Наследница Теней (#1)

      Того, что грядет — не избежать. День, когда Фауст Гортензий Фаверлорд должен был пройти торжественное отречение, настал, и с самого утра весь дворец гудел, словно переполненный улей. Давно уже не наблюдалось такого оживления среди придворных, празднество обещало быть поистине грандиозным, и потому все были взволнованны.       Знатные аристократы — в числе которых были Филипп, Генрих, Анна и Изабелла — прибыли во дворец с утра пораньше, заняли лучшие гостевые комнаты и теперь усердно готовились произвести впечатление, призвав к себе на службу лучших портных и ювелиров для последней примерки подготовленных нарядов.       Король не покидал своего кабинета, разбираясь с последними формальностями передачи сына в руки королевской армии. Кронпринц Эгуст Вербен Фаверлорд разрывался от массы дел, свалившихся на него в связи с отсутствием отца на управленческом посту. Его постоянно одергивали дворецкие, камердинеры, управляющие, желая уточнить тот или иной вопрос, касаемый встречи и расселения гостей, а также кухни, оркестра, порядка проведения приема, предпочтений королевской четы относительно приготовленных блюд и цвета салфеток. У Эгуста голова шла кругом от прорвы бессмысленных вопросов, требующих ежесекундного уточнения. Он носился по замку, как загнанная лошадь, в сопровождении мажордома и армии поваров, дворецких и привратников, галдящих наперебой, как стая ворон.       Единственным местом, куда не долетали звуки придворной кутерьмы, оставалась башня принцев. Учитывая, что у всех слуг сегодня было полным-полно работы, а кронпринц и Лоран уже покинули башню, там стало совсем тихо. Во всей колоссальной постройке, возвышающейся с западной стороны Альдэн-Мортемс, осталось максимум с десяток слуг, которые мерно выполняли свою работу, стараясь оставаться незаметными для венценосных брата и сестры — единственных, кого не радовало сегодняшнее торжество.       Фауст занимался последней примеркой в богатой гостиной своих апартаментов. Он стоял на небольшом помосте, в окружении трех зеркал, а вокруг него сновали портнихи. Придворный кутюрье с важным видом стоял чуть в стороне, оценивая плоды своего творения. Плотный камзол, пошитый из светло-бежевой ткани, и расшитый золотым узором с драгоценными камнями, плотно сидел на статной фигуре принца, подчеркивая его широкие плечи. Рядом, на специальной подставке, висела мантия с широким меховым воротом, а на столе, на бархатной подушке, лежал фамильный меч, принадлежащий Фаусту. Корону, которую позже торжественно снимут с его златовласой головы, вскоре должны были принести из королевской сокровищницы.       Элина прилегла на мягкую кушетку, которую специально для нее пододвинули поближе к месту примерки. Она сложила руки на широкий валик и закинула ноги на сиденье, оставив туфельки валяться на полу. На принцессе было простенькое легкое платьице, нежного медового оттенка, с расшитыми рукавами. Ее примерка состоится позже, поэтому она решила не терять времени на подбор нарядов и отправилась к брату в первом, что попалось под руку. Разумеется, это ничуть не убавило ее красоты. Элина выглядела очаровательно, что не осталось незамеченным ни для брата, ни для Рена Варрора, который, все же, сумел сдержаться и ничего не ляпнуть, однако его взгляда было достаточно, чтобы щеки Элины начинали краснеть.       — Ну, как тебе? — без особого энтузиазма поинтересовался Фауст, поворачиваясь к сестре.       — Безупречно, — улыбнулась она, осматривая брата с ног до головы. Настоящий принц. Доблестный и благородный.       — Я бы лучше явился на церемонию голым, — пробурчал принц, чем вызвал молчаливое возмущение на лице кутюрье.       Элина хихикнула, однако грусть все равно проникала в ее сердце, не позволяя отвлечься. Фауст знал это, потому что чувствовал то же самое.       — Думаю, этого никто не оценит, — заметила Элина, опуская голову на руки, наблюдая за братом.       Фауст спустился с помоста, подвигал плечами, привыкая к вычурному наряду, после чего взял свой меч и самостоятельно закрепил перевязь на поясе.       — В этом и соль, — усмехнулся принц, — я бы с удовольствием саботировал это мероприятие.       Элина недовольно покосилась на кутюрье и портних, которые будто бы ничего не слыша, продолжали заниматься своей работой, поправляя и одергивая действительно безупречно сидящий костюм принца.       — Все замечательно, — сказала Элина, поднимаясь, — оставьте нас.       — Да, Ваше высочество, — поклонился портной, щелкнул пальцами и, вместе со своими помощницами, направился к двери.       Стройный, холеный мужчина показался смехотворно беспомощным на фоне возвышающегося у дверей Рена Варрора. Однако телохранитель молча отступил в сторону, давая подданным выйти, полностью игнорируя пылкие взгляды и хихиканье барышень. Все внимание воина было сосредоточенно на его госпоже, сегодня для нее предстоял тяжелый день, и выглядела она болезненнее обычного. Хотя казалось, что никто, кроме Рена, этого не замечал.       Элина подошла к брату, поправила запонку на его манжете и улыбнулась, заглянув в глаза.       — Все будет хорошо, — сказала она.       — Нет, — вздохнул Фауст, — ничего уже не будет хорошо, Элина. Я не могу отделаться от мысли, что, уехав отсюда, больше никогда тебя не увижу.       — Нет говори так, Фауст, — покачала головой Элина, — мы — близнецы, мы связаны друг с другом, помнишь? Не важно, что произойдет, не важно, на каком расстоянии друг от друга мы окажемся, ты всегда будешь рядом со мной, а я всегда буду сопровождать каждый твой шаг.       Фауст улыбнулся, нежно коснувшись щеки любимой сестры.       — Помнится, нечто похожее я когда-то говорил тебе, — от этих воспоминаний на душе у принца стало тепло.       — Я помню все, что ты говорил мне, — сказала Элина, а потом добавила чуть серьезней: — абсолютно все.       Фауст изменился в лице, поняв, что Элина имеет в виду их давнишний разговор у тренировочного поля. Тогда Фауст рассказал ей о решении отца отправить его в Фаас и предостерег сестру об опасности, велев быть начеку.       — Хорошо, — кивнул Фауст, — я не сомневаюсь, что ты не дашь себя в обиду, но все же, будь осторожна. Не забывай, против кого мы играем.       «Как такое можно забыть?» — подумала Элина, с содроганием вспомнив ужасающие подземелья, в которых ей пришлось побывать, чтобы помочь Оливии. Когда заключенную нашли мертвой, в замке был большой переполох, но, слава Богам, Элина и Рен Варрор даже не попали в списки подозреваемых.       — Если бы ты рассказал мне все, что знаешь… — начала было Элина, но Фауст прервал ее.       — Элина, мы это уже обсуждали.       — Обсуждали, но я все равно не понимаю, — разозлилась девушка. — Ты беспокоишься о моей безопасности, но при этом не хочешь поделиться тем, что поможет мне избежать угрозы?       — Не интерпретируй мои слова подобным образом, — нахмурился Фауст.       — А как я должна их интерпретировать? — спросила Элина, отстранившись, и направилась обратно к кушетке. — Для тебя верность отцу стоит больше, чем моя жизнь?       — Элина! — ужаснулся Фауст. Подобной жестокой манипуляции он от сестры никак не ожидал.       Элина сама поняла, что немного переборщила. Она только училась говорить не то, что думала на самом деле, и пока что не особо ловко могла подбирать слова.       — Я имела в виду, — поспешила поправиться она, — почему ты не хочешь рассказать мне? Ты ведь понимаешь, что это не выйдет за пределы этой комнаты.       Фауст невольно бросил взгляд на Рена Варрора, молчаливой тенью возвышающегося около дверей. Элина даже не обернулась, ощутив на себе взгляд темных глаз воина.       — Я могу попросить его выйти, — предложила она брату.       — Нет необходимости, Элина, — покачал головой Фауст, опускаясь в кресло, по соседству с кушеткой Элины, — то, что я знаю, не несет для тебя прямой угрозы. По большей части, это вообще тебя не касается…       Элине не понравилась формулировка брата, и, видимо, что-то отразилось на ее лице, потому что Фауст тихо вздохнул и добавил:       — И надеюсь, что никогда не коснется.       — Поступай так, как считаешь нужным, — сказала Элина, с трудом скрыв раздражение в голосе.       Это упрямство казалось ей глупым. Она не могла отрицать, что очень хотела бы владеть информацией, которую Совет обязался не разглашать, но и давить на брата она не могла. Не хватало еще поссориться прямо перед его отъездом. В последнее время, а точнее, после гибели Оливии, Элина стала замечать в себе новые и, скажем прямо, не очень хорошие черты. Она стала более раздражительной, более требовательной, а ее врожденная прямолинейность трансформировалась в некий симбиоз вспыльчивости и неумелого лицемерия.       Раньше, ей бы ни за что не захотелось давить на брата, выяснять у него правду, и уж тем более вступать в конфликт. Теперь же, сидя на кушетке и недовольно скрестив руки, Элина ловила себя на странной мысли приказать Рену Варрору схватить брата и вытрясти из него признание. Она на полном серьезе сравнивала их силы и понимала, что те неравны, а судя по рассказам Рена, которыми он теперь делился с Элиной каждый вечер, ее телохранитель был вполне сведущ в искусстве допроса.       Принцессе пришлось тряхнуть головой, чтобы избавиться от ядовитых мыслей.       — Тебе не пора на примерку? — спросил Фауст, но, почти что одновременно с ним, Элина задала встречный вопрос.       — Тебе не кажется странным, что тебя отправляют на флот, когда как в наибольшем подкреплении нуждаются регулярные сухопутные войска, которые противостоят мятежникам?       Фауст посмотрел на Элину так, будто тонкую шею сестры обвил ядовитый змей.       — Что? — выгнула она светлую бровь.       Фауст немного помолчал, затем все же ответил.       — У наших войск хватит сил, чтобы подавить их жалкие выступления, — его голос звучал уверенно, но вместе с тем, Элина чувствовала, как брат старательно подбирает каждое слово. — У короны полно других, более опасных врагов.       — Например? — тут же поинтересовалась Элина, будучи полностью уверенной в том, что со всеми королевствами по ту сторону Семи морей у Дарлуэ были дружественные торговые отношения.       — Не важно, Элина, просто поверь мне, — отрезал Фауст, чем вызвал еще большее раздражение у сестры.       — Кажется, мне действительно пора на примерку, — заметила Элина, не скрывая обиды в голосе.       — Я тебя провожу, — тут же вызвался Фауст.       — О, не стоит, братец, — в тон ему, отрезала Элина, поднимаясь с кушетки.       — Не обижайся на меня, Элина, — взмолился принц, осторожно преграждая путь сестре, — ты же знаешь, я не переношу этого. Позволь пойти с тобой, ты обещала, что я первым увижу твое платье.       — Я передумала, — холодно отозвалась Элина, — увидимся на приеме.       Ее раздражал тот факт, что все оказалось не так просто, как она думала. В действительности, стоило ей проявить малейший интерес к вопросам, никоим образом ее не касавшимся, как она тут же напоролась на категоричный отказ родного брата! Раздобыть информацию было труднее, чем она думала. Кроме того, Элина не смогла справиться даже с наивным и доверяющим ей Фаустом, что уж говорить про Эгуста, или… Лорана.       К таким акулам Элина могла даже не соваться со своими нелепыми игрушками. В который раз, за последнее время, она пожалела, что не научилась тонкостям придворной жизни ранее. Собственная эмоциональная несдержанность и прямолинейность раздражали ее. Элина хотела быть проницательной, хитрой и коварной, но выходило только безрассудно задавать вопросы в лоб и злиться, не получая на них ответов. Какой же она была глупой, решив, что сможет измениться в одночасье, и выйти на один уровень с таким безжалостным и вероломным игроком, как Лоран.       Уже подойдя к дверям, Элина вдруг остановилась, несмотря на то, что створки перед ней уже распахнулись. Рен Варрор пристально наблюдал за ней, что предавало Элине немного смелости. Она повернулась к расстроенному брату, который тут же вскинулся в надежде, что сестра передумает.       — Я уже сказала, Фауст, что запоминаю каждое твое слово, — сказала Элина, вглядываясь в мерцающую зелень его глаз, казалось бы, такую же, как и ее собственная, но вот только в ее глазах стал проявляться тот самый Фаверлордский мрамор — холодный и непреклонный — заставляющий собеседника трепетно замирать. — Я помню, что еще ты сказал мне в тот день: ко всему, о чем я догадаюсь сама, ты непричастен. Я непременно выясню правду, не сомневайся.       Фауст смотрел на Элину и едва ли узнавал в этой уверенной и расчетливой девушке свою когда-то нежную и наивную сестру. Он хотел что-то ответить, но сам не знал, какие слова подобрать, все чувства смешались внутри молодого принца. Элина не стала дожидаться его ответа, развернувшись, она покинула его апартаменты, а затем и Башню принцев.              * * *              Подготовка принцессы к грядущему балу длилась больше пяти часов. К концу всех предварительных процедур, Элина чувствовала себя измотанной, поэтому послала за Ийцахом, который незамедлительно приготовил ей магический отвар. Дело едва дошло до середины, впереди девушку ожидало переодевание в роскошный тяжеленный наряд, пошитый специально для этого судьбоносного дня, а также прическа, убранство и макияж. Элина уже завидовала брату, которого собрали за какие-то пару часов.       Наряд, который создал придворный кутюрье, совершенно не вписывался в привычный образ Элины, и она была уверена, что еще никогда не надевала ничего более роскошного. Даже золотое платье с лазурными перьями, которое она надевала для похода в оранжерею, не стояло рядом с этим нарядом. В первую очередь потому, что он был в три раза тяжелее! Элина едва могла ходить, придерживая многослойные юбки из дорогого кремового бархата. Подол платья был настолько пышным, что Элина едва умещалась в дверном проеме. Кроме того, поверх мягкой текстуры были нанесены кружевные аппликации из золотой нити с драгоценными камнями, поднимающиеся от кромки подола к тугому корсету.       Плечи Элины были полностью обнажены, от талии и выше, золотое кружево становилось плотнее, так, что в линии декольте, изящно очерчивающей грудь, уже не проглядывался бархат, и она была полностью инкрустирована сверкающими камушками. Кисти рук украшали драгоценные слейвы, а на голые плечи легло широкое колье из сверкающих камней и жемчуга.       Волосы Элины собрали в замысловатую прическу, скрепив на затылке и оставив завитые пряди ниспадать на спину. На ее и без того безупречное лицо нанесли немного снадобий красоты, сделав глаза более выразительными за счет подкрашивания обычно светлых ресниц черной тушью, и придав яркости мягким губам. Голову Элины увенчали короной. Не тиарой, не гребнем, а настоящей круглой короной с пиками, инкрустированной сверкающими камнями.       Когда все мучительно долгие приготовления были окончены, время уже близилось к вечеру. Явившейся дворецкий известил о начале торжества и сообщил, что появление принцессы ожидают в скором времени. Служанки принялись с удвоенной скоростью носиться по покоям, чем раздражали Рена Варрора еще больше. Он расхаживал по гостиной взад-вперед, чувствуя себя немного скованно в плотном черном камзоле и дорогих сапогах. Ему выдали эту парадную форму, как и всем гвардейцам, которые будут присутствовать на церемонии. Рену было неуютно в такой дорогой одежде, хотя все служанки наперебой твердили, как сильно ему идет. В его краях не было подобного рода одежды, ну или она предназначалась только для знати.       — Ее высочество почти готова, — известила Элла, выпорхнув из дверей спальни.       Фрейлина была одета в платье цвета темного коралла, довольно простого кроя. Очевидно, что ей не позволили сопровождать госпожу на торжестве. После того, что случилось с Оливией, Элла тоже оказалась в опале. Рен был уверен, что ее вовсе отошлют прочь, но Элине удалось с трудом отстоять право оставить девушку у себя. Отставка при подобных обстоятельствах стала бы для Эллы несмываемым позором.       — Благодарю, — отозвался Рен Варрор, бросив на нее краткий взгляд.       Элла как-то странно на него посмотрела, потом кротко усмехнулась и вышла в соседнюю комнату. Воин слегка озадачился ее поведением, но не стал углубляться в причины. Приосанившись и сложив руки за спину, он ожидал появления своей госпожи.       Двери распахнулись.       Вышли две девочки-служанки, одной из которых была Илли. Ее глаза восхищенно светились. За ними деловито шествовал придворный кутюрье, задрав свой нос так, будто грозился пробить им потолок. Рен Варрор проводил его недовольным взглядом, затем снова повернулся к дверям спальни и замер.       Прямо перед ним стояла Элина. Нет. Ее высочество Элина Роуз Фаверлорд, наследная принцесса Дарлуэ и Южных островов, совершенная и беспощадная красота которой повергала на колени, а мраморные изумрудные глаза могли напугать или покорить любого, кто осмелится в них заглянуть. Такой Рен Варрор ее еще не видел. Его охватило непреодолимое желание пасть ниц, и вместе с тем, он не мог заставить себя пошевелиться.       — Полагаю, я смогла произвести должное впечатление, — заметила Элина, чувствуя, как жар подплывает к щекам. Выражение лица ее телохранителя было красноречивым.       — Когда я увидел вас в том золотом платье, решил, что уже ничто не сможет его превзойти, — откашлявшись, произнес Рен Варрор, — но вам, как всегда, удалось меня ошеломить.       — Признаюсь, мне слегка не по себе, — призналась Элина, проводя руками по богатой вышивке подола, — я никогда прежде не позволяла себе столь вычурных нарядов.       — Элина, вы ослепительно красивы, — сказал Рен прежде, чем сумел сдержаться, — я много где побывал, но девушки, прекраснее вас, не видел.       Его слова сильно смутили Элину. Ее зеленые глаза влажно заблестели, щеки залились румянцем, а пухлые розовые губы дрогнули и приоткрылись в немом удивлении. Наблюдая эту соблазнительную реакцию, Рен Варрор вдруг ощутил небывалую волну горячего желания и едва смог удержать себя от необдуманного порыва — притянуть к себе желанную девушку, и впиться поцелуем в мягкие манящие губы. Пространство между ними практически заискрилось от напряжения.       Испугавшись собственной реакции и внезапно возникшей будоражащей атмосферы, Элина поспешно отвела взгляд и отвернулась от мужчины.       — Не смущай меня подобными словами, — сказала она взволнованно, но в голосе слышался безоговорочный приказ.       — Прошу прощения, — выдохнул Рен Варрор, поражаясь собственной дерзости и вольности своих мыслей.       — Идем, — вздохнула Элина, расправляя плечи, — не стоит заставлять моего отца ждать.              * * *              Церемония проходила в главном храме Альдэн-Мортемс. В воздухе стояла густая дымка благовоний. Огонь свечей отражался от золота и драгоценных камней, которыми был украшен алтарь. Из-за скопления придворных, несмотря на высокие сводчатые потолки, в огромном зале было почти нечем дышать. Вот уже около получаса, Элина, вместе со всеми членами королевской семьи, стояла на коленях на первой ступени алтаря, и, опустив глаза в пол, слушала монотонные россказни епископа о тяжелых временах и силе веры.       Когда вся эта бравада была закончена, Фауст поднялся с колен и под торжественное раскатистое песнопение поднялся к алтарю. Король уже ожидал его там. Принц опустился на одно колено, поцеловал руку отца и прижал ее к своему лбу, после чего гордо зачитал текст торжественного отречения от престола. Элина слушала голос брата и не чувствовала в нем ни капли искренности. Ей тоже вся эта церемония была противна, ощущение непоправимой ошибки, будто несешься в пропасть на полном ходу, не покидало ее.       Епископ снял с головы принца золотую корону.       Фауст поднялся с колен, и Король чванливо приобнял его за плечи, как бы выражая отеческую любовь и гордость. На этом все было кончено. Вернее, само празднество только начиналось, но для Элины произошедшее ознаменовало конец той главы жизни, когда она счастливо жила, окруженная любовью и защитой своего брата. Сегодня она осталась совершенно одна.       — Ну что, сестренка, вот мы и остались с тобой вдвоем, — Лоран так внезапно обратился к ней, что Элина даже вздрогнула, что вызвало кривую улыбку на его обаятельном лице. — Надеюсь, ты почтишь торжество своим присутствием, иначе мне будет совсем скучно.       Элина ничего не ответила, только напряженно смотрела на отстранившегося принца. Лоран был совершенством. Если Элина — самая красивая женщина в королевстве, то принц Лоран Антиррин Фаверлорд был самым прекрасным и обаятельным мужчиной, которого когда-либо вообще видел свет. Даже несмотря на то, что парадную форму он носил небрежно и вообще не особо следил за своим внешним видом, ему удавалось выглядеть до ужаса совершенно.       — Нам с тобой есть, о чем поболтать, — шепнул он, загадочно улыбаясь, — например о том, что не стоит ходить в гости без приглашения.       У Элины холодок пробежал по спине. Она едва удержала себя, чтобы не начать нервно озираться по сторонам в поисках того, кто мог бы слышать эти компрометирующие слова. Благо, все придворные уже копошились вокруг отреченного принца, по совместительству — новоиспеченного главнокомандующего морского флота, и за потоком их голосов едва ли кто разобрал вкрадчивый шепот Лорана.       — Вижу, ты понимаешь, о чем я, — усмехнулся Лоран, и Элина с ужасом поняла, что вся гамма эмоций красноречиво отразилась на ее лице, и искушенный в чтении людей принц, тут же уверился в своих словах, даже если поначалу они могли быть блефом. — Увидимся.       В сопровождении стайки воздыхающих девиц и своей личной гвардии, Лоран направился к выходу из храма. Элина недобро смотрела ему вслед, даже слегка недоумевая, почему, несмотря на его устрашающую репутацию, вокруг второго принца вечно вертелись стайки поклонниц или «друзей», которые мнили его чуть ли не Богом. Пусть внешне Лоран был поистине совершенен, но его душа прогнила настолько, что всем вокруг уже давно должен быть слышен ее смрад.       — Вам нужно быть осторожнее, — услышала Элина у себя за спиной едва слышный шепот Рена Варрора.       — Непременно, — ответила она, и, глянув на гостей, уже ожидающих ее отбытия, подняла подбородок, и скомандовала: — Идем.       Элина не торопилась. Проводив брата теплой улыбкой и подарив ему немое обещание поговорить позже, она неспешно двинулась в обход по мало оживленным коридорам. Это дало ей немного времени собрать растрепанные чувства, и снизить эффект от своего появления, так как празднество не собиралось дожидаться, пока соберутся все.       По мере приближения к тронному залу, звуки музыки и придворного веселья становились все громче. Элина предполагала, что Король еще не явился на торжество, иначе гости вели бы себя чуть поскромнее. На балконе, перед большими двустворчатыми дверьми, а также на широкой лестнице, торжественно поднимающейся от центральных ворот замка, собирались аристократы. Господа непринужденно беседовали, не спеша присоединяться к веселью в зале, юные леди и дамы постарше, сбивались в щебечущие стайки, последний раз критически осматривая друг друга, прежде чем окунуться в сверкающее торжество.       Двери в тронный зал были распахнуты настежь, оттуда лился яркий свет и звучала веселая, быстрая музыка, изредка перебиваемая синхронным стуком каблуков танцующих пар.       Элина остановилась в нише коридора, наблюдая за гостями и вслушиваясь в звуки музыки. Она знала, с чем ей предстоит встретиться, как только она переступит порог зала и почему-то теперь это волновало ее куда больше, нежели ранее.       — Что-то не так? — осведомился Рен Варрор, спустя некоторое время, за которое Элина так и не сдвинулась с места.       — Ты когда-нибудь бывал на подобных праздниках? — спросила Элина, ее тон не подразумевал ответа, однако Рен Варрор усмехнулся.       — При первой нашей встрече я был похож на того, кто часто посещает такие мероприятия?       — Нет, — задумчиво отозвалась Элина, после чего повернулась к своему телохранителю и взглянула прямо в его глаза, — послушай меня. То, что будет происходить на этом «празднике» совсем не вяжется с романтичными представлениями о королевских балах. Наша семья огромна, властолюбива и безжалостна. Мы разнуздали аристократию, и она превратила моральные устои в посмешище. Раньше я сама старалась этого не замечать, но чувствую, что сегодня все будет иначе.       Рен Варрор молчал, напряженно глядя на свою госпожу.       Элина бросила взгляд на распахнутые двери, из которых лился свет и играла музыка, и расправила плечи, словно приготовилась к битве.       — Больше я не смогу делать вид, что ничего не замечаю, — сказала она, — и я не прошу этого у тебя, однако… Велю другое: слушай меня, если станет невмоготу — смотри только на меня. Уверена, Лоран станет нас провоцировать, не поддавайся, что бы ни случилось.       Молчание.       — Ты меня понял? — спросила Элина, не оборачиваясь.       — Да, госпожа, — последовал тихий, напряженный ответ.       Казалось, ее слова не на шутку насторожили Рена Варрора, и этому Элина была рада. Она хотела предостеречь его прежде, чем они окажутся под прицелом тысячи глаз. В тронном зале собралась внушительная толпа придворных. Все они, по правилам королевского этикета, были вынуждены отвлечься от своих «развлечений», и поприветствовать принцессу, когда та появилась в дверях.       Элина изобразила грациозный реверанс, на ее улыбчивом нежном лице не дрогнул ни один мускул, хотя она едва удержалась на ногах под тяжестью своего платья. Поприветствовав нескольких знакомых гостей лично, она медленно шла через зал, давая своему телохранителю время осмотреться.       Тронный зал походил на склеп. Просторный, светлый и богатый, но все же — склеп, так считала Элина. Гладкие стены из магического Белого камня устремлялись ввысь, разбиваемые прозрачными витражами узких высоких окон, и сводились в жесткий консервативный узор сводчатого потолка. Огромные золотые люстры, увешанные хрустальными бусами, освещали большую часть зала, но вдоль стен дополнительно стояли резные подсвечники. В нишах и углублениях располагались музыканты, оставаясь практически незаметными для веселящихся аристократов. В дальней части зала располагались столы, усыпанные всевозможными яствами, но едва ли способные уместить всех собравшихся. Большинству из гостей не полагалось место за королевским столом, однако, для них существовали другие столики, поменьше, где каждый желающий мог утолить разыгравшийся голод.       Стены зала и королевское ложе украшали флаги с гербом королевского дома и принца Фауста. Цвета дома Фаверлордов всегда были золото и бордо: круглый золотой щит с вытесанной мордой свирепого льва, за ним перекрестье золотых мечей, а сверху золотая корона, и все это на багровом фоне треугольной остроконечной формы. Кронпринц предпочел поменять цвета местами, на его гербе был алый огнедышащий жеребец с перепончатыми крыльями на золотом фоне.       Фауст выбрал своим гербом серебристого орлана, его изобразили с распростертыми крыльями и раскрытыми когтями на пурпурном фоне. Этот цвет принадлежал дому его матери, и принц хотел таким образом подчеркнуть ее значимость. Королева его жест не оценила и даже отвесила пощечину за пренебрежение достоинством дома Фаверлордов. Элине нравился герб брата. Она считала его самым красивым среди королевских детей, и жалела, что теперь он принадлежал морской флотилии.       Звенела веселая музыка, отовсюду слышались болтовня и смех, в центре зала танцевали пары: аристократы в строгих смокингах, и леди в пестрых нарядах. Туда-сюда сновали слуги с подносами в руках, подавая то напитки, то какие-нибудь блюда под заказ. Помпезное торжество, как и положено, с размахом, достойным древнего королевского чертога.       Все то, что раньше видела Элина, теперь казалось лишь ширмой. Отбросив свое равнодушие и ложную слепоту, Элина взглянула на помост, где расположился королевский стол и шесть роскошных кресел для членов королевской семьи. Лишь два из них было занято. Королева Мария о чем-то увлеченно беседовала с двумя фэйскими аристократками, а принц Лоран наслаждался вином, усадив себе на колени полуголую рабыню… Заметив взгляд Элины, принц кровожадно улыбнулся и качнул бокалом.       Элина поспешила отвести глаза в сторону от бесстыдного мерзавца и от дрожащей от ужаса девушки, которая, казалось, боялась даже вздохнуть в жестоких объятиях хозяина. Элина увидела у ног Лорана еще двоих рабов. Тела обоих так же были практически обнажены, не считая набедренных повязок, и каждый дюйм их кожи покрывали шрамы и следы пыток.       — Проклятье, — раздался у нее за спиной голос Рена Варрора.       Когда Элина поняла, куда он смотрит, ее саму начало мутить. Легко оставаться безучастной, все время находясь среди воркующих фрейлин или кружась без устали в танце. Но стоит только остановиться и взглянуть по сторонам, и уже невозможно не заметить, как жестоко развлекаются аристократы со своим имуществом. Мало того, что сотни несчастных были вынуждены сопровождать своих хозяев на это торжество, так еще и корона предоставила своим гостям щедрые подарки в виде безвольных груш для битья.       Некоторые хозяева разрешали своим рабам стоять у себя за спиной, но большинство заставляло становиться на колени. Все рабы, без исключения, были почти полностью лишены одежды. Нагота — лишь один из способов указать рабу на его ничтожность. Ничто не защитит юношей и девушек от едких грязных взглядов, и мало кто станет церемониться: просто схватит приглянувшуюся рабыню за ошейник, и потащит за собой.       Еще одно отличие: ошейники и кандалы. У рабочих — кандалы на ногах, у личных рабов — золотые браслеты на запястьях, а у постельных — ошейники. Самая низшая каста — это общественные рабы, провинившиеся и негодные. Таким ставили клеймо на правый весок в виде буквы «Р». Разумеется, нельзя было сравнить общественных рабов в городе, обычно прикованных прямо на площади, бери, кто хочешь, и тех, кто принадлежал двору. Но им приходилось труднее всего. Кто угодно мог сделать с ними что угодно. Какой бы ни был хозяин, он не позволит трогать чужому свою собственность без разрешения.       Элина медленно шла вдоль ломящихся от еды столов и заставляла себя смотреть на то, как увядающий от худобы мальчик с широким кожаным ошейником на шее, дрожащими руками наполняет тарелку своего господина, после чего начинает его кормить. Когда аристократичный фэйец схватил его за тонкое запястье, Элина стиснула зубы и отвернулась, но ее взгляд тут же зацепился за еще более жуткую сцену, развернувшуюся в нише балкона. Там собралась небольшая группа из дамочек и молодых людей, которые раздели своих рабов и заставили совокупляться прямо на полу, как животных. Наблюдая за этим грязным зрелищем, хозяева посмеивались, что-то обсуждая и попивая вино.       — Какого черта, — бессильное рычание Рена Варрора заставило Элину вздрогнуть, — неужели так всегда?       — Каждый раз, — выдохнула Элина, уже не зная куда деть глаза, которые будто прозрели и стали замечать всю мерзость, которую раньше она так старалась игнорировать.       — Это отвратительно, — голос воина падал все ниже, наполняясь леденящей душу сталью, — я должен что-то сделать! Прошу Вас!       — Вестар, — едва слышно одернула его Элина, — прошу, помни о моих словах.       Они приблизились к помосту. Лоран следил за каждым шагом сестры, расположив свое сильное изящное тело в кресле так, что казалось он был рожден для него. Откинувшись на спинку, принц прижимал к себе скованную страхом девушку, в огромных серых глазах которой застыли слезы. На ней была полупрозрачная ткань, скрепленная обручем на талии, и пропущенная через ошейник на шее, едва прикрывающая ее тело. Черные волосы девушки были взлохмачены, словно ее за них изрядно потаскали, а снадобья красоты едва заметно размазались по лицу. От слез, побоев или кровожадных поцелуев — Элина не хотела знать.       Приблизившись к трону брата, она постаралась взять себя в руки и как можно более хладнокровно заметила:       — Это просто унизительно, Лоран. В первую очередь для тебя.       — Не будь такой суровой, — проворковал принц. Его голос был мягче бархата, но услышав его, хотелось бежать прочь, не оглядываясь. — Мне было скучно, ты ведь, как всегда, решила задержаться.       — Отпусти ее, Лоран, — попросила Элина с чуть большим напором.       — Хочешь занять ее место, сестренка? — Лоран сверкнул белозубой улыбкой. — Я был бы не против…       — Следи за языком, — рявкнул Рен Варрор, опустив руку на свой меч, и тут же язвительно добавил: — принц.       Мраморные глаза Лорана недобро сверкнули, предвкушая веселье. Убрав руку, он небрежно спихнул девушку со своих колен. Рабыня потеряла равновесие и звонко шлепнулась на каменный пол, тихо всхлипнув.       — Пошла вон, — бросил ее Лоран, не сводя глаз с оцепеневшей Элины.       Девушка завозилась, с трудом поднялась на ноги и, стыдливо прикрывшись, поспешила прочь. Элина ощутила в себе непреодолимую потребность вцепиться Лорану в горло.       — Теперь ты развлечешь меня, — сказал он, небрежно подхватывая бокал, который тут же наполнил вином коленопреклоненный раб, — присаживайся рядом. Мой братишка вряд ли почтит нас своим присутствием.       — Я не обязана развлекать тебя беседами, — ответила Элина, с трудом сглотнув желчь в горле и по привычке вздернув подбородок, — и мне не положено сидеть на месте кронпринца.       Шагнув мимо, Элина слышала только как в ужасе колышется в груди ее сердце. В висках пульсировало, а в ушах шумело от притока крови. Щеки покраснели, дыхание сбилось. Все это было реакцией на ее первый достойный отпор! Она осмелилась дерзить Лорану, сделать ему замечание и проигнорировала его «приглашение». Кроме того, Элина была счастлива, что дала бедной девушке временную передышку, а может и вовсе сумела отвлечь внимание изувера-принца настолько, что он уже и не вспомнит о своей жертве.       — Не положено, говоришь? — ей вслед сказал Лоран, покачивая бокал с вином. — Думаешь, это то, о чем тебе следует беспокоиться?       С этими словами, он лениво наклонил бокал и вылил содержимое прямо на склоненную голову своего раба. Тот даже не посмел шевельнуться. Элина едва не открыла рот, шокированная столь нелепой провокацией. Однако, она сработала, и когда Лоран кратко приказал: «Сядь», Элина послушно заняла место кронпринца, по правую руку от Лорана.       Ее трясло. От злости и от страха.       Все же, она еще слишком слаба, чтобы противостоять подобным провокациям и давлению. Элина справедливо опасалась всех, кто так или иначе был выше ее по статусу, но Лорана она боялась на подсознательном уровне, и сколько понадобится времени для искоренения этого страха, Элина не знала. Слабым утешением было лишь то, что если бы она ослушалась, то безвольному рабу могло достаться что-нибудь похуже пролитого на голову вина.       — Итак, — Лоран грациозно переместился в кресле, вальяжно облокотившись на мягкий подлокотник, — раз уж мы волей судьбы оказались рядом, то можем обсудить то, как ты бесцеремонно вломилась в мою игровую комнату и раньше времени лишила жизни одну из моих игрушек.       Элина почувствовала, как холодеют пальцы на руках.       Слуги стали подносить ей блюда, наполнять бокал, слегка недоумевая, почему принцесса сидит не на своем обычном месте. Это привлекло внимание Королевы, но совсем ненадолго. Пренебрежительно глянув на дочь, женщина возобновила беседу со своими гостьями.       — Я понятия не имею, о чем ты говоришь, Лоран, — сказала Элина, устремляя взгляд в зал и стараясь сосредоточиться на танцующих парах, а не на том, как у дальней стены надзиратель сек плетью раба за какую-то провинность, хотя, скорее всего, просто из-за прихоти хозяина.       — Неужели? — усмехнулся Лоран, заметив куда смотрит Элина. — Так боялась, что твоя постельная грелка окажется у такой же стенки, что решилась ее убить?       Элина стиснула зубы, практически чувствуя, как все больше распаляется Рен Варрор за ее спиной. Если он отрубит голову Лорану прямо здесь, вряд ли она его осудит, однако, тогда дальнейшая судьба их обоих будет незавидной.       — Оливия никогда не бывала в моей постели, и к ее смерти я не причастна, — голос Элины был на удивление спокойным, однако играющие желваки на ее точеных скулах и тонкие пальцы, которые она скручивала в узлы, выдавали внутреннее напряжение.       — Я только одного не пойму, — продолжил Лоран, игнорируя ее слова, — как ты смогла раздобыть Слезы Илаи? Это ведь очень редкий и ценный яд, просто так его не достать, особенно такой, как ты.       — Не стоит судить о людях по себе, — монотонно отозвалась Элина, — я не способна на убийство, Лоран. Даже если бы была, то не стала бы подобным образом позорить корону.       — Неплохо, — хмыкнул принц, сделав глоток вина, — звучишь почти убедительно, но сразу видно — практики маловато. Давай, соври еще что-нибудь! На ком же еще тебе практиковаться, как ни на мне.       — Лоран, все это пустое, — вздохнула Элина. По правде, сейчас ей недоставало умения есть, так можно было бы хоть чем-то занять дрожащие руки и рот, чтобы не отвечать на провокационные реплики.       — Пустое? — почти искренне удивился Лоран. — Возможно. Ведь уже ничего не исправишь, верно? Тогда, давай сменим тему. Знаешь ли ты, зачем твоего братца отправляют к черту на рога?       — Чтобы он стал главнокомандующим морского флота, — наивно похлопала глазами Элина. Вышло чертовски правдоподобно. Конечно, ведь все эти годы именно такой она и была: глупой и наивной.       — Чтобы избавить дворец от грязнокровного предателя, — с жесткой улыбкой произнес Лоран, считывая своими леденящими глазами каждый эмоциональный отклик на лице Элины, — и ты на очереди, дорогуша.       Прежде, чем Элина успела осознать смысл сказанного, за спиной лязгнул металл.       — В последний раз предупреждаю, — раздался голос Рена Варрора, — следи за своим грязным языком или я тебе его отрежу.       — Я сморю, ты вообще бесстрашный, — весело усмехнулся Лоран, слегка поворачиваясь в кресле и глядя на разъяренного воина. Несмотря на то, что принц сидел, расслабленно развалившись в кресле, а Рен нависал над ним угрожающей горой мышц, наполовину обнажив свой меч, Лоран умудрялся смотреть на него свысока и, не скрываясь, потешался над его гневом. — Давай, — подначивал он, — развлеки меня.       В одну секунду Элина осознала, что Лоран с самого начала нацелился на ее телохранителя. Она проиграет, если Вестар сорвется. Холодный озноб прошиб тело Элины, она теснее сжала пальцы. Лоран никогда не носил при себе оружия, но даже кронпринц Эгуст старался избегать поединков с ним. Ходили слухи, что, когда Лорану было всего четырнадцать, он хладнокровно убил своего последнего учителя во время учебного боя и позже совершенно спокойно объяснил, что у такого слабака, неспособного даже защитить свою шкуру, он не собирался ничему учиться.       Всего на секунду, но Элина задумалась об исходе поединка между Лораном и Реном Варрором.       — Почему ты говоришь подобное о моем брате? — отвлекла она его внимание на себя.       Лоран небрежно фыркнул, вновь усаживаясь поудобнее.       — Говорю, как есть, — ответил он таким тоном, будто они были закадычными друзьями и обсуждали простые сплетни, — неужели он не рассказал тебе, о чем треплются эти недомерки во время своих посиделок?       Признаться, Элина даже слегка растерялась, не сумев сразу понять, о ком и о чем ведет речь Лоран. Но когда поняла, не сумела сдержаться и вытаращила на фривольного принца глаза, будто увидела призрака. Недавно Рен научил ее ругаться, и единственное, что пронеслось в голове Элины — это солдатские ругательства. Вокруг них была куча народа! Куча ушей, готовых добровольно донести что угодно на кого угодно! А Лоран позволил себе выражаться подобным образом о Короле, Совете, и королевской Тайне! И это при том, что он сам был вхож в Королевский Совет, но своей репликой как будто абстрагировал себя от него.       Элина не хотела быть замешана в этом! Нет, ей решительно не нужно было столько проблем, когда она едва только решилась выйти из тени. Нервное напряжение все же дало о себе знать, и Элина повела глазами туда-сюда, не в силах справиться с холодным тянущем чувством внизу живота.       — Что такое? — удивился Лоран. — Не переживай, никто нас не подслушает. Эти баловни поглощены своим весельем, твоя мамаша не заметит тебя, даже если ты свалишься ей под ноги, а своим игрушкам я вырвал языки, так что они даже при большом желании не смогут ничего рассказать.       Элину передернуло, она невольно покосилась на коленопреклоненных рабов. Сколько они уже стоят в этой позе? Боги, сколько же шрамов было на их телах. Страшно даже представить, через что прошли эти люди.       — Остается только твой ретивый защитник, — Лоран бросил на Рена Варрора надменный взгляд и подмигнул Элине, — но вижу, он у тебя на коротком поводке и вряд ли захочет дергаться.       Элина взглянула на Лорана, и когда их глаза встретились, она поняла, что обратного пути для нее не будет. Она решилась вступить на этот путь. Она решилась еще тогда, в застенках, стоя перед камерой Оливии. Она ввязалась в эту войну, еще даже не подозревая, к чему все это приведет.       — Расскажи мне, — попросила она, разумеется, не ожидая, что все будет так просто, — расскажи мне, что еще говорили на Совете.       — Ого, — оскалился Лоран, — у нашей милой крошки просыпается интерес к политике? Вообще-то, разглашать Тайны Совета — это измена, знаешь ли.       — Ты уже разгласил их минуту назад, — заметила Элина.       — Я соврал, — Лоран театрально вскинул брови, глядя на Элину снисходительным взглядом старшего брата, — ты, моя милая, слишком наивна.       Элина почувствовала, как в ней начинает закипать гнев. Лоран умел говорить так, что было совершенно невозможно понять, говорит ли он правду или просто насмехается. Его не выдавала интонация голоса, не выдавали глаза, ни единый мускул не дрогнул. Понять, что ложь, а что правда — невозможно.       — Возможно, ты прав, но я быстро учусь.       — Похоже на то, — Лоран выглядел спокойным. То ли потому, что не видел в Элине серьезного противника, то ли просто пребывал в хорошем расположении духа. — Кстати, где твой разжалованный братец?       — Я не видела Фауста с окончания церемонии, — честно ответила Элина, настороженная будничным тоном беседы, — а где Эгуст?       — Не имею ни малейшего понятия, — в голосе Лорана даже промелькнула настоящая мальчишеская обида, — похоже, нас с тобой все бросили.       «А ты с самого начала был один», — язвительно подумала Элина, хотя у самой на душе стало грустно. Фауст не счел нужным проводить с ней больше времени несмотря на то, что уже завтра покинет столицу.       — Не желаешь потанцевать? — внезапно спросил Лоран.       Элина уставилась на него так, будто вокруг его шеи обернулась ядовитая змея. Хотя, это была не совсем подходящая аналогия, ведь подобной картине Элина скорее бы обрадовалась и помолилась, чтобы отравленные клыки поскорее впились в изящную жилистую шею принца. Приглашение потанцевать вызвало в ней настоящую волну отвращения. Ей с трудом удавалось сидеть рядом с изувером и садистом, не отстраняясь, что уж говорить о танце, во время которого пришлось бы к нему прикасаться.       — Нет, благодарю, — глухо отозвалась она, стараясь скрыть ненависть в голосе, — от быстрых танцев у меня кружится голова.       — Ах, да, конечно, — не удержался от шпильки Лоран. — Не переживай, дорогуша, я не в обиде. В зале полно тупоголовых куриц, готовых жизнь отдать за танец со мной.       С этими словами Лоран поднялся со своего кресла, отвесил Элине шутливый поклон и направился в зал к танцующим. Аристократы обступили его со всех сторон, некоторые пары прекратили танец, чтобы поприветствовать принца, а разгоряченные вином девушки выстроились, словно на смотры, и каждая горела искренним желанием быть избранной.       Элине все они действительно показались «тупоголовыми курицами». Неужели история с Меллой их ничему не научила? Элина помнила эту несчастную девушку, когда-то так же отчаянно мечтавшей стать избранницей принца. Ей это удалось. На время. После непродолжительного манерного общения, Лоран запер бедняжку в своей спальне и не выпускал оттуда несколько дней. Какие бы ужасы там с ней не творились, хуже всего оказалось то, что, когда Лоран наигрался, она была возвращена родителям, как помотанный товар. Разумеется, ни о каком покровительстве и уж тем более браке речи не шло. Более того, все считали, что Мелла нанесла оскорбление короне, и за это ее вышвырнули. Лоран явно приложил руку к этим слухам.       Никто не поверил слезным рассказам девушки о том, что творилось за закрытыми дверями спален принца, зато приняли к сведению то, что она, оказывается, делила ложе не только с принцем, но и с другими мужчинами. То, что это происходило по приказу Лорана, опять же, никого не интересовало.       Вспомнив об этом, Элина внутренне сжалась. Тогда она ничем не смогла помочь Мелле, да попросту не захотела. О том, как сложилась судьба опороченной девушки и ее опозоренного дома, Элина не имела понятия. Почему-то теперь она подумала о том, что неплохо бы было это выяснить.       Тем временем, Лоран выбрал себе спутницу на первый танец. Ею оказалась красивая брюнетка с холеной кожей, в ярком красном платье, которое подчеркивало ее завидные формы. Элина вдруг вспомнила, что у Меллы тоже были черные волосы, и у запуганной рабыни, которую Лоран недавно держал у себя на коленях, тоже. Этот факт заставил Элину мрачно улыбнуться.       Если Лорану нравились темноволосые девушки с эффектным, сильным телом, то Элина была вне зоны риска. Для полного портрета Лорану не хватало только акта насильственного инцеста. От таких мыслей Элину передернуло, она правда испытывала облегчение, понимая, что совершенно не соответствует его вкусу, и надеялась, что ничего подобного ему никогда не придет в голову.       — Сколько нам нужно здесь находиться? — услышала она у себя за спиной тихий голос Рена Варрора.       — Как минимум до полуночи, — сказала Элина, — иначе это будет проявлением неуважения к гостям с моей стороны.       — Пусть эти ублюдочные твари катятся в преисподнюю, — прошипел воин едва слышно, явно не решив обращается ли он к госпоже или же просто бурчит под нос.       Элина услышал его и была полностью согласна.       Чем дольше длилось «веселье», тем больше распалялись аристократы. Их горячая фэйская кровь требовала зрелищ, и, к несчастью, тронный зал был достаточно огромен, чтобы каждый мог заниматься, чем пожелает. В центре продолжался бал, зато в западном крыле уже устроили что-то вроде Побоищ, заставляя рабов драться друг с другом. Элина не отваживалась смотреть туда, где более креативные хозяева придумали другие способы увеселения.       — Это… Просто… — тихо рычал Рен Варрор, его всего трясло от желания оторвать голову кому-нибудь из аристократов.       — Свинарник, — Элина бы с удовольствием придумала бы более похабное слово, но ей не хватало фантазии.       Рен Варрор с трудом заставил себя оторвать взгляд от зверства, творившегося в зале, и перевел его на свою госпожу. Она ведь позволила ему это: «… если станет невмоготу — смотри только на меня», и он смотрел. Со своего места, позади, с правой стороны от ее кресла, Рен мог видеть лишь часть тонкой напряженной спины, острые лопатки, чуть прикрытые ожерельем из драгоценных камней, тонкую шею, линию подбородка и копну золотых волос, увенчанных короной.       Элина сидела, вытянувшись, как струна. Она не притронулась к еде, хотя стол ломился от умопомрачительных угощений. Ее руки были чинно сложены на коленях, а тонкие пальцы переплелись в напряженный замок. Рен Варрор мог представить себе ее взгляд: холодный, даже безразличный, скользящий по толпе гостей, ни на ком не заостряя внимание. На губах ее, возможно, играла легкая улыбка.       Маска.       Рен Варрор так остро чувствовал все ее переживания, что порой сам себе поражался. Ее истинные чувства, запрятанные подальше от любопытных глаз, были так схожи с его собственными, что его израненное сердце просто не могло не потянуться к ней.       «Вестар».       За минувшие года рабства, он почти забыл свое настоящее имя. Даже мысленно он называл себя Реном. Только Элина звала его по имени, заставляя сердце и душу каждый раз ныть от тоски по дому, но это были хорошие чувства. Они напоминали ему, что он все еще жив, что, несмотря ни на что, не разучился чувствовать, не разучился любить…       Глядя на всю эту грязь и безнаказанность, Рен поражался тому, как его госпоже удалось взрастить в себе моральные ценности, и не утонуть во всем этом. Элина с самого рождения была окружена благами и роскошью, но жила среди них, как аскет. То ли в силу своей нежной натуры, то ли по каким-то тайным замыслам, она не поддавалась жестокостям и разврату придворной жизни. Рен Варрор чувствовал, что все больше и больше проникается к ней благоговейным трепетом и искренним уважением. О том, что касалось потаенных желаний его тела и сердца, мужчина старался не думать.       — Ваше Высочество, — перед помостом появилась Анна, облаченная в искрящееся темно-синее платье, — примите мои поздравления касательно вашего брата!       — Здравствуй, Анна, — улыбнулась Элина, — посиди со мной.       Похоже, девушка была несказанно обрадована этим приглашением, но постаралась не подать виду. Элина подала знак прислуге, и те быстро подготовили место для собеседницы принцессы. Копошение привлекло внимание Королевы и ее свиты за противоположным концом стола. Элина на мгновение встретилась глазами с матерью, и они обе тут же отвели глаза. Было бы куда проще, существуй они на разных континентах, а еще лучше, в разных мирах.       — Вижу, вы расстроены, — заговорила Анна, — где ваш брат? Мне казалось, сегодня он будет сопровождать вас весь день.       — Полагаю, у него нашлись дела поинтереснее, — резонно ответила Элина, — но ничего страшного, я не скучаю. Лоран развлек меня своим обществом.       Анна как-то странно глянула на Элину, после чего потупила взгляд. Принцесса проницательно следила за реакцией девушки и была ею довольна. Видимо, Анна, в отличие от прочих придворных девиц, имела-таки голову на плечах и не смотрела на Лорана раскрыв рот.       — Если вам угодно, мы могли бы прогуляться, — скромно предложила девушка. Элина была удивлена ее инициативностью, обычно она позволяла говорить себе намного меньше.       — А как же твои братья? — спросила Элина. — Ты ведь здесь с семьей. Твой отец не разозлится, что ты покинешь торжество?       Анна пожала плечами. Камушки, которыми было инкрустировано ее элегантное платье, переливались в свете свечей.       — Он и так уже разозлен, — вздохнула она, — недавно мы… поругались.       Элина напряглась.       — Это из-за меня? — произнесла она, понизив голос почти до шепота.       Глаза Анны испуганно сверкнули.       — Нет-нет, что вы, — поспешно возразила она, — я была осторожна, просто… — она умолкла в нерешительности, затем, вдруг, резко выдохнула, словно избавляясь от напряжения, подняла взгляд, и сказала: — Мне невыносимо их общество. Если бы вы согласились прогуляться со мной, это стало бы лучшим событием за этот поганый вечер.       Элина была удивлена ее откровенными словами, однако была намерена согласиться. Увидев, как принцесса отправляется на прогулку с другой леди, никто бы не заподозрил ее в желании сбежать, а уж за тем, когда она вернется, и вернется ли вообще, никто в помине следить не станет.       — Я рада, что ты предложила, — сказала Элина, — я с удовольствием пройдусь.       Глаза Анны просияли. Элина тепло улыбнулась ей, насколько это было возможно, и поднялась со своего места. Анна поспешила за ней, но, когда обе девушки повернулись к выходу из-за стола, дорогу им преградил Лоран.       Анна замерла, словно воробушек перед змеем. Элина даже чуть шагнула вперед, слегка загораживая ее собой. От цепких глаз Лорана не укрылся этот жест. На его красивом лице вдруг появилась странная полуулыбка, он непристойно облизнул свои тонкие губы и подмигнул Элине.       — Теперь я понял, — сказал он, улыбаясь шире.       Элина почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног. Дура! Какая же она безмозглая дура! Как же она могла так просчитаться? Как могла позволить Анне приблизиться к себе после того, что они вместе провернули? Да еще и на глазах у Лорана! Этот хищный змей сразу же обо всем догадался. Элину затрясло от страха. Оставалось только гадать, что сделает Лоран с полученной информацией.       Принц довольно хмыкнул, усевшись на свое место.       — Отправляетесь на прогулку? На дворе уже стемнело, — заметил он, каждое его слово сочилось ядом, — смотри не замерзни, сестричка. Хотя в компании такой горячей прислужницы тебе это явно не грозит.       Анна сжалась от его слов, распахнув свои зеленые глаза, в которых заблестели слезы. Лоран всегда знал все и обо всех, и прекрасно умел задеть человека за самые потаенные струны. Элина гневно посмотрела на принца и схватила Анну за руку.       — Мы не обязаны выслушивать твои беспочвенные оскорбления, — сказала она, стараясь не слишком поддаваться эмоциям. Страх от того, что ее секрет оказался во власти Лорана и злоба на его слова, смешались в ней, заставляя дрожать всем телом.       — Такие уж беспочвенные, — проворковал Лоран им вдогонку, когда Элина и Анна уже прошли мимо, — надеюсь, она хорошо перед тобой выслужилась! Ты ведь наградила ее за это, дорогая?       Поскольку Элина не собиралась останавливаться, последние слова Лоран практически прокричал, привлекая внимание ближайших гостей, королевы, и множества слуг. Элина шагала вперед с гордо поднятой головой, практически волоча за собой ошарашенную Анну, которая стыдливо смотрела в пол. Гости расступались перед ними, по их лицам было понятно, что ничего из слов Лорана они не разобрали, но интерес был подогрет. Элина молилась всем Богам, чтобы Лорана отвлекли, и он потерял к ним интерес.       — Простите, простите меня, — всхлипывала Анна, когда они уже шли по балкону. Вокруг них раскинула свои объятия ночь: черное небо, усыпанное звездами, черная бездна внизу, если глянуть через каменные перила. Музыка уже почти была не слышна, их окружали ночные трения птиц и сверчков, а также преследовали тихие шаги Рена Варрора.       — Ты ни в чем не виновата, — сказала Элина, — это была моя ошибка.       — Я была осторожна, клянусь! Отец ничего не заметил! Я взяла флакончик из его тайных запасов, а он их практически никогда не проверяет.       — Ты молодец, Анна, — сказала Элина, почти что ощущая шок Рена Варрора. Она ведь так и не рассказала ему, с кем встречалась той ночью в тайном коридоре библиотеки, и кто принес ей Слезы Илаи. — Я перед тобой в долгу.       — Нет, Ваше высочество, — девушка вытерла слезы, смущенно глядя себе под ноги, — вы ничего мне не должны. Я рада быть вам полезной.       Элина чувствовала себя немного виноватой за то, что воспользовалась давнишними чувствами Анны, но с другой стороны, Оливия была для нее куда более ценным другом.       — Спасибо, Анна, — Элина мягко приобняла девушку за плечи и заглянула ей в глаза, — впредь никогда больше не заговаривай об этом. Забудь. Иначе нам обеим не избежать наказания.       — Да-да, — Анна поспешно закивала, бросив испуганный взгляд на Рена Варрора, который выглядел не менее ошарашенным, — я никому не скажу. Клянусь. Что бы там ни было, Оливия не заслужила того, чтобы попасть в лапы к… принцу-убийце.       Элина обратила внимание на то, как Анна произнесла это жуткое прозвище, и ей стало любопытно.       — Я рада, что ты не строишь иллюзий на его счет, — сказал она, — тех барышень в зале ждет незавидная учесть, если они добьются-таки его внимания.       Анна сжалась.       — Он — чудовище, — прошептала она, — я никогда не прощу его за то, что он сделал со мной, с Меллой и Филиппом, и продолжает делать с вами…       — Ему воздастся, Анна, обещаю, — Элина надеялась, что это были не пустые слова. — Теперь, давай прогуляемся, а затем отправимся спать. День выдался на редкость тяжелым.       — Да, Ваше высочество, — улыбнулась Анна.       Они вместе направились дальше по широкому балкону, и Рен Варрор, выждав секунду, пошел следом. Сегодня у них состоится серьезный разговор. Все, хватит недомолвок. Пора расставить все точки над нужными знаками.