Инь-Ян-Хрень

Фёдоров лежал под очередной капельницей, рассматривал давно некрашеный потолок и думал о том, что ему повезло в четырёхместной палате он сейчас один. Не хватало ещё сочувствующих взглядов и разговоров на тему соулмейтов. Он ими сыт по горло. Наелся до отвала, спасибо. Было вкусно. Так вкусно, что аж тошнит, как охуенно вы готовите. Хотелось отвлечься, занять голову чем-нибудь другим, более нейтральным. Начистоту… а ты сам, Ваня, сам-то ты насколько честен? С самим собой, хотя бы. Мирон был уверен в том, что парень уже придумал себе идеальную схему, в которой они удобно живут соседями, изредка встречаясь с девушками. Мирон в голосе это услышал, в интонации почувствовал —“давай, Мирон, скажи, что ты по девочкам, облегчи мне жизнь». Только ему самому жизнь кто облегчит? Мирон повернул голову, глядя на медленно убывающий раствор в бутылке. Его настроение скатилось в пизду куда быстрее. Ваня оказался сильно правильным и открытым как книга. Нежелание принимать его, Мирона, в качестве партнёра чувствовалась во всём — интонациях, взглядах, мимике. Конечно, оставалась крошечная надежда на то, что Ваня не понимал до конца, что значит быть соулмейтами, и когда поймёт, что-нибудь да поменяется, но цепляться за неё было глупо. Меньше надежд — меньше разочарований. Женя на этот раз пришла пораньше, принесла в термосе горячий крем-суп, отвратительное по его мнению варево. И дело не в том, что Женя рукожопая, наоборот — не раз его спасала от голодной смерти. Не лезло в него это правильное питание, хотелось огромный, сочный гамбургер и сверху дошираком придавить. — Хорош вздыхать, выпишут твоего Ваньку, подлатает, будешь нормально есть, — Женя сидела на соседней койке, копаясь в телефоне. — Сам пусть сначала очухается, — Мирон скривился, отставляя термос. — Что интересного творится без меня? — В издательстве заканчивают подготовку к печати. Я сдала им одну из тех рукописей, что ты мне оставил, — Женя вздохнула тяжело. Мирон видел, как сильно влияла на неё вся эта ситуация. — Сроки поджимали, а от тебя ни слуху ни духу… — Хорош, — Фёдоров постарался улыбнуться как можно мягче. — Живой же. Тем более, что я об этом и просил. Посмотри на меня, думаешь, я могу сейчас писать? Хуй там. Что ещё? — Карелин тебя ищет. Увидел твою метку в инсте и задолбал меня звонками и сообщениями с вопросом, где тебя искать. — Я надеюсь, он не в курсе, куда надо ехать? — Мирон вскинул бровь, внимательно наблюдая за своим литературным агентом. — Если бы знал, уже тут был бы, — Женя фыркнула, уязвлённая вопросом. — С ним мог бы и помягче. Он тебя любил, если ты забыл. — А надо было соула своего любить, — отрезал Фёдоров. — А ты чего такое злой сегодня? — девушка подозрительно покосилась на него поверх мобильника. — Опять с Ваней поругался? — С ним тоже надо помягче? Мне, блять, со всеми нянчиться прикажешь? С кем я ещё жестоко поступил? С тобой? С Дарио? С Марком? Кому от меня, хуёвого такого, ещё пострадать пришлось?! — Хорош орать, — девушка нахмурилась. — Истерик. Ваня соул твой, или забыл? — Ага, соул, которому я нахуй не нужен, — Фёдоров оскалился и сел на постели, спустив ноги на пол. — Ты не уходи, я поссать схожу и вернусь. Женя просидела у него ещё часа два, вернувшись к теме их окружения, пересказывая последние интересные новости и озвучивая приветы от остальных и их же жалобы на то, что не рассказывает им, где лежит Мирон. Фёдоров клятвенно пообещал принять хоть всех сразу когда ему полегчает. Когда за ней закрылась дверь палаты, Мирон сделал то, чего не делал уже почти год — залез на страницу Карелина. Со Славой Карелиным Мирон познакомился на встрече с читателями. Парень задавал интересные, непростые вопросы, улыбался ехидно, подкалывал и психанувший Фёдоров пригласил его выпить вместе в ближайшем баре сразу после автограф сессии, чтобы раз и навсегда выяснить отношения. Зал засвистел и заулюлюкал, принимая всё это за часть шоу, только всё случилось на самом деле. Слава, к удивлению Мирона, дождался его, и сам повёл в бар, где, к удовольствию Фёдорова, оказалось мало людей и приятная музыка. Собеседник тоже оказался приятным и, к тому же, симпатичным. Потом были ещё несколько посиделок в этом же баре, после чего Мирон предложил перебраться к нему. Слава был совсем непротив. Ни против того, чтобы пить в уединении, ни чтобы его лапали сначала за коленки, а потом и не только за них. Отношения продлились два года и Мирон уже начал жалеть о том, что они не соулы, настолько ему хорошо было с Карелиным, но всё полетело псу под хвост когда Слава признался ему в любви, а потом и вовсе решил переехать к нему. Сначала Мирон делал вид, что считает это очередным комплиментом по типу «ты угадал с подарком, люблю тебя за это». Потом старался отшутиться, и напомнить, что у Славы соул есть и любить надо его. Потом стал напоминать, что они всего лишь любовники и не больше. Но Слава его не слышал. Поэтому, когда появился на пороге с сумкой, полной вещей и словами «я ушёл из дома» Мирон закрыл перед ним дверь. Слава просил его впустить и колотил в дверь. Мирон просил вернуться, и не ломать жизнь ни своему соулу, ни им обоим. Мирон говорил и о том, что у него тоже есть пара, которую он пока не нашёл, но найдёт обязательно, и что хочет быть с ним. Слава орал и проклинал и его самого и до сих пор не найденного соула. — Чтоб ты сдох в одиночестве, Фёдоров! Мирон тогда только вздохнул тяжело, отлипая от двери и нашарил в баре бутылку виски, а потом слёг с Симптомами, практически выполнив пожелание Славы. Слава на фотках выглядел довольным и счастливым — скалился во все тридцать два на фоне моря, пальм, и прочих достопримечательностей отпуска. Фёдоров прекрасно знал, где были сделаны снимки, потому что сам же и фотографировал его в прошлом году. Слава потащил его с собой в отпуск, воспользовавшись занятостью своего соула. Новых фотографий в профиле не было. Для своих подписчиков Слава оставался всё таким же жизнерадостным, загорелым и растрёпанным. Неожиданно захотелось как раньше зарыться в эти патлы и сжать в кулаке. Пропустить между пальцами под довольное сопение Карелина, который обожал, когда Мирон так делал. Фёдоров вышел из профиля и отложил телефон от греха подальше. У Славы есть соул, как и у него самого теперь.