О тоске и зелёных перьях

/Ответ одним максимально большим предложением/ /За что ты так сильно ненавидишь Кецалькоатля? / Кетцалькоатль всегда был таким приторно-идеальным, навязчивым идеалом, которого ставили в пример, явлением ясного света, что всегда раздражало до неприятной дрожи под рёбрами, ведь Тескатлипока никогда таким не был — он был полной ему противоположностью, тьмой, злом, воплощением ненависти и зависти, тем, кого боятся и почитают из страха, тем, с кем боятся столкнуться в ночную пору, зная, что он немилосердно вырвет сердце из груди острыми когтями, непрестанно усмехаясь, тем, кто из-за гордости своей не способен мириться с тем порядком, что ему не по душе; благодетельный Кетцалькоатль, живущий просто и кротко и каждое утро пускающий себе кровь шипами агавы, просто не по нраву был ему, своенравному ветру свободы, имеющему пристрастия к шалостям и нередко вытворявшему что-то такое, на что непременно он получал осуждающий взгляд своего святого брата — и всё это не нравилось ему; не нравилось, когда Кетцалькоатль навязывал ему свои идеи, пытаясь перевоспитать, пытаясь убедить его в том, что всё, к чему он привык и что любил — неправильно, когда поведением напоминал его строгого наставника, постоянно поучая, словно издеваясь и не показывая этого, словно манипулируя им, словно пытаясь руками Тескатлипоки взять желаемое, словно желая подставить, дав неверные указания и натолкнув не на тот путь, которого он желал — Тескатлипока просто не мог доверять ни единому его слову несмотря на всю его хвалёную мудрость и честность — слишком привык быть один и со всем иметь дело самостоятельно, без чужого наглого вмешательства, сбивающего его с толку даже на тропе, проложенной им самим сквозь дым и ночную мглу и выученном наизусть; Тескатлипока возненавидел его тогда, когда он осмелился встать на его пути и сломать его надежды и стремления, когда он коснулся своим светом его тьмы, нарушив равновесие, когда отнял у него то, что ему принадлежало, а его самого низверг с небес в холодные воды бушующего океана, когда его солнце погасло — и Тескатлипока поклялся отомстить, исполненный ненависти и такого желания причинять боль многократно более сильную, чем испытал сам, какого не чувствовал прежде.