Мой любимый раб

— Айвен... — Ох, ну, молчи, молчи. Помолчи, пожалуйста. Что я не мог вынести всё это время, так это вашу вечную европейскую болтливость. Ник поднял на него взгляд. Нет, Айвен не сильно изменился за это время, и лицо так же казалось худым и изможденным, и одновременно красивым, пусть и разрушающейся красотой: как ни крути, здоровье его за годы плена и тяжелой работы не стало лучше, и Ник всё ещё был и крепче, и здоровее его. Но теперь, когда его бывший раб стал хозяином положения... — Я тебя не держу, кажется. Можешь делать, что хочешь, или не делать. — Куда же я пойду, — Ник уцепился за его запястье, которое тоже казалось по-женски хрупким, как веточка. — Мне правда никто не нужен. — Да? Его верхняя губа растянулась, и улыбка сперва обрела оттенок самодовольства, а потом стала хищной — но всё это ненадолго, может быть, на секунду-две. По-видимому, радость обладания Ником была меньше, хотя он и потрепал севшего перед ним на колени Ника рукой по плечу. Айвен забрал руку у него и сел на диван, подтянув к себе ноги и обхватив их, из-за чего казался еще меньше. — Ты же понимаешь, насколько я от тебя зависим? Ник поймал его руку снова, с горячими поцелуями по тыльной её стороне: бледная сухая кожа не пахла ничем, кроме запаха технического мыла, неприятного, жирного, но и это в Айвене было ему приятно. Теперь он просто сходил по нему с ума — наверное, купил бы ему что угодно, достал бы луну с неба, согласился бы зарегистрировать брак, — но в том и беда, что Айвену не нужно было ничего. И Ник, сталкиваясь с этой его особенностью, бывал неизменно обескуражен. — Я тебя нисколько не стыжусь, честно. Поверь мне, я изменился. — горячо убеждал он его, не замечая, что скатывается в ту самую ненавистную своему бывшему рабу болтливость. — Не знаю-не знаю. — Можем встретиться с моими друзьями или родственниками. — Зачем? Айвен вздохнул. На встречах он держался отстраненно и всё равно несколько стыдливо. И видя, какое неудобство они ему причиняют, Ник отказался от этих совместных встреч. — Можем оформить брачный договор, купим сертификат... Айвен фыркнул и впервые рассмеялся. Спросил, как он думает, может, ему бы и белое платье подошло? Ник почувствовал себя совершенно без сил, хотя и не бросил обнимать его колени. Тогда Айвен сменил смех на милость и тоже нагнулся, невесомо целуя его в прикрытые глаза и в губы. — Я и без того принадлежу тебе. — Если это тебя унижает... — Да нет же, нет, — пробормотал он почти раздраженно. Потом поднялся и раздраженно потребовал: — Выпусти меня. — Куда ты? — тревожно спросил Ник. — В ванную. Мне надо приготовиться, а с моим слабым здоровьем это, сам знаешь, процесс небыстрый. Ник вскочил и почти что бросился вдогонку. — Но тебе будет больно! — Месяц назад тебя это мало волновало. — Но... — Ты прав, мне не стоило быть таким боязливым. Теперь я понял, что ты это делаешь только из любви ко мне. Ник постучал в захлопнувшуюся перед его носом дверь ванной в бессилии. Что Айвен думал? Всё ещё он для него — угнетатель, или он правда решил доставить ему немного удовольствия? А если да, то насколько искренне? — Я не хочу жертвы с твоей стороны. Если тебе будет больно... — Нет, нет. Я хочу, чтобы ты в ответ позволил мне то же самое. Ник замолчал, напряженно думая. Облизал губы. Он до безумия, до дрожи в коленях хотел его, так почему бы, в самом деле, не позволить Айвену тоже потом овладеть собой? Это, может, и было для него унизительно, зато справедливо с обеих сторон. И Ник решился — решение принял скорее умом, чем сердцем. В конце концов, вряд ли у него такой уж большой размер, чтобы причинить ему боль. Пока его не было, Ник опустил шторы на окнах и даже зажег свечи: в комнате запахло сладковатыми пряностями и можжевельником, но еле слышно, не приторно. Он расправил постель. Вскоре непрестанный шум воды стих и Ник, раздевшийся, лежал в напряжении. Айвен вышел из ванной совершенно голый и тут же повис у него на шее, целуя впервые откровенно и почти бесстыдно. Он оседлал его, устроившись на бедрах. В другой момент Ник спросил бы, что на него нашло, но теперь просто нетерпеливо обнял его и прижал к себе в ответ. Потом положил его руку к себе на холмик в трусах, давая ощутить силу чувств: сейчас Айвен справился совершенно легко, стянув их и устроившись у него в ногах. Накрыл его член своими губами, начал с долгого поцелуя, затем взял в рот — сразу глубоко, и быстро довел до предела, после чего так же быстро отстранился. Ник ещё во время минета гладил его, теперь подобрался ближе и дотронулся до его входа, сразу чувствуя, как Айвен сжался. — Не бойся, — произнес он почти с укором. Айвен перевернулся на живот, но ноги перед ним раздвинул, предоставив делать с собой что угодно. Несколько капель смазки должны были облегчить его участь, тем более, что сил терпеть у Ника уже не было. — Какой горячий, — только и пробормотал он. Несколько поглаживаний пальцами ничего на дали, но Ник хотя бы немного его растянул. По-настоящему раб расслаблялся только тогда, когда Ник тоже клал руку на его член и помогал ему возбудиться. Любые попытки нажать на простату он воспринимал со стоном, так что Ник бросил их: может, она была воспалена, может, он Айвен просто обладал гиперчувствительностью. Несколько попыток погладить его соски, сжимая их, тоже не вызывали особенного восторга. Он простонал сквозь зубы, когда Ник вторгся в него. Каждое движение отзывалось так. словно его понемногу разрезали ножом. Айвен уткнулся лицом вниз, не собираясь демонстрировать слезы, и, наоборот, чуть приподнял бедра. Может, однажды это и станет приятно, как он сам себя убеждал, но каждое движение казалось мучением. — Такой узкий... — снова выдохнул Ник. Непонятно было, произносит он это с благоговением или с жалостью, может, и с тем, и с другим. — Я не создан для этого, — с сожалением констатировал Айвен. — Просто привыкни немного, — и Ник поймал его пальцы, поцеловав их. — Потерпи. Он грубо толкнулся в него ещё раз — так, как велело тело, и когда болезненное возбуждение от трения достигло пика, позволил себе сразу кончить, чтобы не терзать раба дольше. Айвен почувствовал это — то, как горячей волной выплескивается что-то внутрь, хотя спермы, наверное, было совсем немного, и то, как Ник устало лег на него, придавив и не давая вздохнуть. Это, как ни странно, было почти приятно. И облегчение, и грубая забота успокоили его, и он спокойно замер. Ник с сожалением перевел взгляд вниз, где на простыни расплывалось красноватое пятно — крови было не так много, как расписывали другие, но прилично. А Айвен, как назло, отверг всякие попытки сполоснуться и даже отнести себя в ванную. Еле-еле удалось уговорить его позволить Нику смазать всё заживляющей мазью и проверить сфинктер. Ник касался его бережно: он был припухший, с совсем маленькой трещиной, откуда текла кровь. Правда, с неделю-другую стоило воздержаться от близости, и это было печально. Ник обнял его, прошептал что-то в утешение, Айвен снова презрительно фыркнул, но только теперь, лежа к нему вплотную, Ник понял, что он прячет за этой гордостью искреннее смущение. — Теперь моя очередь. Ты ведь не забыл? — И Айвен взобрался на него вновь. — Может, тебе стоит поберечь себя. Не напрягайся больше. — Это потребует от меня напряжения в других местах, мой большой, но трусливый друг, — промурлыкал раб и потянулся за смазкой в ответ. — Переворачивайся, да поживее. Он шлёпнул его по бедру. Ник послушался. Он уговаривал себя, что об этом все равно не узнает никто, да и как может быть неприятно, когда тебя касается тот, по кому ты с ума сходишь? Он обернулся через плечо, смотря, как склонился над его задницей раб. — Хочу тебя видеть. — Можем попробовать растянуть тебя вот так, — и он заставил Ника лечь на спину, разведя ноги и подняв их. — Нет, так неудобно. Наверное, для первого раза такая поза будет наименее болезненной, — и он лег на бок, тоже подтянув колени к груди и жалея, что не видит, как Айвен сам, склонившись, массирует его анус парой пальцев. Его два сложенных вместе пальца Ник почти не почувствовал и понял только когда ощутил волну жара, растекшуюся внизу. — Больно? — тревожно спросил Айвен, сам заглядывая в лицо, но слез в глазах господина не увидел. — Н-нет... — Ник протяжно простонал, едва не кончив сразу, и прогнулся в спине. — Поглубже, умоляю. Айвен нажал сильнее на чувствительный бугорок, проезжаясь снова и снова. — Нет, так не пойдет. Ты скоро кончишь, и еще, чего доброго, уснешь подо мной. Раб встал и заставил его самого встать на колени, уткнувшись в подушку, а затем вошел — быстро, но не резко, одним долгим сводящим с ума движением. Толчки, неглубокие, но чувствительные, сводили Ника с ума, он впервые стонал в голос без оглядки на соседей, и был уверен, что кончил еще давно, а потом ещё и еще раз, залив себе низ живота и бедра спермой. Айвен шлепал его по бедрам, но не больно, только заставлял прилить кровь к и без того чувствительной точке. — Тебе это, похоже, нравится, — заметил без тени смущения он. — Ну. так кто для чего создан? Ник всхлипнул и прогнулся еще сильнее, чтобы позволить брать себя еще глубже, а Айвен все так же холодно комментировал и его бесстыдное поведение, и задницу, и даже намекнул, что к следующему разу её неплохо бы будет побрить.

***

— Не могу поверить, что ты отказываешься со мной жить. — Не драматизируй, пожалуйста. Я всего лишь сказал, что хочу продолжать работать. Я с благодарностью принимаю твое предложение пожить у себя. — Но твоё здоровье! — Нормальное, за исключением того, что ты пытался пару раз порвать меня. — Мышцы растянутся, милый, — и Ник поймал его за руку снова, притянув к себе. — Ты подходишь для этого больше, — и Айвен положил ладони на его пятую точку, сжав ягодицы. — И задница у тебя мягче. Сделал даже попытку поднять его и посадить к себе на руки, но Ник явно был слишком тяжел, и ему пришлось неловко подпрыгнуть, чтобы не заставлять Айвена перенапрягаться. — Если я хочу чего-то добиться, мне надо работать. Может, даже стану зарабатывать не меньше тебя. Ник замер. Что тогда? Он снимет нормальную квартиру и уйдет? — И тогда ты, надеюсь, согласишься мне подчиниться. Или хотя бы отдаться на равных. Тогда Ник сам поднял его, прижав к себе. — Ты — моя драгоценность. Не надо таких жертв. Голос его был восторженным, но Айвен не умилился и, наоборот, высвободился с величайшим неудовольствием. — Поверить не могу: ты стыдишься признать, что снизу тебе приятнее? Ник вздохнул. — Ты только не уходи. А так... Я на всё согласен.