Гололёд

Милая девочка, всё это суета: Страхи, терзанья, сбежавшее молоко Прошлых ошибок… Не тот он, и ты не та — Жизнь огранила вас, сплющив и раскатав, И позади не оставила ничего. Милая девочка, мир так бездарно прост — Жизнь или смерть, и другой нам дороги нет. Мир без него — одиночества тёмный мост. Мир без него — отраженье далёких звёзд — Память о мире, где были тепло и свет. Вот и ответ, моя девочка. Вот ответ.

      Солнечный луч украдкой проскользнул в спальню сквозь узкий просвет между шторами и устремился к кровати, где мирно спали двое. Мир, как и прежде, жил своей жизнью: день разгорался над суматошно спешащим куда-то городом, люди топтали свежевыпавший снег, на дорогах шуршали шины автомобилей…       …Кате снилось море. Она шла босиком по удивительно тёплому песку, слушая мерное бормотание набегающих на берег волн, и неотрывно глядела вдаль на приближающуюся к ней тёмную фигурку. Ей не нужно было спрашивать, кто так стремительно шёл ей навстречу. Она знала это сама. Всё ближе и ближе… Вот-вот сейчас она сможет дотронуться до него. Но что это? Андрей почему-то остановился. Стало страшно. Вдруг резко зазвенело в ушах, и Катя проснулась. Где-то рядом вовсю звонил телефон.       Как так получилось, что Катя подняла трубку и ответила, она и сама не знала. Просто Андрей спал, а мобильный трезвонил. Просто появилось какое-то внутреннее ощущение, что звонят именно ей… быть может, интуиция или предчувствие привели её этим предновогодним утром к той, что согревала Андрея всё это время и не давала ему шагнуть в пропасть. Маленькое уютное кафе гостеприимно раскрыло ей свои двери, и из-за столика у окна к ней поднялась хрупкая рыжеволосая… женщина?.. нет, скорее девочка. Девочка с невероятно печальными глазами. Катя не знала, зачем согласилась встретиться, и не знала, чего от этой встречи ожидать. О чём она думала, когда ответила на звонок ждановского мобильного, когда писала записку Андрею на первом попавшемся клочке бумаге или когда вызывала такси и спешила к, по сути, незнакомой ей женщине, Катя даже самой себе не могла объяснить. Что её привело сюда? Любопытство? Страх? Ревность? — Как вы себя чувствуете теперь? — спросила Валентина вместо приветствия, просто и буднично, так, словно они давно знакомы. И почему-то сразу стало понятно, что «теперь» это тогда, когда они снова вместе с Андреем. Странный вопрос, но заданный удивительно вовремя. Быть может, поэтому Катя сорвалась с места и примчалась сюда. Чтобы кто-то спросил, каково ей сейчас, когда она, казалось бы, снова зашла в ту же реку, но только вот и река, и она, Катя, изменились за столько лет. Так легко было вчера поддаться чувствам и позволить себе погрузиться в эту реку с головой, но пришло утро, а вместе с ним появился и страх. Нет, она не жалела, совсем нет. Как можно жалеть о любви. Ей было страшно. Страшно от того, как стремительно всё случилось (хотя с Андреем по-другому быть и не могло), страшно от осознания того, какую боль она причинила любимому человеку и ещё может причинить. Быть может, Жданову будет лучше с Валей, а не с ней… ведь Катя не умела любить. Или возносила на пьедестал, или била со всей силы. Она не имела никакого понятия о каждодневной любви, о рутине, о поддержке. Она любила божество и предателя. Сможет ли она любить обычного Андрея Жданова — просто человека со своими достоинствами и недостатками? Валентина ни словом, ни взглядом не дала понять, насколько глупыми могут казаться катины страхи и мысли, особенно, по сравнению с тем, что пришлось пережить ей самой. — Я не психолог, — грустно улыбнулась она Кате, — но могу дать один совет: в любой момент, боитесь ли вы или злитесь, или не знаете, что делать, помните о самом главном — Андрей жив. Попробуйте представить мир без него, и каково вам будет жить в таком мире. Это отрезвляет, поверьте мне. Пушкарёва попыталась представить мир без Андрея Жданова и вздрогнула. Она могла обижаться на него, ненавидеть, злиться, плакать из-за него, но жить, зная, что его — нет… Всё станет бессмысленным без него: её глупые страхи, ошибки и кажущаяся такой неправильной любовь. Если Андрея не будет… от одной мысли об этом хочется умереть. — Катя, вы меня слышите? — Да? — она сморгнула слёзы и подняла взгляд на женщину напротив, удивительно мудрую и, видимо, оттого печальную: эта мудрость далась ей тяжёлой ценой. — Поговорите с Андреем о своих страхах. Он должен знать о том, что вас мучает, чтобы помочь. Иначе рано или поздно вы сорвётесь, — Валя смущённо улыбнулась. — Наверное, вам кажется, что я лезу не в своё дело… — Катя отрицательно мотнула головой, — просто когда-то из-за похожей причины я поссорилась с мужем. А пару дней спустя он ушёл навсегда. Наверное, Андрей рассказывал вам… вы совсем не удивились. Конечно, мы не на войне, но всякое может случиться. Не повторяйте моих ошибок, Катя. Хуже потери любимого человека может быть только неугасающее чувство вины. Если бы не Андрей… А, к чёрту! — Валя махнула рукой и залпом допила уже остывший кофе. А потом тихо и как-то надрывно сказала: — Берегите его. Он очень хрупкий, хоть и выглядит сильным. Впрочем, как и все мужчины. Такси медленно пробиралось по московским пробкам, а Катя всё не могла забыть глаза Валентины, когда та говорила о своём муже. Не глаза, а два озера боли. Муж Вали был таким же военным корреспондентом, и погиб в одной из горячих точек. Каково это — потерять того, кто составлял весь твой мир, она даже боялась представить, не могла представить. Сама когда-то просто оставила Андрея, не выслушав, не дав ни единого шанса. А ведь могла больше никогда его не увидеть. Но кто о таком думает в пылу ссоры или, когда обида застилает разум. Всё самое светлое побеждается желанием сделать так же больно или ещё больнее… Как грустно. И как глупо. Нет, Валя права: нужно поговорить с Андреем. Нельзя молчать о важном. Они и так уже измучены прошлыми недомолвками и ложью. Как только Катя нажала на звонок, дверь распахнулась, и Андрей молниеносно втянул её в полутёмную прихожую. Как будто всё это время только и делал, что ждал её. Сгрёб в охапку и застыл, прерывисто дыша ей в макушку. Спасительно-тягучий полумрак с упоением складывал в мозаику рваное дыхание и обломки фраз. — Я скучал, — обвиняюще-нежно. — Прости, — с выдохом-всхлипом. — Кать… — Прости-прости-прости! — сквозь слёзы. — Кать, ну что ты… что ты… Всё будет хорошо. Ка-тя… — Я такая дура, Андрюш… такая дура… Я так боялась… — Ну чего ты боялась, я же рядом. Кать… — Что я не смогу тебя правильно люби-и-ить! — Кать… ты просто люби меня. И не уходи. — Не уйду. — Честно-честно? — улыбаясь. — Честно-честно.