Вдохновенная речь

Клан Даоцзин прославился сокрушением Зла ещё при императорах древности. Из поколения в поколение опасное ремесло наследовалось вместе с фамилией дочерями главенствующей ветви. Кровь легендарных воительниц текла в жилах моей матери и матери её матери. И в моих тоже живёт эта драгоценная эссенция.       Туманный край обливался слезами.       Серой тушью растеклись, смешались лик небесный и лик земной. Пейзаж, написанный и оживлённый руками Богов, плыл, и час от часу всё сильнее. Глядишь, скоро настанет черёд Луны взойти на небосводе, а уже не будет никакого неба и никакой суши — одна вода да несколько маслянистых серых капель.       На пригорках, подтопленных при участии ливня, покачивается осанистый бамбук. Густо затянутые молоком, над хмурыми рощами парят скалы — как будто ничего не весящие, бесплотные. На самой низкой из тех скал стоит резиденция клана Даоцзин — монументальный дзонг*. С приходом Четырёх Демонов и Четырёх Божеств мы не оставили изучение боевых техник, как сделали это другие кланы усэнов*. Однажды сковав себя строгим кодексом, Даоцзин и поныне не нарушил ни одного его положения, ключевое из которых гласит: «Пусть яомо* выглядит непорочным, словно цветок лотоса или грязным, словно гриф, тревожащий покой мертвецов, но всякий должен быть изгнан из этого мира, если прислуживает Злу…»       Пустив корни у края пропасти, истекает горючей кровью старинная крепость-дзонг, в чьих стенах живут и тренируются мастера боевых искусств. Последние, кто помнит, зачем был основан их клан. И последние в этих землях, кого демоны действительно боятся.       Ребристые крыши дзонга ловят капли дождя. Те каскадом падают на землю, почти не задевая землебитные стены, наряженные в рамы из дерева и сложную резьбу, что призвана отгонять злых духов.       Врата резиденции Даоцзин как правило затворены, и никому постороннему нет за них ходу. Большее на что может рассчитывать незваный гость — ненадолго прикоснуться к древности.       И только ради этого уже стоит одолеть крутой подъём и взобраться на вершину скалы.       Врата сработаны искусно: орнаментом, в котором — весь перевит прожилками солнечного металла — узнаётся панцирь черепахи. Раньше столь тонкая работа была ещё краше, а теперь, спустя многие годы, поддалась течению времени и местами начала разрушаться. Поблекли, поизносились тяжёлые двери, некогда насыщенные цветом, хотя и не до конца утратили былую величавую красоту. Лицезреть её изредка приходят странники или просто любопытные, кому не жаль двух-трёх дней на поиски нужной скалы в клубах тумана.       По центру врат, на щитах, покрытых зеленоватой позолотой, вытравлены иероглифы — имя клана и основа его философии. «Вотчина клана Даоцзин; Бездействие — удовольствие столь же ценное, сколь дорогое.» — гласят они.       В зале колонн и вековых росписей, тронутых мерцанием множества свечей, собрались все, кто принадлежал древней фамилии.       Почётная стража, образованная молодой кровью, разместилась у самого входа. То были аркебузиры в бамбуковых доспехах, происходящие из побочных ветвей клана.       Дан Баку — мужчины-бойцы, в совершенстве освоившие львиную долю оружия, известного на Туманном Континенте, и до предела укрепившие свою плоть. Свиты этих воинов, одетых в серые рубахи и штаны, часто сопровождают убийц демонов, которым всецело преданы.       И вот они здесь, подле господ.       Перед коленопреклонёнными Дан Баку, сыновьями Даоцзин, опустились на мраморный пол его славные дочери. Обликом девушки были подобны изящным духам ручьёв, а лёгкие голубые одежды обволакивали их тела, словно безмятежные водные потоки. Так и не скажешь, что они мастера боевых искусств и маги, обученные искоренять Зло.       Нынешнее поколение расцвело девятью красавицами, хрупкими лишь с виду, а в самом деле — чрезвычайно способными продолжательницами воинской традиции демоноборцев.       На приземистом возвышении, у которого собрались младшие Даоцзины, восседали первые люди клана: наставники и наставницы, жречество, советники и главный матриарх — зрелая женщина, отмеченная ореолом холода, и похожая скорее на траурную тень, нежели на человека.       Чем большее влияние имела фигура, тем более пышным было седалище под ней. Все заняли места согласно своему положению, и матриарх с внешностью изящной фарфоровой куклы при чёрных прямых волосах поднялась выше прочих. Даоцзин остался при своём: не помогли заполучить нашу лояльность ни острые языки, ни чары, ни грубая сила. Клан отказался впустить в свою жизнь яомо, что грезили о вечном царстве разврата. «Наша верность принадлежит только законному императору и культу предков.» — было сказано, когда однажды к воротам крепости явились слуги Четырёх Демонов. С тех пор боевое крыло Даоцзин отразило бессчётное число вторжений из тёмных демонических земель. Каждый член моей семьи стал желанным лакомством, ради которого Силы Зла готовы от раза к разу восставать из праха и, превозмогая трепет, набрасываться на территории, пребывающие под защитой таких опасных противников, как мы.       — Сегодня утром, — необыкновенная бесстрастность исходила от матриарха Даоцзин — … едва живой крестьянин пришёл сюда со скверным известием: большая волна яомо расползается по соседним землям, разоряя селения и форты. Народ просит у нас заступничества, бессильный перед натиском тёмных сил… из послания стало ясно, что в этот раз расклады хуже некуда, ведь стольких врагов мы не видали никогда. Даоцзины успешно справлялись со стаями яомо, но вот против нас выставили орду до того огромную, что выйди мы сражаться в чистое поле, на одного воина приходилось бы в лучшем случае по сотенному отряду.       — Император знает? — поинтересовалась сравнительно молодая советница, сидевшая справа.       — Я отправил доверенного человека в ставку пограничной армии. Подозреваю, что до императора эта новость дойдёт ещё нескоро, — чуть наклонившись, ответил почтенный старец, расположившийся слева от матриарха, — На некоторое время мы предоставлены только себе.       — Тётя, отец, — матриарх обратилась к советникам, — Нам придётся сдерживать полчища яомо до прихода подкреплений, верно ли я поняла?       Старец кивнул:       — Получается, что так.       — «Сотня к одному»… Хотелось бы мне, чтобы тот крестьянин ошибся. В противном случае нам катастрофически не хватает сил.       — Это так, — вздохнула советница, — Все, кто есть, перед тобой, матриарх.       Матриарх окинула взором своё скромное войско. Ему предстояло держать оборону против демонической орды — гигантской, если верить слухам — а долго ли — неясно. И всё же младшие Даоцзины не поддались тревоге, не начали роптать. Даже не поменялись в лице, когда верхушка клана заговорила об их судьбах. Ковавшаяся годами железная дисциплина вот уж который раз напоминала о себе.       — Семья, — после непродолжительного молчания заговорила матриарх.       Убийцы демонов и Дан Баку подняли головы. У входа в зал, уперев аркебузы в пол и вытянув шеи, приготовилась внимать почётная стража.       — … я обращаюсь ко всем вам — носителям родственного духа, моим товарищам по ремеслу, людям, с которыми связана узами крови. Дело Даоцзин — препятствовать Злу, невзирая на его силу и форму. Многие столетия клан просуществовал неустанно сражаясь. За то время наши противники успели перемениться внешне, но части их сущности: животная неистовость, алчность и ненасытность остались прежними. Они видят в людях трофеи, которыми можно владеть независимо от желания оных. И хотя не все яомо понимают, что творят, это не лишает Даоцзин права забирать их жизни ради сохранения порядка на землях нашей великой нации. Империя стоит, покуда человек в ней занимает положение справедливого господина. Общество же яомо, если таковым оно достойно называться, строится на обратном и всецело пропитано стремлением порабощать и доминировать. В нём не знают цену культуре, истории, мудрости как таковой. Гедонизм стоит для яомо выше богатства духа и созидательного начала. Чёрные умы. Сплошь дикость с невежеством несут они под видом блага. Зная это, мы не смеем допустить их триумфа, какие бы чудовищные легионы не посягали на владения Империи и её вассалов. Откажемся принять вызов сейчас — покроем себя позором! И будут после писать: — «Были Даоцзины при стариках образцом чести, а как омолодилась семья, лишь бегать стали горазды!»… но вы конечно же не отступите. Не трусами прославился наш клан, я права? Да, матриарх, — пронеслось эхом по залу.       — Это точно, — старец погладил бороду.       — Раз так, делайте, что должны. Вы — острое лезвие у горла врага: да истечёт он кровью и не узнает, кто нанёс удар! Хитростью и мастерством повергайте недостойных существ. Малыми силами, но заставьте яомо поверить, будто против них ополчились все леса, скалы и реки этих краёв! В дожде и тумане, в сумерках и ясным днём пускай мерещатся им мстительные призраки. Слышится угрожающая поступь и звук клинка, покидающего ножны. Враги должны забыть о покое и сне! Жальте, пока их боевой дух не будет сломлен, и обрывайте жизни одну за другой!

Будет исполнено!