Good Omens: На кончике иглы

Роман лишь начат, в книгу загляни...

      Азирафаель недолго обдумывал предложение Кроули, что прозвучало только что. Выпить за спасение мира и за его сохранение — святое дело, однако ангелам не престало упиваться винами и шампанским, демонам же проще: — делай, что хочешь, пей сколько угодно, употребляй запрещённые вещества, главное начальству отчитаться за все свои недобрые деяния за день, которые причиняешь людям. Один из самых почитаемых демонов Ада — Кроули сломал волю Азирафаеля, уломав его на пару бокалов шампанского, потом пара бокалов перевалила за несколько. Пьют и не пьянеют, — наверное одна из отличительных черт демона и ангела, которые то и делают, что удивляют официантов тем, что опустошают второй или третий бутыль изысканного Шато де вин, при том не падая вусмерть под стол. Хотя был момент, когда Азирафаель уже окосел от алкоголя, но один щелчок пальцами поменял его состояние: в глазах не двоилось, картинка стала чётче, а Кроули многозначительно улыбался, словно намекая на то, чтобы попробовать вино столетней давности. — Выпьем за наш негласный союз? — предложение, перед которым невозможно устроять.       Кроули спрашивает намеренно, зная ответ наперёд. Хотя он мог не спрашивать, случайно касание ноги ангела о его ногу уже само по себе означало положительную реакцию.       Ещё бы. — Не вижу преград, — в ответ лучезарно улыбнулся ангел, спрятав смущённый взгляд, а после осторожно, роняя взор на демона, звонко чокнулся бокалом о бокал Кроули, едва не дав каплям пьянящего напитка брызнуть за края прозрачного, как кристалл фужера.       Одновременно осушив бокалы, демон и ангел решают оставить кутёж и выйти на улицу, где ночь сменяющая вечер вошла в свои права, чтобы зажечь на чёрном небе россыпь малых и больших звёзд, зажечь свои самые знаменитые созвездия и явить блики в глазах зевак, что будут любоваться тонким, молодым месяцем, взошедшим на небо этой ночью.       И только уличные фонари и не столь яркие фары стоящих у тротуаров машин освещают дорогу двоим идущим вдоль узкой дорожки, в которой нет места даже мимо проходящему знакомцу.       Не снимая чёрных очков, Кроули не спеша шёл на одном уровне с Азирафаелем, и ведь не каждый прохожий догадается от чего демон скрывает свои глаза от всеобщего внимания. Ведь взглянув в дьявольские жёлтые глаза можно запросто свихнуться, к счастью на Азирафаеля это правило не распространялось. Единственный бальзам на душу ангела было то, что демон слушает его, что хоть как-то вникает в тему, которая так спонтанно и навязчиво вдруг возникла. — Кроули, знаешь, что-то мне подсказывает, что наш бой отчего-то не окончен, — поделился своими опасениями ангел, быстрым взглядом скользнув по демону. — С чего бы? — сунул руки в карманы брюк. — Сатана повержен, и ещё долго не сунется сюда, в мире опять восторжествовала благодать. Хотя зная чертей из Ада, так они это всё не оставят, найдут ещё способы изничтожить человечество и сам мир в целом. Уж их-то я знаю. Прожил с ними шесть тысяч лет как никак. — Вот видишь, и ты это понимаешь! Как бы не случилось нам снова перенести ещё один армагеддон.       Заметив не скрытое волнение Азирафаеля проявляющимся оттягиванием воротничка рубашки от шеи, Кроули принялся успокаивать друга, но так, чтобы это выглядело не столь заботливо, так, чтобы не выглядело слишком услужливо. — Не стоит переживать на этот счёт, ангел. Ну и если бывать концу света, мы уже не будем причастны к его спасению, — Кроули говорит это настолько пустяково, так просто и без особой пылкости, пожимая плечами, что Азирафаелю стало не по себе. То есть да, может это и способно как-то успокоить, что конца света не будет, что теперь это не забота ангела и демона, но ощущение незавершённой битвы притаилась и теперь теплится мыслях. — В конце концов нас фактически кинули: меня изгнали из Ада, тебя изгнали из Рая, и теперь мы вроде как сами по себе. И никому, ничего не должны. — И никому, ничего не должны, — слегка сокрушённо повторил Азирафаель, на самом деле понимая и принимая тот факт, что с изгнанием его из Рая, теперь больше останется времени для того, чтобы больше побыть в своём книжном магазине, чтобы никуда не торопясь насладиться шелестом переворачивающихся страниц и звоном колокольчика у двери, если придёт посетитель.       Несоменно. Самое настоящее чудо и вместе с тем наслаждение с головой уйти в то, к чему лежит душа.       Ангел давно мечтал погрузиться в свою меланхолию, и чтоб его не донимало начальство, что порой берегов не видит и позорит Азирафаеля в самом магазине, выкрикивая непристойные слова, от которых у посетителей пылают щёки. — Считай, — Кроули вывел Азирафаеля из мыслей, — мы теперь как обычные смертные, но с особенными способностями, которыми никто кроме нас обладать не может. Это ли не круто, ангел? Мы теперь можем предаваться грехам вместе: ходить по борделям, нарушать законы, материться… — демон мог до бесконечности перечислять этот перечень, но ангелу это не понравилось.       Пусть его теперь навек не примут обратно в Рай, и пусть ключи от него потеряны и вряд ли будут однажды найдены, Азирафаель не поддастся соблазну искусителя. Слишком дорого выйдет поддаться искушению и сделать то, что на самом деле хотелось. Хотелось просто выпустить пар. — Как-нибудь без меня, Кроули.       Надо ли говорить о том, как отреагировал в свою очередь демон? Конечно, он недовольно цокнул языком, и между двоими словно стена, образовалась тишина. Но и та длилась от силы пару секунд.       Далее путь двоих шёл через сквер, и кажется, они не торопятся уходить по домам. — Кстати, чтоб ты знал: всё, что сгорает на земле, в ту же секунду оказывается у нас в Аду.       Азирафаель принял этот факт, но так и не понял, к чему было это сказано. Допустим, это как-то пригодится в скором будущем. Внезапно на нос ангела упала редкая капля с неба свидетельствующая о скором дожде, и будто зная наперёд, что будет ливень, Азирафаель предусмотрительно взял с собой зонт-трость. Не чураясь щедрости и доброты своей, зонтом предпочёл укрыть от ненастной погоды ближнего, того, кто друг и враг в одном лице, чьё имя в Раю не принято произносить.       И грянул гром, яркой ветвью молнии привидевшейся близ города. — Я не понимаю людей, которые не любят дождь, — Азирафаель начал грёзить вслух, так, чтобы Кроули это слышал. — Как его можно не любить? А ведь только стоит задуматься над этим: океан, или будь то море прилетели к тебе, чтобы оставить на тебе маленькие поцелуи-капли и показать тебе свою любовь. Это же так круто. Это и есть любовь, так может, нам стоит принять её? — Ангел, меня сейчас стошнит. Опробуй свои эксперименты на ком-нибудь, кого не жаль, а ко мне со своими соплями не лезь, — вроде сказано в шутку, но львиная доля враждебности ощущалась.       А ведь как хотелось подискутировать на тему романтизации проливных дождей и прочих чудес природы, жаль, что демон не тот, с кем можно поговорить о подобном. — И всё-таки, сегодня ты приехал не на Бентли, — заметил ангел, не переставая держать зонт над головой Кроули. — Не хочу снова подвергать свою «ласточку» разным опасностям. Мне хватило того, как её охватило пламя, а после это пламя отобрало у меня самое дорогое. — Но сейчас всё обошлось, твоё авто в целости и сохранности, и всё благодаря Адаму. — И вот теперь, когда я потерял самое дорогое и вновь получил это в новом качестве, я ценю это, и на своей проклятой крови* клянусь, что впредь никогда не допущу потери того, что мне особенно близко.       Азирафаель в душе, где-то очень глубоко, понимал, что машина этому демону всё же дороже. Конечно. Демонам важен лоск и шик, собственная выгода, а на живую душу им наплевать.       Это предсказуемо. Даже слишком.       Ангел, от того, что нервишки пошаливают, покусывал нижнюю губу, и да, в каком-то смысле ему было обидно. К сожалению, Азирафаель плохо скрывал свои чувства, сколько бы не пытался скрывать напряжение или смущение — все чувства на показ. — Думаю, при таком раскладе уж лучше ходить пешком. Полезнее будет.       Кроули скользит по ангелу равнодушным взглядом, говоря: — Тебе бы тоже не помешала машина. — Ты же знаешь, у меня никогда не было личного транспорта, который бы мне довелось водить самому, и ни за что бы не сел за руль. Пойми, я боюсь кого-нибудь сбить. Слишком велика вероятность кого-то покалечить, а ангелам велено защищать и даровать жизнь.       Собственно, перед кем распинается Азирафаэль? — Ерунда, — Кроули отмахнулся и завернул за угол, Азирафаель едва успевал идти рядом. — И зайца можно научить курить. — Зачем же его учить курить? — Это что-то вроде устойчивого выражения. В общих чертах я хотел сказать, что всё не так сложно, как кажется. А машину тебе можно подогнать. Только для этого нужен какой-то повод. День рождения, к примеру, — уже интересно. — Я слышал, смертные устраивают себе подобные праздники, этим празднуя ещё один год ближе к смерти. Всё-таки мне нравятся люди — они одновременно чертовски умные и вместе с тем до невозможности глупые. За шесть тысяч лет ничего не поменялось. — Не стоит всех грести под одну гребёнку, — Азирафаель не может думать о самих людях плохо, для него каждый человек хорош по-своему. — А я даже не знаю, когда у меня день рождения. — Думаю, ты должен его сам себе придумать. У тебя ведь ещё достаточно времени. Насчёт подарка не парься, покупку машины я беру на себя. Твои проблемы — это мои проблемы, твоя же забота не мешаться у меня под ногами.       Азирафаель прям растаял от того, что Кроули наперёд рассказал о предстоящем подарке. О заботах, о которых ангел не должен волноваться… Ведь простой человек не сделает такой подарок лишь потому, что день рождения так велел. А Кроули не человек, и в этом весь его шарм.       Ангел замедлил шаг, и когда демон вышел из-под зонта, Азирафаель растаял в благодарной улыбке. Машина ему была не нужна, но сам факт обещания вселил надежду, и обычно Кроули выполняет то, что наговорил. На такую щедрость, считай за просто так, обычный чёрт из ада был бы не способен, а тут…       На свою беду, совершенно не контролируя эмоции, ангел признался: — Кроули, и всё же, какой ты хороший. Я счастлив, что нас вместе свела судьба…       А стоило ему договорить, как демон с нечеловеческой силой прижал Азирафаеля к стене кирпичного дома. Зонт выпал с рук и в лужу дождевую угодил. Удар о стену пришёл таким сильным, что в теле бедного ангела, кажется, треснуло сразу несколько костей, и как бы ничего на самом деле не повредилось. Задыхаясь от сжимающихся пальцев вокруг собственной шеи, блондин всё же не жалел о сказанном. Да, он задел по своей вине Кроули, да, вновь получил нагоняй, но это был ещё один из шансов рассмотреть его вблизи. Ангела охватило дежа вю. Это было совсем недавно, и всё вновь повторилось, но только теперь с большей силой, которая превзошла себя. — Для особо одарённых напоминаю, что слова «добрый» или «хороший» ни за что, ни в коем случае не должны звучать в мой адрес! — ещё чуть-чуть, и демон начнёт плеваться ядом. Азирафаель что-то такое предусматривал, и одновременно задыхаясь в тисках сильно сжимающихся пальцев всё на той же шее, взглядом гулял то по губам Кроули, то переходил взором на глаза скрытые за чёрными очками.       Демон враз опешил, когда в светлых глазах напротив не увидел страха перед взбучкой, не читалось в них мольбы и прошения о помиловании. А ответная реплика и вовсе заставила войти в ступор: — А что же дальше? Неужто изобьёшь меня? Так бей, я весь твой, но видит Бог, не я показываю остро заточенные когти. — Да чтоб тебя! — с поутихшей яростью шипит демон, ослабляя хватку, тем самым дав ангелу необходимость вобрать в лёгкие воздуха и высвободиться. После такой речи у Кроули отпало всякое желание поколотить Азирафаеля, а последний, подобрав зонт из лужи, добродушно говорит: — Как бы не было больно, у меня о тебе будут оставаться лишь самые светлые воспоминания. Музыка в моём сердце будет полна тобой.       И всё же, какие странные эти сущности — ангелы; они могут простить тебя, если ты сделаешь даже пусть самый тяжкий грех. Вот только демоны не прощают, и сейчас один из них ненавидел себя за то, что и в самом деле не может поднять руку на Азирафаеля. — Да иди ты… в свой книжный магазин! — высказался Кроули, сам спешно покидая место несостоявшейся бойни, но так же не забыл показать средний палец оставшемуся позади ангелу, и на прощанье напомнить: — Не забудь про свой день рождения! — Обязательно, Кроули, — тихо говорит Азирафаель, смотря вслед уходящему другу. — И ты будешь самым желанным гостем на том торжестве.