Тень от тени

От кого: Тецуя. «Акаши-кун, пожалуйста, забери меня». От кого: Акаши Сейджуро. «Машина подъедет через пять минут». Убрав телефон в карман, Куроко вслушивается в планы остальных отметить победу над «Тоо» и устало вздыхает, запрокидывая голову и смотря на темнеющее небо. Всё, чего он хочет сейчас, это горячий душ, сытный ужин и тишина. Слишком много мыслей в голове. Слишком много эмоций, раздирающих на части. Он думал, эта игра что-то изменит. Думал, эта игра повернёт время вспять. На деле всё оказалось совершенно иначе. Радоваться? Праздновать? Что именно? Может, остальным и кажется, что их победа нечто совершенное, однако сам Куроко не успел этого прочувствовать. Слишком быстро был спущен с небес на землю колкими жалящими словами Аомине, взгляд которого нисколько после проигрыша не изменился, как не изменилось и его поведение, отношение и мироощущение. - Я живу тут недалеко. Можем ко мне завалиться, - предлагает Кагами и первым делом почему-то смотрит на него. - Куроко, ты как? - Извините, но я откажусь, - отвечает фантом и склоняется в глубоком поклоне. - Приношу свои извинения, семпаи. Нет настроения праздновать. Я очень устал после сегодняшней игры. - Но как же ты один в таком состоянии доберёшься домой? - хмурится Рико. - У тебя колени трясутся. - Меня заберут, - отвечает Куроко и переводит взгляд на знакомую чёрную иномарку, как раз притормаживающую неподалёку и коротко сигналящую. Замечают её и остальные. Коганей шутит про богатенького Буратино, тогда как остальные удивляются наличию у парня личного водителя. И только Кагами не выглядит восторженным. Подбирается весь, хмурится, а после неожиданно хватает парня за запястье и дёргает на себя. - Ты никуда не поедешь. Говорит негромко, но от интонаций мурашки по коже бегут. Куроко ощущает всплеск ауры и замечает, как слабо дёргаются Теппей и Коганей, явно ощутив его. Пытается вырвать руку, что не получается, и поднимает на сверлящего его тяжёлым взглядом Кагами ледяной взгляд. - Отпусти меня, Кагами-кун. - Это ведь его машина, верно? - Тебя это не касается. Едва слышное рычание заставляет всех отшатнуться и в удивлении уставиться на Свет и Тень. Куроко замирает, вглядывается в слабо засветившиеся глаза и уже готовится к драке, как на плечо Кагами ложится ладонь Теппея. Куроко чувствует, как аура старшего задавливает ауру младшего, гася её почти до нуля. Облегчённо выдыхает и вырывает своё запястье из ослабшей хватки, отходя в сторону и стискивая лямку сумку. - Он не твой, Кагами. Ты не можешь ему приказывать, - ласково, но со стальными нотками говорит Киёши и дарит Куроко понимающий поддерживающий взгляд. - Иди, Куроко. Тебя ждут. - Ты тоже чувствуешь, Киёши-семпай, верно? - уточняет Куроко и после кивка поджимает губы. - Тогда не кажется ли тебе, что пора просветить Кагами-куна по поводу его природы? Вы как раз будете сейчас отдыхать все вместе. Самое подходящее время. Иначе он на людей кидаться скоро начнёт. - Да о чём вы говорите? - встревает Хьюга. Теппей оборачивается к нему, чтобы что-то ответить, а Куроко пользуется своей невидимостью и ускользает к машине. Взгляд Кагами, сверлящий его лопатки, он чувствует до самой последней секунды. Лишь когда дверца машины захлопывается, отрезая от внешнего мира, а взгляд сталкивается с едва светящимися гетерохромными глазами, неприятное давление наконец-то пропадает. Облегчённо улыбнувшись, Куроко устраивается поудобнее и без всякого сопротивления пододвигается ближе к Акаши, что обхватывает его за то же запястье, что и Кагами, и слегка тянет на себя. - Вроде победили, а лица на тебе нет, - замечает Сейджуро, когда машина трогается с места. - Что-то случилось? - Я не уверен. Мне нужно собраться с мыслями, - негромко отвечает Куроко и прикрывает глаза. Вероятно, на какое-то время он отключается, потому что когда открывает глаза в следующий раз, машина уже несётся по трассе за черту города, а его голова покоится на чужих коленях. Возможно, в иной ситуации это бы смутило парня, однако сейчас он абсолютно обессилен. Даже щёки не загораются привычным румянцем, когда Тень ощущает перебирающие пряди его волос пальцы. Акаши замечает, что он проснулся, но ничего не говорит. Куроко за это благодарен. Он всё ещё не уверен, что именно его терзает. Что именно не даёт отпустить прошедшую игру с «Тоо», на которую было столько надежд. Поэтому молчит даже тогда, когда машина тормозит на территории особняка, и Акаши проводит его в дом. - Ужин уже готов, господин, - тут же появляется рядом дворецкий. - Подайте в оранжевую гостиную через двадцать минут, - отзывается Акаши и ведёт Куроко за собой, мягко удерживая его за запястье. - Комната для тебя уже подготовлена, как и чистая одежда. Есть время, чтобы принять душ и сообщить родителям, что останешься у меня с ночёвкой. - Спасибо, - едва заметно улыбается Куроко и скрывается в комнате. Сил действительно ни на что нет. Игра вымотала его морально и физически, из-за чего хочется наплевать на всё и лечь спать. Однако Куроко знает, что мысли всё равно не дадут уснуть. Потом обязательно захочется выпить чаю или горячего молока. Дома он бы полночи просидел на балконе, однако бродить по чужому дому будет не очень-то вежливо. Тем более, Куроко прекрасно знает, что дворецкий глаз с него не спускает. Акаши как-то сказал, что это его отец всё никак не уймётся, и фантом не особо переживает. Он знает, что в случае чего Акаши будет рядом и защитит. Так было в прошлом. Так происходит сейчас. Так, вероятно, будет и в будущем. Но всё равно излишнее внимание напрягает. Пробыв в душе всё отведённое до подачи ужина время, Куроко выбирается в последнюю минуту, вытирается подготовленными прислугой полотенцами и сушит волосы. На кровати уже лежит его собственная одежда, привезённая ещё в позапрошлый визит в гости. Простые спортивные чёрные штаны и подаренная во времена «Тейко» Кисе футболка, на белой ткани которой в районе груди, боков и поясницы красуются разноцветные отпечатки собачьих лап. Аомине назвал её детской, когда увидел, а вот самому Куроко она сразу очень понравилась, из-за чего Кисе потом весь вечер во время тренировки летал на крыльях счастья. - Выглядишь уже лучше, - замечает Акаши, заглянув к нему в комнату. - Горячая вода и тишина творят чудеса, - улыбается Куроко и следует за ним. В оранжевой гостиной с его последнего визита ничего не изменилось. Разве что теперь в камине полыхает огонь, а за окном на сад уже опустилась темнота. Время всего лишь к восьми близится, а кажется, будто уже полночь. Горячий ужин, уже красующийся на столе, манит аппетитными ароматами. Желудок предательски урчит, из-за чего Куроко становится неловко, но Акаши лишь слегка качает головой и желает приятного аппетита. Он прекрасно помнит о том, что перед игрой Куроко кусок в горло не лезет, и не видит смысла как-то комментировать чужой голод. Пожелав приятного аппетита в ответ, фантом забирает пиалу с жареным рисом, смешанным с мясом и овощами, и забирается с ногами в угол дивана. Он знает, что нормальные люди так не делают, и его мать застыдила бы его за такое поведение и манеры. Но в то же время он также знает, что сидящему рядом Акаши плевать на то, как он ведёт себя за столом. Тем более, они не в той огромной столовой с тяжёлым дубовым столом на десять персон. В этой гостиной можно позволить себе всё, что укладывается в пределы разумного, и сидение с едой на диване - одна из таких вещей. Да и сам Акаши пусть и создаёт впечатление идеального наследника древнего рода с не менее идеальными манерами, но таковым на самом деле не является. Хотя бы потому, что идеальные наследники древних родов с не менее идеальными манерами не должны драться с Кисе и Аомине за последний кусок любимой пиццы, катаясь по полу и обливаясь заодно пролитой кока-колой. Мысль эта вызывает улыбку, и Куроко даже негромко смеётся. Акаши поворачивается к нему с немым вопросом в глазах, и фантом спешно проглатывает рис, пощёлкивая палочками и щуря лучащиеся весельем глаза. - Вспомнил, как мы после одной из первых побед во времена «Тейко» устроили вечеринку дома у Мидоримы-куна. Ты тогда подрался с Кисе-куном и Аомине-куном за пиццу, которую в итоге съел Мурасакибара-кун, пока Мидорима-кун пытался разнять ваш катающийся по полу клубок. - Это было делом принципа, - усмехается Акаши и качает головой. - Как вспомню некоторые наши выходки, так в дрожь бросает. И в какие только неприятности не влезали. Взять хотя бы тот раз, когда Дайки приспичило отметить Хэллоуин на американский манер. Мы своими костюмами собранных в зале одноклассников чуть до сердечного приступа не довели. При упоминании Аомине Куроко разом теряет всё своё веселье. Уловив перемену в его настроении, замолкает и Акаши. Ужин проходит в тишине, а после Сейджуро садится за рояль и начинает наигрывать неспешную плавную мелодию. Зашедшие служанки убирают со стола и оставляют новый поднос с чаем и сладостями. Когда за ними закрывается дверь, Куроко наливает себе чаю и вновь забивается в угол дивана, закрывая глаза и вслушиваясь в музыкальные переливы. Как он и думал, никакой сон не приходит, хотя впору задремать после горячего душа и сытного ужина. Вместо этого в голове образуется пустота, и мысли в ней замирают неподвижными повисшими обрывками фраз и брошенных кем-то слов. - Когда мы учились в «Тейко», и Аомине-кун начал терять интерес к баскетболу, я сказал ему кое-то, - негромко начинает Куроко, и музыка обрывается. - Сказал, что он обязательно встретит такого же удивительного игрока, как и он сам. Я фактически заставил его поверить в это, но после Аомине-кун окончательно разочаровался и потерял надежду, как и любовь к игре. Тогда я решил, что сделаю всё, чтобы он вновь начал играть с душой и азартом, а не с всепоглощающей тоской и безразличием. Я даже пообещал Момои, что «Сейрин» выиграет. Это было до нашей первой игры с «Тоо», в которой мы проиграли. Поднявшись с банкетки, Акаши наливает себе чаю и садится в противоположный угол дивана, подбирая под себя одну ногу и кивком головы давая понять, что внимательно слушает. - Тогда Аомине-кун сказал, что разочарован во мне. Во мне и в Кагами-куне, который стал моим новым Светом. Это меня сильно задело по многим причинам. Одной из них было осознание собственной слабости. Ещё одной - понимание, насколько сильным стал Аомине-кун за прошедшее время. Я испугался тогда. Испугался, что мы не сможем собраться после поражения. Что не сможем никогда одолеть «Тоо», пока за них играет Аомине-кун. Я даже думал бросить баскетбол после этого поражения, и лишь твоё появление меня остановило. Твоё появление и данной мной тебе обещание. - Я помню, - кивает Акаши, и Куроко слабо улыбается ему, тут же опуская взгляд на чашку в своих руках. - В этот раз мы победили, но... Ничего не изменилось. Я думал, что после поражения Аомине-кун опомнится. Что он поймёт, что тот же Кагами-кун достаточно сильный противник, но этого не произошло. Я сделал кое-что после окончания игры. Наш жест... Когда-то мы с Аомине-куном обменивались особым жестом, понятным только нам. Что-то вроде «дай пять». Это многое значило и для меня, и для него. Аомине-кун часто говорил, что между нами нет ничего общего, но на площадке мы всегда на одной волне, будто единое целое. Этот жест символизировал нашу дружбу и наше единство, как Света и Тени. В нашу последнюю парную игру он меня проигнорировал. После победы «Сейрин» я напомнил ему о прошлом, и Аомине-кун ответил мне на этот жест, но... Закусив щёку изнутри, Куроко с холодом в груди вспоминает пустой взгляд синих глаз сверху вниз и полное безразличие к тому, что раньше значило для них так много. - Он сказал, что наша победа ничего не меняет. Что она - случайность. Напомнил о том, как на самом деле оцениваются игры среди «потусторонних». Бросил Кагами-куну, что тот слабак и на самом деле не победил его, потому что не выдержал их противостояние один на один. Сказал мне, что обещание, данное Момои, я не выполнил, пусть победа и досталась «Сейрин». - Что из этого тебя тревожит больше всего, Тецуя? - спокойно спрашивает Акаши, не выказывая совершенно никаких лишних эмоций. Однако Куроко видит в его глазах желание выслушать, поддержать, помочь и дать совет. Просто Акаши никогда не напирает, не заваливает вопросами и не выражает свои эмоции шумно. Это прерогатива Кисе, который сейчас обязательно бросился бы к Куроко с душащими обнимашками и громкими всхлипами на тему брошенности несчастного фантома, которого нужно срочно убить своей пылкой любовью. Вспомнив солнечного блондина, Куроко невольно передёргивает плечами и запивает эфемерный сахар, скрипящий на зубах, горьковатым зелёным чаем. - Я не уверен, - честно признаётся он. - Я думал, что эта игра всё изменит, но этого не произошло. Я хотел, чтобы Аомине-кун вновь полюбил баскетбол и стал относиться к нему с трепетом, а не как к вещи, что надоела, но выкинуть как-то жалко. Я очень радовался, когда «Сейрин» победили. Семпаи, тренер и наши с Кагами-куном одногодки выглядели такими счастливыми, что я загорелся вместе с ними. Но слова Аомине-куна быстро погасили во мне всю радость. Он ведь правду сказал насчёт оценки игры. Для «потусторонних» наша победа без отрыва в очках не воспринимается таковой. Помимо этого «Сейрин» действительно выиграли только благодаря двум фолам, заработанным игроками «Тоо». Я понял в тот момент, что Аомине-кун и все в «Тоо» не считали себя проигравшими. И что Киёши-семпай и Шинджи-семпай, являющиеся «потусторонними», тоже знали о том, что «Сейрин» не победили в полном смысле этого слова. Они радовались вместе со всеми и улыбались, но... У вас у всех иное восприятие мира. Киёши-семпай уже говорил нам о чём-то таком во время игры с «Кирисаки Дайичи». Победа - это жизнь, а поражение - смерть. - Это правда, - согласно кивает Акаши и делает глоток чая, всматриваясь в темноту за окном. - Но не думаю, что радость их была наигранной. В команде «Тоо» все «потусторонние», а в команде «Сейрин» - нет. Вы оказались сильны настолько, чтобы противостоять пяти «потусторонним», среди которых был Дайки. Это доказывает, насколько вы все выросли. Так что не думай об этом. Ваша победа вполне заслужена, и неважно, каким путём она достигнута. Отображение результатов ведь идёт по меркам человеческого мира. В нём живёте все вы. И в нём же «Сейрин» победили. Отставив опустевшую кружку на поднос, Акаши откидывается на декоративную подушку и одаривает фантома пристальным изучающим взглядом. - Что ещё, Тецуя? Что ещё тебе не даёт покоя? - Я... - медлит фантом, но всё же поднимает взгляд. - Я не могу не думать об отношении Аомине-куна. Знаю, что все мы разошлись не при лучших обстоятельствах, но всё же... Его отношение ко мне даже хуже, чем было у Мидоримы-куна во времена «Тейко». Мы ведь были лучшими друзьями. Мы были товарищами в игре и по жизни. Может, у нас и было мало общего, но мы всё равно были близки. Не из-за вкусов или увлечений, а на каком-то ином уровне. Вот только после того, как я стал донором, всё изменилось. Становилось всё хуже, хуже и хуже. Я думал, Аомине-кун после этой игры перестанет смотреть на меня свысока, и мы сможем общаться так же, как раньше, а в итоге... - Не думаю, что он смотрит на тебя свысока, - замечает Акаши. - Скорее, он просто не знает, как вести себя с тобой после всего произошедшего, поэтому и держится холодно и отчуждённо, что стало ему привычным за прошедшее время. «Тейко» хранит много счастливых воспоминаний, но и плохих скрывает немало. Помимо этого Дайки явно не в восторге от твоего нового Света. Не только из-за природы оборотня, но из-за его характера и отношения к определённым вещам. Вы с Кагами часто находитесь рядом, и даже если Дайки хочет что-то изменить в своём отношении к тебе, то присутствие оборотня сбивает его с нужного настроя. Почему бы вам не поговорить наедине? - Но что я ему скажу? - растерянно спрашивает Куроко, и Акаши склоняет голову к плечу. - Можешь попросить его научить тебя бросать, например. Тебе это умение очень пригодится в игре против «Йосен» с их идеальной защитой. Помедлив, Куроко слегка кивает, давая понять, что принял такой вариант к сведению. В молчании они допивают чай, а после направляются в комнату, отведённую фантому. В огромном пустом особняке парень не может засыпать в одиночестве, чувствуя себя неуютно, поэтому Акаши всегда садится в кресло у окна и какое-то время читает. Иногда для себя, а иногда вслух, если Куроко интересен сюжет. В этот раз ничего не меняется. Забравшись в постель и укрывшись одеялом, Куроко сквозь ресницы наблюдает за передвижением Акаши между книжным шкафом и креслом. Вот только когда Сейджуро уже открывает книгу, Тень решает поднять ещё одну волнующую его тему. - Кагами-кун не хотел отпускать меня к тебе. Он почувствовал твой запах, когда машина подъехала, и сказал, что никуда я не поеду. Его аура так разошлась, что Киёши-семпай был вынужден надавить на Кагами-куна своей сущностью. Я... Я дал ему понять, что знаю о его природе и природе Кагами-куна. Сказал, что самое время рассказать Кагами-куну всё про сущность оборотня. Кисе-кун перед их с Аомине-куном уходом посоветовал позаботиться о Кагами-куне, ведь после вхождения в поток телу нужно время оправиться, но я... Я сбежал. - Ты боишься его? - уточняет Акаши, и Куроко едва заметно качает головой. - Не то чтобы... Просто его внимание и опека в последнее время очень сильно раздражают. Он постоянно сверлит меня взглядом и ходит хвостом. Когда я хотел уйти к машине, схватил за руку и заявил, что никуда я не пойду. Будто он имеет право решать за меня. И меня волнует ещё кое-что... Киёши-семпай сказал Кагами-куну странную вещь. Сказал, что я не его, чтобы Кагами-кун мне приказывал. - Верно, - улыбается Акаши. - Ты - мой, Тецуя. Всегда был и всегда будешь. Даже если наши пути разойдутся по какой-то причине, ты всё равно будешь моим. А Кагами... У него проснулись типичные собственнические замашки оборотня. Но ему лучше побыстрее взять их под контроль, иначе я займусь этим лично. - Это опасно? - спрашивает Куроко, старательно игнорируя румянец на щеках и разлившееся в груди от чужих слов сладкое тепло. - Это, как ты заметил сам, весьма и весьма раздражает, - поясняет Акаши. - Оборотни считают своими тех, к кому привязываются. Ты его Тень. Вы часто общаетесь, работаете в паре и иногда проводите время вместе. Вы намного ближе между собой, чем с остальной командой. Этого для натуры оборотня вполне достаточно. Он считает тебя своим. Поэтому, вероятно, пошёл на твой запах и встрял в наше маленькое собрание после церемонии открытия «Зимнего Кубка». По этой же причине не хотел тебя отпускать со мной. Он чует во мне вампира и бесится из-за этого. - Но что мне с этим делать? - Ничего. Ты ничего не сделаешь. Если Кагами осознает свою сущность и примет её, то будет вынужден учиться контролю. Если же нет, то Шинтаро с радостью подарит тебе пару серебряных вещичек из своей личной коллекции, чтобы держать оборотня на расстоянии. Вреда особого они не причинят, но Кагами десять раз подумает перед тем, как вновь потянет к тебе руки. - Не очень-то успокаивает. Усмехнувшись, Акаши пожимает плечами. Промелькнувший в его глазах собственнический блеск Куроко старательно игнорирует и утыкается лицом в подушку на случай, если его щёки снова покраснеют, решив выдать хозяина с головой.

***

Выбравшись из душевой кабины, Кисе потягивается с довольной улыбкой и накидывает на плечи полотенце. Подходит к зеркалу и стирает конденсат ладонью, окидывая взглядом показавшуюся в отражении часть лица и шеи. Проводит по зеркалу ещё раз, всматриваясь в своё раскрасневшееся от пара лицо целиком и ерошит потемневшие от воды волосы. Неторопливо вытирается, вслушиваясь в голос заказывающего по телефону пиццу Аомине, расхаживающего в гостиной. Взгляд стекает с отражения на брошенную поверх стиральной машины форму «Тоо», которую нужно выстирать. Отбросив полотенце, Кисе берёт едва ли высохшую после игры от пота и вылитой на неё воды майку с номером «пять» на груди и глубоко вдыхает, наполняя лёгкие терпким пряным ароматом, смешавшим в себе запах одеколона, естественный запах тела и нотки феромонов. Шальная мысль проскальзывает в голове, и Кисе натягивает форменную майку на себя, подходя к зеркалу. Чёрный и тёмно-красный цвета ему идут, подчёркивая светлую кожу и золотистые волосы. Красиво. - Ну и что ты делаешь? Залюбовавшись, Кисе и не заметил, как дверь в ванную распахнулась. Стоящий на пороге Аомине, прислонившийся плечом к дверному косяку, окидывает резко обернувшегося на голос блондина сверху донизу пристальным взглядом и довольно улыбается. Он был прав, когда думал о том, что Кисе пошла бы форма «Тоо». Кисе же неловко топчется на одном месте, застигнутый врасплох, а после немного расслабляется и отворачивается к зеркалу, пряча заалевшие щёки. Жадноватый и чрезмерно довольный взгляд Аомине неожиданно смущает его. Ещё сильнее смущают крепкие объятия подобравшегося со спины парня, что опускает подбородок на его плечо и бессовестно забирается ладонями под майку, оглаживая бёдра и бока. - Мне нравится, когда на тебе мой запах, - делится Аомине и ведёт носом по чужой шее, опуская ладони на тазовые кости обмякшего в его руках Кисе. - Пиццу привезут ещё не скоро. У нас полно времени. - И откуда в тебе только столько энергии после игры? - спрашивает Кисе и разворачивается к нему лицом. Аомине не отвечает. Притягивает к себе и целует, оглаживая ладонями гибкое податливое тело. Забирается снова ладонями под майку и касается боков, стекая после пальцами на бёдра и разрывая поцелуй. Опускается на колени, игнорируя широко распахнувшиеся глаза удивлённого Кисе, и задирает на нём подол майки. Вспыхнув щеками, Кисе жмурится и отворачивает лицо в сторону. Вот только в окутавшей темноте поцелуи, оседающие на животе, бёдрах и тазовых костях, ощущаются ещё ярче и волнительнее. Блондин не успел после душа натянуть нижнее бельё, отвлёкшись на приманившую его форму «Тоо», и потому ему ужасно стыдно за то, что Аомине может видеть его постепенно наливающийся кровью член. Кажется, от смущения и неловкости у него даже уши пылают. - Расслабься, - растягивая гласные, просит Аомине и слегка прикусывает кожу ниже пупка. - Это ведь я. - Что на тебя вообще нашло? - выдыхает Кисе и опирается о чужое плечо ладонью, пальцами свободной руки зарываясь в короткие синие волосы на затылке парня. - Захотелось вдруг, - бросает Аомине и широким мазком языка проходится по члену. - Тебе идёт наша форма. Колени подгибаются, и приходится упереться в чужие плечи обеими руками. Кусая нижнюю губу, Кисе никак не может сдержать полившиеся рекой стоны, когда Аомине обхватывает его член ладонью и начинает надрачивать, продолжая покусывать и облизывать кожу живота, оставляя на ней едва заметные метки. А вот когда губы присасываются к коже возле правой тазовой кости, Кисе понимает, что эта метка не сойдёт ещё долго. Пошлая и яркая, она ещё долго будет напоминать ему об этом вечере. Но это не злит. Скорее смущает и дико радует. Носить на себе метки Аомине Кисе бесконечно приятно, и неважно, запах это другого вампира, рваные ранки от его клыков на шее или красочные засосы по всему телу. Кисе просто нравится осознавать свою принадлежность любимому человеку, и от этого сердце поёт. - Быстро ты, - усмехается Аомине, когда через несколько рваных движений ладонью по члену и сжавшихся на влажной чувствительной головке пальцев Кисе кончается, марая его руку спермой. - Такой чувствительный и отзывчивый. Или всё дело в моей майке на тебе? - Замолчи, Аомине-чи, - приказывает смущённый Кисе и тянет его за плечи на себя, обвивая руками за шею и втягивая в жаркий благодарный поцелуй. Выгнать Аомине из ванной не удаётся, поэтому Кисе приходится оголяться при нём перед тем, как натянуть на себя чистую одежду. Обласкав его тело горящим взглядом, Аомине усмехается и сам забирается в душевую кабину, пока раскрасневшийся от его взгляда Кисе заполняет стиральную машину и запускает её. После блондин отправляется на кухню и начинает там хозяйничать. Пицца пиццей, а поужинать нормально нужно. Он как раз заправляет рисоварку, когда оставленный Аомине телефон, лежащий на столешнице кухонного стола, оживает. Синий огонёк мигает пару раз вместе с коротким звуком входящего сообщения, и Кисе открывает его без задней мысли. От кого: Тецу. «Аомине-кун, я хотел бы попросить тебя об одолжении. Ты можешь научить меня забивать? Пожалуйста». Замерев, Кисе перечитывает сообщение ещё раз, а после закрывает телефон и откладывает, задумываясь. То, что Куроко попросил Аомине о помощи, вполне понятно. Волнует блондина больше реакция Аомине на эту просьбу. После того, как все они закончили обучение в «Тейко» и разошлись, Кисе без труда поддерживал общение с остальными, пусть тот же Мидорима отвечал ему редко и явно нехотя. Остальные тоже особо не отгораживались друг от друга, интересуясь делами, поздравляя с праздниками или просто делясь какими-то новостями. Только Аомине игнорировал всё своё окружение до тех пор, пока не начались отборочные, и ему не пришлось, так или иначе, контактировать с остальными. И оттаял он позднее всех, становясь похожим на себя из прошлого только после выходки Кисе с голодовкой и его выигрыша один на один во время игры «Кайджо» и «Тоо». Вот только что не изменилось, так это холодное отношение Аомине к Куроко. Кисе был уверен, что после победы «Сейрин» Аомине хотя бы поздравит свою бывшую Тень нормально, однако тот только уколол Куроко жестокими словами, а после развернулся и ушёл, уводя за собой и Кисе. Раньше блондин бы только порадовался такому раскладу, но не сейчас. Теперь, когда связи на крови между Аомине и Куроко больше нет, и сам Дайки принадлежит ему безоговорочно, ревность больше не туманит разум и сердце. Куроко нравится Кисе, и блондин хотел бы, чтобы все они общались так же, как раньше. Вот только это невозможно, пока Аомине не станет относиться к Куроко хотя бы немного теплее. - Ты чего застыл? Обернувшись, Кисе улыбается вытирающему голову полотенцем Аомине, зашедшему на кухню, и кивает на телефон. - Тебе Куроко-чи написал. Аомине замирает сначала, а после берёт телефон и читает сообщение. Хмурится, откладывает телефон и плюхается на небольшой угловой диванчик, вешая полотенце себе на шею. Ловит на себе пристальный взгляд Кисе и вскидывает бровь, откидываясь на мягкую спинку. - Что? - Ты не собираешься ему ответить? - спрашивает Кисе и отворачивается к плите, включая рисоварку. - Ты ведь лучший в этом деле. Если кому и учить его забивать, то только тебе. Акаши-чи в своё время ведь тоже просил тебя научить Куроко-чи нормально с мячом обращаться, пока не передумал и не решил его талант невидимости отдельно развивать. Аомине пожимает плечами и тянется вперёд, хватая его за бёдра и притягивая к себе. Успев поставить таймер, Кисе плюхается между его ног и жмётся теснее спиной к чужой груди, с удовольствием принимая поцелуй в шею и притираясь щекой к щеке, когда Аомине сгребает его в крепкие объятия и пристраивает подбородок на его плече. Какое-то время они сидят в тишине, погружённые в свои мысли, а после Дайки тяжело вздыхает и закрывает глаза, упираясь в плечо Кисе лбом и слегка притираясь. - Я просто не знаю, как мне с ним общаться, - поясняет он. - Раньше всё было чертовски просто. До тех пор, пока он нашим донором не стал. До тех пор, пока игра в баскетбол не перестала быть крутой и интересной. Я не виню его, конечно. Тецу не виноват в том, как всё повернулось. Просто... Не знаю. Я много чего натворил тогда, а после сам разорвал нашу дружбу. Когда мы увиделись после, меня взбесил этот чёртов Кагами Тайга. Взбесило, что Тецу весь пропах этим оборотнем. Что он стал таким чертовски слабым. А ещё мне было немного... Страшно, я думаю. Когда мы разошлись по старшим школам, связь на крови с ним пропала, но где-то в глубине души я боялся, что при встрече она вновь даст о себе знать. - Не могу сказать, что понимаю в полной мере, но понять всё же могу, - отвечает Кисе и разворачивается в его объятиях, садясь боком и обнимая за шею. - Мы все много чего тогда натворили. Я и сам обращался с Куроко-чи из-за своей ревности, злости и зависти не всегда хорошо. Но Куроко-чи простил меня. Простил, потому что прекрасно понимает, почему я так вёл себя с ним. Думаю, и тебя он тоже давно простил. Куроко-чи наверняка тоже скучает по прошлому и хочет вернуть ваше общение. Иначе он не подошёл бы к тебе после игры «Сейрин» и «Тоо». Так что согласись учить его. Думаю, разговор по душам позволит вам помириться. Аомине ничего не отвечает. Выпускает его из своих рук и идёт открывать дверь, когда в домофон звонит приехавший курьер. Кисе провожает его взглядом и едва заметно улыбается. Он знает, что Аомине всё же согласится на предложение Куроко, потому что тоже скучает по былым временам. Знает и не может не радоваться. Жизнь действительно потихоньку налаживается.

|...|