touching the sky with your hands

      Ошеломленная, я стояла ещё с минуту с широко раскрытыми глазами, не в силах поверить в произошедшее. Едва выйдя из своего транса, я со всех ног понеслась в сторону взрыва.       Вид, который открылся мне, ошеломлял: в правой части дома, где находилась кухня, ударной волной разнесло в хлам мебель и стены, превратив то, что раньше казалось мне нерушимым, в гору мусора.       Разлетевшиеся по периметру, всюду лежали осколки стекла. Из руин некогда красивого белокаменного дома вырывались языки яркого пламени. Их жар чувствовался даже на огромном расстоянии, вселяя в душу страх, который я осознала только потом: в доме до сих пор могли быть люди.       Крики жителей города на фоне дополняли невообразимо жуткую картину в то время, пока я замерла, не в силах пошевелиться. Из-под обломков отчётливо была видна тонкая бледная кисть руки.       Я всхлипнула, издав тихий стон. Непонятно откуда взявшееся слишком сильное чувство дежавю сдавило грудную клетку, не давая шанса вздохнуть. По щекам потекли слезы.       Кто-то из родителей Каччана был сейчас завален обломками, пожираемыми пламенем с каждой секундой все больше, если не оба родителя вместе с самим Бакуго. Яркие пленительные потоки танцевали над хрупким телом, принося тому неимоверную агонию.       От запаха горелой плоти мутило. Бордовые пятна крови проступали, стекая, словно по ступеням, с одной разрушенной плиты на другую. На секунду, как мне показалось, я услышала тихий шёпот, от которого по рукам пробежали мурашки.       — Помогите...       Словно чужие мысли прозвучали у меня в голове:       "Я не могу снова потерять близкого человека."       В следующий миг пламенные потоки просвистели в воздухе и забрали с собой ещё одну душу.       «Накануне в районе парковой зоны в городе N, в жилом доме произошло возгорание. Как рассказала команда спасателей, в помещении случился взрыв, который привел к сильному пожару.       "До сих пор остаётся загадкой причина пожара. Никакого газа дома и вообще чего-то, что могло бы взорваться, никогда не было. Сколько мне Мицу-сан рассказывала, она всегда предпочитала электронику", — рассказывает соседка потерпевших.       По ее словам, взрыв произошел вечером, в районе семи часов. Были выбиты стены и стеклопакеты. В это время в квартире были Масару и Мицуки Бакуго. Только одному члену семьи, их сыну, удалось остаться невредимым. По словам Кацуки Бакуго, в это время он должен был встретиться со своим другом в парке, но услышав взрыв, перепугавшись, сразу же побежал в сторону дома.       "Когда начался пожар, какая-то храбрая девушка бросилась в горящий дом и в одиночку сумела вытащить оттуда бедную женщину. После этого она снова ринулась в дом, по-видимому, за мужчиной, но достала её оттуда уже группа спасателей", — вспоминали очевидцы.       Как удалось выяснить позже, это была старшеклассница школы Кагуран — Мидория Кимико. Сейчас она лежит в больнице за городом. О её состоянии почти ничего неизвестно…»       За окном во всю щебетали птицы. Солнце намеревалось выжечь глаза своим ярким светом, так что поневоле я начала просыпаться.       Открыв глаза, я сразу поняла, что нахожусь в больничной палате. Над головой висело множество трубочек на фоне отбеленного потолка. Справа от меня на стуле дремала мама.       Мне вдруг захотелось обнять её, извиниться за то, что не позвонила ей вчера, не сказала, почему задерживаюсь, почему до сих пор меня нет дома…       Я вдруг осознала, что не могла пошевелиться.       Такое лёгкое чувство покалывания, будто к отёкшей ноге вновь стала подступать кровь.       Волнение тошнотой подкатило к горлу, когда я отдёрнула одеяло, под которым спала всё это время.       Первым порывом было закричать.       — Я дала на это добро, — проснувшись, мама оглядела меня сверху-вниз, будто видя после годовой разлуки, а потом обняла меня. — Они проводили операцию двенадцать часов и ещё два дня никого к тебе не пускали. Я-я... — её руки затряслись, а голос дрогнул, — так переживала, солнышко... Не знала, что делать, и...       — Н-ничего, — пересилив неимоверную боль в груди, я заставила себя улыбнуться ей. В уголках глаз защипало, и мне пришлось прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы не заплакать. — Прости, что заставила волноваться. В который раз.       Хотелось показать ей, что меня это совсем не волнует, что она сделала правильное решение, разрешив провести операцию. Нельзя сейчас давать слабину. Нужно держаться хотя бы ради неё.       — Самое главное, что сейчас всё в порядке, — она отрешенно устремила взгляд к окну, где на ветру шелестели листья, держась за ветки деревьев, будто за спасательный круг. — По крайней мере, благодаря ему...       Я удивлённо посмотрела на неё.       — «Благодаря ему» — это кому ещё?       Мама, полностью погруженная в свои тоскливые мысли, не ответила мне, однако ответ на этот вопрос не заставил себя долго ждать.       Дверь в палату распахнулась, и празднично-одетого, будто на парад, комнату осветил блеск улыбки одного всем известного человека. Второй раз за сутки я удивлённо посмотрела на маму.       — Всемогущий? — я смотрела на неё с укором и изумлением одновременно.       — Кимико, прежде чем ты что-нибудь скажешь, пожалуйста, выслушай его очень внимательно, — она с нежностью взяла и погладила мою руку. Её мокрые ресницы ещё не успели высохнуть после слез. — Я оставлю вас наедине.       Она поднялась и быстро вышла в коридор.       — Так, — после нескольких секунд тишины, которые никто из нас не решал нарушить, мужчина начал разговор, — как ты себя чувствуешь?       Я не могла вытолкнуть из себя ни слова. Ещё секунду назад мне с трудом удавалось сдерживать слезы, а теперь хотелось рассмеяться ему в лицо.       «Как бы вы себя чувствовали, лишись мечты, а затем сразу после этого и ещё чего-то особенно ценного, помогающего тебе ходить?» — вопрос застрял в горле неозвученным.       Всемогущий — герой номер один, вселяющий в людей надежду, каким был и для меня до одного рокового дня. Хотелось съязвить, сказать что-нибудь неприятное, но я понимала, что потом буду жалеть об этом.       — Я в порядке. Справлюсь.       — Справишься… — он задумчиво уставился в пол, а потом прозвучали слова, навсегда перевернувшую мою жизнь. Эта короткая фраза, заставившая меня почувствовать окрыляющую надежду: — Что, если ты снова обретёшь потерянное?       — Отмирание клеток, — сказал мой лечащий врач, — вот что привело тебя к потере ноги.       Я смотрела на свою правую ногу, все ещё не в силах поверить в произошедшее. У меня отсутствовала часть ноги ниже колена, но и этого хватало сполна, чтобы доставить мне неприятности и полностью выбить из колеи на некоторое время.       — Во время пожара нижняя часть правой ноги в какой-то момент оказалась под действием слишком мощного потока пламени, — доктор вздохнул, устало осев на стул подле моей кровати, и, приподняв очки пальцами, потёр глаза. — Болевой шок, сильный ожог, травма психологического характера, атрофирование, отравление дымом и действиями других газов... На кой черт, скажи мне, ты вообще туда полезла?! — на секунду кроме усталости в его голосе послышалась сталь.       Я не знала, что ответить. Если и правда подумать: что мною руководствовало?       На секунду мне вспомнился давний случай, связанный с пожаром, но, вызвав сильный приступ головной боли, тут же исчез из головы.       Это нельзя объяснить. Моё тело двигалось само.       Кацуки несколько раз заходил навестить меня, но почти всё время посещения молчал или смотрел куда-то тупым взглядом в стену. На мои попытки наладить связь с космосом он не реагировал.       Ужасно больно было видеть то, как сильно он переживал эти события. С ним так много всего случилось, я понимала это, но также чувствовала себя брошенной и покинутой: близкий мне человек в сложный для меня момент попросту не мог обеспечить мне поддержку.       Бакуго, как твердый стержень, всегда был рядом со мной, если что-то случалось, и мог одним своим словом воодушевить меня. Даже несмотря на его иногда уж слишком грубую манеру речи, рядом с ним я чувствовала себя в безопасности. Однако теперь решительность в этом человеке просто испарилась, будто её и никогда не было.       Я всё ждала, пока однажды он, с ноги открыв дверь, ворвётся в мою палату и прокричит что-то вроде "я найду этого урода, что устроил в нашем доме взрыв. Найду и убью собственными руками!", но единственное, что Кацуки делал, — это, каждый раз принося пурпурный букет гиацинт, одинаково похожий на все другие, ставил его в вазу рядом с другими букетами, уже давно завявшими. Потом он садился на стул возле моей постели, спрашивал, как я себя чувствую, и около получаса, потупив взгляд, смотрел в ближайшую стену, не реагируя на мои слова.       Наверное, это было эгоистично с моей стороны, потому что ему было больнее, чем мне, в сотни раз. Но мне не хватало того Бакуго, который так долго был со мной, а потом вдруг исчез.       Когда он вновь пришёл навестить меня в больнице, я снова с тоской взглянула на него и не увидела на его лице ничего, кроме усталости. Наверное, мне стоило сдержаться, но я, поддавшись эмоциям, решила высказаться ему о своих чувствах.       — Кимико, ты... ты права, — он впервые сказал что-то новое, уткнулся подбородком в замок сцепленных рук, не смотря не меня, и склонился ближе к постельной койке. — Мне жаль. Внезапно случилось слишком много плохих вещей, и я мог совсем забыть про то, что ты... — он неловко замолчал и сгорбился ещё больше. — Но все это время меня не покидала мысль о том, что будет лучше, если мы пока перестанем общаться, — каждое его слово, снова тонкая игла, прокалывала сердце.       — Ты сейчас несёшь полный бред. Вместо того, чтобы вместе со всем справиться, ты решаешь просто разрушить наши отношения? Разве есть на это причины?       — Причины?.. — он немного помолчал, будто решаясь, прежде чем продолжил: — Тебе причины нужны? — вдруг соскочив со стула, Бакуго стал ходить туда-сюда по больничной палате, с каждым кругом всё сильнее злясь. Потом он испустил очень тяжелый вздох, застонав и зарывшись руками у себя в волосах, а потом одним резким движением смахнул с прикроватной тумбочки вазу с цветами. По комнате разнёсся мой сдавленный крик, и в ужасе я закрыла лицо руками. Громко звякнув, ваза раскололась, осыпавшись осколками на пол, и только тогда Бакуго замер. Засунув руки в карманы, он стоял, уставив свой взгляд на мою ногу, и тогда я поняла, в чем была причина.       — Вот, значит, как... — я дернула щекой, усмехнувшись. От осознания того, что близкий человек решил оставить меня, как только я стала ему ненужной, моё сердце, звеня посыпавшимися осколками, разбилось.       — Ты всегда была никчёмной, но теперь ещё и калека, — от таких унизительных слов мне хотелось провалиться сквозь землю. — Знаешь, что я хотел сказать тебе вечером в день взрыва? — при слове «взрыв» он нервно поёжился. — Ты и я — две параллельные, которые никогда не пересекутся. Ты, Кимико, беспричудный отброс. Таланта в тебе, как в жужжащей мухе. Хочешь секрет? Никто никогда не позарится на отброса.       — Заткнись, — прошипела я, сдерживая набегающие слезы, но Кацуки все равно продолжал.       — Хотя, знаешь что? В тебе есть один плюс, — он нагло скользнул взглядом по моему телу, а затем вернув к лицу. Это заставило меня густо покраснеть, на что он лишь усмехнулся. — Только этого мало. Когда учитель сказал, что ты собираешься в Юуэй, первая мысль, пробежавшая у меня в голове, была: «как такой отброс, как она, попадёт в элитную школу страны?» Да никак. Тебе это не по зубам. По-крайней мере, теперь уж точно. Моя причуда — взрыв, и нянчиться всю жизнь с тобой я не собираюсь. С самого детства ты всё твердишь, что твоя причуда вот-вот проявится, и все твои враги будут повержены. По-началу это и правда срабатывало в качестве угрозы. Но неужели ты настолько тупа, чтобы продолжать верить в это?..       Мне не была понятна такая резкая перемена его отношения ко мне. Все его слова будто были нацелены на то, чтобы отдалить меня от него. Он действительно все это время так сильно ненавидел меня?       — Теперь ты так считаешь, Кацуки? Даже если раньше говорил, что я тебе нравлюсь? Ты хоть немного был в меня влюблен? — руки сжимались в кулаки. Было так больно, что я была вынуждена стискивать зубы, не давая этим чувствам вырваться наружу.       — Хм-м, дай-ка подумать... — он склонился надо мной, и я впервые за долгое время почувствовала угрозу, исходящую из него.       Не осознав до конца, что делаю, я дёрнула рукой. Громкий шлепок удара отрезвил мои мысли. Кацуки удивлённо поднес ладонь к щеке и слегка потёр её, все ещё в шоке смотря на меня.       Ладонь жгло. Ярость, все это время медленно возрастающая внутри меня, мигом испарилась, уступая место страху, что теперь меня ждёт расправа.       Но вместо этого Бакуго просто стоял и смотрел.       — Самовлюбленный эгоист, — все же не сдержавшись, я дала волю слезам. — Поверить не могу, что решилась встречаться с тобой! — я снова и снова била его, продолжая кричать ему все то, что было на уме. Он стоял и даже не пытался сопротивляться, пока слезы градом катились с моих щёк.       — Хватит, — его тихий шёпот заставил меня отступить. Он ещё пару секунд постоял передо мной, пока я утирала слезы, и развернулся, собравшись уходить. На этот раз, очевидно, навсегда.       Он просто решил исчезнуть, покинув меня в столь ужасное время. Просто сбежал, как трусливый мальчишка.       Уже когда он был на пороге комнаты, я, одумавшись, успела крикнуть ему напоследок:       — Надейся, что не попадёшь в одну со мной академию, иначе тебе сильно не поздоровится, чёртов Бакуго! — голос эхом раздался в палате, и заставил парня на секунду остановится. Будто это значило, что он не хочет покидать меня. Будто это значило, что всё, что он говорил — неправда. Будто он ещё вернётся ко мне...       — Уже боюсь, — даже не видя его лица, я могла сказать с уверенностью, что он ехидно улыбался.       На шум и скандал сбежались медсестры, пытаясь выяснить, кого тут убивают. В конце-концов они были вынуждены выгнать Бакуго и дать мне снотворное, чтобы я поскорее успокоилась и уснула.       Это было неизбежно в конце-концов. Всё когда-либо заканчивается, как, например, сейчас заканчивается наша с тобой история. Теперь есть только «ты» и «я».