touching the sky with your hands

      Если бы мне однажды сказали, что когда-нибудь придёт день, в течение которого я потеряю сразу две дорогие мне вещи, я бы не поверила. Однако сейчас, когда наступил этот самый день, правда, смеялась, глядела мне прямо в лицо, а я могла лишь кричать.       Кричать от боли, от ненависти, от злости. Кричать, потому что необходимо было выпустить пар.       Я — инвалид. Черт возьми, калека. Навсегда. Теперь уже нет смысла и думать хотя бы просто о нормальной жизни. Что я могу сделать теперь, когда даже встать с кровати было невыносимым и болезненным испытанием?       Первые минуты после ухода всех посетителей мне помнились смутно. Как только за Всемогущим закрылась дверь, я схватилась за голову руками и единственное, на что мне хватило сил, — громко-прегромко рассмеяться, а затем расплакаться. Не в силах поверить в такую очевидную правду, я могла лишь смеяться и плакать от боли, раздирающей мою грудную клетку. Первые дни прошли в агонии, которую не могли погасить во мне ни анальгетики, ни санитары, никто бы то ни было ещё.       Каждую ночь я просыпалась и до крови стирала кожу на шее, пытаясь стянуть с неё то, что каждый раз душило меня.       Кошмарные сны... Каждый человек хоть раз да испытывал на себе весь их ужас и страх. Однако одними скачками с постели посреди ночи или внезапного пробуждения от собственного крика всё не ограничилось.       Не знаю, было ли то действия лекарств или же последствия пережитого, но каждую ночь ко мне во снах являлись яркие, пожирающие всё вокруг языки пламени. Настоящие ужасы пережитого прошлого, продолжающие мучать меня не только наяву, но и во сне. Каждый раз просыпаясь в районе трёх часов ночи от удушающего дыма, проявляющегося в моих галлюцинациях, я каждый раз всё больше ощущала, насколько истощена.       Я пробовала не спать, что привело к тому, что уже на вторые сутки врачи силой понапихивали в меня таблеток, от которых мой организм полностью отрубился. Сам Вий со своими длинными веками тихо плакал в стороне при взгляде на мои синяки под глазами.       По происшествию нескольких месяцев, когда я не могла уже ни кричать, надрывая связки, ни плакать, мне снова вспомнились слова Всемогущего: «Что, если ты снова обретёшь потерянное?». Что он имел в виду?       Когда я размышляла об этом, в голове сам собой возникал грустный образ моей матушки, которая каждый раз, когда приходила ко мне, сдерживая слёзы, могла лишь молиться о том, что моё состояние когда-нибудь улучшится. Впрочем, я и без этого шла на поправку и уже совсем скоро меня могли бы выписать из больницы. Но кое-что до сих пор мучило меня.       Я попросила ещё одну аудиенцию Всемогущего.       — Я дам тебе возможность зажить по-новому. Не гарантирую, конечно, того, что в первое время будет просто, но попытаться ничего не стоит, верно? — Всемогущий вселял в меня уже давно утерянную надежду. — Я дам тебе столько времени, сколько тебе нужно, чтобы ты всё тщательно обду-...       — Я согласна, — во мне не было и капли сомнения: становиться обузой для своей матери, будучи прикованной к кровати куклой — последнее, чего я желала.       Мужчина вздохнул.       — Понимаю, что тебе не терпится приступить к тренировкам, но подумай дважды: это всё же сделка, которую ты не сможешь в случае чего расторгнуть. Однажды я попрошу тебя о выполнении твоей части договора, и ты не будешь иметь возможности отступить назад.       — Для меня честью будет стать вашей преемницей, так что здесь даже думать не о чём.       На лице Всемогущего появилась слабая улыбка, и он удовлетворённо кивнул. Наконец я облегченно вздохнула, откинувшись на подушки, и тоже улыбнулась. После всех минувших событий я наконец могла расслабиться, ведь теперь, когда я была под опекой Всемогущего, можно было ни о чём не волноваться. Хотя бы первое время.       Начались усиленные тренировки. Всемогущий давал мне расписание на каждый день, мучая меня и днём, и ночью, чтобы однажды, когда придёт время, он смог передать мне свою причуду «Один за всех» — такова была моя часть договора. Мне предстояло пройти тернистый путь с моим новым наставником, после которого я готовилась стать новым лицом Мира. Днём мне предстояло пережить адские тренировки на изнеможение, а ночью я всё так же сражалась с болью и кошмарами.       Отсутствие буквально половины ноги принесло мне огромные проблемы. Во-первых, пока я долечивалась дома, то постоянно забывала о том, что у меня больше нет правой конечности. Я много читала об этом в интернете, когда в детстве у меня посинела нога от того, что я её сильно ушибла, так что я запомнила эту строчку навсегда: «ампутированные конечности причиняют их владельцам неудобство тем, что постоянно кажется, будто они есть».       Никогда не думала, что когда-нибудь это произойдёт со мной. Я до сих пор мысленно могу представить, что шевелю пальцами ног, и даже ощущаю это. Такое всегда сбивало с толку.       Но и настолько удивительные вещи оказались для меня слишком мучительными. Я не спала по ночам из-за сильных болей и кошмаров. Меня предупреждали, что такое будет продолжать происходить со мной в первое время реабилитации, но никакие успокоительные и болеутоляющие не могли помочь мне в такие моменты. Будто один и тот же сон — каждый вечер, когда я ложусь спать, я просыпаюсь среди ночи вся в поту и начинаю кричать от невыносимых мук.       Все вокруг говорили, что я сделала благородное дело: спасла жизнь по-крайней мере одного человека. Но для меня эта часть жизни отпечаталась на сердце кровавым следом. Хотя, возможно, не только для меня...       Я несколько раз приходила к семье Бакуго, когда стала самостоятельно передвигаться. Отцу семейства досталось больше всего: сильные ожоги по всему телу, сотрясение и несколько сломанных рёбер — как мне говорили в больнице, он попал под удар скоростного напора воздуха, который отбросил его при взрыве в сторону. Мицуки-сан завалило обломками после разрыва. Она находилась под присмотром врачей всё это время, меня к ней не пускали. Так же, как и не пускали Кацуки.       Он встретился мне последний раз после того, как мы расстались, когда шла проведать его родителей. Бакуго стоял перед входом в палату его матери, разделяемый от неё парой шагов и парой врачей, и кричал. Он вопил на всё отделение, требуя, чтобы его подпустили к ней. От этой картины замирало сердце. Хоть врачи и пытались его успокоить и заверить, что с его родителями всё в порядке, очевидно было, что его это ни капли не утешало. Ну а я... я больше не могла была быть рядом с ним, не могла принести утешения в его истерзанную душу, и это беспокоило меня больше всего.       Несмотря на это, он больше ни разу не навещал меня, не звонил и не писал.       Мучаясь непрекращаемыми кошмарами, я все время думала о нем: о его светлых волосах, всегда торчащих, не подлежащих никакой укладке, о его несносном и буйном характере и нашей с ним любви, которая должна была продлиться вечность. Однако он, казалось, окончательно стёр меня из памяти.       Через месяц после выписки из больницы, мне прислали заказанный мной, Всемогущим и моей мамой протез. Она настаивала на том, чтобы протез был достаточно легким, чтобы мне было комфортно с ним передвигаться. Всемогущий же искал спортивную модель, которая поддержала бы меня на тренировках и позволила бы полностью раскрыть весь потенциал. Так мы общими усилиями смогли остановиться на одной модели, которая понравилась им обоим. Меня же мало волновало то, что теперь будет заменять мою конечность. Ноги больше нет, а значит, ничего не сможет мне её заменить. В голове у меня крутилось только одно желание: поскорее начать яростные три месяца тренировок вместе со Всемогущим, а затем, как я и хотела, поступить в Юуей.       Всемогущий же мой духовный подъем не разделял. Конечно, он был рад тому, что я столь упорно тренируюсь, изо дня в день выкладываясь всё больше, однако, как сам он однажды сказал: "твоё тело в отличной форме для тренировок, но не твой разум".       — Я очень долго выбирал подходящего человека для принятия силы и решил, что ты идеально подходишь для становления моим приёмником, — торжественно произнёс он перед очередной тренировкой на пляже. Не знаю, мучила ли его совесть, или он увидел во мне скрытый потенциал, который не видела я сама, однако эти слова придали мне сил двигаться дальше. Я больше не держала зла ни на него, ни на Бакуго, ни на кого бы то ни было ещё.       Я злилась только на себя и на то, насколько была беспомощна.       Лето пролетало стремительно. Мало-помалу я вклинивалась в новый темп жизни, не забывая иногда проверять Масару-сан и Мицуки-сан. Изначально я переживала, когда ходила к ним: "как бы ненароком мне не встретить Бакуго". Ведь тогда бы я точно не смогла бы себя контролировать и всколыхнула бы то, что уже почти улеглось на дне.       Вернуться в школу было сложно. Раньше, только благодаря Кацуки, мне удавалось избежать насмешек остальных учеников, которые хотели поиздеваться надо мной, однако теперь, когда его нет, всё было совсем по-другому. Несмотря на все мои попытки скрыть отсутствие ноги, об этом всё же узнали. Я думала, что после этого никто не захочет продолжать общаться с калекой, как это сделал один представитель человекообразных, но на моё изумление ребята только изредка кидали на меня сочувствующие взгляды, а сами почти не затрагивали эту тему. Только позже я поняла, что это, опять-таки, было из-за Кацуки — он, так или иначе, пользовался популярностью в школе. Наверное, никто в классе ещё и не знает, что мы с ним больше не вместе...       Каччан, к моему счастью и одновременно с этим удивлению, полностью исчез с радаров. Он удалил аккаунты в соцсетях, поменял номер телефона и даже ушёл со школы. Никто толком не знал, что и как он собирается делать дальше. Как несовершеннолетнего, его должны были отдать другой семье, однако Бакуго, предчувствуя это, намеренно скрылся. В классе шли сплетни о том, что он начать работать, чтобы обеспечить себе жизнь и жильё в съёмной квартире, однако позже он собирался вновь вернуться, чтобы доучиться. Кроме этого, больше я ничего не знала про него. Не знала что с ним, как он и, скорее, предпочитала даже не знать. До сих пор иногда, когда приходила с тренировок, мама спрашивала меня:       — Кимико, как там Кацуки?        Трудно было решиться сказать, но в конце-концов, думаю, ей нужно было знать о том, что мы больше не вместе. Не знаю, кому было тоскливее тогда: ей или мне, потому как обе сидели в обнимку и рыдали.       Но после тёмной ночи всегда наступает рассвет. Подходили к концу летние каникулы, а это означало, что скоро сбудется одна моя маленькая мечта, и я поступлю в Юуэй — одну из лучших геройских академий.       Однажды после очередной трудной тренировки Всемогущий попросил меня ударить его.       — Как это? — я немного подумала над его словами. — Прям ударить?       — Ага, — он встал напротив меня и ждал, уперев руки по бокам.       Собрав все свои силы в кулаки, я замахнулась и… ударила по воздуху. Хотя точно целилась в Всемогущего. На месте, где он стоял меньше секунды назад, образовалось небольшое облако пыли, а сам он стоял в нескольких метрах от него.       — Эй, так нечестно! — после этого я ещё раз двадцать пыталась его догнать, придумывая хитрые стратегии, но всё это не работало против Символа мира. В конце-концов, борясь не на равных, я так и не смогла нанести удар.       На этой же неделе я с мамой ходила в торговый центр. Она объяснилась тем, что "нам, девочкам, иногда жизненно-важно для поднятия настроения ходить в такие места. А уж тебе это прямо необходимо". Мне не хотелось с ней спорить, так что мы вместе решили поискать что-нибудь подходящее для следующего сезона.       Если честно, то сейчас, когда я и в прямом, и в переносном смысле стояла на ногах, мало что беспокоило меня. Я была благодарна всем тренировкам и самому Всемогущему за то, что помог мне на некоторое время забыть о проблемах, а в последствие и вовсе выкинуть из головы. По-крайней мере, мне хотелось верить в то, что меня больше это не волнует.       Боль не прошла, но стала намного тише и меньше, а этого пока вполне хватало, чтобы жить дальше. Побочные же эффекты от успокоительных не только лишали меня всех отрицательных эмоций, но и ограничивали положительные, так что к концу моей реабилитации я мало что вообще чувствовала. Кроме бесконечной лени.       Пока мама ушла в кафе купить вкусняшек, я нашла в одном бутике белую футболку, на которой крупными зелёными буквами было написано «ALL MIGHT». Дополнением ко всему, сверху надписи красовались знаменитые «кроличьи ушки» Всемогущего. Вспомнив мою озабоченность Всемогущим в детстве, я слабо улыбнулась сама себе. Ну ка-а-ак можно было устоять перед такой прелестью?       Я зашла в кабинку, взяв в комплект с футболкой такие же зелёные шортики и задвинула шторку. Через пару секунд в зеркало я любовалась своим видом.       — Фуюми, ты скоро? — совсем рядом со мной послышался мужской голос, звавший, как видно, кого-то из соседней примерочной.       Я сфотографировала футболку в зеркале, чтобы потом показать маме. На этикетке было указано: 1653,04 ¥. М-да, красиво.       — Фуюми? Ты где? — снова позвали какую-то девушку. — Фуюми, ты в этой кабинке? — будь я на месте Фуюми, давно бы уже застрелилась.       Я повернулась сначала в одну, затем в другую сторону, рассматривая себя в зеркале, и уже собиралась снимать её, но мои руки крестом замерли у груди, когда в зеркале я вовремя заметила выглядывающее из-за шторки лицо.       Эм. То есть, спрашивая «в этой ли ты кабинке?», он имел в виду мою?       — Что за чёрт? — только и смогла равнодушно выдавить я из себя.       — О, простите, — красноволосый с одной стороны и беловолосый с другой парень смотрел на меня изумлёнными глазами.       Сейчас мне не особо охота было ругаться с ним ввиду моей лени, однако и продолжаться так не могло. Я разок кашлянула, давая понять, что он — нежелательный гость здесь, именно в моей кабинке.       — Извините, — он встрепенулся и уже собирался уходить, но вдруг снова вернулся. — А вы не видели здесь неподалёку девушку с белыми волосами и одной красной прядью?       — Нет, — я глубоко вздохнула. Парень начинал меня раздражать. Хоть он и выглядел моим сверстником, и при любых других обстоятельствах, вероятно, мы бы даже смогли поладить, но что-то внезапно будто сломалось внутри меня после ухода Бакуго из моей жизни. Я обещала сама себе, что стану сильной, что не буду вспоминать его, но каждый раз, когда я ненароком видела его образ в других парнях, грудь стискивало от боли.       Ввиду отсутствия моральных сил, я лишь сказала парню, что он может поискать Фуюми в других кабинках.       — Ладно, спасибо, — он стал закрывать шторку. — Милая футболка.       Этот на мгновение показавшийся мне милым комплимент я позволила себе пропустить мимо ушей.       После этого он пошёл на поиски той самой девушки, а ещё немного постояла и решила всё-таки, что для футболки 1653,04 ¥ — дороговато. Тем более, что все свои карманные деньги я уже потратила на спортивный инвентарь для тренировок.       Спустя пару минут я встретилась с мамой, и мы зашли ещё в несколько бутиков, уплетая круассаны с кофе, а затем вернулись домой. Кстати, ту футболку мама потом решила мне подарить в награду за то, что я усердно тружусь ради поступления в академию. Этот внезапный жест материнской любви теплым ощущением разлился по груди, придав мне решимости.       Последний месяц лета я проводила, погруженная с головой в тренировки. Всемогущий всё больше нагружал меня, как будто напоследок хотел выбить из моего разума всю дурь. Я бегала по утрам, спарринговалась целый день со Всемогущим и лишь под вечер приходила домой, чтобы продолжать тренировку с гантелями.       У меня не было времени забивать себе голову чем-то ещё, так что в конце месяца я перестала думать о потере ноги, о личных отношениях и о всех проблемах, долго мучающих меня. Кошмары перестали сниться, а с болью я начала справляться, всё реже просыпаясь по ночам. Эти тренировки и правда пошли мне на пользу как физически, так и психологически. И ещё они смогли вернуть мне ту любовь и обожание по отношению к Всемогущему, хоть иногда я и с сомнением глядела на его методики обучения. Зачем ему, к примеру, потребовалось заставлять меня очищать весь городской пляж??       Иногда после изнуряющих тренировок мне казалось, что скоро моё тело просто издаст звук "кхтк" и, сломавшись, откажется и дальше носить мой дух в себе.       В последний день лета Всемогущий позвал меня на тренировку лишь поздно вечером. Он снова попросил меня ударить его. Я сделала выпад, решив, что он снова убежит, но тренер остался стоять на месте, и мой удар пришёлся ему по торсу. Всемогущий закашлял кровью.       — Вы в порядке?! — в шоке, я немного попятилась от него и полезла за платком.       — Я слабею, Кимико, — он остановил меня и указал пальцем в небо на звёзды. — Молодые звезды светят ярко, указывая нам путь ночью, но когда приходит их время, они погасают и срываются с неба. Когда-нибудь, моя сила угаснет также, как и эти звёзды и тогда тебе придётся заменить меня, как и было обещано.       Я снова вспомнила о нашем контракте. Всё это время я, хоть и подписалась в документе, всё же не верила, что такой могущественный человек когда-нибудь может оставить меня, заставив разбираться со всеми проблемами мира одну. Это было просто смешно.       — Знаешь, почему я выбрал в качестве приемника тебя, Кимико? — он перевёл взгляд сначала на меня, а потом в сторону парка. — Где-то там, в сгоревшем доме, ты оставила частицу себя, пожертвовав её во имя спасения жизни человека. Разве есть поступок, благороднее этого? — Всемогущий вытянулся и возвёл руки к небу. — Ты можешь стать героем, Мидория! Ты станешь сиять также ярко, как эти звёзды.       Впервые за долгое время я почувствовала возрастающее у меня в теле воодушевление, а затем с удивлением почувствовала, как по щекам катятся слёзы.       После множества операций, которые мне удалось пережить, с трудом верилось, что я ещё буду на что-то способна. Но теперь человек, которым я восхищалась с детства, сказал мне то, что я всегда мечтала услышать.       "Ты можешь стать героем".       Я усилием сглотнула и кинулась в его объятия. Какой же он все-таки классный герой...       В тот вечер мой яростный тренер заставил меня съесть его волос, чтобы передать мне «ДНК». Как он сказал, благодаря этому в будущем у меня появится причуда. Звучало слишком уж просто, однако заставить себя съесть что-то подобное... Бр, отвратительно.       Вступительный письменный экзамен начался на следующий день, и мне удалось сдать его на достаточное количество баллов, чтобы пройти в практическую часть. Если я и не была сильным физически учеником, то по-крайнем мере теорию знала великолепно, что являлось моим преимуществом.       Задача же второй части экзаменов состоялась в том, чтобы собрать наибольшее количество очков, побеждая роботов на огромной тренировочной площадке. Всего было четыре вида роботов, за победу над которыми дают 1, 3 и 5 очков.       И был ещё четвертый, при убийстве которого дают 0 очков, — самый мощный робот из четвёрки. При виде его нам советовали бежать как можно дальше и быстрее.       Звучало слишком "просто" для меня, учитывая то, что я вообще не была уверена в том, как управлять причудой, переданной мне.       Все участники экзаменов собрались перед площадкой, обсуждая стратегию и их силы. Я же пыталась придумать, как мне добыть хотя бы очков десять.       Волнение тут же охватило меня с макушек до пяток, а сердце намеревалось сбежать, оставив меня разбираться со всей этой ерундой саму.       Хотелось верить, что тот волос Всемогущего передаст мне хотя бы 1% его силы, но внутри себя я ничего не ощущала. Если это не сработало, то на этом экзамене я просто опозорюсь, так ничего и не добившись...       — Привет, — неожиданно ко мне подошла девушка с короткой стрижкой. Она едва заметно переминалась с ноги на ногу, чем выдавала свою волнение. — Э-эм, я Очако Урарака. Приятно познакомиться!       Её милые черты лица мгновенно очаровали меня: она в прямом смысле была олицетворением всего самого доброго и светлого — таково было моё первое впечатление о ней.       — Я узнала тебя сразу, — не успела я и слова сказать, как она продолжила. — Это же ты Кимико Мидория, которая спасла семью Бакуго?       Стоило ей сказать это, вокруг нас стал разноситься шёпот.       В моей школе ученики, узнав о произошедшем со мной, если всё же и интересовались этой темой, то довольно быстро заскучали обсуждать одно и то же, так что все разговоры за короткий срок улеглись. Здесь же я надеялась, что не буду выделяться из толпы, только чтобы не привлечь лишнего внимания, но, видимо, благодаря этому милому созданию Очако, моим мечтам не суждено было сбыться.       Обвившее меня кольцо людей напористо задавало всё новые и новые вопросы по поводу моего состояния, пожара, ноги и, конечно же, семьи Кацуки, так что я быстро утомилась.       Из-за этого я поневоле вспомнила всё происходящее несколько месяцев назад. Из груди вырвался рванный вздох. Если кого и винить во всем, то только саму себя, что так безрассудно кинулась прямо в огонь.       Медленно, но верно вновь накатывал приступ паники. У меня задрожали руки.       Тёплое прикосновение руки отвлекло меня от этих мыслей, и я заметила Урараку, взявшую меня за руку. Она попросила всех остальных учеников не поднимать более эту тему и извинилась передо мной. Её доброта вновь заставила меня умилиться.       Незаинтересованные в продолжении других разговоров, участники стали расходиться.       — Спасибо тебе, Урарака-сан... — хоть всё это и началось из-за тебя.       — А? Да это ведь я виновата, — она виновато улыбнулась и вновь извинилась. Я улыбнулась в ответ. Что ж, один хороший знакомый у меня уже здесь есть.       С раздавшимся сигналом не успело пройти и секунды, как все разбежались, кто куда.       — Да что за чёрт? Вы вообще люди?? — захныкала я, с каждой секундой всё больше разочаровываясь в себе.       Пробегая мимо новых зданий, до моего слуха доносились с каждым разом все большие цифры: 6, 10, 24... У каждого из участников было уже как минимум двадцать очков, пока у меня ни одного.       Я пыталась исправить ситуацию, но не обладала ни силой, ни сверх разумом, чтобы придумать что-нибудь гениальное, но ничего не приходило в голову.       Но вдруг прогремел взрыв, а вместе с ним появился четвёртый тип роботов — гигантская машина размером с десятиэтажный дом. Он, перекрыв своим телом почти всю площадь, закрыл главный проход, заставив людей в панике отступить. Мне ничего не оставалось делать, кроме как побежать за всеми остальными. Пока я не услышала крик.       Оглянувшись назад, я с ужасом увидела Урараку-сан, беспомощную, лежащую перед этой колоссальной машиной.       Сильно чувство дежавю заставило меня в очередной раз вспомнить: поздний вечер, пылающий огонь, тонкая кисть, лежащая под обломками. Моё тело двинулось само. Не до конца осознавая свои действия, я занесла кулак.       — Детройтский крушитель! — невыносимая боль, пронзившая за секунду каждую клеточку тела, заставила меня стиснуть зубы.       Не в силах пошевелить и пальцем руки, я безразлично глядела вперед, на приближающуюся землю, и готовилась к тяжелой посадке.       — О-отменить, — моё тело в паре метрах от земли соприкоснулась с чем-то металлическим, остановив падение.       — Спасибо... — произнесла я на грани потери сознания.       — Тебе спасибо.       Мы лежали среди обломков, не в силах пошевелиться, и вскоре пропищал сигнал, означающий конец экзамена.       Единственная из всех участников, я не набрала ни одного очка. Если бы у меня только была возможность, если бы у меня только была сила раньше, я бы...       По щеке невольно скользнула слеза, и я прикрыла глаза, напоследок думая о том, что Бакуго, возможно, был прав, когда говорил, что я бесполезная.       К нам подошла низенькая старушка и что-то пролепетала, чего я уже не смогла разобрать. Не в силах ей ответить, я погрузилась в сон.