Братство

— Эй, я не хочу запоминать тебя таким грустным, - хрипит Ренджун, крепче сжимая чужую руку. Они с Джемином не так часто говорили друг другу что-то о чувствах напрямую. Не говорили этих банальных фраз, которые с каждым разом теряли бы свою суть и ценность. Они скорее доказывали своё отношение действиями. В каждом касании: рук, тел, губ и даже ног. Они чувствовали друг друга достаточно остро. Реагировали на каждую эмоцию и позволяли слишком многое. Парни действительно могли стать одним целым, если бы им дали чуть больше времени. Нана почему-то часто говорил о том, что лет в тридцать они настолько станут похожи в привычках, что будут сравнимы с близнецами больше, нежели Донхёк с Хэчаном, которые априори должны являться самым главным примером подобного явления. — Инджун-и, - задыхаясь, шепчет Джемин, имея абсолютную пустоту в голове. У него в глазах столько сожаления и чувства вины, что китаец не может не упрекнуть того. Никто ведь не виноват в том, что произошло, так? Они оба это осознают, да только Нане не легче. Он склоняется над любимым человеком и вдыхает поглубже, стараясь запомнить, каково это, дышать вместе. Утром кореец часто просыпался первым. Он любовался парнем, что практически каждый раз пробуждался от блуждающих губ по его лицу или же телу. Тот часто шутил о том, что Джемин настоящий маньяк, от которого стоит сбежать, но сам же заключал в крепкие объятия, шепча о какой-то чепухе. На нравилось это. Очень нравилось. Они были с китайцем предельно осторожны каждую игру. Держались подальше от проблемных людей и по большей части занимались только друг другом. Сейчас же они нарушили собственные правила. Эта роковая ошибка стоит слишком дорого, чтобы На смирился. Смирился со всем этим дерьмом, которое случилось из-за абсолютно незнакомых ему людей. Это очень страшно осознавать, что каждое утро может стать последним. Страшно и думать. Думать о том, что никогда не знаешь какой момент, проведённый вместе с человеком в тех или иных обстоятельствах, может стать последним. Тем самым решающим, после которого из промежуточного он перейдёт в голове в папку "Особо важное". И именно из-за этого потока мыслей Джено пока даже не решается приблизиться к этой паре. Он слишком хорошо понимает головой и чувствует душой, что эти минуты для Джемина последние. Что в такие воспоминания не должен вмешиваться никто иной. Ни одной лишней детали. — Я оказался прав, - пытается посмеяться Хуан, что выходит крайне отвратительно, - Этот Ли Джено тот ещё засранец. Разлучил же, - шутит и одновременно говорит правду, - Не позволил нам вдвоём помереть, - жмурит глаза на секунду, - Эй, не смей его ругать за это! - тут же ловит негативный отклик в глазах. — Ты такой идиот, - шепчет Нана, даже не замечая, насколько сильно сжимает чужую ладонь. — Зато твой, - улыбка выходит кривой, - Как и обещал, помнишь? - вторая ладонь ложится на сплетённые пальцы, - До самого конца. Джено отмечает, как Юта с Джехёном обмениваются взглядами и спешат вверх по лестнице. Остальные ребята подходят ближе к Сяо и осматривают его с сожалением. К Джемину с Ренджуном по понятным причинам не приближаются, совсем еле слышно комментируя ситуацию. Ли замечает на ступеньках сгорбленного Пака. Джисон беззвучно плачет, завороженно смотря на сцену двоих. Интересно, подарил ли ему Ченле свои последние минуты? Кореец бы отдал всё на свете ради хотя бы такого момента. Ради того, чтобы их последняя встреча глазами не была закончена озорной улыбкой и обещанием, что тот вернётся, как только найдёт Чону. Не закончится воздушным поцелуем и задорным смехом. Потому что это было игриво. Не так, как привык Джисон, сосредоточенный на серьёзных обещаниях и признаниях глаза в глаза. Если Ренджун ставит точку в их истории с Наной, позволяя запомнить каждую свою деталь, то Ченле для Пака стал многоточием, которое настолько неопределённое и несправедливое, что хочется выть в голос. Пак допускает мысль, что свихнётся. Свихнётся от этих мелочей. Что его вечно смеющийся и хамящий рыжий китаец на самом деле бегает где-то рядом и вот-вот появится, а тот холодный труп с пустым взглядом лишь больное воображение. Ченле не имел право уйти так. Он вообще не имел права уходить и оставлять младшего, но предъявить кому-то это попросту невозможно. — Поцелуешь меня? - уже еле слышно хрипит Ренджун, сдерживая порывы выплюнуть алую жидкость на чёртов пол, ибо её слишком много. — Инджун-и, - не прекращая, повторяет Нана. — Ты должен, - Ренджуну совершенно не хочется плакать с этого, - Поцелуй меня, - он сосредотачивается на этом надломленном голосе и повторении собственного имени столь нежным тоном, - Улыбнись и поцелуй меня, - в голосе слишком много мольбы. Джемин боится, что это и есть ещё одна точка невозврата. Он чертовски боится этой комбинации действий, чувствуя, что это будет их последним взаимодействием. Прямо как в глупых играх, которые так сильно любил его Джун, где стоит выполнить одно задание и следом получаешь автосохранение и переход в следующий эпизод. Джемин не боится следующего этапа, он боится, что никогда не сможет вернуться назад. Кореец улыбается так же криво, как улыбаются ему в ответ. Наклоняется и вдыхает побольше кислорода, сжимая покрепче чужую влажную от пота и крови руку. Он запоминает не только дыхание, но и аромат кожи. Он будет мерещиться везде, но сейчас он настоящий. Такой же, как и сердцебиение, настолько слабое и отчаянное под его второй рукой. На кажется, что он попросту глохнет от этого, не до конца осознавая, что в ушах отдаётся не чужое, а собственное. Смотрит в чужие глаза на столь близком расстоянии и наконец закрывает свои, касаясь мягких губ, что впервые отдают таким вкусом. Секунда. Другая. Рука, что сжимала его, медленно расслабляется, а дыхание внезапно останавливается. Джемину кажется, что он слышит ультразвук. Парень боится открыть глаза, думая о том, что его непременно ждёт самый страшный кошмар в жизни. Он утыкается в чужой лоб и наконец плачет в голос, позволяя эмоциям взять верх. Разрешая чувствам сжимать его внутренности и ломать рёбра, которые, к счастью или сожалению, всё равно останутся в конце целыми. На чувствует, как слёзы стекают по чужому лицу. Он чуть склоняется в сторону, всё ещё не открывая глаз, дабы ощутить кожей, насколько влажная чужая от собственных солёных капель. Дже так и не открывает глаза. Не открывает даже тогда, когда со спины чувствует, как его тянут на себя и утыкают в собственную грудь. Он просто продолжает беззвучно плакать, думая, что впервые хочет остаться в таком состоянии навсегда. Слепым и с ароматом чужой кожи в лёгких. С Ренджуном перед глазами.

***

Тэён дёргается от щелчка двери и поднимает голову. От чужого лица по спине пробегают мурашки, он крепче сжимает собственные колени, что так бессовестно пачкают белоснежное покрывало. У Ли в глазах обречённость и чувство страха, но нет никакой мольбы. Нет и намёка на какие-либо просьбы или пощаду. Он просто смотрит в глаза своему кошмару, будто бы знал заранее. Словно готовился долгие годы и вот теперь ждёт чего-то конкретного. — Где Доён? - хрипло спрашивает китаец. Хендери щурится, не собираясь сводить дуло пистолета с чужого лица. Тэён был в его скупом списке, который давным-давно вместе с планом потерпел фиаско. У него нет никакого шанса выбраться отсюда живым. Он прекрасно осознаёт, что ни Джехён, ни Юта не сдержатся. Даже оставив двоих нетронутыми, он обязательно получит своё. Так почему бы не выполнить хотя бы один-два пункта из списка? Мелочь, а приятно. Тэён явно без оружия. Руки крепко сцеплены на ногах, а сам он напоминает сжавшегося кота, что нашкодил после того, как хозяева ушли. Только вот в глазах читается что-то ещё. Кореец ждёт какого-то момента. Словно Вон должен что-то заметить. Что-то обнаружить, после чего к этим странным чистым эмоциям добавится ещё одно. — Он побежал за Ютой, - сипит еле слышно Ли. — Он бы попался мне на глаза. — В этом доме ты знаешь не все дороги, - Хендери кажется, что сидящий напротив парень хочет улыбнуться, но держится из последних сил. Секунда тянется за такой же секундой. Тишина, разрушаемая тяжёлым дыханием Тэёна. Дуло медленно опускается, а китаец чуть вальяжно заходит в комнату и подходит ближе к Ли. Тот не шарахается, лишь задирает голову, демонстрируя побледневшее лицо и воспалённые глаза. Если приглядеться, то губы давным-давно искусаны в кровь, и теперь засохшая алая жидкость уродует сухие раны. Хендери хочется найти в этом парне что-то отвратительное, но единственное, что его раздражает - это беспомощность. Эта несвойственная черта людям, что находятся в его Братстве. Братство — это огромная семья, где каждый похож на другого. Их должна объединять общая зараза, а урод в семье должен быть лишь один и отличаться чем-то другим, а не этой случайной удачей встретить человека, который внезапно решит, что проливать кровь незнакомцев весьма плохая идея. Юта был хорош собой. Он мог поделиться извращёнными мыслями, рассказывал о разнообразных пытках, даже иногда советовал нужную литературу, которая оказывалась выше всяких похвал. А что теперь? Тот совсем размяк рядом с таким же беспомощным Доёном. С этой никчёмной мямлей, которая шарахается хуже новорождённого котёнка. — Знаешь, я даже не могу подобрать слов и объяснить тебе свою позицию, - начинает Хендери, - Я мог бы выстрелить в тебя сразу же, но зачем? На этом этаже слишком скрипучие полы. Не услышать топот твоего суженного сродни сверх-естественному. — Тогда чего ты хочешь? — Доказать тебе, что тебе и правда здесь не место, - легко и просто. — Тогда почему просто не отпустишь? — Если я отпущу, то следом потянутся остальные. Они внезапно решат, что могут позволить себе превратить Братство в какой-то приют бездомных, - кривит губы китаец, - Я вылез из дерьма, разрезая чужие глотки и доказывая, что я вполне себе хороший игрок. Я не намерен терять все блага ради чьих-то чувств. Чем быстрее я избавлюсь от тебя и Доёна, тем быстрее они очерствеют и вернутся на место. — Они не простят тебя, - мотает головой Ли, - А следом ты отправишься со мной за компанию, - тихий хмык, - Не один ли результат? — Он был бы разным, если бы не сложившееся обстоятельства, - ведёт плечами, - Однако давай смотреть на ситуацию, которая есть сейчас. Я в полном дерьме. — Ты несомненно прав. — Но я не намерен встретить все это дерьмо в одиночку. Ради чего-то я же пошёл на эти жертвы. — Я прекрасно понимаю тебя, но. . . - Ли отворачивает голову в сторону. — Но ты бы и сам не знал, что делать с этим, верно? — Я бы нашёл выход, - хмыкает Тэён. — А сейчас? - выгибает бровь китаец, - Где твой выход, Тэён-а? - понижает он голос, чувствуя, как кровь закипает. Хендери дёргается в сторону. У него была одна из лучших реакций. Не услышать звук предохранителя глупо, поэтому он быстро отклоняется, видя, как кореец дёргается в другую сторону кровати и тут же валится за неё. Мужчина поворачивается и находит за собственной спиной только что целившегося в него же Доёна. У того перекошено лицо, глаза черные и пальцы, что до побеления сжимают ствол. Он смотрит со всей ненавистью и готовится к следующему выстрелу, но Вон не настолько медлительный. Если Вину не удалось добиться своего, то у Хендери нет право на эту ошибку. Не зря же он считался одним из лучших. В момент выбивает огнестрельное оружие, которое отлетает на пол. Руки тут же накрывают чужие плечи, и Донён летит в сторону двери, захлопывая собственным весом. Куньхан думает, что у того всё же есть что-то внутри. У того есть этот чёртов стержень, который он решил показать в последний момент. Но уже плевать. Китаец сыплет ударами в живот, заставляя Кима хрипеть. В следующий момент кореец летит на пол, стукаясь не только спиной, но и головой. Однако тому хватает всего нескольких секунд. Он приподнимается на локти и ловко делает подсечку. Хендери смеётся от плохой попытки, но слишком отвлекается. Парень забывает про Тэёна, который бьёт со всего маху по колену, заставляя упасть на пол. Тот быстро активизируется, пока Доён пытается хоть как-то настроить картинку в голове. Удар об пол был достаточно сильным, а бить в мутные пятна - весьма сомнительное занятие. Вон чувствует все эти удары, но они недостаточно сильны. Было и хуже. Он понимает, что Тэён ни черта не знает о нужных точках и кое-как достаёт из переднего кармана небольшой складной нож. Всего один новый взмах и теперь атмосферу разбавляет истошный крик Ли, которому без сожаления проткнули стопу. Тот валится на пол и пытается хоть как-то притронуться к ноге, а Хендери и плевать. Он концентрирует свое внимание на Доёне. Сыплет новыми ударами, но кореец демонстрирует ранее непоказанные навыки - он хорошо блокирует любые действия в грудь или лицо. Видимо, с Ютой они готовились хорошо и предусмотрели любые стечения обстоятельств. В конце концов опять же побеждает опыт, а то есть китаец. Он опирается на колени, что расставил по бокам от Кима, и тянет руки к чужой шее. Те стальной хваткой закрепляются на корейце. Осталось совсем немного - просто задушить. Хендери настолько счастлив видеть закатившиеся глаза Доёна и то, как он задыхается, что не может сдержать торжествующей улыбки. Неужели он наконец делает это? Ещё всего немного и с этим идиотом будет покончено. Китаец даже мысленно начинает считать до десяти, прекрасно видя, как меняется оттенок кожи любовника японца. Тот дёргается в конвульсиях, а уже в следующее мгновение громко кашляет. Комнату разрезает новый крик. Крик боли, что издаёт Куньхан. Если бы он был более внимателен, то заметил, как Тэён, глотая слёзы, всё же достал ненавистное лезвие из собственной стопы, что теперь пачкала кровью всё в радиусе двух метров. Однако теперь лезвие виднелось прямо где-то около рёбер китайца. У Ли будто открывается второе дыхание, и он вырывает нож из чужого тела. В следующий момент удар приходится чуть ниже. Следом ещё один. Ли не контролирует себя. Просто делает. Просто выпускает своего внутреннего зверя наружу, забывая абсолютно обо всех рамках. Когда же на четвёртом ударе, он не попадает нормально в тело, то за дело берётся Доён, что меняется положением тел с ненавистным человеком и тянет руку к рядом стоящей тумбочке. Он не разбирает, что у него в руке. Определённо что-то тяжёлое. Ему нужно хоть что-то, чтобы наконец покончить с этим уродом. Уродом, который, чёрт его дери, такой живучий. Он кашляет кровью, дёргается, пытаясь выбраться, и даже приподнимает ноги, не позволяя Доёну хоть на секунду сконцентрироваться. Ли ловит этот момент и делает глубокий вдох. У него кровь на руках, лице, теле и ногах. Ногу, кстати говоря, он не чувствует. Лишь чёртову пульсацию, что сейчас доводит чуть ли не до истерики. Истерики и новой волны безумства. Лезвие попадает прямо в щиколотку китайца. Сил нет, но Тэён не останавливается, а уж тем более, когда это начинает помогать. Донёна клинит не хуже. Он замахивается предметом, что оказывается какой-то древней шкатулкой, и со всего маху ударяет по чужому лбу, рассекая его. Удары сыплются один за другим. Раз за разом, а тело под ребятами реагирует всё меньше. У Кима, как и у Тэёна, перед глазами слёзы и расплывчатый образ Хендери. Они просто бьют, превращая уже не дышащее тело в кусок фарша. Если ножом не добиться чего-то слишком страшного, то Доён старается. Он с остервенением слизывает чужую кровь с собственных губ, что попадает туда от силы ударов. — Не-на-ви-жу, - орёт по слогам Доён, вкладывая в каждую букву столько ненависти, сколько никогда в нём и не было, - Ненавижу это чертово братство! - чуть ли не ультразвуке, - Сука! Последний удар слышится глухо. Руки безвольно свисают вдоль тела, а шкатулка так и остаётся лежать в фарше, где когда-то была голова человека. Тэён дышит так же тяжело и, если прислушаться, совсем тихо плачет. Ким почему-то думает, что состояние аффекта просто потрясающая штука. Ему очень хочется ещё, но сил попросту нет. Доён замахивается не достаточно высоко, но руки всё же опустить не успевает, так и замирая. — Парни? - раздаётся со стороны двери. Оба испачканных в чужой крови лица поворачиваются ко входу и натыкаются на удивлённые лица любовников. Юта с Джехёном обводят взглядом комнату и делают вполне понятные выводы. — Всё в порядке? - всё ещё шокировано интересуется Юта, обращаясь к чёрным омутам, которые он впервые видит у Доёна. Японец прослеживает за руками любимого и потом переводит взгляд на разбитое на куски лицо некогда Вон Куньхана. У него сушит во рту, в голове пустота, а в ушах звенит. — Да, - неожиданно будничным тоном отзывается Донён. Тэён моргает пару раз, поворачивает голову в сторону Кима и будто бы осознаёт ситуацию. Он потерянно смотрит на человека перед ним, с которым они совершили только что убийство. Гребаное убийство особой тяжести. В носу режет запахом крови. Доён зачем-то пытается опустить руки с неудобного положения, но о шкатулке вспоминает в последнюю очередь. Та с отвратительным звуком падает обратно в фарш. Ли считает, что с него хватит. Он отползает в сторону и бессовестно марает и так испачканный пол. Его выворачивает. Тем временем атмосферу разрушает писк часов. 06:00 — Игра закончена, - шепчет потрясённо Доён.