Какой твой любимый цвет? - Мятный. - Но ты же не отличаешь цвета. - Я знаю...

— Тогда почему вы расстались? — глаза у Чимина приобрели круглую форму. Всё это ложь? Все его переживания пустые и ненужные? Он свободен? — Тогда у меня возникли проблемы с учёбой, и я сказал, что, наверное, мы должны будем встречаться на расстоянии. Сперва она согласилась, но потом отказалась и ушла. Поэтому я хочу вернуться домой как можно скорее. Я до сих пор верю, что мы соулмейты. — Пака передёрнуло. Он почувствовал то ли облегчение, то ли наоборот — напряжение. В его голове всё запуталось и он не знал каким мыслям верить, а каким — нет. Но когда старший узнает правду, а это случится рано или поздно, то наверняка возненавидит его. — Постой, вы так любили один второго, но не проверили этого? — Она отказывалась и говорила, что это в любом случае правда. Она хотела сделать это на нашей свадьбе, чтобы эта эпичность добавила ещё больше хорошего и свадебного настроения. И я понимал её… Чёрт, она даже про свадьбу думала! — Юнги упал обратно на подушку. Его губы превратились в тонкую линию, а глаза начали краснеть. — Тогда… Тогда ты сможешь приехать к ней на выходные. Она наверняка удивится и обрадуется. Если вы соулмейты, то сейчас она, скорее всего, думает о тебе и ждёт, пока ты вернёшься. — Я так не думаю. — голос начинает еле заметно дрожать и Пак пожалел, что продолжил эту тему. — Она довольно красивая и я много усилий приложил, чтобы сохранить её и никому не отдать. Наверняка уже нашла кого-то. — Не говори так… Она пожалеет, что потеряла тебя. — Юнги ухмыльнулся и уже не старался скрывать краснеющих глаз, смотря на соседа. — Говоришь, как двенадцатилетняя девочка своей подруге. Ты не можешь знать, пожалеет она или нет. — его взгляд стал серьёзнее. — Извини. — он не знает, за что извиняется, но это уже лучше, чем просто молчать. — Тебе всё-таки стоит приехать к ней и проверить правда ли вы соулмейты. Если нет, может тебе полегчает. Ты будешь свободен и уверен, что бросила она тебя по судьбе, а не просто так. — Ты издеваешься надо мной? Не хочу сейчас её видеть. — Иначе ты её просто возненавидишь и запутаешь ещё больше. Хён, у меня похожая проблема была… — И что? Хватит переживать за меня! Я лучше знаю, что мне делать! — старший закрыл глаза ладонями и вздохнул. Чимин посчитал нужным выйти, так как держать слёзы в себе сложно, а при ком-то плакать он не будет. — Ты же тоже из Тэгу, как и Тэхён? Вы могли бы съездить вдвоём. — сказал он напоследок и вышел. Через несколько секунд он услышал тихие всхлипы хёна, после чего ушёл…

***

— Что ты там говорил вчера? Что всё хорошо? — Чимин стоял над Юнги, отчитывая так, будто это он его хён. Нет, не хён. Старшая сестра, на которую оставили брата, но тот заболел, и теперь её ждёт пиздец от матери. Юнги недовольно вздохнул, так как на большее у него не хватало сил. Его простуда ухудшилась на следующий день. Пак предлагал старшему выпить какие-то таблетки для профилактики, но тот упёрся, что ничего пить не будет. «И так пройдёт». Прошло… Конечно… — Чимин, не трогай меня… — просил Мин, но сейчас младший не боялся его. — Но… — парень вздохнул. — Послушай, у меня есть такая штука, как совесть, и если я тебе не помогу, то она меня задушит. С этим я ничего не поделаю, извини. Юнги отвёл взгляд и натянул одеяло сильнее, чтобы накрыть плечи. Иногда Пак думал, что у второго совести и сожаления нет вообще, но вспоминая, что его полюбила девушка, немного успокаивается. — Блять, хён, исходя из наших бюджетов, нам даже тебе на гроб не хватит. — Чимин рыл свои куртки, штаны и кошелёк в надежде что-то найти. — Тогда кремируешь меня. Я всё равно буду мёртв и мне будет фиолетово куда денут моё тело. Пак только фыркнул. Сегодня возвращается Тэхён, с которым он не разговаривал всё это время: то у одного не было времени, то другой возился с лекарствами, на которые ещё хватало денег. Юнги пообещал вернуть, как только сможет, что уже радовало. Нет, Чимин не был жлобом, но если быть реалистом, то ему тоже нужно на что-то жить. Семья не богатая, а стипендии хватает только на самое необходимое. Лекарства туда не входят, как оказалось. Пак подметил, что Юнги, когда больной, не ворчит и не возмущается из-за любой мелочи. И это не потому, что нет сил, а ему просто не хочется. Может, ему приятно, что за ним смотрят и ухаживают? Подтверждением этого был котёнок, о котором он вспомнил. Или он просто грезит? — Знаешь, зато теперь я могу приблизительно знать, как чувствовал себя котёнок около дверей в универ. — О чём ты? — Однажды, когда я заходил туда, об меня тёрся котёнок. Наверняка бездомный и больной. Это было видно по его внешнему виду. Только у него не было тёплой кровати и собачки, которая хочет его вылечить. — его уголки губ немного поднялись, но глаза остались бесчувственными и задумчивыми. — Что ты сказал? — охуевший от такого заявления, Чимин уже бросил в него пластинку с таблетками от головной боли, которые он всегда таскал с собой. — Сейчас сам всё будешь делать, если такой умный. — Тогда тебя замучит такая штука, как совесть. — Тогда я буду умирать вместе с тобой. Только на своей половине. — Пак посмотрел на линию, которой почти не было видно. — Наша граница уже почти стёрлась. — Нарисуешь потом новую. — Могу нарисовать и сейчас. — Ой, заткнись. — младший ухмыльнулся. Иногда он вообще сомневался, что они не дружат. Тем временем старший уже открыл одну таблетку и выпил, достав с тумбы стакан воды, которую недавно принёс второй, не получив за это даже спасибо. — Видишь, я могу сам принять лекарства. Так что можешь умирать. — улыбка на лице Мина расцвела, хоть и была слабой, но этого хватило, чтобы Чимин тоже улыбнулся. Таким старший нравился Чимину гораздо больше: не ворчащим и кричащим, а шутящим и улыбающимся. Он взял пластину с таблетками и перекинул на свою кровать. — Ну раз ты можешь всё сделать сам, то пойди и возьми это. — он сложил руки на груди, чувствуя себя победителем, но эта уверенность быстро прошла после следующих слов. — Зачем мне за ними идти? Я уже выпил и мне пока что достаточно. — Засранец. Настроение поднялось у обоих. Казалось, Юнги тоже уже намного легче, чем с утра, но скорее всего у него просто перестала болеть голова. В душе Чимина потеплело. Может, они наконец-то подружатся? — Так, стоп, ты же не на моей половине стоишь? — ага, конечно, размечтался. — Ты ахуел? — Личное пространство, Пак Чимин, не забывай. Не люблю, когда на мою территорию кто-то вторгается. — Окей, тогда в следующий раз ты будешь умирать, потому что никто не должен заходить на твою территорию. — всё бы ничего, но Мин уже не шутит. У него бывают резкие перемены в настроении, но не настолько же. — Я тебя не просил помогать мне. И не из таких ситуаций выкручивался. — Пак смотрел на него удивлёнными глазами. — С чего такая злоба? — неуверенно спросил он. — Я не зол. Я просто хочу остаться один. Не люблю общество. — Но как так? Ты же сам часть этого общества? — Я не виноват в этом. И я хочу остаться наедине. — повторился старший, но Чимин только закатил глаза. — Нет, хён, я никуда не уйду. В конце концов, это моя комната тоже и ты должен смириться с этим, как и я. — младший поудобнее сел на кровать, сделав серьёзное выражение лица. Но Юнги, видимо, было всё равно. Он медленно принял сидячую позу, смотря на дверь ванны и младший сразу догадался в чём дело, но решил продолжить. — Я тебе, почему-то, не понравился с первых минут нашего знакомства, но, если нас свели обстоятельства, мы должны смириться с этим. Или ты думаешь я в восторге, что меня переселили от лучшего друга к тебе? Я бы с радостью покинул тебя, как и ты меня, но как видишь мы до сих пор живём вместе, потому что нам обоим некуда идти! Я смирился с этой чёртовой линией, но не переходи границу, Юнги! Я пытался с тобой жить, не обращая внимания на тебя, но из-за того, что ты всё время придираешься из-за каждой мелочи, я не могу этого сделать! — всё вылетало на одном дыхании, но Пак больше не мог терпеть. Он чувствовал, что в будущем пожалеет об этом, но в настоящем ему откровенно похуй. Но выражение лица старшего не менялось. Такое впечатление, что это ему просто рассказали неинтересную сказку. Вздохнув, он встал с кровати, держась за голову, боль в которой, видимо, ещё не совсем прошла. — Отлично, Чимин. — он подошёл к нему впритык и заглянул в глаза. Оказывается, они тоже серые… И напуганные… Но они боятся не парня, который сверлил их своим взглядом, а чего-то другого. Чимин же, конечно, так и не знал цвет глаз его соседа. Но он знал, что они утомленные и сонные, что естественно для больного. Он не выглядел грозным или злым. Сейчас у него было то состояние, которого боится и никогда не выдает — беспомощность. Он прекрасно знал, что не справится сам и ему нужен кто-то, кто позаботится о нём. Но гордость была выше. Его гордость была выше чем все чувства, которые он только испытывал. И он не мог переступить через неё. Даже если это не в пользу ему самому. — Значит не в восторге, да? — он наконец-то опустил взгляд и вздохнул. — Что же, не буду мучать тебя, Пак Чимин. — Что? — младший надеялся, что второй наконец-то понял свою ошибку и хотел радоваться, но все эмоции внутри него исчезли, так и не накопившись, после того, как старший подошёл к шкафу и стал быстро обуваться. — Ты куда? — Почему ты такой глупый? — Мин подошёл к двери и дёрнул за ручку. — Если не в восторге, значит жить здесь я не собираюсь. — он почти вышел, напоследок крикнув. — Заметь, я никогда не говорил, что не хочу жить с тобой! Но и напрягать кого-то также не люблю... — последняя фраза была почти неслышной, хотя парень стоял около двери. Чимин стоял в ступоре, не понимая происходящего. Но когда его мозг очнулся и он подбежал к двери, старшего и след простыл. Он уже пожалел о своих словах, но кто бы мог подумать, что будущее наступит так скоро? Пак не знал, что делать. Эта штука, которая называется совестью, душила парня, ведь он чувствовал, что всё это из-за него. Он надеялся, что Юнги есть куда идти и он не будет бомжевать где-то со своей простудой. Радовало то, что телефон старшего он не нашёл, а значит, с ним можно будет связаться. Хотя Паку что-то подсказывало, что если он будет звонить, то Мин или не ответит, или пошлёт его. Второй вариант хотя бы укажет на то, что с ним всё в порядке.