Потерянное дитя

      Утро Занзаса выдалось напряженным.       Не успел он умыться, как дела и проблемы начали валиться один за другим.       Казалось бы, праздничные дни, впереди отдых и выходные, но провинившиеся с хвостами из квартальных отчетов даже ночью умудрялись присылать те.       Новость, что из Италии прилетели Бельфегор и Фран, оставив базу на претендента на роль офицера Облака, взбесила мужчину. Лучше бы они его сюда отправили, а не сами прилетали!       Пришлось спешно отправлять домой Маммона, чтобы от замка хоть что-то осталось после их возвращения. Офицер Тумана по привычке возмущался, но послушно свалил в аэропорт.       На завтрак Занзас опоздал из-за прилетевших варийцев, которых нужно было принять и вправить мозги, раз они за такой короткий срок сильно расслабились. Профилактически погоняв офицера и его напарника, мужчина принял деревянную коробку, проверил содержимое и кивнул — хоть что-то сделали нормально. Оставалось теперь найти Вика, если ребенок уже не спал, и пригласить к себе.       И Вик не спал, и даже куда-то собрался, не желая говорить, куда именно, что Занзаса невольно задело. Отправив проблемный дуэт по следам ребенка, мужчина отмахнулся от Леви, который желал лично проконтролировать «сына босса» и сопроводить того.       Занзас запоздало подумал, что надо было отправить офицера Грозы с Маммоном и занять того делом, чтобы не создавал лишних проблем, а то от безделья будет капать на мозги и проверять на прочность чужое терпение.       И босс Варии тем на данный момент не отличался.       После завтрака Суперби ворвался в его комнату с пачкой папок и бросил те на стол.       — Как ты и просил, школа предоставила список подходящих кандидатов!       Занзас, до прихода капитана сидевший на диване откинувшись на спинку и прикрыв глаза, раздраженно посмотрел на мужчину и выпрямился.       — Всего три профиля? — недовольно окинул взглядом серые папки, лежавшие перед ним.       — Врой! Радуйся этому, остальное, что прислал директор, — мусор! — фыркнул Суперби и сел на противоположный диван.       Занзас вскинул бровь и открыл ближайшую папку.              Висконти Кристина       16 лет       Пламя Дождя — выше среднего       Дипломатический курс       Внучка Облака Девятого поколения Вонголы              Все важное, что Занзас выцепил из коротких строчек из досье на девушку. Мужчина поморщился от характеристики, которая больше походила на дифирамбы. Сама по себе Кристина не впечатляла — успеваемость высокая в науках, но в боевой подготовке она слаба. Вик ту раздавит, не заметив.       С фотографии на него смотрела девушка с длинными, распущенными золотистыми волосами и зелеными глазами на кукольном личике, одетая в школьную форму, ладно легшую на модельную фигуру.       Нет. Такая точно не выживет в их обществе.       Явно ее воткнули в список только из-за близкого родства с Хранителем Девятого.       Занзас поморщился и откинул папку, переходя к другой.       И с вопросом посмотрел на своего заместителя.       — Что? — нахмурился Скуало.       Босс Варии ткнул пальцем в имя девушки и продолжил сверлить взглядом мужчину напротив.       — И что? — капитан был готов взорваться возмущением.       — Кто она тебе? — раздраженно бросил Занзас.       — Троюродная племянница, — поморщился Скуало.              Суперби Лупе       16 лет       Пламя Дождя — выше среднего       Дипломатический курс — староста курса уже три года.       Высший менеджмент — слушатель.       Высокие организаторские и управленческие способности, несмотря на это большие проблемы в социальном взаимодействии с ровесниками. По-простому — нет друзей, только подчиненные, они же однокурсники.       Высокая успеваемость и неплохие боевые показатели — все-таки бой не ее специализация.              На фотографии была стройная девушка с прямыми волосами пшеничного цвета, убранными в высокий аккуратный хвост. На лице ни капли эмоций, но серые глаза смотрели с легким презрением и резали не хуже ножа. Предельная зацикленность на порядке и правильности. Перфекционистка.       Вик и ее подавит.       — А что ты можешь сказать по ней? — Занзас вскинул бровь, посмотрев на Скуало.       Дождь Варии нахмурился и скрестил руки на груди, откинувшись на спинку дивана.       — Ничего. Я ведь особо не общаюсь с семьей, так что ничего по ним сказать не могу.       — Ним? — зацепился мужчина и открыл вторую папку.       Суперби Лупо.       — Кто дает такие имена детям?! — рассмеялся Занзас.       — Врой! Они близнецы! — встрепенулся Скуало, говоря с недовольством. — И это семейная традиция!       — Идиотская, — признал босс Варии и углубился в чтение последнего досье, игнорируя возмущение своего заместителя.              Суперби Лупо       16 лет       Пламя Дождя — сильное       Боевой курс — специализация телохранителя, выпускной класс.       Высокий боевой потенциал и мастерское владение холодным оружием.       Из семнадцати выполненных учебных миссий — шестнадцать успешны, одна прервана. Последние экзамены с высокими показателями.              И три Семьи уже присматривались к нему для найма после окончания школы для охраны их мелких наследников.       Хоть Суперби и были довольно большой семьей на Сицилии, но они не были мафиозной семьей. Их род, если так можно сказать, жил общиной на юге острова, и оттуда нередко выходили толковые и сильные носители Пламени, которым были везде рады.       Занзас насмешливо хмыкнул.       Из всей школы Мафии удалось отыскать только трех более-менее подходящих кандидатов с Пламенем Дождя. И если Вик не найдет с ними общего языка, то придется искать дальше и на стороне.       Было у Занзаса предчувствие, а интуиция о чем-то упорно твердила, когда он смотрел на всех троих кандидатов. Не плохое, нет, но это все равно было предупреждением.       Шумно выдохнув, мужчина закрыл папки, сложил их в стопку и убрал на край стола. Потом это следовало передать Реборну, чтобы он дальше сам решил, как знакомить Вика с подростками. Может, сам киллер и подберет лучшего кандидата.       А Занзас уже устал от всего, как и решать все проблемы. Ему хотелось скорее домой, где можно хоть немного расслабиться и, наконец, напиться.       Звонок телефона вызвал вспышку раздражения и желание тот бросить в стену, но тот все равно даже после такого звонить не перестанет — противоударный корпус. И отчего-то вспомнился телефон Вика — весь побитый и с паутиной трещин на экране, — что невольно вызвало усмешку. Наверняка и тому устройству доставалось не раз.       Оказалось, что просто пришел на встречу Стрелок, он же — Михаил Семенович, — бывший тренер Вика, с которым и хотел поговорить Занзас и разобраться, почему тот сразу не сообщил Варии о ребенке.       Вария — не просто отряд убийц под патронажем Королевской мафиозной Семьи, а вполне себе официальная организация наемников любых специализаций, услугами которых пользовались многие, хватало бы денег. И подготовку там проводили соответствующую, как и поиск кадров.       Стрелок выглядел серьезно, зайдя в комнату, профессионально окинул ту взглядом и только после этого кивнул в приветствии сидевшим на диванах мужчинам. В бытность службы в Варии Михаил был командиром ударной группы, а такие привычки даже спустя пятнадцать лет на гражданке не стирались. Хотя первые несколько лет на родине мужчина продолжал жить в напряжении, прежде чем расслабиться и завести семью, а после открыть свой бизнес, используя связи там и тут, и вот он уже владелец спортивной школы олимпийского уровня подготовки.       Михаил сел в кресло между двух диванов.       — С наступающими праздниками, — про вежливость никто не забывал, как и Стрелок, начав разговор с традиционной фразы и на итальянском языке. — Ну, и о чем вы, босс, хотели поговорить?       Хоть голос бывшего убийцы звучал легко и открыто, но язык тела выдавал максимальную собранность и серьезность.       — О ребенке, — коротко произнес Занзас, наблюдая за собеседником.       Когда-то он хотел доверить этому человеку звание офицера отряда Грозы, положившись на характеристики и успешные миссии, но Михаил вежливо отказался, попеняв на возраст и написал заявление на выход на пенсию, «уступая дорогу молодым».       Стрелка уважали в отряде, и несмотря на открытость и душевность русского, он держал всех в жесткой дисциплине и старательно гонял молодняк. Тогда Занзас думал, что было бы неплохим вариантом вместе со званием офицера дать ему и полномочия инструктора Варии, чтобы он занимался подготовкой новичков.       Но, к сожалению, не срослось.       В Варии редко кто задерживался до тридцати пяти лет — частое использование Пламени сказывалось на здоровье, а боец всегда должен быть в подходящей форме, чтобы безупречно выполнить задание и вернуться домой, поэтому и существовало такое понятие, как «выход на пенсию», когда боец уже не тянул стандарты.       Да и рисковые миссии нередко заканчивались разного рода травмами, после которых человек не мог продолжать службу. Так что социальная поддержка была даже у таких, как думали в Альянсе, отпетых и безумных убийц. И за здоровьем своих людей Медицинский Отдел Варии смотрел строго, как физическим, так и психическим. Не зря их считали лучшими в своем деле.       На просьбу Занзаса Михаил усмехнулся и задумался.       — Вика нам привел Сергей, когда ребенку было всего одиннадцать, — начал рассказ Гроза. — Сам Сергей давно ходил на фехтование, а одним весенним днем оказался у нас на пороге с Виком, которого тащил за руку. Вообще мальчишка часто втравливал и втягивал Вика в разные переделки и места, явно желая растрясти своего младшего друга. Солнце, что с него взять, — хмыкнул Михаил. — Когда я увидел ребенка в галерее, сидевшего и наблюдавшего за другими, я не поверил своим глазам. Маленькое Небо. Цепко и внимательно следило за всеми, взглядом ловя и впитывая каждое движение. Я подошел познакомиться и… выругался. На болезненно-бледном лице ярко выделялись черные глаза, посмотревшие на меня с таким подозрением, что даже я начал в себе сомневаться. Но не это зацепило, а фамильное сходство, — насмешливо глянул на Занзаса Михаил.       — Почему ты сразу не сообщил о ребенке? — с каплей угрозы спросил босс Варии.       Стрелок вскинул руку, предупреждая.       — Не все так просто, босс. Как бы вы отреагировали, если бы вам позвонили и сказали, что тут вот ребенок лет одиннадцати, в России, в Питере, очень на вас похож. Может, приедете и глянете?       Занзас нахмурился и промолчал.       Как бы он отреагировал? Послал бы нахуй с такими предложениями. И если бы не забыл за чередой дел, то и группу зачистки, чтобы неповадно было такой клеветой раскидываться. Сравнивая возраст ребенка, и чем он сам занимался в те года — сидел в Колыбели, — легко было прийти к выводу, что то — ложь. Уточнение, что ребенок был зачат за пару месяцев до Колыбели, ничего бы не дало. В то время он бы не разбирался в таких мелочах — своих проблем хватало, чтобы еще и тут что-то узнавать. После разморозки и Конфликта Колец не один год Варии приходилось разгребать последствия, как и работать над репутацией. И новость о свалившемся невесть откуда ребенке упала бы явно не на благодатную почву.       Гадать о том, как бы повела себя интуиция, даже не хотелось.       — Поэтому нам приходилось держать свои мысли при себе и делать работу — подтягивать ребенка до стандартов. А там бы Вик сам решил, что делать и как жить, — развел руками Михаил. — Плюс закон четырнадцати лет. Мы бы Вику так и так все рассказали после дня рождения, все-таки Небо у ребенка сильно и активно, того гляди заплясало бы на пальцах, оставался маленький толчок. Но нас обскакали, — с досадой цыкнул мужчина. — Вик пропал за пару недель до своего дня рождения. А потом выяснилось, что его прибрала к рукам Лебедева. Ее люди приходили к нам и крайне вежливо просили не вмешиваться в будущее Вика, так как он теперь в Семье Джиг. Ну, а что было потом — все и так в курсе.       Занзас прикрыл глаза и потер переносицу.       Понимание, что, если бы ситуация сложилась по-другому, он бы намного раньше узнал о Вике, либо же никогда и не узнал бы из-за недальновидности, пробуждало в душе неясную тупую тоску.       Столько времени упущено.       — Я тебя понял, — еле заметно кивнул Занзас, принимая ответ Стрелка.       Позиция Михаила была вполне логична. Он бы на самом деле обучил ребенка до конца, потом бы все рассказал и направил по адресу.       Встреча состоялась бы все равно.       Рано или поздно.       И мысленно Занзас был рад, что встреча состоялась сейчас, а не когда бы к нему пришла взрослая дочь, если бы пришла, а не рванула бы куда-нибудь в другую сторону, если судить по ее характеру и их первой встрече у Лебедевой, когда ребенок не придал никакого значения тому факту, что перед ним сидел родной отец.       И если бы не железные доказательства и знание того, что Джиг бы завладели его ребенком, он бы не почесался с удочерением. Отдавать дочь, которая унаследовала его Пламя, — расточительство.              А забрал бы он дочь, если бы у нее не было его Пламени?..              Реборн уже упоминал, как Вик относится к мафии и где ту видел.       Ирония.       Он пытался с юных лет получить в руки Вонголу. Учился, боролся, шел к этому половину жизни, а в итоге заработал лишь плевок в лицо и восемь лет заточения, а потом нескончаемый поток позора и презрения.       И его ребенок, которому мафия на хрен не сдалась, и вот Кольцо Неба Вонголы нарекает Вика наследником.       Реборн тогда насмешливо заметил, что, чтобы стать боссом, надо не хотеть быть боссом.       Михаил уже давно ушел, Скуало тоже оставил Занзаса в одиночестве в его комнате, где мужчина и ушел в мысли, не заметив, как за окнами потемнело, а помещение наполнилось тьмой — лишь фонари на улице слегка разгоняли мрак линиями света на стенах.       Горничная приносила обед в номер, а потом, когда забирала посуду, — графин с виски из бара и бокал. Занзас так и не притронулся к алкоголю.       В дверь раздался стук. Легкий и еле слышный, будто с надеждой, что не заметят.       Мужчина вздохнул, отмечая, что варийцев бы закрытая дверь не остановила и те бы беспардонно ее открыли, работники гостиницы звонят на телефон в комнате прежде чем прийти, и поднялся с дивана, распахивая дверь.       На пороге стоял Вик, настороженно смотря на отца. В верхней одежде, лишь шапку стащил, взъерошивая волосы, да на плече висел тяжелый по виду рюкзак.       — Мне сказали, что ты просил зайти, — нахмурившись, проговорил ребенок.       Занзас кивнул и посторонился, пропуская Вика в комнату.       Подросток огляделся, удивленно отметив царящую темноту, и осторожно прошел к дивану, скидывая на него рюкзак, верхнюю одежду, а потом садясь сам. Мужчина неторопливо прошелся по комнате — включил торшер у дивана, закрыл окна занавесками и достал из ящика прямоугольную коробку из цельного черного дерева, покрытую лаком.       Занзас сел на диван и поставил коробку на край стола рядом с собой.       Под его внимательным взглядом подросток поерзал, захотел привычно опустить глаза, но сдержался.       — Как прошел день? — буднично поинтересовался мужчина, чем снова удивил ребенка.       — Нормально, — поджал губы и дернул плечом Вик, явно показывая, что не хотелось бы ему говорить об этом.       Занзас слабо кивнул и задумчиво пальцами постучал по деревянной крышке коробки, где когда-то был вырезан герб Вонголы. Пальцами ощущалась шершавая поверхность, но рисунок давно уже стерт.       — Это… — Вик чуть замялся и полез в рюкзак, доставая оттуда плотный конверт, который положил на стол. — Совсем забыл. Это оставила мать тебе.       Мужчина вскинул бровь, но подхватил запечатанное письмо, где было написано его имя. Он поддел край, разрывая конверт. Оттуда высыпалось несколько листов, оказавшихся фотографиями и два письма на альбомных листах.       Занзас поморщился, наткнувшись на ошибки в письме на английском, но дальше двух абзацев не продрался, горя желанием сжечь бумагу. Что и сделал.       Ярко вспыхнуло Пламя, поглотившее письмо, а комнату затопил дымок и запах горелого.       Когда тебе ставят в вину, что сделал ребенка и бросил, не оставив контактов — читать такое письмо не больно хочется. Он прекрасно помнил, кто был инициатором их связи, и глупо влюбившаяся девчонка мало думала о последствиях. Занзас и сам отчасти понимал, что облажался, поддавшись гормонам и доступному телу…       Но спускать всех собак на него и ребенка…       Мужчина глянул на Вика, который хмурился, не понимая, что произошло.       — Мусор, — пояснил Занзас и стряхнул с рук пепел от письма прямо на пол.       А после посмотрел на фотографии. Пальцами передвинул рассеявшиеся карточки по столу, переворачивая и выстраивая в ряд.       Маленькая Вика. От рождения и до пяти лет.       Серьезный ребенок, с твердым и тяжелым взглядом, под которым залегли темные круги, да и сама вся была больно бледная и худенькая в застиранных и выцветших вещах.       — Тебя вообще кормили? — Занзас, не отрываясь от фотографий, спросил у подростка.       — Я плохо ел, — последовал ответ. — Да и мать не особо любила готовку. Бабку к печке не пускали, иначе бы она квартиру спалила.       — И спать не давали? — вскинув бровь, мужчина посмотрел на поморщившегося Вика.       — Бабка кричала по ночам.       Занзас вздохнул и выпрямился, откинувшись на спинку дивана и скрестив руки на груди. Он задумчиво смотрел на ребенка, который теребил пальцами край рубашки, торчавшей из-под вязаной жилетки, что выдавало легкое волнение.       — Отец, — переборов нервозность, позвал Вик.       Мужчина вскинул бровь, подталкивая к вопросу.       — Почему? — ребенок бросил на него вопрошавший взгляд. — Я не понимаю, почему? Ты ведь говорил, что тебе все равно, но… все это, — он вскинул руки, охватывая окружение, — твое отношение и интерес… я не понимаю!       На лице тревога и мука, которая доставала последнее время подростка, терявшегося в своих вопросах, не понимая мотивы отца. В глазах робкая надежда.       А Занзас так и ощутил, как под ним хрустнул лед, на который он встал — одно неверное слово и все провалится.       Все то доверие и отношение, которое они выстраивали последние дни.       Ребенок в ожидании вглядывался в отца, надеясь на честный ответ.       А интуиция Занзаса просто заорала — он в шаге от провала.       Но… он же говорит правду.       И ее ждут от него.       Только что ему сказать?       Он говорил, что ему плевать. Что делал все с учетом на будущее и безопасность.       Что…       — Это мой долг, — тихо и осторожно произнес Занзас, смотря в глаза Вика. — Я взял тебя под опеку, и мой долг и моя ответственность заботиться о тебе и твоем будущем. И только.       Огонек погас в глазах ребенка, и подросток поспешил отвести потухший взгляд.       — Ясно, — сухо сказал Вик.       Тон неприятно резанул мужчину — разочарование.       А интуиция заглохла.       Осознание, что где-то он совершил ошибку нагнало тогда, когда дверь в комнате захлопнулась, отрезая и закрывая все то, что было достигнуто за эти дни между ним и Виком.       Он — ошибся.       Где?       Занзас ведь не лгал.       Он сказал, как есть — забота о Вике его долг.       Тогда почему реакция ребенка так беспокоила?       Уверенность пошатнулась, а осознание ошибки не проходило.       Мужчина прикрыл глаза и потер переносицу, запрокинув голову на спинку дивана.       Что пошло не так и почему все провалилось к чертям так резко?       Почему?       Занзас вздохнул, провел ладонью по лицу и выпрямился в намерении налить виски. Взгляд натолкнулся на фотографии маленького ребенка, жизнь которого была тем еще испытанием, отчего хотелось вернуться в прошлое и просто забрать малышку из того дерьма, где она сидела все детство рядом с безразличной истеричкой матерью и безумной бабкой.              «Я не понимаю, почему? Ты ведь говорил, что тебе все равно…»              Мужчина так и замер с протянутой рукой, почти касаясь пальцами горлышка графина.       — Блядь! — шарахнул кулаком по столу, пронзенный озарением. — Дерьмо! — прорычал он и вскинул взгляд в потолок. — Мне не все равно!       Понимание простого факта вызвало бурю и панику. Хотелось вскинуться и просто закричать.       Ему, блядь, не все равно!       Но как теперь все исправить?       Как вообще говорить с тем, кто ощущал ложь даже тогда, когда ты не понимал этого, сам не осознавая, что где-то врешь?       Черт. Зато теперь становилось понятным волнение ребенка, когда они разговаривали, его опаска и неуверенность, — Вик подсознательно ощущал недоговоренность, как и он когда-то во время бесед с Тимотео. Только сам Занзас бесился и закатывал истерики, а ребенок был просто нервозным и старался скорее уйти или избежать их общения.       Как же… мнил, что самый умный и не повторит ошибок старика, но упорно наступил на те же грабли.       С Небесами надо быть откровенными и открытыми, кому как не ему знать, какими те бывали чувствительными и эмоциональными.       Надо все исправлять. Пока не поздно.       — Босс!.. — крик ворвавшегося в комнату Суперби заглох. Бокал привычно попал в цель. — Ты совсем свихнулся? — переборов удивление, возмутился капитан.       — Свалил! — рыкнул Занзас, бросив яростный взгляд на заместителя.       Тот заткнулся, окинул быстрым взглядом помещение и вымелся из комнаты.       У мужчины нет сил, чтобы еще с какой-то хренью разбираться. Скуало и сам в силах разрешить рабочие мелочи.       Так ничего и не придумав, Занзас, захватив коробку, вышел в коридор в намерении поговорить с дочерью. Или попытаться. Около комнаты ребенка он застал Сергея, который нечитаемым взглядом смотрел на дверь, придерживая ладонью плечо, откуда виднелась кровь. Взгляд зацепил на противоположной стене вошедший по рукоять в стену стилет. Черная копоть вокруг на обоях и рукояти подсказала, что тот явно был охвачен Пламенем во время удара.       Стуком Занзас себя не затруднял, войдя в комнату и окинув взглядом помещение, затопленное темнотой. В маленькой гостиной никого не было, а вот в спальню дверь была приоткрыта, и оттуда доносился легкий свет.       Вик лежал на кровати обнимая свою львицу словно мягкую игрушку, уткнувшись носом в шею той. Животное было не таким большим, как в первые разы, видимо, на этот раз ребенок влил в призыв меньше Пламени.       Тусклый свет шел от самой львицы, которая имела крайне недовольный вид, показывая раздражение дергавшимся хвостом.       На губы Занзаса легла легкая улыбка, и он потянулся призвать Бестера.       Животное мягко выскользнуло из своего хранилища и потянулось, а после потрусило к кровати, легко запрыгивая на ту. Вик дернулся от неожиданности и обернулся, наткнувшись взглядом на алые глаза лигра, который прилег под боком ребенка и довольно заурчал, положив голову на его грудь. Бестер собой занимал почти всю кровать.       — О-отец? — растерянно произнес Вик, заметив того в дверном проеме.       Занзас стоял, откинувшись плечом на косяк и сложив руки на груди, с улыбкой наблюдая за ребенком.       Почувствовав свободу, львица быстро выскользнула из плена и спустилась на пол, где и величественно уселась.       Бестер фыркнул, недовольный, что внимание с него было перетянуто, и потянулся к лицу ребенка, лизнул тому подбородок и уткнулся носом в шею. Вик непроизвольно хихикнул от щекотки и протер ладонью кожу, а после пальцами зарылся в густую гриву, на что лигр сильнее заурчал и прикрыл глаза от удовольствия.       Но подросток замер и в удивлении посмотрел на отца, который все также продолжал стоять в проходе и наблюдать с легким прищуром. Вик заметно смутился, осознав ситуацию, и спрятал пылавшее лицо в гриве животного, скорее ощутив, чем услышав, что Занзас подошел к кровати и сел на краю.       Пламенные звери никогда не лгут, особенно в таких тонких вещах как эмоции и чувства.       — Мне не все равно, — тихо произнес мужчина, смотря на своего ребенка.       Вик обернулся, с неуверенностью и робостью глянув на отца. А в этот момент Занзас с удивлением понял, какая же она еще маленькая, его дочь. Храбрится, держится, как стена, но внутри все сломано и такая каша, что легко заблудиться даже ей.       Господи, ему просто хотелось схватить ребенка и не отпускать. И как же он ненавидел всех тех, кто посмел такое допустить. Хотелось взять и уничтожить, чтобы пепел развеялся по ветру.       — Иди сюда, — сглотнув, еле слышно попросил мужчина и похлопал по месту рядом.       Бестер нехотя выпустил девочку. Она выпрямилась и подползла ближе, стараясь не смотреть в глаза отца, а он и не давил больше, не настаивал. Занзас отложил коробку на прикроватную тумбочку, чтобы не мешала, и обхватил дочь, обнимая и прижимая к себе, будто в попытке закрыть и оградить от всего мира.       Будь его воля, и он бы с радостью вернулся в прошлое…       Мужчина поцеловал в лоб ошеломленную от таких проявлений эмоций девочку и тяжело выдохнул, разомкнув объятья. С непривычки Вика поспешила отстраниться и спрятать смущенное лицо в тени.       Занзас подхватил коробку и положил на колени дочери.       — Тебе, — коротко ответил на недоумение.       Вика осторожно щелкнула замком и откинула крышку.       — Мне? — подавив пораженный вздох, девочка вскинула восхищенный взгляд на отца, который с довольной улыбкой кивнул.       Она завороженно провела пальцами по холодному темному корпусу пистолета.       — Мне было четырнадцать, когда я их создал, — спокойно рассказал Занзас, наблюдая за девочкой.       — Их создал? — она зацепилась за обмолвку и удивленно посмотрела на мужчину.       — Их два. Но тебе удобнее с одним, потому и один. А так это мое хобби, ковать.       Вика на такое объяснение кивнула и продолжила дальше любоваться подарком, очерчивая пальцами контуры и букву или цифру, как тут посмотреть, «Х».       — Корпус можно будет заменить, — заметив внимание ребенка, сказал Занзас.       — V, — и она пальцами показала римскую пятерку. — Победа.       Мужчина довольно оскалился.       Очень многозначительно.       — Покажешь? — она достала оружие, примеряя по руке. Но оно идеально легло на ладонь. — Как создаешь?       — Если хочешь, — легко согласился он, на что получил счастливую улыбку, от которой в груди растеклось приятное тепло.       — О! — Вика встрепенулась, убрала пистолет в коробку и положила рядом на кровать, а сама потянулась к полу, где валялся рюкзак. Она достала оттуда тканевый мешочек и протянула Занзасу, чем теперь уже удивила его. — Это тебе, отец. Конечно, это… мелочь, по сравнению с твоим подарком, но…       Девочка смущенно замялась и замолчала.       Мужчина открыл мешочек и вытряхнул содержимое на руку, внимательно разглядывая плетенный из кожи браслет. Довольно искусно.       — Сама делала? — отчего-то серьезно спросил он, сжимая между пальцами и осторожно водя большим по плетению и деревянным пластинкам с вырезанным гербом.       — Д-да, — кивнула Вика.       — Оно пропитано твоим Пламенем, — тихо проговорил Занзас, а на его кисти заплясал небесный огонь, обхватывая браслет, который будто зажегся внутренним светом, состоя из него. — Мне нравится.       И мужчина говорил совершенно серьезно, сжав руку с подарком в кулак, кожей ощущая прикосновение родного Пламени дочери, хоть оно больше и не проявлялось физически на его кисти.       Вика смущенно улыбалась, сжимая в руках коробку с подарком.       Девочка выглядела счастливой.       А Занзас ощущал удовлетворение и правильность.       Гармонию.