Прошлое настигло меня.

*Найтивыход — спасай меня Billie Eilish — No time to die* ___________________________ Всё содержимое уже выпитой залпом бутылки затуманивает разум окончательно, и остаются лишь инстинкты. Всё напряжение, вся моя крепкая хватка попрощались, помахав своей ручкой на последок. Да, вместо стойкой Клем сейчас на стульчике сидит сломанная заплаканная девчонка, допивающая остатки бутылки и безастоновочно плача. Смахиваю на безмозглого подростка с гормональным периодом, который расстраивается из-за всяких мелочей. Хотя, может, в глубине души я и есть этот самый безмозглый подросток. Девочка, так сильно нуждающаяся в любви и поддержки. Девочка, которая не заслужила всего того, через что она уже прошла. Но, увы, мы не можем предугадать свою судьбу. Да и мрази, доставившие другим физические и моральные увечья будут спокойно жить дальше, а те, кто на своём добром сердце переносит так много дерьма, будут всё также продолжать страдать, каждую секунду задыхаясь от боли и не находя какой-либо намёк на спасение. Кажется, что сейчас я выплакала все свои слёзы, которые так много времени сдерживала. Кажется, что алкоголь ослабляет мою паранойю, моё постоянное напряжение. Приглушает силу духа, позволяя отдаться в объятия манящего крепкого напитка. Позволяет всей боли, всему прожитому дерьму выльется наружу. И, честно признаться, мне немного, но всё же легче. Сейчас я далеко не та Клем. Это алкоголь творит со мной такие деформации и изменения. Разумом я понимаю, что нам с Луисом пора возвращаться в школу и мне уж точно не стоит сидеть и бухать, но сердцем, которое перенесло столько боли, наоборот толкует мне хоть сейчас расслабиться и выплеснуть страдания. Луис вновь видит меня сломленной. Луис — единственный, кто наблюдает меня настоящую, а не сильную крепкую девчушку. Да, именно такая я настоящая, а надевать маску стойкой девчонки стало для меня привычной рутиной. Ох, если бы я была в состоянии прочитать его мысли, чтобы понять, о чём он думает и что творится в урагане его мыслей. Но я не могу этого сделать, ведь он действительно закрытая книга. И, конечно же, я слушаю своё грёбаное непослушное сердце, которое отбивает бешеный ритм рядом с Луисом. Хотя почему при остальных оно абсолютно спокойное и размеренное, а перед этим придурком готово буквально выскочить из груди и существовать, как отдельный механизм? Вспомнив о реакции моего организма на этого дредастого, я качаю головой и делаю ещё глоток, мысленно проклиная этого легкомысленного парнишу, который только что назвал меня сраной эгоисткой. Который буквально вызверился на меня из-за маленького мальчика Фина, даже не попытавшись меня понять. Который сидит сейчас напротив меня, молча наблюдая за моими действиями, и даже не пытается остановить меня, оторвать мои приклеевшиеся ладони к этой ебучей стеклянной бутылке. Хотя, он наверное понимает, что мне это чертовски нужно. Чёртов Луис. Как же я хочу избавиться от этих ёбаных назойливых мыслей о нём. Хочу вновь высыпаться ночью, а не думать о нём, бесконечно прокручивая наши диалоги, как старую пластинку. Ещё глоток. Я всегда считала алкоголь проявлением слабости. Всегда считала, что его пьют только самые слабые люди, не способные бороться. Значит, и я только что официально отнеслась к разряду слабых людей, которые сначала закуривают по пять сигареток в день, а затем бухают в одиночестве. Только в моём случае не в одиночестве. Да и набухалась я не нарочно. Вот серьёзно, по закону подлости, эта бутылка была полная и как будто дожидалась меня. Ожидала, что её выпью именно я. У меня же никогда ничего не идёт хорошо. Чуточку спокойнее от осознания того, что со мной Луис. И он мог бы уже давно пойти в школу, оставив меня пьяную здесь, но он всё равно упрямо сидит напротив меня. Более чем уверена, что от меня ужасно несёт и разит перегаром. А мне даже представлять своё заплаканное лицо страшно. Я понимаю, что должна остановиться и перестать принимать эту крепкую дрянь, но мной лишь управляют первобытные чувства. Раз уж вместо воды я случайно выпила спирт, то и нахуя останавливаться? Правильно, в этом и нет никакого смысла. Остаётся только допить эту жидкость, которая проходит по всему телу и согревает своим теплом абсолютно каждый орган. И сейчас я хочу позволить себе эту слабость. Никогда не разрешала самой себе делать такое, ведь всё это время на моих плечах лежит ответственность за ЭйДжея; но в данный момент мой мальчик в безопасности, так что можно не волноваться. — Луис, знаешь… — резко прерываю молчание и начинаю тихо бормотать я, громко шмыгая носом. Ну вот, ещё и сопли подступили от выплаканных слёз. Представляю, насколько жалко я сейчас выгляжу. — Я столько всего пережила. И через предательства людей, и через бесконечное число ходячих, и смерти дорогих мне людей, но по-настоящему ранить меня способна лишь утрата моих близких. — Делаю последний, завершающий глоток и небрежно кладу бутылку обратно на деревянный столик. Я даже не замечаю, как слова, бормотания начинают литься из моих уст бесконечным, нескончаемым потоком. Сейчас я рассказываю Луису буквально всё, ничего не утаивая и даже не пытаясь скрыть, как я всегда это делала. Не пытаюсь скрыть, заглушить всю свою боль на сердце. На удивление, с каждым сказанным словом, на душе становиться гораздо легче. Как будто всё выкаченное ранее облегчение вновь вернулось. Как будто я сбросила часть груза. Я готова просто сейчас провалиться сквозь землю, ведь всё это я раскрываю во всех деталях именно Луису. Как будто сама судьба таким образом издевается надо мной. Парню, которого я знаю не так уж давно, но к которому я испытываю неприязнь, но и одновременно какие-то странные, противоречивые чувства. К концу рассказа вытираю тыльной стороной ладони выступившие сопли и смотрю на Луиса, который всё ещё не произносит ни одного слова. Молчит, как будто он что-то обдумывает. Как будто думает над чем-то. — Клем, извини, что назвал тебя эгоисткой. Я не знал, что ты через столько прошла. — Забей, — расслабленно произношу я, мысленно радуясь, что он нарушил эту неловкую тишину, да и впринципе извинился. Поверить не могу, мне так важно его извинение? Я, похоже, совсем ёбнулась. Но факт остаётся фактом — я радуюсь из-за его чёртового прощения. Всё же алкоголь сделал своё дело, и сейчас мне действительно хорошо. Хорошо в этом домике, с отключкой разума и без постоянной привычной паранойи. Перевожу взгляд на лицо Луиса, и внутри у меня что-то ёкает. Что-то такое пронзительное, чувственное, ощутимое всеми клеточками тела. Интересно, это на меня сейчас алкоголь оказывает подобное воздействие или раньше я действительно не замечала его чертовской сексуальности? Не замечала его таких манящих шоколадных глаз, складку между бровями, родинку на самом краю левой щеки и… Губы. Пухлые розоватые губы, которыми он перецеловал нескончаемое количество девиц. От этой мысли я резко, не понимая почему, ощущаю ярость и решительно встаю со стула. Почему я тоже не могу быть этими девицами? Ощущать губы Луиса? Боже, да что со мной происходит? Не зная, что мною движет, я подхожу к Луису на ватных ногах и разрывающим грудную клетку сердцем. Кажется, внутри становится так жарко, что комната сейчас загорится алым пламенем. Становится трудно проглатывать возникший ком в горле. Разум уже пронзительно громко стучит молотком, чтобы я, наконец, очнулась и пришла в себя. Чтобы отошла от Луиса — парня, которого я терпеть не могу, но ноги буквально пригвоздились к одному месту. — Клем, что ты… — недоумённо произносит Лу, поднимаясь со стула, а я сразу же накрываю его губы своими, ни о чём не задумываясь. Сердце сейчас уходит в пятки от того опрометчивого безумства, что я вытворяю. Всеми клетками ощущаю лишь то, что желание и жар распространяются дикой волной, а желание растёт с каждой чёртовой секундой. Поверить не могла, что докачусь до такого дерьма… Докачусь до дикого и не выносимого желания расслабиться с этим дредастым. Интересно, это действительно так приятно, как говорят взрослые, думая, что дети их не слышат? Когда тебя не берут с силой два бухих мужика, чтобы удовлетворить свою похоть, а когда ты сам этого хочешь? — Клем, ты будешь жалеть. — Предупреждает меня Луис, слегка отстраняясь. Сейчас в его глазах читается такое огромное количество эмоций. Но даже сейчас я не могу понять, чего же он на самом деле хочет. — Не надо совершать глупости, от которой ты потом пожалеешь. — Луис, завтра я тебя прибью и вновь начну ненавидеть, как и раньше. Но сейчас я хочу этого, понимаешь? Очень хочу. Хочу на время отключиться от реальности. Мне это нужно. Так что, пожалуйста, сделай так, как я прошу… Я действительно хочу этого и плевать, что в данный момент я скатываюсь просто в говно, раз прошу парня, тем более Луиса, о таком. Это не просьба подать нож или пистолет. Эта та просьба, которая гораздо ответственней и важней… Но, на удивление, меня это сейчас совершенно не волнует. И после этой фразы Луис вовлекает меня в до ужаса горячий поцелуй, во время которого возбуждение всё растёт и растёт. Я во всех красках ощущаю, как мы расслабляемся. Это похоже на безумство, и я прекрасно знаю, что поступаю, как последняя тупорылая дура. Я прекрасно знаю, что творю какую-то несуразную дичь, но в этот момент, когда мы с Луисом падаем на койку в дальнем углу уютного рыбацкого домика, мне окончательно становиться плевать. Совершенно плевать на абсолютно всё. Чёртов алкоголь. Чёртов Луис, который так легко выполнил мою просьбу. Одновременно я благодарна ему за то, что дарит мне неописуемый кайф, но и одновременно проклинаю, что он только рад стараться трахнуть меня. Разум окончательно отключается, и уступает место удовольствию и желанию продолжать дальше. Сейчас я чувствую тепло его тела и то, как своим ловким умелым язычком он проводит мокрые влажные следы от области шеи, плавно опускаясь к пупку, а затем ещё и ещё ниже, буквально дразня меня и продливая этот момент безумия на как можно дольше. Первый мой громкий вырвавшийся стон заглушает гром на улице, как будто сохраняя нашу идиллию в тайне, чтобы никто снаружи не дай бог не услышал нашу близость. Неправильную, запретную близость. Второй громкий проникновенный стон вырывается из моей глотки, когда он нежно и ласково дразнится с моими затвердевшими сосками, умело работая своим языком, от чего всё моё тело выгибается. В этот момент я перестаю даже обращать внимание на сильную головную боль от выпитой жидкости в бутылке, полностью отдаваясь его крепким рукам. Отдаваясь нарастающей с каждой прожитой секундой страсти, забывая о головной боли. Я лишь наслаждаюсь тем, что впервые за долгое время мне так легко, приятно и спокойно. Что я позволяю себе расслабиться, пускай и таким не типичным и очень опрометчивым способом. И пускай в данный момент Луис приносит мне незабываемое удовольствие, но я более чем уверена, что завтра я буду продолжать ненавидеть и презирать его. Завтра я просто придушу его за то, что он послушал меня пьяную, но это будет завтра. «Завтра, всё завтра…» Сейчас я позволяю ему вытворять со мной такие приятные вещи на пьяную голову, от чего и воздух в комнате становится в разы раскалённей. Но я более чем уверена, что этого бы ни за что не случилось, будь я в трезвом состоянии. Что же алкоголь делает с людьми? Он превратил меня в какую-то легкодоступную шлюху, которая находится во власти опытного Луиса. Решаю полностью забыться и окончательно прогоняю оставшиеся мысли прочь, полностью отключая разум и отдаваясь в этот омут страсти. Мне кажется, что и Луис хотел расслабиться. Ему тоже нужно снять стресс, как и мне. В следующее мгновение я сильно царапаю его спину, ведь ощущаю его в себе. Буквально несколько секунд привыкаю к новым ощущениям, а потом он начинает двигаться, упираясь ладонями о койку, на которой мы, можно сказать, «отдыхаем». Стоны, выдохи, бормотания вырываются сами из моей глотки, я даже не успеваю их контролировать. Да и сомневаюсь, что для меня это что-то значит. Просто мгновение, когда каждый из нас забывает о собственной боли. Луис забывает о девушке, которую он любил, а я забываю всех, кого забрала у меня эта страшная война. Когда Луис входит в меня, я понимаю, что уже поздно останавливаться. Это безумие зашло далеко. Мы зашли слишком далеко. Максимально далеко, что уже нет пути назад. Его движения и толчки набирают максимальную скорость, и это не сравнится с тем, когда меня жёстко изнасиловали те двое проклятых мужчин. Этот кайф, это нарастающее удовольствие не сравнятся с той болью, которую я испытала пять лет назад. Мы оба глубоко дышим, полностью растворяясь в друг друге, ощущая, как от самых ног до макушки движется огромная волна, которая буквально через секунд пять взрывается сотнями приятных искорок. В этот момент мы оба глубоко выдыхаем, наши тела напрягаются, выгибаются, словно пружина, и мы ещё больше прислоняемся друг к другу. Наши тела настолько горячие, что на них смело можно жарить яичницу. Ещё немного побыв в такой позе и отойдя от сногшибательного оргазма, Луис в конечном итоге заваливается на спину, слезая с меня, и мы оба ложимся, закрывая глаза. Всё напряжение ушло, уступив место такому приятному кайфу. И прямо сейчас я понимаю одну немаловажную деталь. Понимаю, что теперь нас с Луисом связывает что-то гораздо большее, чем банальная потеря близких людей или взаимные недоразговоры. Нас связывает интимная близость, которая не похожа на ту типичую, которая присутствует у обычных парочек. Эта интимная близость не связана со взаимными чувствами. Она лишь позволяет нам обоим расслабиться и забыть об оглушающей боли. И сегодняшний день, а точнее раннее утро, связало нас ещё больше… Мы связаны, как никогда раньше…