Пушистое чудо

— Как..? Как ты смог уговорить его подписать это? — спросил Рейх, удивлённо смотря на старого друга. — Подумаешь, это был пустяк. — улыбнувшись, сказал СССР. — Документ о независимости — это не пустяк! — Ты прав, но, если честно, меня заебало всё. Смотреть как маленьких, ни в чём не повинных Неко избивают да полусмерти. У взрослых Неко всё ещё хуже, их могут схватить и сделать рабами, избить, изнасиловать, мучить и многое другое. Я больше не могу на это смотреть, моей душе становится больно от всего этого. Так что, подпиши это. Рейх ещё раз прочитал текст документа и не найдя ни одного подвоха, уже взял ручку и хотел его подписать. Но Фашистская Италия выхватил листок у Рейха и уже сам начал рассматривать его. — Здесь явный подвох! Не может быть, чтобы Великий Советский Союз, победитель войны, стал помогать нам, униженным и жалким неко! — сказал ФИ, смотря яростным взглядом в глаз Союза (забыла сказать, что у Союза только один глаз, на месте второго находится повязка.) Коммунист спокойно подошёл к ФИ и забрал листок из его рук. Вернув документ о независимости обратно немцу, он сел рядом с ним и протянул ему ручку. — Рейхи, только не говори, что ты подпишись это! — возмутился итальянец. — Италия, это шанс для Неко-стран начать новую жизнь. А я готов на всё, лишь бы их перестали делать рабами. — сказал Наци и поставил свою роспись рядом с росписью Великобритании. Италия лишь косился глазами на это, нахмурив брови. Отговорить друга он не мог, так как сам хотел, чтобы Неко-страны были наравне с обычными, а не жалкими существами, созданными для использования. Но идти на такой шаг, в подобной обстановке, необдуманно, да и выглядела ситуация настораживающей. Но Рейх был настроен решительно, его глаза ярко светились от счастья, хотя он скрывал это под маской терпимого самоконтроля. Германия сидел рядом. Он был так ошеломлён, что быстро переводил взгляд от Союза к документу, не поворачивая головы. На одном из моментов, их взгляды встретились и Совок улыбнулся добродушной улыбкой, такую нельзя было подделать. Сам СССР удобно сидел, слегка съехав. Локти облокачивались на ручки кресла, а пальцы сплетены в замок на уровне его лица. Одна нога вытянута, а другая расположилась на ней под прямым углом. Своим единственным глазом, он зорко наблюдал за тремя Неко-странами, не вызывая никаких сомнений в этом, подписанном ранее Рейхом, документе. Друг, некогда самый лучший, благодарно поднял глаза на Союза, как-никак, но радость сдержать ему было трудно. Рейх был довольно импульсивным, хотя и казался закрытым. Ему даже хотелось обнять и расцеловать Союза, за такой шанс. — Что же, поздравляю тебя с таким важным днём в твоей жизни. Только не начуди вновь чудес, — Союз пошутил, но от мысли, которую он скрыл за этой фразой, немного омрачила его лицо. В него сразу же прилетела подушка, но он успел её поймать. — Не волнуйся, не начудю! — сказал Наци и уже было хотел взять ещё одну подушку, чтоб вновь кинуть в коммуниста, но его схватил за руку Италия и потащил за собой. — Ита, стой, я сына своего не забрал! — начал возмущаться и вырываться Рейх. Италия ничего не отвечая продолжал тянуть Рейха за собой. — Италия, да что с тобой происходит?! Отпусти меня, быстро! — Хватит меня бесить! — сказал Ита и притянул арийца к себе. Рейх хотел сказать ещё что-то, но его заткнули поцелуем. Поцелуй продолжался не долго и через минуту, итальянец отстранился, от столь желанных губ арийца. — Теперь ты понимаешь? Я люблю тебя, очень сильно люблю! — Ита? — Рейх заливался краской, он не мог поверить, что Ита любит его. Он был для Рейха всего лишь лучшим другом, ариец никогда и не думал, чтобы считать его чем-то большим. Не успел Рейх что-либо ответить, как его кто-то сзади притянул к себе. Повернув и приподняв голову ариец понял, что находится в объятиях Союза, который смотрит на ФИ злобным взглядом. Казалось, если бы в доме не было детей, то они бы набросились друг на друга. — Отпусти Рейха! Он мой, ты, кусок дерьма! — начал Фашистская Италия. — С чего это он твой? — без эмоций на лице, спросил Союз. — Я люблю его, вот с чего! — Я его тоже люблю, но своей собственностью не делаю. — также без эмоций, сказал Союз. Рейх стоял в ахуе и пытался переварить то, что сейчас произошло. Ему признались в любви сразу две страны и один из них даже поцеловал его. «Что мне теперь делать?!» Вертелось у него в голове. Из раздумий его вывело то, что Союз отпустил его из объятий. Воспользовавшись этим, ариец тихо убежал в гостиную, где продолжал сидеть Германия, но сидел он уже не один, а с Беларусью и играл с ним. Беларусь заметил Рейха и с радостным криком «Дядя Рейх!» побежал к нему. — Привет малыш, ну как ты? — Всё отлично, а Вы у нас ещё на день останетесь? — Наверное нет, прости малыш. — Да, останется. — послышался голос Союза сзади. — А где Италия? — заглядывая за коммуниста, говорил Рейх. — Он ушёл и добровольно отказался от чувств к тебе. — социалист говорил спокойно, но на его лице была ели заметная злоба. «Что он с ним сделал? Да и странный он сегодня» думал Рейх. — Слушай, Союз, я лучше к себе пойду, а Германию потом заберу. — как можно спокойнее говорил Рейх, он вспомнил, что Совок знает что он Омега. Рей уже было спокойно обошёл Союза, но тут он быстро остановился из-за резкой боли в области хвоста. — Нет! — Союз схватил Рейха за хвост. Нацист пытался вырваться, уговаривать Союза отпустить его, говорил что ему больно. Но хватка Совка не ослабла. После долгих, для Рея, уговоров, чтобы его отпустили, он решил перейти на крайние меры. Поджав ушки и повернувшись лицом к коммунисту, он заговорил нежным и женственным голосом: — Союзик, отпусти мой хвост, прошу тебя. — у Рея выступил румянец, который и делал его ещё милее и невиннее. Совок был, мягко говоря, в афиге от этой картины и слегка смутился. Сам того не понимая, он ослабил хватку и Наци легко смог высвободить хвостик. — Мам, ну ты даёшь! Даже папа не смог устоять перед тобой. — Гера еле сдерживался, что бы не заржать, но осознав, что он сказал, начал кататься по полу от смеха. Солнце начало заходить, улица окрасилась в лёгкий, багряный цвет. За закатом наблюдал Союз, с Белкой на руках. Он сидел на скамейке, которая находилось на крыльце его дома. Крыльцо было достаточно большим, что можно было устроить шашлыки с десятью друзьями, но, увы, это мечты. У СССР времени на себя не было, что тут говорить о шашлыках, он всё своё время тратил на детей и работу. Но сейчас что-то изменилось, у Союза на душе стало спокойно. Он сидит, любуется закатом и одновременно вспоминает прошлые года. Именно в этот день, много лет назад, он влюбился в Рейха. Тогда Наци опять поругался с отцом и тот его выгнал. К счастью, Рею было куда идти, да и не чувствовал он себя там гостем, скорее как часть семьи. Союз, как и всегда, без лишних вопросов приютил друга на целый месяц. Всё это время, Рейх вёл себя как образцовая «жёнушка»: убирался, готовил, стирал и многое другое. Союзу даже было жалко отпускать его, когда Рейх нашёл себе уютненькую квартирку. Он привязался к Пушистику, так он называл нациста, и понял, что испытывает к нему далеко не дружескую любовь. Но видимо, судьба решила сыграть с ними злую шутку, и именно в тот день, когда он решил признаться арийцу в любви, он устроил войну… Прошло много лет, но чувства к немцу не остыли. Коммунист пытался встречаться с другими странами и даже завёл пятерых детей, но ничего не выходило. А сейчас… Что же сейчас? Союз признался в чувствах Рейху, но на сердце ощущалась какая-то пустота, как будто чего-то не хватало, но чего? — Пап, я кушать хочу. — начиная дёргать кофту отца, сказал Белорусь. Союз вышел из раздумий и коротко сказав «Хорошо, пошли» направился в дом. Зайдя в старый добрый зал, он обнаружил Россию и Рейха, те мило беседовали о чём то. — Эй, пушистик, присмотри за Белкой, пока я ужин готовлю. — Союз подошёл поближе и вручил мальца «другу». — Как ты меня назвал? — Как услышал — сказал Союз и ушёл. Вы спросите, почему же Рейх не воспользуется моментом и не убежит? Того раза ему хватило, да и слова Союза звучали устрашающе, а лишиться своей шкуры ему не хотелось. *после ужина* До сна оставалось 3 часа и поэтому вся семья стала думать, чем заняться. Решили, что дети поиграют в монополию. Ребята спокойно играют, а Рейх устанавливает мировой рекорд по бегу. Убегая от Союза, он забегает, наугад, в одну из комнат. Как оказалось, это был кабинет Союза, но был он не в лучшем состоянии. Разбросанные по всей комнате смятые бумажки и карандаши, несколько грязных кружек, видимо из-под кофе, разбросанные книги. Подойдя к столу, он заметил знакомую ему вещичку — альбом. Обычный с виду альбом для рисования, но в нём столько приятных воспоминаний, заметя, что некоторые страницы помечены цветными закладками он начал открывать по очереди каждую помеченную страницу. Ничего особенного, пейзажи и всё, но дойдя до последней закладки на глазах Рейха начали образовываться слезинки. На рисунке были изображены он и Союз, этот рисунок был сделан за месяц, до объявления войны. Столько воспоминаний в одной картинке. На ней он и Союз сидят под деревом и смеются. — Не думал, что из всех комнат, ты забежишь именно в эту. — резкий голос сзади вернул Рейха в реальность. Как только он попытался убежать, как был повален на стол спиной. — О-отпусти. — еле слышно сказал Наци, отводя взгляд от коммуниста. Союз положил руку на щёчку Рея и повернул его лицо так, чтобы он смотрел ему в глаза. «А ты нисколечко ни изменился… Всё такой же милый и невинный» — думал Союз. Посмотрев на возлюбленного, русский наклонился к нему и мягко поцеловал его в губы. Рейх никак не отвечал на него, а наоборот, пытался прервать его, но силёнок не хватало. Отстранившись от губ арийца, Союз прошептал тому на ушко «Я люблю тебя». Эти слова были искренними. СССР наконец-то признался тому, кого так давно любил. Но ответит ли Рейх взаимностью на его чувство? — этот вопрос так и вертелся в голове Союза…