Последнее желание

      …Июль, 1279…             — Дядюшка Эскель! Дядюшка Эскель!       Ей было всего-то восемь неполных лет, плотные круглые кудри смоляных волос, смуглая кожа и чуть раскосые бирюзовые глаза. Самая бойкая и звонкая из всех, девчушка напоминала Эскелю Трисс, какой та была еще до Соддена.       Он тяжело поднялся на ноги, приложив ладонь ко лбу козырьком. Солнце припекало вовсю, так что тренировки сделались совершенно невозможными, и он даже не стал отправлять никого на маятник.       — Чего тебе? — по-доброму пробурчал он.       Маленькая Регель схватила его за руку так крепко, что Эскель даже качнулся. Чародеи использовали мутаген тролля на этом крохотном жизнерадостном существе, и с тех пор, в моменты самых ярких своих эмоций Регель была способна двигать камни весом больше нескольких десятков килограмм. Она почти никогда не отдавала себе отчета в действиях, а эмоциональности ей хватало с лихвой.       Она протащила его во внешний двор, где ребятня развлекалась с лошадьми, против всех увещеваний Эскеля перекармливая тех яблоками и морковкой, и ткнула пальцем в сидевшую поодаль девушку.       Нет, пожалуй, все же девочку.       Она была тонкой, что ива, немногословной и сдержанной, но в редкие моменты походила на ощетинившегося ежа. Едва переступив порог одиннадцати лет, она начала меняться со скоростью, несвойственным обычным детям, с каждым днем все больше походя на ту, чей образ Эскель не мог выдворить из собственного сознания. Честно говоря, он не очень-то и старался.       — Отличная работа, Малия, — кивнул он.       Та скупо улыбнулась в ответ, не вымолвив ни единого слова. Штанина на ее тонкой ноге порвалась у колена, не выдержав напора тяжелой прочной кожи и стопы, кончавшейся растопыренным когтями. Малия улыбнулась еще раз, медленно, со слегка искривившимся лицом, трансформируя вивернью лапу обратно в человеческую ногу. Она была одной из семи, кто сумел худо-бедно наладить гармонию между человеком и чудищем, прочие в большинстве своем не способны были даже попытаться.       Неподалеку от них прыгал десятилетний мальчишка с полыхающим на солнце стальным мечом. Полуэльф-получеловек. Магов ничто не могло остановить.       — Кисть выше, Эльтиаль! — резко бросил Эскель. — Локоть опусти. Больше упор на правую ногу.       Полуэльф-вервульф (чего только не случается на белом свете!) и очень символичный представитель нынешнего Каэр Морхена, тот самый, о ком однажды упомянула Керис. Он все еще не мог полноценно обращаться в огромного волка, но не зависел от фазы луны, сохраняя ясный рассудок в любом обличье. Более того, он, — и Эскель находил в этом сходство с собственными мыслями, — презирал свои новые способности, предпочитая собственной чудовищности клинок и лук.       Эльтиаль оглянулся коротко и резко, бросив мимолетный взгляд на Малию, но Эскель заметил. Стоило ей появиться поблизости, как эльфенок тут же брался за меч, ужасно сердясь, если старый учитель принимался поправлять его в присутствии девочки.       Ни у кого из них не было медальонов, которые больше никто не делал. Никто из них не считал себя принадлежащим к ведьмачьему цеху. Они просто были детьми, которым не повезло родиться безродными, никому не нужными отпрысками с кровью в жилах, что маги сочли подходящей для собственных экспериментов.       Самая старшая из всех, — сейчас ей было почти пятнадцать, — грозная и суровая уроженка Зеррикании, занималась тем, что разнимала драку двух мальчишек, не поделивших последний тренировочный лук. За почти полтора года нахождения в Каэр Морхене она никак не проявила свою вторую натуру, продолжая слушаться Эскеля и исправно тренироваться. Он нашел ее в одной из разрушенных магических лабораторий неподалеку от Каэр Араиннэ. Девчонка пряталась в ущелье и поначалу пыталась его убить. Сейчас же Эскель стал единственным, чье мнение она всегда выслушивала, но не всегда ему следовала.       — Аэньян, оставь их в покое. Коли хотят разбить друг другу носы и остаться вообще без оружия — их право. Будут драить полы вместо тренировок.       Фраза, как заклинание, подействовала мгновенно. Аэньян усмехнулась Эскелю и нехорошо покачала головой в ответ на сердитые, но пристыженные взгляды мальчишек. Она искренне считала себя второй после Эскеля хранительницей крепости, упрямо помогая по хозяйству «как взрослая». Эскель ей не мешал. Лишние руки не помешают, когда в замке столько детворы на него одного.       — Дядюшка Эскель, дядюшка Эскель! — снова закричала Регель, но в этот раз так испуганно и истошно, что он молниеносно развернулся, бросившись к ней вверх по лестнице.       Палец девочки указывал в небо над крепостью, туда, где вдалеке виднелась черная точка, стремительно разраставшаяся в размерах. Дети, что были во дворе, немедленно сгрудились вокруг Эскеля. Кое-кто со страху прижимался к его ногам, кто-то смотрел с любопытством.       Регель, например, дрожала, как осиновый лист, зато Эльтиаль, не желая выказывать ни грамма испуга, важно произнес, покосившись на Малию:       — Это виверна? Я узнал ее по гравюре.       Эскель стоял, положив руку на плечо Регель, и странное чувство облегчения приходило взамен долгих тревожных ночей и дней, когда он каждую секунду боялся сделать что-то не то, глядя на детей, что маги держали в заточении. Некоторых — годами. Теперь он чувствовал себя так, будто с его плеч свалился целый Каэр Морхен.       Виверна и вправду казалась огромной в безоблачном ясном небе. Ее мощные крылья с силой взбеленили воздух, когда она опустилась на землю, затормозив чудовищной величины когтями. Регель вскинула испуганное лицо на Эскеля, и ее рот удивленно открылся.       Ведьмак улыбался.       Дети зашептались, тревожно и любопытно, когда Эскель медленно и отрешенно выпутался из детских рук и пошел вперед по направлению к чудовищу, что преспокойно сидело перед ними, косо обводя учеников выпуклыми глазами. Когда до виверны оставалась пара шагов, ее тело принялось мучительно медленно меняться, вызвав среди детворы восхищенный и изумленный вздох.       Эскель прищурился. В тот раз на Скеллиге ей хватило нескольких секунд, чтобы завершить трансформацию. Сейчас ушло около трех минут мучительной перестройки скелета и мышц, болью искривившей лицо.       Обнаженная Ним тяжело выдохнула и, опершись на руки Эскеля, с трудом поднялась с земли. Они замерли друг напротив друга, в голове на мгновение полыхнула вспышка. Эскель вздохнул и отступил, рассудив, что целоваться с обнаженной женщиной прямо перед крупной стайкой крайне любопытных крох — непедагогично. В конце концов, на поцелуе остановиться не выйдет.       — Ты пришла.       — Прилетела, — в привычно едкой манере ответила Ним, чей голос еще менялся.       — Как давно ты не была человеком?       — Я летела сюда с самого, сука, Скеллиге, Эскель! — тут же взорвалась она. — Так как ты думаешь?!       Что же, мутации продолжали обострять ее характер.       Эскель усмехнулся легко и добро. Да, это была она. Его Ним.       Ним еще раз обвела детей взглядом, теперь уже по-человечески, заострив внимание сначала на Малие, потом — на Аэньян, буквально просверлив последнюю взглядом.       Дети молчали, но воздух почти искрился от невысказанных вопросов, готовых обрушиться в любую секунду, сметя и Ним, и Эскеля далеко в горы. Ведьмак очень вовремя поднял руку в ответ на раскрытый рот маленького Майо с гривой вихрастых волос.       — Все расспросы после. Госпоже Ним нужно отдохнуть от долгого перелета.       Ним только иронично приподняла брови в ответ, сверкнув почти черными глазами.       — Ты хочешь, чтобы они звали тебя тетушкой? — усмехнулся Эскель.       — Шутки у тебя… — Она опасливо покосилась на детей. — Они знают, кто я?       — Я говорил, что однажды ты прилетишь.       Ним хмыкнула, ничего не сказав, и ничуть не смущаясь собственной наготы, пошла вперед. Эскель спокойно шагал по правую руку от нее, вслушиваясь в целый ворох шепотков за спиной. Дети послушно следовали на почтительном расстоянии пестрой гурьбой, и иногда особенно лихой возглас выбивался из общего приглушенного гомона.       — Видал, какой у нее шрам, а? Крутой!.. Я тоже такой хочу!       — Она же, как Малия, да?..       — Черт, полное превращение! Сколько ей лет?       — А это та самая Ним, в которую дядюшка Эскель без памяти влюблен?..       Эскель поперхнулся, поймав хитрую усмешку в искривленном уголке губ Ним, что шла с непроницаемым лицом, конечно же, как и он, все прекрасно слыша.       — Кто эта девочка? — очень тихо спросила она, когда они почти добрались за ворот замка. — Самая взрослая, с мечом на спине?       — Аэньян. Я не знаю, какова ее способность.       — Потому что она не такая, как мы, — подтвердила Ним.       — Откуда ты знаешь?       — Чувствую. Я встречала таких в Драконьих Горах, когда искала Каэр Араиннэ.       Эскель нахмурился, покосившись на нее, и его брови взлетели, когда Ним одними губами, едва повернув голову, молвила:       — Дракон.       Открытие что надо. Остаток пути они проделали в молчании. Так же молча поднялись в башню, где раньше находились комнаты Ним. Эскель оставил их нетронутыми, только запер на ключ, не убрав ни единой вещи, что она оставила с прошлого раза, и теперь воспоминания о самой черной из ночей ударили зябким спертым воздухом.       Ним вошла, огляделась вокруг, хмыкнула и обернулась к Эскелю, вытянув мимо него руку и толкнув дверь рукой. Секундой позже, стоило той захлопнуться, она подступила к ведьмаку и коротко вжалась ему носом куда-то в ключицу, обвив руками за пояс.       — Все хорошо, Ним, — тихо пробормотал Эскель, невпопад обнимая ее в ответ. — Теперь ты в безопасности.       Они стояли вместе удивительно долгое время, и он слушал, как нервно стучит ее сердце, то успокаиваясь, то вновь ускоряясь. Он никогда не видел, чтобы она плакала, не видел и сейчас, но ее теплые слезы уже пропитали ему рубашку до самой кожи. Ему оставалось просто гладить ее по волосам и молча улыбался.       — Как Керис? — неловко спросил он, пытаясь отвлечь ее.       — Что? Керис? А… — Ним со вздохом отступила от Эскеля, немедленно отворачиваясь и хватая с пола первую попавшуюся одежду.       Это оказалась недвусмысленно разорванная по швам старая рубашка, которую Эскелю надоело снимать с Ним традиционным образом почти уже четыре года тому назад.       — Я оставила свое чудовищное королевство на Фьеазайназ, а Керис подписала пакт союзничества с Ковиром.       — Скеллиге вступили с кем-то в союз?!       Ним оглянулась с усмешкой, натягивая на себя одежду так неловко, будто разучилась это делать.       — Керис, как и я, разумное чудовище, — она хохотнула собственному сравнению. — Она справится.       — Зря ты оделась, — вздохнул Эскель, подступая ближе и обнимая ее рукой за шею.       Ним лишь мягко улыбнулась в ответ, позволяя прижать себя к шершавой стене…       Вниз они спустились много позже, почти к вечеру. Детвора устроилась кто на лавках, кто на полу, все, как по волшебству собравшись в одну большую, разноцветную кучу, не пререкаясь и не дерясь.       Когда Ним и Эскель спустились вниз, держась за руки, двадцать восемь пар любопытных, дышащих нетерпением глаз, как по команде, обернулись к ним, первым делом уставившись, конечно же, на сцепленные ладони «дядюшки Эскеля» и «госпожи Ним».       — На что ты меня подписал, Эскель, — едва дрогнув голосом, пробормотала Ним, с некоторым ужасом переводя взгляд с одного лица на другое, которые все не кончались.       — Ты привыкнешь, — усмехнулся он. — Не такие уж они и страшные.       — Лучше пять Ламбертов, чем… — она смолкла, неловко махнув левой рукой.       Она выпутала ладонь из рук Эскеля и приблизилась к детям, неловко переступив с ноги на ногу. Те, конечно же, как маленькие волчата, мигом почувствовали ее страх, тут же показав клычки.       — Я… — начало было Ним.       — Да, ты — Ним-Виверна. Мы знаем! — перебил ее Майо. — Чудовище со Скеллиге!       — Я разве разрешала меня перебивать? — неуверенность Ним как рукой сдуло. Она уперла руки в бока и хищно воззрилась на притихшего мальчонку. — И я не чудовище, а королева чудовищ! — Ее указательный палец самым что ни на есть менторским образом взлетел вверх.       Эскель, сложив руки на груди, наблюдал за представлением.       — А мне можно тебя перебить? — совершенно искренне спросила Регель, скакнув вперед. — Ты же такая, как Малия, да?       Малия сидела за чужими спинами, неловко обняв себя руками и недоверчиво взирала на свою, по сути, сестру по несчастью. Брови Ним немедленно взлетели и она, конечно же, принялась спорить теперь с Регель, потом с Эльтиалем, затем очередь дошла до двух братьев девяти лет отроду, и цепная реакция под конец добралась даже до Малии и Аэньян, погрузив Каэр Морхен в гомон, гвалт и абсолютный хаос.       Безо всякого сомнения, Ним наконец-то оказалась в самой подходящей ее психологическому возрасту компании. Среди детей.       Она недовольно обернулась к Эскелю, без труда уловив его мысли, что легко приходили к ней через эманации. Странная связь с годами лишь продолжала крепнуть, вероятно, усиливаясь тем больше, чем меньше человеческого оставалось в Ним. Настолько, что он знал, что она прилетит сегодня. Он почувствовал это еще тремя днями ранее, когда она пролетала над Ард Каррайгом, и пролегающие под нею земли явились Эскелю во сне.       Кейра Мец, с которой однажды Эскель разговаривал по мегаскопу, усмехнулась и ответила, что Эскель глуп, раз недооценил силу последнего желания, связавшего их на безымянной веленской поляне. Он не стал уточнять, что он, скорее, поверит в силу Лешего, который вполне мог стоять за всем этим. Хорошо, что обо всем этом не слышал Геральт. Ему бы было, что рассказать.       — Пора есть, — громко объявил Эскель, решив, наконец, спасти Ним из круговорота рук, утягивающих ее на дно.       Она оглянулась к нему с искренней благодарностью, явно не желая признавать, что азарт и веселость, сейчас зажегшиеся в глазах, были искренними.       — Боже, Эскель! Дети, они же… как гули! — бормотала она, помогая ему на кухне, то и дело косясь на гомоняющих учеников.       — Ты их полюбишь.       — Возможно, раз уж ты так хорошо воспитал их, — ехидно отозвалась она.       — Не переживай, ты еще успеешь внести свой вклад.       Ним странно взглянула на него, зеркально усмехнувшись в ответ тому образу, что одновременно возник в головах обоих. Сложно было не подумать об этом.       — К счастью, их не станет больше, — вздохнула она наконец. — Коль скоро ты бесплоден.       — Да, это обнадеживает, — серьезно кивнул он.       К полуночи они сидели за приснопамятным столом, уже расправившись с пищей, выслушивая истории каждого маленького воина и воительницы, которые Эскель слышал уже не раз. Под конец многие задремали, другие принялись расходиться по комнатам, попривыкнув к Ним настолько, чтобы больше не считать ее такой уж диковинной. В конце концов, она почти ничем не отличалась от них.       Эскель смотрел, как она колко общается с Малией, что отвечала ей тем же, и у обеих в глазах горел хорошо знакомый ему огонек невероятной жизненной силы. Думал о том, что давняя мечта Весемира, который никогда не говорил об этом вслух, но втайне жаждал обрести настоящих детей, так или иначе сбылась. Теперь дух ведьмака может полюбоваться на тех, кто нашел в Каэр Морхене не тюрьму с пыточной и Унылого Альберта, а настоящий дом. Как и дух Койона, который сделал так много для того, чтобы это стало реальностью…       — Что? — Ним скосила глаза на Эскеля, что рассеянно глядел на нее, не отрываясь так долго, что смолкла даже Малия.       — Ничего, просто подумал… — он покачал головой. — Хорошо, что ты вернулась… домой.       Ним вздрогнула, глядя серьезно и пристально. Потом искренне улыбнулась, мягко кладя свою руку поверх его, и медленно кивнула.       — Я тебя тоже, Эскель. Я тебя тоже.