Инь и ян ☯️ (кит. трад. 陰陽, пиньинь: yīn yáng; яп. 陰陽 ин-ё:) — этап исходного космогенеза в представлении китайской философии, приобретение наибольшим разделением двух противоположных свойств. Графически обозначается появлением у двух противоположностей двух разных цветов — светлого и тёмного. Смысл концепции: Являясь основной моделью всего сущего, концепция инь-ян раскрывает два положения, объясняющих природу Дао. Во-первых, всё постоянно меняется. И, во-вторых, противоположности взаимодополняют друг друга (не может быть чёрного без белого, и наоборот). Целью человеческого существования, таким образом, является баланс и гармония противоположностей. Не может быть никакой «окончательной победы», ибо нет ничего окончательного, нет конца как такового. Обзор: Единая изначальная материя тайцзи порождает две противоположные субстанции — ян и инь, которые едины и неделимы. Первоначально «инь» означало «северный, теневой», а «ян» — «южный, солнечный склон горы». Позднее инь воспринималось как негативное, холодное, темное и женское, а ян — как позитивное, светлое, теплое и мужское начало.*
***
Вэй Ин чувствовал постоянную пульсацию. Самые кончики его пальцев нервно подрагивали и, чтобы это скрыть, он сжал ладони в кулаки. Но даже такое — едва уловимое — движение не осталось незамеченным Лань Ванцзи. Он сидел справа от мужа, завтракал, но сердцем чувствовал, что что-то не так. — Вэй Ин… — тихо начал он. — Нет, — перебил его Усянь, поднимаясь на ноги. — Я в порядке, — он широко улыбнулся, изображая привычную веселость. — Мне просто нужно прогуляться, — сказал он и, не глядя на Ванцзи, вышел из цзинши. Лань Чжань бросил обеспокоенный взгляд на почти нетронутые пиалы с едой и беззвучно выдохнул.***
Вэй Ин не знал, куда собирался пойти. Не знал, чего ему хотелось. Не знал, почему чувствовал себя так… Хотя нет. Он знал, куда вели его ноги. Знал, откуда взялось это ноющее чувство внутри грудной клетки. Проходя мимо поселка Цайи, Усянь не отказал себе в удовольствии заглянуть в алкогольную лавку и прикупить пять сосудов с вином. Пары сосудов было бы мало, а больше пяти — тяжело нести. От пяти он вряд ли опьянеет, но все же лучше, чем ничего. Добрался он до нужного места только к вечеру. Сумерки сгущались, все ниже касаясь земли своей багряной темнотой. Вэй Ин ступил на заросшую поляну. Поляну, через которую когда-то он проходил сотни, если не тысячи раз. Поляну, которая стала совсем заброшенной и дикой — теперь ее населяла лишь высоченная трава. Поляну, по которой его ноги не ступали около четырнадцати лет… Если Усянь думал, что его сердце билось слишком рвано, пока он продирался сквозь заброшенные земли, то очутившись перед нужной горой, он понял, что ошибался. В какой-то момент его сердце, кажется, вовсе перестало биться. Оно застыло в его груди, сделав тихое «бум», и не двигалось добрых пару секунд. Он знал, что будет больно. Знал, что не почувствует здесь ничего хорошего, но не мог не прийти. Сегодня был тот самый день — день его смерти. День смерти его настоящего тела. Первой смерти его души. Смерти его прошлого и грехов. День искупления и кровавого подношения. Нервно сглотнув, Вэй Ин пошел вперед. Крепко сжимая ладонью связанные между собой сосуды с вином, он двигался дальше под тихий звон глины. Он не удержался от желания посмотреть по сторонам: заброшенные грядки, остатки разрушенных домов, сгнившие доски, куски камней, осколки мечей, полуразложившиеся стрелы. Больше десяти лет все это хранилось здесь — на кладбище имени его прошлого воплощения — имени Старейшины Илина. Он грустно усмехнулся своим мыслям и покачал головой. Сколько всего было здесь потеряно… Бесчисленное количество построек, огородов, прудиков — того, что наполняло жизни многих людей. Но не материальные потери так бередили душу Вэй Ина. Вместе с домами и вещами в небытие канули десятки жизней, судеб, душ. Невинных или виноватых, но… Кто им судья? Почему кто-то считал себя вправе вершить правосудие над ними? Кто сам без греха? В неведомом порыве он присел и провел ладонью по сырой земле. Ему хотелось прикоснуться к ней, почувствовать ее, ощутить, что она еще жива, что не только ему дарован второй шанс — земля тоже готова плодоносить. Он зачерпнул рукой горстку и крепко сжал. Крики. Стоны. Кровь… Вэй Ин резко зажмурился, прогоняя ненавистные видения. Нет-нет-нет. Он не должен себя винить, не должен. Они погибли не из-за него. Он уже искупил все своей смертью. Искупил, так ведь? Он опустился коленями на землю и склонил голову. Все это даже тяжелее, чем ему представлялось. Слишком высокая концентрация воспоминаний витала в воздухе. Слишком многое связывало его с Илином. Пытаясь набрать воздуха в грудь, он жадно втягивал носом воздух, но что-то не пускало кислород внутрь. На груди будто лежал камень, который не давал нормально дышать. Тогда Усянь открыл рот, желая получить хоть небольшой приток спасительного вещества, но вместе с ним в его тело проникло что-то еще. Что-то гадкое и колючее. Может, правду говорят, и это место проклято? Не зря же люди годами обходят его стороной, опасаясь несуществующего проклятия Старейшины Илина. На языке появился металлический привкус, а желудок свело судорогой. Эти земли определенно оказывали на него негативное влияние. Он раскрыл ладонь и медленно высыпал из нее землю. Черные комочки опускались к его коленям и ступням, пачкая ханьфу и сапоги. Вэй Ин заставил себя подняться на ноги и решил прогуляться по тем местам, которые когда-то служили домом для близких и дорогих ему людей. Он шел медленно, оглядываясь по сторонам и грустно улыбаясь. Усянь улыбался не тем догнивающим развалинам, что окружали его, а тому, что представало перед его мысленным взором. Как ни странно, он помнил все до мелочей, так, будто это было вчера. Каждое сооружение, каждый садик, каждый огород. Вот здесь выращивали лучшую редиску, а вот из этого домика он любил брать картошку. Неподалеку жил дядюшка Вэнь. Вэй Ин заулыбался еще шире, вспоминая его домашнее вино — каким же оно было ароматным! Вот здесь А-Юань любил играться. Он был таким крошечным и милым… Вот в этом месте — прямо здесь — он закапывал его в землю и рассказывал небылицы. А вот тут помогал Вэнь Цин засеивать чей-то огород. Вэй Ина передернуло. Эти воспоминания казались слишком реальными. Что неудивительно, для Усяня время текло иначе, он не ощущал, что прошло почти пятнадцать лет — для него все это произошло совсем недавно. Несколько раз моргнув, он заставил видения отступить и резко замер на месте. Он стоял прямо посреди густо поросшего травой участка. Ничего. Не осталось ничего… Облизав пересохшие губы, Вэй Усянь развернулся и пошел обратно — туда, где когда-то было его жилище. Но когда отяжелевшие ноги принесли его к каменным сводам, которые заменяли ему настоящий дом, он замер. Он не мог заставить себя войти туда. Вэй Ин провел ладонью по темному камню возле входа и закрыл глаза. Взрывы. Смех. Крики… Столько плохого и хорошего, грустного и веселого, приятного и мрачного… Столько всего он пережил, когда называл это место домом. Илин не сразу принял его. Ему пришлось вытерпеть немало косых и испуганных взглядов прежде, чем его признали своим. Прежде чем от него перестали шарахаться и говорить его имя шепотом. Но стоило этим людям стать его семьей, как… Бум. Бум. Бум. Сердце несколько раз больно кольнуло, и Вэй Ин невольно схватился за грудь. Каждый раз, когда в его жизни появлялись те, кого он впускал в свою душу, они начинали страдать. Это его преследовал злой рок, или он сам был тем злым роком, несущим беды своим близким? — Лишь бы не пострадал Лань Чжань… — пробормотал Усянь себе под нос. — Лань Чжань… — тихонько позвал он, глядя в небесную синеву. Лань Ванцзи — его прошлое, его настоящее, его будущее. Его константа. То, что держит его на этой земле. Он единственный, кто был с ним несмотря ни на что. Он всегда был где-то рядом… Вэй Ин на прощанье провел ладонью по холодным каменным сводам и прошептал им: — Спасибо. В прошлой жизни он не успел выразить этому месту свою благодарность, так хотя бы сделает это теперь. Сделав всего несколько шагов, Вэй Ин присел на небольшой каменный выступ. Он и раньше любил тут сидеть, любуясь закатами и рассветами, правда, тогда эта площадка была значительно выше и шире — Усянь любил забраться на нее и болтать ногами, придумывая очередной артефакт, либо практиковаться в игре на Чэньцин. Теперь же его ступни упирались в землю, а сидеть приходилось слегка согнувшись. — За вас! — он откупорил сосуд с вином и поднял его в воздух, салютуя невидимым собеседникам. Хотя для Вэй Ина они были вполне реальными — прямо перед собой он видел всех тех, кого когда-то не сберег, всех тех, кого когда-то ценил выше своей репутации или положения в обществе. Целая толпа людей из клана Вэнь — они стояли перед ним, широко улыбаясь. Молодые и живые — такие, какими он их запомнил. Он сделал несколько щедрых глотков вина и улыбнулся. Он всегда улыбался им, всегда. Даже тогда, когда по щекам текли горькие слезы. Как сейчас…***
Лань Сичэнь слушал адептов своего ордена — они только недавно вернулись с охоты, но то и дело отвлекался на брата. Тот сидел возле него с отстраненным выражением лица. Никто другой не заметил бы в поведении Ханьгуан-цзюня ничего необычного, но только не Цзэу-цзюнь. Лань Хуань чувствовал волны беспокойства, шедшие от Ванцзи. Заметил, что тот не слышал ни слова, сказанного адептами, и вообще казалось, будто он находится далеко-далеко отсюда. — На этом все, спасибо. Можете идти, — с благодарностью сказал Лань Сичэнь и кивнул адептам. Те поклонились и удалились. Лань Хуань повернулся к брату лицом, но тот продолжал сидеть, глядя прямо перед собой пустым взглядом и не замечая ничего вокруг. — Ванцзи, — мягко позвал он, — Ванцзи… Лань Чжань встрепенулся и перевел взгляд на Цзэу-цзюня. — Прости, — он тяжело вздохнул и устало потер переносицу. — Я задумался, — он понимал, что глупо скрывать от брата то, что он пропустил собрание. — Ничего, — он понимающе улыбнулся. — Что с тобой? — Сичэнь слегка склонил голову вбок. Губы Ванцзи сжались в тонкую линию. Он прикрыл глаза и не спешил с ответом. Прошло несколько минут перед тем, как он произнес тихое «Вэй Ин», взволнованно выдохнув. Лань Хуань задумчиво приложил ладонь к губам и слегка нахмурился. Он размышлял над тем, что так сильно могло тревожить его младшего брата, но ответ быстро нашелся. — О, — его глаза слегка округлились, когда к нему пришло осознание, — сегодня этот день, да? — Мгм, — не открывая глаз, ответил Лань Чжань. Ему не хотелось, чтобы брат прочитал его чувства по взгляду, хотя, очевидно, что Сичэнь чувствовал его, даже не заглядывая в светло-карие очи. — И… как молодой господин Вэй? — нерешительно поинтересовался Лань Хуань. Вопрос был крайне деликатным, и он не знал, как лучше к нему подступиться. Ванцзи лишь неопределенно хмыкнул, но Сичэнь и так все понял. — Где он сейчас? — спросил глава ордена Лань. Губы Лань Чжаня разомкнулись, словно он намеревался что-то сказать, но слова не желали идти. Лань Хуань слегка прищурился. — Молодой господин Вэй покинул Облачные Глубины? — Мгм, — в этом Лань Чжань был уверен. — Хм, — Сичэнь потер подбородок, — ты хочешь отправиться за ним? — Я могу?.. — Он вопросительно посмотрел на брата. Лань Хуань ободряюще улыбнулся. — Да. Ступай. Найди его. — Мгм, — Ванцзи сразу встал со своего места. Ноги сами несли его вперед. — Спасибо, — он сложил руки перед собой в благодарственном жесте и слегка поклонился. Сичэнь повторил жест и кивнул. — Удачи! — пожелал он, искренне надеясь, что у младшего брата и его супруга все будет хорошо.***
Вэй Ин не говорил Лань Чжаню, куда пойдет, но Ванцзи все равно знал, где его искать. Ловко вскочив на Бичэнь, он уверенно направил его в сторону заброшенных земель Илина. Он и сам не знал, почему был так уверен в том, что Вэй Ин там. Но паря в воздухе и маневрируя среди воздушных потоков, он словно видел перед собой тонкую нить, которая издавала слабое желтоватое сияние — эта нить уверенно вела его вперед. Она прочно соединяла их сердца, они не смогли бы потеряться. Последние дня три Вэй Ин ходил, словно сам не свой. Он стал немного рассеянным и периодически замолкал, теряясь в пространстве. Это не походило на него, подобные упаднические настроения вообще были ему несвойственны. Лань Чжань даже не сразу понял, с чем это связано, а Усянь ничего не говорил — он отшучивался и отвлекал его поцелуями. Но потом Ванцзи вспомнил. Он вспомнил все. Хотя с годами воспоминания о том дне притупились, но кое-что он четко помнил до сих пор… Боль. Яркая. Адская. Всепоглощающая. Бесконечная боль… Все его существо тогда было пропитано болью до краев. Не оставалось ни одной клеточки в теле, которая не испытывала бы жуткие муки, что были хуже любой пытки. И дело было вовсе не в его физическом состоянии — его спина была разодрана дисциплинарным кнутом до костей, что вызывало лихорадку и слабость во всех конечностях — дело было в душевных метаниях. Когда он узнал о смерти Вэй Ина, то ему чудилось, что его душа покинула тело, следуя за любимым. Он видел все, будто со стороны. Ничего не казалось реальным, все представлялось жалкой пародией на жизнь. Ему понадобился не один год, чтобы вновь вернуться к нормальному состоянию и начать чувствовать хоть что-то. За это стоило благодарить его старшего брата, который часто навещал Лань Чжаня, помогая залечить физические и душевные раны, и Лань Юаню — его маленькой отраде, чья улыбка озаряла жизнь Ванцзи светом, ведь она так напоминала его… Последний раз он бывал в Илине именно тогда — когда нашел малыша А-Юаня. Как же он тогда перепугался, что опоздал — А-Юань балансировал на грани между жизнью и смертью! Как он боялся потерять последнее связующее с Вэй Ином звено! Но ребенок оказался сильным — он выжил ради себя, ради Ванцзи, ради Усяня и всех своих предков. Последний живой представитель клана Вэнь. Лань Чжань издалека заприметил одинокую темную фигуру неподалеку от входа в пещеру, которая когда-то служила убежищем Старейшины Илина. Ванцзи приземлился на достаточном расстоянии и, спикировав к земле, аккуратно спрыгнул с Бичэня, не производя никакого шума. Сложив пальцы в печать, он убрал меч в ножны и пошел навстречу мужу. Вэй Ин сидел, сгорбившись, возле нескольких разбросанных и, видимо, пустых сосудов, судя по тому, что они валялись в разных нелепых положениях. Один сосуд он продолжал медленно покачивать в руках, при этом мурлыкая себе под нос какую-то грустную мелодию. Не говоря ни слова, Лань Чжань тихонько сел возле него. Привычка выработанная годами, заставляла его держать спину прямо, а ладони сами собой укладывались на колени. — М-м-м… — тихонько напевал Усянь, только ему известную мелодию. — Эх… — Он поднес к губам сосуд и допил из него остатки вина. — Жаль… — сказал он сам себе, отбрасывая сосуд в сторону, к остальным. — Хотя оно сегодня слишком кислое… — Он перевел взгляд в сторону и заметил, что у него появилась компания. В темноте было непросто разобрать, кто именно это был, но белоснежные одеяния сильно выделялись на фоне окружающего мрака и серости. — Хех… — Он грустно усмехнулся. — Ты совсем не вписываешься сюда. Это было чистой правдой. Насколько естественно выглядел второй молодой господин Лань в Облачных Глубинах, настолько неуместным казалось его нахождение здесь. Там — на вечно зеленых, светлых и чистых землях Гусу — он смотрелся величественно и почти богоподобно, здесь же — среди хаоса, грязи и разрухи — он выглядел, будто бельмо на глазу. Стоит ему сделать неосторожное движение, и он испачкается, запятнав себя и свою репутацию. — Что ты здесь делаешь? — тихо спросил Вэй Ин, отбрасывая со лба выбившиеся из хвостика пряди. Ветер становился все сильнее, поэтому его попытки были совершенно бесполезными. Лань Чжань сохранял молчание, внимательно вглядываясь в любимые черты. Выглядел Вэй Ин чуть бледнее обычного, но в целом, не считая слегка остекленелого взгляда, он казался нормальным. Только если обычно нахождение рядом с ним согревало Ванцзи, словно костер, то теперь по его коже бежали мурашки. Взгляд холодного янтаря* обжигал кожу Усяня, и он отвернулся. Его ладонь поискала очередной сосуд с вином, но с опозданием он вспомнил, что уже все выпил. Знал же, что будет мало! — Вэй Ин. — М? — Он нервно пожевывал губы, чувствуя странный дискомфорт. — Пошли домой, — его низкий голос звучал мягко и нежно. Только муж мог слышать голос Ханьгуан-цзюня, пропитанный таким количеством эмоций. Вэй Ин тяжело вздохнул. Вместо ответа он положил голову на плечо Лань Чжаня. На секунду Ванцзи растерялся, но быстро пришел в себя. Он понял, что его «огоньку» сегодня требуется чужое тепло. Он притянул Усяня к себе и заключил его в согревающие объятия. Сомкнув пальцы в замок, он устроил ладони на груди Вэй Ина и почувствовал, что по телу возлюбленного шла дрожь. — Тебе холодно? — встревожился Лань Чжань. — Уже нет, — спокойно ответил Вэй Ин. Он накрыл ладони Лань Чжаня своими и прикрыл глаза. После вина его голова самую малость кружилась, но мыслей от этого меньше не становилось. Какое-то время они сидели в полной тишине. Никому не хотелось говорить. Ванцзи почувствовал, что кожа Усяня стала постепенно согреваться, становясь все горячее. Он начал засыпать? Лань Чжань потянул Вэй Ина на себя и уложил его голову на свои колени. — М-м, Лань Чжань… — произнес Усянь, лениво приоткрыв глаза и посмотрев на Ванцзи мутным взглядом. — М? — с готовностью отозвался он. — Скажи мне, разве это справедливо? — Вэй Ин снова плотно сомкнул веки, и накрыл лицо тыльной стороной своей ладони. Лань Ванцзи молчал. Он уже давно понял, что если Вэй Усянь что-то хочет сказать, то скажет это, несмотря ни на что. Если же нет, то он не намеревался давить. К тому же, было похоже, что Вэй Ину просто требовалось выговориться. — Это несправедливо! Ужасно несправедливо! — с досадой процедил он сквозь зубы, крепко сжимая челюсть. Большая горячая ладонь Ванцзи неловко провела по спутанным волосам Усяня. Лань Чжань не из тех, кто умеет правильно выражать свои чувства, он не имел особых знаний о том, как утешать кого-то, поэтому движения получались слегка грубоватыми, но даже в них чувствовалась его забота. — Почему я воскрес, а они нет? Почему? — вполголоса причитал Усянь. Лань Чжань закусил нижнюю губу изнутри. Страдания Вэй Ина казались ему осязаемыми. Если бы он только мог вытащить все шипы из его сердца и очистить его кровь от яда вины и сожалений. — Они были невиновны! — голос Усяня срывался и звучал совсем сипло. — Они должны были выжить… Я так хотел, чтобы они жили… Я… Только сейчас Лань Чжань понял, зачем Вэй Ин накрыл лицо рукой — чтобы Ванцзи не мог видеть его слез. Кристально чистых слез, которые струились по его вискам и впитывались в белые ткани одежд супруга. Ванцзи показалось, что его клеймо на груди снова начало кровоточить, хотя на деле, кровоточило что-то внутри него — где-то настолько глубоко, что он не мог понять, где именно. Наверное, кровью истекало все его существо — плачущий Вэй Ин… Это не то зрелище, которое он мог воспринять спокойно. Лань Чжань отнимал жизни, отрубал конечности — сотни раз его Бичэнь окрашивался в темно-багровый цвет, но ничего не трогало его так, как крохотные слезинки, которые ронял Вэй Ин. — Лань Чжань, я не заслужил эту жизнь, — голос Вэй Ина был чуть громче шепота, — я не заслужил вернуться. Они все… Они все заслуживали этого намного больше, чем я… Они были прекрасными светлыми и добрыми людьми… Я… — Он сглотнул слюну и замолчал. Не в силах сдерживать нарастающую истерику, он накрыл лицо двумя ладонями. — Вэй Ин… — Он буквально выдохнул его имя. Лань Чжаню хотелось сгрести любимого в охапку и целовать до потери пульса. До тех пор, пока в его голове не останется ни единой дурной мысли. Но Вэй Ин пришел сюда не просто так — ему было необходимо пережить эти чувства, он должен справиться с ними сам, а Ванцзи просто будет рядом. Кто знает, как долго они сидели там. Вэй Ин продолжал рассказывать Лань Чжаню о тех временах, когда жил здесь, а тот продолжал молча слушать, баюкая супруга на коленях. Постепенно слезы Усяня сошли на нет, а воспоминания становились все более светлыми и веселыми. Илин был насквозь пропитан историями, которыми он щедро делился с возлюбленным. Прежде он не решался заводить речь о тех временах, но сегодня все ограничения оказались сняты, и Вэй Ин был откровеннее обычного. Лань Чжань слушал благоверного, переживая вместе с ним. Они находились на одной волне, дополняя друг друга. Их черно-белые одежды смешались, создавая идеальное инь и ян. Они могут существовать только вместе, из хаоса двух душ превращаясь в единый безупречный баланс. Тьма становилась все гуще, а Вэй Ин зевал все чаще. — Лань Чжань, как ты узнал, что я здесь? Уголки губ Ванцзи слегка приподнялись. Он и сам не знал точного ответа, поэтому ответил: — Ты позвал. — Он знал, что Усянь нуждался в нем и просто слушал подсказки сердца, которое всегда вело его только к любимому. — Хм-м… Я?.. — Вэй Ин прикрыл глаза и прижался щекой к колену Лань Чжаня. — Возможно… — Он говорил слегка невнятно. — Я просто волновался за тебя… Вдруг я навлеку на тебя беду? Я не пережил бы, если бы с тобой что-то случилось… Лань Чжань наклонился к макушке Усяня — теперь от его волос тоже всегда пахло сандалом. — Ты — моя беда, ничего больше мне не страшно. — Но… Все, кто были рядом со мной, всегда страдали, умирали… — бормотал он, засыпая. Лань Чжань никогда не умел правильно подбирать слова. Он не знал, что сказать, чтобы унять тревоги Вэй Ина. Любым фразам он предпочитал действия. Наклонившись к щеке супруга, он оставил на бархатистой коже поцелуй. Поцелуй был легким и невесомым, но нес в себе много чувств. — Лань Чжань, — Вэй Ин улыбнулся и повернул голову, — я тоже очень тебя люблю, — он обхватил ладонями голову Лань Чжаня и притянул его к себе. Усянь впился в губы Ванцзи своими, целуя его с упоением — сладко, чувственно и нежно. Так, как целуют тех, без кого не могут жить. Так, как целуют тех, с кем готовы умереть. — Я буду защищать тебя. Всегда, — севшим голосом произнес Лань Чжань, щекоча своим дыханием щеку Вэй Ина. Улыбка Усяня стала шире. Всего несколько слов — а сколько было в них уверенности, силы и надежды. В них содержалось обещание всего того, в чем он нуждался. — Спасибо, — кивнул он, снова поворачивая голову набок. Он прикрыл глаза, на его лице оставалось спокойное и довольное выражение. Лань Чжань поцеловал Вэй Ина в висок и выпрямился. Он приобнимал его одной рукой, пальцы которой выводили на темных одеждах круговые узоры. Каждый раз, когда Лань Чжань будет нужен Вэй Ину — он будет рядом. Обязательно. Ванцзи дал себе эту клятву много лет назад и никогда не намеревался ее нарушать.***
Вэй Ин проснулся, почувствовав легкий холод. Он приоткрыл глаза и огляделся по сторонам. — М? Лань Чжань? Ты принес меня в цзинши?.. — удивился он. Было непросто управлять мечом, держа кого-то на спине или на руках, но Ванцзи не впервой делать подобное. — Спасибо, — он потер глаза и улыбнулся. Лань Чжань тем временем осторожно раздевал Вэй Ина, слой за слоем снимая с него ханьфу. — Не нужно, я могу сам, — Усянь накрыл руку Ванцзи, которая развязывала пояс, своей ладонью. — Мгм, — он кивнул, но выглядел слегка обиженно. Не успел Лань Чжань отойти от постели и сделать шаг назад, как Вэй Ин перехватил его запястье. — Подожди. Я мастер по раздеванию и могу раздеть не только себя, но и тебя, — Усянь поднялся на кровати. Его колени уперлись в одеяло, а руки потянулись к вороту белого ханьфу, слегка оттягивая его. Уши Лань Чжаня сразу же слегка покраснели. — Ты устал, отдохни. — Я уже выспался, теперь не усну, если кто-нибудь меня как следует не вымотает, — его губы сложились в ехидную усмешку. — Ты не знаешь, кто бы это мог быть? — Он приподнял одну бровь. Его руки оттянули ворот настолько, что теперь ему открывался отличный вид на соблазнительные ключицы Ванцзи, на них так и хотелось оставить несколько засосов. — Вэй Ин… — Он невольно подался вперед, поставив одно колено на кровать — ровно между ног Усяня. — Я, — отозвался Вэй Ин, припадая лепестками губ к нефритовой коже возлюбленного. Он провел кончиком языка по шее, опускаясь все ниже, пока не остановился на ключицах. — Чего желает мой драгоценный муж? — Он прижался губами к самой выступающей точке и вобрал в рот кожу, легонько посасывая. — Вечность с тобой, — шепотом ответил Лань Чжань, опуская ладони на уши Вэй Ина. Он провел руками вперед и натолкнулся на красную ленточку. Пальцы умело развязали ее, и она, кружась, опустилась на постель. Волосы Усяня рассыпались по плечам, пока пальцы Ванцзи с упоением путались в них. Вэй Ин отстранился и полюбовался проделанной работой: теперь на груди Лань Чжаня — чуть ниже шеи — красовался яркий засос. Метка, что он принадлежит ему и только ему. — Все дни, что мне отведены, в твоем полном распоряжении, — сказал он и поцеловал Ванцзи в губы. Самые любимые. Самые желанные. Губы, которые он был готов целовать в этой и всех последующих жизнях. — Уверен, что я тебе не надоем? — спросил он, ненадолго отстраняясь. — Никогда, — Лань Чжань прикусил его за нижнюю губу и легонько потянул на себя. А потом, словно извиняясь за свою дерзость, любовно провел по ней языком. — Тогда люби меня вечность, — улыбнулся Вэй Ин. Он схватил Лань Чжаня за запястья и дернул на себя, опрокидывая его. С готовностью упав спиной на одеяло, он обвил руками талию Ванцзи. Ванцзи разглядывал Усяня, зависнув над ним. На его губах расцвела невесомая улыбка. Вэй Ин думал, что его жизнь принадлежала Лань Чжаню, а жизнь Лань Чжаня — ему, но на деле, они делили одну жизнь на двоих. Каждый раз они вместе погибали и вместе воскресали. И если ради вот таких моментов им придется еще несколько раз умереть, то он на все согласен. Ведь они всегда найдут друг друга и обязательно встретятся вновь.