Какой твой любимый цвет? - Мятный. - Но ты же не отличаешь цвета. - Я знаю...

Чимин проснулся от громких звенящих звуков, которые издавал его сосед. С трудом открыв глаза, он хотел поднять голову, но резкая и сильная боль была против этого. Да если так подумать, то он не мог шевелиться вообще. В его голове всплыли моменты вчерашнего дня, но последнее, что он вспомнил, это как бармен просил у него телефон, чтобы посмотреть время, и то нечётко. Но думать было сложно, так ещё и этот звенящий звук, который до сих пор не прекратился. — Юн- Юнги… — с трудом выдавил Пак, резко взявшись за голову, которая вибрировала болью, от каждого движения. — О, я думал, что ты умер. — спокойно сказал старший, кладя чайную ложку на тумбу. Как оказалось, он просто размешивал чай. В ответ он услышал только стоны, каким не удивился. Чимин с горем пополам повернулся на спину и почувствовал, что хочет в туалет. Сил ещё не было, но мочевой пузырь так не думал. С мыслями, что чем быстрее он сделает это, тем быстрее ляжет обратно, он понемногу стал подниматься. Боль в голове только усиливалась, но парень старался игнорировать её. И вот спустя минуты две он стоял на ногах, держась за затылок. Юнги только с тем же привычным выражением наблюдал за соседом, который, качаясь, направился в ванную. Сделав все дела, Чимин умылся, но от холодной воды головная боль снова усилилась. Кроме этого добавилась и тошнота. Выйдя в комнату, он снова сел на кровать и посмотрел на соседа. — Ты, наверное, уже и обрадовался моей смерти. — Юнги поднял взгляд на второго, так как уже и забыл, что говорил это. — Немного. — пожимая плечами, ответил тот, делая глоток. Пофигистичность старшего, откровенно говоря, бесила Пака. Он аккуратно поднял голову, потирая её и упираясь на локоть. Его внимание привлекла линия посреди комнаты, которая разделяла её пополам и заканчивалась напротив шкафа, стоящего недалеко от двери. Скорее всего она была сделана мелом и надолго остаться не должна. — Что это? — прямо спросил Пак, кладя голову назад. Юнги лениво посмотрел в сторону лежащего и сделал глоток напитка, который наверняка обжёг его язык. — Это линия. — кратко, но не до конца ясно. — Да ладно! Что она здесь делает? — как бы Чимин не хотел скрыть своё раздражение, у него ничего не получалось. — Знаешь, я вообще не хотел иметь соседа, но, если уж так получилось… — Пак сделал недовольное лицо, не скрывая того, что не рад слышать эти слова. Глаза Юнги и так были очень узкие, но сейчас, когда он их прищурил, их было почти не видно. — … я хочу соблюдать личное пространство, поэтому поделил комнату. Она просторная, поэтому места хватит обоим. Чимин, мягко говоря, офигел от услышанного. И за что только небеса ему дали такого соседа? И суток не прошло, как они знакомы, а младший уже хочет переехать куда подальше от него. Голова трещала и он не мог спорить или ссориться. — Ладно, потом разберёмся. Ты видел Тэхёна? — спросил младший, мечтая о чашечке кофе, хотя знал, что голова ему это вряд ли простит. — Нет. Ты только встал, зачем тебе он? — Просто хотел поблагодарить его. — сказав это, младший увидел, как Юнги берет с тумбы чашку зелёного чая и протягивает ему. — За что? — Чимин удивился, но взял напиток. — Этот чай на травах. Он всегда помогает мне от похмелья. — С-спасибо. — он сделал глоток и скривился. — Если что, то сахар уже придумали. — Он должен быть таким. Я туда и так три ложки сахара кинул. Но если не хочешь, я не заставляю. — Нет, всё хорошо. — Пак подумал, что тот может обидеться, поэтому через силу стал делать глоток за глотком. Не каждый день Мин Юнги проявляет беспокойство. Хотя это скорее похоже на действия, которые выполняются для вежливости, и старший решил просто выполнить их, как говорят, для галочки. Но младшему было приятно, как не крути. Он старался не думать об этом. — Так за что ты хочешь поблагодарить Тэ? — Пак содрогнулся и сразу схватился за голову. — Наверное, это он притащил меня сюда. Только он знает меня в пьяном состоянии. Ты должен был его видеть ночью. — парень сделал ещё один глоток. Юнги фыркнул. — Я в это время как раз вышел прогуляться, так как мне не спалось. Когда я пришел, ты был уже здесь и что-то мямлил. Чимин опустил голову. — Извини, если мешал тебе… В этот момент старший вспомнил тот странный вопрос от пьяного соседа, который крутился в его голове всё время, пока тот не уснул. — Слушай, ты мне задал странный вопрос и… Я так и не понял к чему он. — Пак первый раз видит такую озадаченность своего соседа. — Какой вопрос? — Какого цвета у меня волосы? — после этой фразы младший умудрился подавиться ещё не совсем остывшим чаем и выплюнуть его назад в кружку, что, увидев это, второй скривился. — Странный вопрос. Хотя я был пьян и это не должно тебя удивлять. — парень пытался сохранять спокойствие, но глаза выдавали правду. — Ты прав. — Юнги посмотрел на отражение в своей чашке, после чего поднял глаза. — Только люди в пьяном состоянии более искренние, чем в трезвом. Да, они задают странные вопросы, но не настолько. Чимин застыл на месте. Он прекрасно понимал, что не сможет скрывать это вечно. Тем более, ему надоело видеть те непонятные взгляды старшего, когда он колебался между выбором цвета, хотя разница очевидна. — Я… — Пак всё равно колеблется. Он боится, что старший будет смеяться над ним или издеваться, как это делают многие. — Мне вправду этот вопрос не давал покоя. Просто скажи, если это не очень личное. — Это… Нет, это совсем не личное. — младший громко вздохнул и опустил голову, теребя в руке какой-то фантик, который до этого лежал на тумбе. — Просто мне и вправду было интересно, какого цвета у тебя волосы. — Юнги поднял бровь, запутавшись ещё больше. — С этого момента поподробней. — Я не хотел этого говорить раньше, но… — парень сильно волновался, это было видно, даже по его щекам, которые немного покраснели. От этого головная боль снова усиливалась. — Короче, я не отличаю цвета. Если точнее, то я — монохромный дальтоник. Теперь очередь Юнги застывать на месте. Увидев это, Пак продолжил: — Ты когда-то сказал мне, что видишь мир намного серее, чем я, но я вижу серый мир в буквальном смысле. Поэтому я долго не мог выбрать нужную книгу или одежду, когда меня просили. Старший ничего не говорил. На его лице повисло удивление и озадаченность. Всё стало на свои места и ему стало даже жаль своего соседа. — Я… — Не знал. — продолжил тот, пока старший думал, что сказать. — Почти никто не знает. Я знаю, что ты меня недолюбливаешь, но пожалуйста, не нужно рассказывать это ещё кому-то, хорошо? — Д-да, не волнуйся. Почему-то Чимин был уверен, что тому можно доверять и не переживал за это. Он уже допил свой чай и отставил кружку, упёршись в стенку. Повисла тишина, но никому она не мешала, так как каждый летал в своих мыслях. И каждый потерял счёт во времени. — Мятный. — Юнги прервал тишину и Чимин от неожиданности содрогнулся, посмотрев на второго. — Что? — Цвет моих волос — мятный. — в его словах прозвучали почти незаметные нотки жалости. Но Пак не любил, когда его жалеют из-за этого. Не любил чувствовать себя не таким, как все. — Оу, спасибо. — он не знал, что ещё сказать, но большего и не нужно, так как Юнги сразу же вышел из комнаты.