***
На берегу Азшары было тихо. Так тут было всё время, со времен кампании против наг, которую провёл Картель сразу по прибытию, но иногда их отряды всё-таки выползали на берег, и тогда их уничтожали патрули, подобно тем, в составе которого служил теперь Гершон. «Хоть тут повезло в жизни, не попал под сокращение после зачистки. А потом высадка в Пандарии и принцу пришлось понять, что без армии ты в Орде многого не стоишь, и плевать там на твои миллиарды, хех» — размышлял гоблин, медленно идя по холмам невдалеке от берега и осматривая последний в бинокль. — Стоп, что? — негромко про себя вскрикнул гоблин, пристально осматривая тот участок моря, где, как ему показалось, мелькнул плавник наги. Ничего. Однако поводом расслабляться это не было. Стрелок проверил всё ли в порядке с винтовкой, задержав взгляд на разъёме для штыка. Подумал, и прикрутил штык тоже.***
Они пробили ворота небольшого форта Альянса к северо-западу от Львиного лагеря. Четвертая попытка прорвать фронт и заставить вражескую экспедицию отойти с большинства занятых территорий, стягиваясь для защиты своего главного опорного пункта в Пандарии. Рывок к победе, по крайней мере, так говорили на брифинге, а Гершон давно усвоил, что верить подобной чепухе нельзя — любой подобный "рывок" всегда имел огромный риск завершиться катастрофой. На сей раз в атаке принимал участие большой контингент тауренов и троллей. Их силы продвигались вперёд, гораздо меньшие, нежели те, что сейчас, во главе с Кор’Кроном, сражалось или уже, как он смеял надеяться, прорвали центральный отрезок фронта Альянса. Первыми идут гоблины-застрельщики, чтобы проредить войска розовокожих, если они вздумают контратаковать, ещё до вступления в ближний бой. Стрелков врага они не очень боялись. «В конце концов, во время перестрелки человека с гоблином больше шансов имеет гоблин. Размер имеет значение, хе-хе», — припомнил старую шутку Гершон, подходя к повороту к главному двору форта. — Кавалерия! — заорал кто-то впереди. Гоблин подбежал и увидел, как большой отряд всадников несётся в их сторону с копьями и молотами наперевес. «Чёрт, чёрт, это высшая степень дерьма, в которое только можно вляпаться!» — ругался в уме Гершон, судорожно соображая, что же делать: — «Всех не снимем, слишком много. Отойти за спины союзников не успеем». Оглянувшись, он увидел, что таурены и тролли уже спешат к ним со всех ног, но очевидно, что первыми настигнут коротышек противники. — Стреляйте, тупые вы жаблинги! – Закричал что есть мочи бывший спекулянт, понимая, что на размышления больше нет времени и надо сделать хоть что-то. Его крик сбросил оцепенение с гоблинов, что открыли несколько беспорядочный огонь в отряд напротив. Несколько всадников упало, а потом в них врезалась сине-белая река. Крутясь на месте с закрытыми глазами и в то ли ярости, то ли ужасе тыкая штыком в разные стороны, даже не помышляя о перезарядке в такой суматохе, Гершон расслышал среди воплей умирающих товарищей боевой клич Орды. Открыв глаза, он увидел, что союзники уже присоединились к схватке. Однако заминка стоила ему огромного молота, что нёсся с ужасающе непреодолимой скоростью к его лицу. Действуя на одних инстинктах, он отклонил голову в бок, насколько успел. Удар вышел косым, но лёжа на земле с жутким звоном в ушах и болью в голове, стрелок отрешенно подумал, что лишь отсрочил смерть. Последним, что он видел было, как на дворфа с непривычно серой кожей, что готовился опустить на него молот, налетел тролль. А потом солдат ЧВК вырубился. Проснувшись, он не услышал ничего. Тишина и мёртвые вокруг. Справа от него лежало нечто, что раньше было человеком. Теперь ему для этого не хватало головы и ног. Нестерпимо воняло дерьмом из пробитых кишок и мочой от трупов. Не удержавшись, гоблин проблевался прямо на труп какого-то таурена. Кашель. Тихий мокрый кашель раздался совсем рядом. Оглядевшись, выживший повстанец увидел дворфа в паре метров от себя. Рука оторвана, из вывернутой под неестественным углом ноги торчат кости, а правая часть груди как-будто меньше левой. Сын Темного Железа смотрел на него и Гершон видел в красных глазах вызов и разочарование. Подняв винтовку, стрелок прицелился, но что-то было не так… «Какая честь для него в такой смерти...» — молнией ударила мысль. Голос совсем был непохож на обычный внутренний, но гоблин уже не придавал этому значения. Он медленно подошел к врагу и так же, не торопясь, пронзил штыком ему сердце. В глазах врага было признание. Убийца завороженно смотрел, как кровь вытекает из места его удара. Победа. Пусть не он сокрушил этого врага, но Гершон пролил кровь в сражении, свою и врага... «А важна ли разница...» а значит, эта победи — его. Он убил врагов. — Кровь и честь! — неожиданным порывом прорычал гоблин, испытывая небывалое удовлетворение. Но в тот же миг он ощутил её. Незавершенность.***
Испытывая несвойственный себе азарт, патрульный принялся выслеживать нагу. Добычу. Взобравшись на холм, за которым раньше, как показалось ему, Гершон видел её, он спрятался за стволом дерева. В бинокль стрелок рассмотрел двух разведчиков, что сейчас медленно ползи на тот же холм, держась на расстоянии друг от друга. Змеи иногда отправляли скаутов поглядеть, что творится на побережье, и сейчас солдату ЧВК попались именно такие. Тихо вскинув винтовку, низкорослик прицелился, наведясь на голову ближайшего врага. Выстрел. Нижняя челюсть и шея змеемордого превратились в зияющий красный фонтанирующий провал, пока остальное тело судорожно билось на земле, хаотично сворачиваясь кольцами от боли и чувства уходящей жизни. Быстрая перезарядка, доведенная до автоматизма и мастерства за полтора года контракта. Навести прицел на шею быстро приближающего второго змея... И замереть. «Я хочу посмотреть ему в глаза, как тому орку. И увидеть кровь от штыка». Гершон перевел прицел пониже, в область грудины и нажал на курок, надеясь, что не попадёт в сердце. Не попал. Змеемордый кричал и шипел одновременно, его хвост яростно дергался из стороны в сторону, а под ним разливалась кровавая лужа. — Красивая, как лужа нефти. Или даже лучше, да… — пробормотал гоблин, смотря на кровь и опасливо приближаясь к наге. Он хотел ощутить то чувство вновь. Зуд в голове нарастал. Быстрым движением штык вошел в грудь наге, добивая. Скинув с себя жилет, Гершон упал в лужу крови. Его обуревал восторг, но чего-то не хватало. Снова незавершенность. «Может, нужно больше?!» — не медля, гоблин достал штатный кинжал и вспорол грудину врагу. Увидев пробитое сердце, протянул руки и вырвал из ребер. Повертел в руках. Не понимая своих действий, но отчаянно желая почувствовать полную победу и унять зуд в душе, надкусил. Ещё горячая кровь полилась в ему в рот. Жадно глотая, стрелок продолжал вгрызаться в мясо поверженного врага. Восторг, счастье, он впервые ощутил и себя чем-то большим, нежели спекулянтом-неудачником, что потерял всё. Даже мысль о потерянных деньгах не вызывала больше ничего, её затмило осознание новой истины. Солдат понял то, к чему его готовили последние полтора года, к откровению на трупах. «Смысл есть лишь в чести, крови и…» Ощущая, как незавершенность постепенно испаряется из души, он подбежал к телу наги, достал кинжал и, напрягшись, отделил голову от тела. Следующий час гоблин, забыв о графике патруля, аккуратно очищал череп от кожи и чешуи, не раздумывая, но лишь зная, что это правильно. Незавершенность продолжала таять. Глядя в пустые глазницы черепа необычной формы, Гершон осознал, что это принадлежит не ему. Не может череп, олицетворение войны, принадлежать смертному, как не может отринуть войну тот, кто однажды впустил её в душу. И он, и этот череп — все давно принадлежат войне. Гонимый откровением, он повернул к тракту и отправился в Оргриммар. Пусть готовилась осада, в самом Картеле произошел раскол, а союз повстанцев и Альянса готовился дать бой Гаррошу, стрелок чувствовал, что его судьба лежит там. Откуда-то он знал, что сможет пройти сквозь кордон Кор'Крона. — Всё оказалось проще. Честь и кровь принадлежат Орде и её вождю. А черепа… чему-то большему. Услышав где-то вдалеке довольный рык, гоблин остановился, вспомнив кое-что. Кинув взгляд на свои руки, он увидел шеврон Картеля на одной и Орды на другой. Сорвав символ Трюмных Вод, Гершон продолжил идти по своему новому пути. Пути крови, что вел его к месту пробуждения его истинного бога.