Глава 5
9 сентября 2019 г. в 06:24
Гарри, мягко говоря, плавал на седьмом небе от счастья. На весь день он забыл о Волдеморте и войне, о смерти Сириуса и страхе, которым зачастую скручивался его живот. Вместо этого его мысли были заняты Гермионой. Пока миссис Уизли обсуждала с ним меры безопасности в период пребывания в Норе, Гарри думал о том, каково это — целовать её. Когда Тонкс подошла поздороваться, Гарри вспомнил, каково это — сжимать округлый задик своей подружки. Во время ужина, пока текла беседа, он был рад, что скатерть закрывала эрекцию, созданную воспоминаниями о руке Гермионы, накачивающей до точки невозврата его член.
Это был, пожалуй, первый беззаботный день в жизни Гарри Поттера.
Единственной проблемой была невозможность проводить время наедине с Гермионой. Несмотря на то, что он очень ценил свою дружбу с Роном, Гарри поймал себя на том, что хочет, чтобы его лучший в течение последних шести лет друг свалил куда-нибудь подальше. Когда Рон, наконец, исчез, его по очереди заменяли другие члены семейства: Джинни, которая хотела расспросить его о лете, или миссис Уизли, чтобы узнать, ел ли он, или близнецы, которые хотели взять его в свой магазин приколов. К обеду он уже проклинал клан Уизли, которых, вообще-то, всегда считал самыми близкими родственниками.
Единственным, что облегчало жизнь Гарри, было сложившееся у него впечатление, что Гермиона разделяет его раздражение происходящим. Она весь день бросала на людей неприязненные взгляды, когда думала, что никто на неё не смотрит. По правде говоря, Гарри весь день не сводил с неё глаз. Он пытался понять, как много изменилось между ними за последние два месяца. В последний раз, когда они встречались, Гарри видел только своего друга. Гермиона была хорошенькой, конечно, но она была просто Гермионой. Теперь он видел красивую юную женщину. Её каштановые волосы, когда-то непослушные и вьющиеся во все стороны, теперь выглядели волнистыми и красиво обрамляли её милое, очаровательное лицо. Её тело преобразилось так и в таких местах, где он раньше ничего не замечал. Она несколько раз поймала на себе его пристальный взгляд, покраснела и ухмыльнулась одновременно, уверенная в себе и застенчивая, противоречие, которое сводило его с ума.
Когда все встали и направились в гостиную, чтобы насладиться обществом друг друга в этом сумасшедшем, нестабильном мире, Гермиона схватила его за запястье. Прикосновение пробило по телу электрическим разрядом, а улыбка практически добила.
— Сегодня вечером, когда все уснут, спускайся сюда, — шепнула она ему на ухо.
Вечер был мучительно долгим. Гарри с трудом преодолевал нетерпение. Он то и дело смотрел на часы, пытаясь вспомнить заклинание, ускоряющее время. Увы, если таковое и существовало, то он явно не сумел его узнать и изучить. И вот, наконец, все отправились спать. Гарри и Рон вернулись в свою комнату и натянули пижамы. Через минуту последний уже лежал на кровати и храпел. Гарри всегда удивлялся способности Рона быстро засыпать, но сегодня он был ему страшно благодарен. Один готов, остальной дом остался. Он лежал в постели, покусывая губу и борясь с искушением заглянуть в свой фотоальбом.
Когда часы показали полночь, Гарри вылез из постели и тихонько спустился по лестнице. Ступеньки заскрипели, конечно же, заскрипели, и этот звук разнёсся по всему дому, но, к счастью, никто не пришёл посмотреть, в чём дело. Когда он спустился в гостиную, то у него перехватило дыхание. Гермиона сидела на диване рядом с камином и читала книгу, свет и тени играли на её коже. Её ноги, загорелые от французского солнца, были поджаты под ягодицы. На ней, казалось, была только длинная футболка, и он мог видеть большую часть её бёдер, от этого зрелища его кровь переориентировалась на второй мужской орган эээ… мышления.
— Привет, — сказал он. Ему хотелось закатить глаза. Привет. Это что, было лучшее приветствие, которое он только мог придумать?
Гермиона подпрыгнула, открывая ещё большую часть своих ног, и Гарри переосмыслил своё мнение о приветствии. Затем она положила книгу и похлопала по месту рядом с собой на диване.
— И тебе привет, — улыбнулась она.
Сидя рядом с ней, чувствуя запах шампуня, которым она пользовалась, Гарри вспомнил их утро. Он судорожно сглотнул.
— Я весь день хотел быть только с тобой вдвоём.
— Я тоже, — сказала Гермиона, а затем сделала то, что заставило Гарри почувствовать, что он может взять на себя ответственность за весь мир. Она прижалась к нему, положив голову на плечо. Это было так правильно. — Я знаю, что нам нужно поговорить, но я не хочу все испортить, сказав что-то не то.
— Разве лучше оставить ситуацию без обсуждения? — Гарри обнял Гермиону за плечи и улыбнулся, когда она не стала возражать.
— М-м-м, — промурлыкала она в знак согласия, и они несколько минут сидели у камина в полной тишине. Гарри удивлялся, как его жизнь может так сильно измениться за один день. Может быть, Дамблдор и не нёс полный бред с этой своей «силой любви». — Но нам всё равно нужно поговорить, — наконец сказала Гермиона. — Я не хочу никаких недоразумений. Мне нужно знать, каковы наши перспективы.
И они начали их обсуждать. Гарри даже не мог понять, как долго они сидят и общаются, ведь это было так похоже на прорыв двух плотин. Чувства, выражаемые в слова, жесты, прикосновения лились свободно и находили отклик. На этом диване они говорили друг другу о том, как сильно они заботятся друг о друге. Гермиона объяснила, что она всегда чувствовала, как внутри неё что-то шевелится при одной мысли о нём, что она уже давно что-то чувствовала к нему, но ей потребовалось время, чтобы понять, что это было. Гарри был честен. Он не был уверен, откуда взялись его чувства, но как только они вышли наружу, то полностью поглотили его. Оба они подошли опасно близко к слову «люблю», так быстро, как могут только лучшие друзья, становящиеся любовниками, но всё же не сказали его. Оба не хотели заходить слишком далеко и портить прекрасную ночь.
Потом они поцеловались. Всё было совсем не так, как утром — не тот голод и нетерпение. На сей раз их поцелуй был медленным и полным тихой страсти. Они обнялись и прижались друг к другу губами. Это было так же здорово, только чуть по-другому. Гарри продолжал ловить нижнюю губу Гермионы, нежно посасывая её, вытягивая мягкие стоны из своего лучшего друга. Или, скорее, уже его девушки, понял он с усмешкой. Когда они расцепились, часы показывали, что прошло полтора часа с тех пор, как он спустился вниз.
— Думаю, нам надо поспать, — наконец сказал Гарри. Он не хотел вызывать слишком много подозрений из-за того, что они оба на следующий день будут сильно вымотаны.
Гермиона, однако, не ответила. Она, не отрываясь, и практически не мигая смотрела широко раскрытыми глазами на верхнюю часть его брюк. Гарри опустил глаза и покраснел. В пижамных штанах сама собой построилась большая палатка, непристойно рвущаяся к потолку. Он скривился, ругая своё тело.
— Чёрт, прости меня, Гермиона. Просто трудно не реагировать, когда ты меня так целуешь.
Он ожидал, что она скажет что-нибудь вроде того, что это не проблема или что она понимает. Чего Гарри не мог себе представить, так это того, что она соскользнет с дивана вниз. Она взяла подушку и положила её между его ног, широко раздвинув их и встав на колени. Её глаза были круглыми, а на губах играла лёгкая улыбка.
— Я не могу отправить тебя в постель в таком виде. Тем более, что это была моя вина.
Гарри хотел повести себя по-рыцарски, сказать ей, чтобы она остановилась и не беспокоилась об этом. Так подсказывали ему сердце и мозг. Его пах же напротив очень громко и сердито кричал им, чтобы они заткнулись, и они заткнулись. Он молчал, пока его лучший друг, его девушка, протянула руки и нежно стянула его штаны до колен, освобождая член из тюрьмы. Было что-то предельно эротичное в том, как Гермиона смотрела на него. Это было почти похоже на учебный процесс, как будто это была книга, пригодная для изучения. Она наклонилась ближе, её дыхание щекотало его член, её взгляд бегал по набухшим венам, впитывая всё. Гарри хотел что-то сказать, но слова замерли у него в горле, когда её губы прижались к его коже.
Она стала покрывать его член поцелуями, начиная от основания и двигаясь вверх к головке. Гарри стонал от каждого прикосновения и его член пульсировал в предвкушении. Язык Гермионы выскользнул изо рта, мягко пробежав по нижней губе, и он подумал, что никогда ещё не чувствовал себя так хорошо. К тому времени, когда девушка между его ногами сомкнула губы вокруг кончика его члена, принимая его в свой теплый, влажный рот, Гарри подумал, что он умер и попал в рай. Он подозревал, что не смог бы сосчитать по пальцам рук количество мужчин среди учеников Хогвартса, для которых в определение рая входила бы Гермиона Грейнджер стоявшая перед ним на коленях и сосущая его член.
Он изо всех сил старался подавить стоны, не желая будить остальных обитателей дома, но тихое рычание всё равно вырывалось наружу. Сидеть в полной тишине было просто невозможно. Положив руки ему на бёдра, Гермиона двигала губами вверх и вниз, скользя ими практически до основания, зарываясь носиком в щекочущие её заросли чёрных волос. Процесс выглядел точно так же, как на фотографиях, но Гарри чувствовал себя в миллион раз лучше, чем он себе представлял. Его руки потянулись к её волосам, легко перебирая пряди, отчаянно сопротивляясь желанию толкнуться вверх. С тихим сглатывающим звуком щёки Гермионы вогнулись внутрь, когда она насадилась на него до упора, мягко посасывая. Это было слишком для Гарри.
— Гермиона, я собираюсь, ой бля, — простонал Поттер, пытаясь предупредить её.
Она посмотрела на него широко распахнутыми глазами, но вместо того, чтобы отстраниться, ещё плотнее обхватила губами член. Гарри взорвался, выбрасывая поток за потоком своего семени на её язык, и они оба застонали. Ушли все сомнения, руки Гарри удерживали голову Гермионы неподвижно, пока он опустошал себя в её рот. Теперь он может умереть счастливым.
Мгновение спустя Гермиона отстранилась, член выпал из её губ. Гарри увидел, как она сглотнула, и запаниковал, заметив, что выражение лица Гермионы таково, будто она только что лизнула лимон.
— О, Гарри, — выдохнула Гермиона, восстанавливая дыхание. — Это было потрясающе. Но я думаю, что мне нужно снова почистить зубы. Уж очень соленая у тебя сперма.
Гарри чмокнул её в щёчку, и они разошлись. Глаза слипались. За окнами стояла глухая ночь, а впереди была ещё масса приключений, только на сей раз не их изображений, а уже самих молодых людей.