасаясь с ним лбами. Я почти не чувствую его дыхание, от чего сердце сжимается и становится невыносимо больно. —Нет! Вы не можете забрать у меня и его! Это что шутка?! Вы не можете оставить меня совсем одну! Не можете его забрать! — вторила я как заклинание, но все без толку. Я прижала его к себе сильнее, а в памяти всплывали воспоминания, как мы сидели на только купленном новом диване, во время выбора которого у нас возникла целая третья мировая война. Он обнимал меня и целовал в макушку, прижимая меня сильнее. Мы сидели в центре пустой комнаты — в ней был только диван и мы. И, знаете, нам больше ничего не было нужно. Я помню его тепло тела, помню, как он не умолкая мог целыми часами говорить о наших планах на квартиру, что это будет самое уютное место во Вселенной, и оно будет только наше. Как он болтал о своих недоумках коллегах, за которыми ему приходилось все переделывать, о его новых безумных планах и чокнутом боссе, которым он так восхищался. Боже, за что? У него было столько планов! Он хотел столько всего сделать! Это несправедливо!       И вот я замечаю, что его тело стало бледным и холодным, широкая грудь застыла на месте, а на лице застыла гримаса смерти. Я не могла в это поверить. Я стала его трясти за плечи и отчаянно звать, заливаясь слезами. Я не могла это вынести, не могла. Потерять двое дорогих людей, которых я ненавидела так же сильно, как любила, в один день — это слишком. Я рыдала, не помня себя от горя. Я не успела ему все сказать. Не успела его за все поблагодарить и не успела сказать, как мне было больно от его предательства.

За что? Почему? Разве так должно все кончится?