***
— Ну вот, а ты переживал! — улыбнулся Сэнт, как только Перт сбросил вызов от Марка, с которым разговаривал на громкой связи. — Я же говорил, что Ган не отпустит его. — И всё равно я не доверяю твоему дружку, — Перт нахмурился. — А я верю, что теперь Ган не позволит себе, да и кому бы то ни было причинить Марку боль, — прильнув к своему парню, Сэнт обнял его и поцеловал в шею. — Теперь-то Пи’Мук присмотрит за ним, — пригрозил Перт. — За ними. Он присмотрит за ними, — поправил Сэнт, запустив руки под майку своего парня. — Надо будет… съездить к ним в гости, — выдохнул Перт, стараясь держать себя в руках, хотя связные мысли уже покидали его голову, ведь Сэнт очень хорошо знал, как завести его на раз. А за пять лет отношений — три года из которых они жили вместе — Сэнт более чем поднаторел в этом деле…Глава 10
18 мая 2020 г. в 01:50
Поставив на стол две тарелки с закусками, Ган невольно посмотрел на Марка и его девушку, стоявших возле ограждения у реки. Сколько раз говорил себе, что надо, но все равно не мог отвести взгляд от Марка, такого взрослого уже, но всё ещё хрупкого на вид.
— Красивая пара. Правда? — Подойдя к Гану, Пи’Мук поставил в центр стола тарелку с мясом.
— Да, — Ган не хотел отвечать, но ответ сам сорвался с губ. Марк и его девушка — Мэй — красиво смотрелись вместе, и от этого парню было ещё больнее.
— Эй! — дядюшка сделал пару шагов к паре и, как только те обернулись, поманил их рукой. — Стол накрыт. Хватит миловаться. Вам надо покушать, как и Гану.
— Да, — Марк улыбнулся, глядя на сводного брата, — Пи' нужно покушать, а то совсем исхудал с последней нашей встречи.
— Ай’Ган исхудал, находясь здесь, — посетовал дядюшка, усаживаясь за стол, как и все остальные. — Когда только приехал ко мне, был такой красавец. Со светлыми волосами выглядел как какой-то айдол, которых показывают по телевизору, — мужчина махнул рукой в сторону плоского экрана прикрепленного к стене бара.
— Хооой! — возмутился Ган, при этом стараясь смотреть только на мужчину. — Хотите сказать, сейчас я не красавец?
— Парень! — дядюшка грозно указал на него пальцем. — Ты красавец. Хоть сейчас на обложку журнала! Если б только не печаль, что отражается в твоих глазах с самого приезда! Мэй, — Пи’Мук заговорщицки посмотрел на внимательно слушающую их девушку, — у тебя наверняка есть подруга, которая зажжет огонь в этом красавце. Сдаётся мне, печаль в его глазах от любви.
— Дядюшка! — возмутился Ган, перебивая хотевшую что-то ответить мужчине девушку.
— Или всё-таки парень нужен? — повернувшись к Гану, мужчина сузил глаза, а после добродушно улыбнулся. — Говорил же, я не против такого.
— Не хочу продолжать этот разговор, — взяв стоявший перед ним стакан с водой, Ган стал жадно пить, но чуть не подавился, случайно кинув взгляд на Марка. Тот смотрел на него в упор, и Гану пришлось отвести взгляд в сторону.
Взгляд Марка напомнил Гану, как в прошлом они сидели в комнате младшего и целовались. С каждой минутой поцелуи становились всё более жадными, а ласки всё более несдержанными. Тогда Гану пришлось в очередной раз остановить Марка, ссадить со своих колен и, тяжело выдохнув, постараться вернуться к домашнему заданию. Но проскользнувшая за шиворот его рубашки рука Марка не позволяла сосредоточиться на задании. Пытаясь остановить парня, Ган старался всё перевести в шутку, но когда развернулся к нему, увидел в глазах бездну похоти и желания. Прикушенная губа, тяжёлое дыхание и поволока в глазах. Марк был чистым соблазном. Как Ган сдержался тогда, было непонятно.
Но сейчас. Они были не одни! А скулы Марка манили прикоснуться к их румянцу, приласкать. Губы, блестевшие от слюны — ох уж эта вечная привычка Марка облизывать их — жаждали поцелуя. А глаза… Взгляд… Марк вообще понимал, как сейчас выглядит? Ган сомневался в этом. Видимо это Мэй так влияла на него. Ну правильно! Молодые только приехали на отдых, наверняка хотят уединения.
«Дурак, — отругал себя Ган. — Даже не мечтай, что Марк такой из-за тебя!» Неловко улыбнувшись, Ган взял палочки и чуть дрожащими руками приступил к жарке мяса.
За разными глупыми разговорами время пролетело незаметно. Ган старался больше не смотреть на Марка, но иногда ловил на себе его взгляд, и это сбивало с толку. В одно мгновение Марк смотрел на него с желанием, в другое — во взгляде уже был холод и отчуждение. Как это понимать? Но, постаравшись не проецировать все взгляды Марка на себя, парень понял, что желание скорее было из-за близости Мэй, а вот отчуждение принадлежало ему, Гану. Впрочем, вполне заслуженно. Да… сам виноват, но… как же нестерпимо хотелось, чтобы желание в глазах напротив было вызвано им…
— Ох! — вдруг, прервав рассказ о байках своего бара, дядюшка всплеснул руками. — Уже вечер! Я вас, молодежь, совсем заболтал!
— Мне очень интересны ваши рассказы, дядюшка, — улыбнулась девушка.
По меркам Гана Мэй была слишком милая. Слишком. Но Марку и нужна была такая после того, что он пережил с ним.
— Милая, у меня много таких рассказов! — возмутился Пи’Мук. — А вы уже завтра уезжаете и когда ещё посмотрите на светлячков над нашей рекой! Некоторые туристы только из-за этого и едут к нам! Давайте! Идите, прокатитесь на лодке! Ган, сопроводи пару! — мужчина пихнул Гана в бок, тем самым выталкивая его из не слишком радужных мыслей.
Как так получилось, что они с Марком оказались на одной лавочке в лодке, Ган не мог сказать. Когда пришли к причалу, у лодок уже стояли толпы туристов, жаждущих лодочной прогулки. Мэй, как девушку, они пропустили вперёд, и её усадили рядом с туристом, а их с Марком позади, вдвоём. Удивительно, но Мэй не возражала. Девушка сразу достала телефон и стала фотографировать пейзажи, как и Марк, улыбавшийся на камеру, чтобы сделать селфи со своей девушкой. Смотря на них, Ган старался думать о том, что Марк счастлив. Не с ним, но он счастлив. Однако один момент заставил Гана поднапрячься сильнее.
Когда лодка стала поворачивать, Марк, явно не ожидавший такого резкого манёвра, схватился рукой за колено Гана и прижался к нему со словами:
— Я сейчас свалюсь в воду!
Рука Марка на его ноге, большой палец чуть приласкал колено, а потом парень повернулся к нему лицом. Как же долго Ган мечтал хотя бы о такой близости с Марком. Хотя бы о такой невинной ласке от него. Он долгими ночами грезил…
— Милый! — Мысли Гана прервал звонкий вскрик Мэй. Поняв, что его лицо находится непозволительно близко с лицом Марка, Ган отпрянул и посмотрел на девушку, неловко улыбнувшись ей. — Смотри туда! — она отвернулась от них и указала на светлячков, что стали появляться из-за нависших над водой кустов. — Так красиво!
— Да, красиво! — посмотрев на Марка, Ган залюбовался его профилем. Парень смотрел на светлячков, как заворожённый. Хоть Марк и вырос, но был всё такой же эмоциональный, как и пять лет назад. Он был таким для Гана.
— Посмотри туда, — не удержавшись, Ган наклонился к ушку Марка и указал на противоположный берег, где светлячков было больше.
Марк, будто только и ждал его команды, повернулся в указанном направлении, и их лица снова оказались слишком близко. Их взгляды встретились, дыхания смешались в одно, ещё чуть-чуть и Ган мог поцеловать Марка…
— Они всегда там больше скапливаются, — пересилив себя, Ган отодвинулся от Марка и взглянул на светлячков.
— Значит, что-то их туда манит? — услышал Ган слегка охрипший голос Марка. Кажется, он обдал жаром шею Гана.
— Возможно, — пытаясь отогнать от себя непристойные мысли, ответил Напат. Постаравшись собраться, он больше не позволял себе поворачиваться в сторону Марка, так как понимал, что соблазн сделать что-то опрометчивое возрастает в геометрической прогрессии. Марк для него весь сплошной соблазн, а так близко тем более.
После речной прогулки Мэй потянула их на ночной рынок, где рассматривала всякие побрякушки в палатках, и Марк с удовольствием к ней присоединился.
Смотря на них, на то, как они рассматривают различный товар, как смеются над чем-то или делают новое сэлфи, Ган понимал, что произошедшее ранее — в баре и лодке — это всего лишь его фантазия. И если раньше он допускал, что Марк специально провоцировал его, то сейчас всё острее осознавал, что это не так.
Ещё немного погуляв по городу, они вернулись в бар дядюшки, который был полностью занят клиентами.
— Хорошо прогулялись? — сразу спросил мужчина, как только они оказались на пороге бара.
— Теперь я буду приезжать сюда чаще, даже если Марк не захочет, — развернувшись к двум молча следующим за ней парням, Мэй лучезарно улыбнулась.
— Милая моя, — поставив две пустые кружки на барную стойку и дав знак Дэйву, который менял Гана, наполнить их заново, мужчина подошёл к девушке ближе. — Я всегда рад тебя видеть!
— Мы устали и, наверное, пойдём спать, — виновато улыбнувшись мужчине, Марк взял Мэй за руку и потянул за собой.
— Я помогу, — Ган видел, что сегодня в баре много клиентов, и решил помочь. Хотя кого он обманывает? Он боялся идти наверх. Боялся услышать что-то не предназначенное для его ушей. Стены были тонкими.
— Дорогой, ты с дороги, — покачал головой Пи’Мук. — Иди спать. Мы справимся.
— Посмотрев на Дэйва, который ему улыбнулся и кивнул, Гану ничего не оставалось, как пойти на второй этаж.
Когда он лёг, его тут же окутала тишина, даже звуки улицы и тиканье часов на стене, порой казавшиеся чересчур громкими, не могли отвлечь его от соседней комнаты. Комнаты Марка и Мэй. Уснуть, непроизвольно прислушиваясь к звукам за стенкой, не получалось. По прошествии некоторого времени, так и не услышав ничего, кроме тишины, он провалился в, казалось бы, спасительный сон. Но сон оказался кошмаром, в котором Марк продолжал его звать, как в тот самый день, когда они виделись в последний раз. Пять лет назад.
Проснувшись посреди ночи, задыхаясь от не вырвавшегося крика, Ган сел на кровати. Закрыв глаза, он провёл ладонями по лицу.
— Ты сам его упустил, — прошептал он в пустоту комнаты. — Сейчас он счастлив, — бросив взгляд на луну, заглядывающую к нему в окно, Ган покинул комнату.
Спустившись вниз, он вышел на улицу и увидел недалеко от бара, у воды, сидящего парня. Присмотревшись, понял, что это Марк. Освещённый лунным светом, Марк словно манил Гана, и тот не в силах был противостоять этому.
— Не спится? — подойдя к парню, Ган сел рядом с ним.
— Ага, — как-то отстранённо ответил Марк. Мыслями он явно был далеко.
— О чём думаешь? — спросил Ган, смотря на луну, но на самом деле очень хотел обнять Марка и, поцеловав его за ушком, просто наслаждаться ночной красотой и им.
— О нас.
Такой простой ответ Сивата поверг Гана в шок, но он тут же одёрнул себя — скорее всего, парень имеет в виду себя и Мэй.
— Мэй замечательная, — с едва заметным усилием ответил Ган.
— Да, — Марк усмехнулся, отчего Ган повернулся к нему, сталкиваясь с его взглядом. — Она хорошая! И это всё, что ты хочешь сказать?
— А что я ещё должен сказать? — Напат растерялся от такого вопроса.
— А больше нечего сказать? — чуть подавшись вперёд, Марк пристальнее взглянул ему в глаза.
— Нуууу, — протянул Ган, — она красивая.
— Не могу в это поверить! — вдруг возмутился Марк и, рассмеявшись, покачал головой, вернув взгляд речной глади. — Ты всё такой же!
— Какой?
— Хватит думать о других! — чуть вскричал Марк и повернулся к сводному брату. — Хватит думать, что для меня лучше! Ты серьезно полагаешь, что, когда оставил меня, передав письмо через маму, мне жилось хорошо?
— Марк, — Ган понял, что не готов к этому разговору.
— Думаешь, если оставил меня в том доме, мне было хорошо? — повторил Сиват. — Нет! И ещё раз нет! — голос Марка был эмоционален, движения и взгляд высказывали возмущение. — Я жил как в аду! Без тебя! Письмо, переданное мамой, было для меня словно издёвка. Учиться хорошо? Поддерживать маму? Серьезно?! Ты это написал! Просил не делать глупости! А знаешь, что самое ужасное?! — от нервного смешка Марка у Гана на руках волосы встали дыбом. — Я послушался тебя! Я учился! Терпел постоянное присутствие телохранителя. Да я даже с Пертом не мог нормально общаться!
— Я же писал, что это на три года… — начал Ган, но брат перебил его.
— Три года? — Марк рассмеялся. — Я всё время ждал тебя. Хоть какой-то весточки. Хоть чего-то! Мама сказала, что расскажет, где ты, только после моего выпускного! Будда… — парень покачал головой. — Знаешь, сколько раз я ей закатывал истерики? И мне было плевать, что она была беременна! Кстати, поздравляю, у нас с тобой есть брат!
О том, что у него родился брат, Ган знал от Пи’Мука. Ему этих новостей из дома хватало, от фото, которые дядюшка хотел показать, Ган отворачивался, не желая знать большего. Даже имени брата не знал до сих пор.
— Я ждал тебя… — от тихого и какого-то сломленного голоса Марка Гану стало очень больно… Оказывается, он мог испытывать боль сильнее той, что жила в нём до сих пор. — Я ждал тебя. Но ты словно испарился. Даже когда ты был в Америке, я знал, что с тобой и как ты. А тут… ничего!
— Марк…
— Нет! — Вскинув голову, Марк посмотрел на него и как-то криво улыбнулся. — Не говори, что тебе жаль. А иначе это всё будет похоже на какую-то дешёвую мелодраму. Не превращай всё, что было между нами, в дешёвку! Я любил тебя! Но чем больше времени проходило, тем чаще я задумывался, а может я один любил? Может для тебя всё то, что было между нами, ничего не значит? Я ждал! — его отчаянный крик разнёсся над гладью реки. — Я ждал тебя, — уже тише, — но ничего! Ничего! И я подумал. А значу ли я для тебя хоть что-то?!
Надо ответить на это признание, что-то сказать, но Ган не знал что. Любимый ждал его, надеялся, что он придёт. Но что сделал Ган? Что? Ничего.
Взглянув в глаза напротив, Напат понял, что больше не может сдерживаться. Обхватив ладонями лицо Марка, он прильнул к его губам поцелуем, на который тут же почувствовал отклик. Поцелуй был жадным, резким, жёстким, словно они делились друг с другом той болью, что скопилась внутри них за прошедшие пять лет. И как верх всего этого были слёзы, катившиеся по щекам обоих.
— Марк, — отстранившись, Ган пытался перевести дух и проклинал себя за импульсивность. Он понимал, что если они продолжат дальше, то это может перерасти для обоих в не самый правильный поступок. Они и так сделали друг другу больно.
— Нет, — в голосе Марка отчетливо слышалась мольба. — Нет, пожалуйста! — он стал покрывать скулы Гана поцелуями.
— Марк, в доме спит твоя девушка. Мы не можем, — Ган боролся сам с собой. Парня надо было остановить. — Стоп! — крик снова нарушил тишину ночи, и Напат отпрянул от Марка. — Я люблю тебя, но с Мэй тебе будет лучше. Прости, но мне нечего тебе дать. Прости.
Вскочив на ноги, Ган хотел уйти, скрыться в своей комнате и в очередной раз проклясть себя за то, что сделал Марку больно.
— Если ты сейчас уйдёшь, — уже открыв дверь бара, Ган услышал позади себя тихий, но чёткий голос Марка, — то больше меня не услышишь и не увидишь. Никогда. Думаешь, я не вижу, как ты реагируешь на меня? Может, хватит быть трусом, оправдываясь тем, что поступаешь так, как будет лучше для меня?
Прикрыв глаза и прикусив нижнюю губу, Ган покачал головой. Что бы Марк сейчас ни сказал, всё это он говорил сам себе все прошедшие года. Он поступил как трус. Кинул Марка одного, обрубил все связи. Но сейчас… Сейчас они взрослые, самостоятельные люди, не зависящие ни от кого, и Марк чётко сказал, чего хочет.
Резко выдохнув, как перед прыжком в бездну, Ган развернулся к Марку.
— Да я трус! — развёл он руки в стороны. — Я проклинал себя все последние пять лет, понимая, что поступил тогда с тобой как последний ублюдок и твоё прощение должен вымаливать на коленях. Но также я понял, что люблю тебя всем сердцем. Даже когда жил в Америке и ненавидел тебя за то, что, как я думал, ты предал меня, я всё равно продолжал тебя любить. Не было ни дня, чтобы я не вспоминал о тебе. Как ты, с кем… встречаешься ли с кем-то. И хоть я понимал, что не имею ни малейшего права ревновать тебя к кому бы то ни было, но всё равно ревновал и злился из-за этого. Я сходил с ума, представляя, что кто-то прикасается к тебе, целует, ласкает, а ты отвечаешь… твои губы касаются чужих, а твои руки… да просто представляя, что ты смотришь на кого-то так, как смотрел на меня. Я люблю тебя, но это всё, что я могу сейчас тебе дать.
На минуту вокруг повисла тишина, которую нарушил спокойный голос Марка:
— А я никогда и не просил от тебя большего.
Ответ Марка подействовал на Гана, как спусковой крючок. Буквально подлетев к парню, Напат обнял его за талию и прижался к губам жадным поцелуем, который постепенно перешёл в ласковый и нежный. Здесь и сейчас, отбросив условности и былые обиды, они были одни в этом мире… если бы не луна, которая осветила берег реки бледным холодным светом, помогая рассмотреть двух целующихся парней девушке, стоявшей на балконе второго этажа бара.
Утром, проснувшись, Ган посмотрел на спящего рядом Марка и улыбнулся. Когда они, наконец, с трудом смогли прекратить целоваться, они вернулись в бар, направившись на второй этаж, и Марк, не раздумывая, зашёл за Ганом в его комнату. Напат не стал спрашивать Марка о том, как к этому отнесётся его девушка — о ней не хотелось думать вообще. Устроившись на кровати, они рассказывали друг другу как жили последние пять лет.
Окончив университет, Марк сам нашёл работу, отказавшись работать в компании отца Гана, а сняв квартиру, сразу же съехал из дома На Ранонг и больше там не появлялся, поддерживая связь только с братом и мамой, которая, после выпуска сына, хотела сказать, где находится Ган, но Марк не позволил. Сначала он не хотел знать о Гане из-за обиды, а после из-за страха приехать и увидеть, что не нужен ему. Но некоторое время назад всё-таки спросил у мамы, где Ган, и удивился, услышав ответ. Два месяца ушло на то, чтобы уговорить себя поехать и всё выяснить. Про Мэй Марк не сказал, а Ган не стал спрашивать, боясь услышать что-то такое, что позволит усомниться в правильности своего поступка.
У Гана же жизнь последние пять лет была не такой разнообразной на события. Работал в баре дядюшки, который не знал, кто такой Ган и какое отношение он имеет к новому мужу его племянницы, а тот не стал говорить мужчине, решив вычеркнуть из своей жизни бывший дом. Он рассказал Марку, как винил себя за то, что причинил ему столько боли, и как бесконечно просил у него прощения, но слышала его лишь луна далеко в небе. Марк притянул его к себе и поцеловал. Губы, глаза, скулы, шея — он везде оставлял свои то лёгкие, как прикосновения крыльев бабочки, то жадные и долгие поцелуи, которые смешивались с бесконечными извинениями, слетавшими с губ Гана. Уснули они только под утро, ласкаемые первыми лучами показавшегося на горизонте солнца.
Проведя ладонью по щеке Марка, Ган склонился над ним и поцеловал в губы. На поцелуй тут же ответили, немного сонно, но с улыбкой.
— Давай просыпаться так каждое утро, — голос Марка, чуть с хрипотцой, показался Гану очень сексуальным, отчего внизу живота всё скрутило. Ещё ночью оба чувствовали возбуждение друг друга, но момент откровений и признаний не хотелось мешать с сексом. Не сейчас.
— Я согласен, — улыбнувшись, Ган ещё раз поцеловал Марка в губы и сел на кровати. — Надо собираться и идти вниз. Дядюшка наверняка уже приготовил завтрак.
— Так рано? — проныл Марк.
— Живя здесь, со временем привыкнешь, — сказав это, Ган слегка напрягся. Они ещё не обсуждали с Марком, что будет дальше. Одно Ган знал наверняка — он больше не отпустит того ни за что и никогда. Но как на это смотрит сам Марк?
— Если ты будешь рядом, то привыкну, — сев позади Гана, Марк обнял его и поцеловал в плечо.
— Я больше не отпущу тебя, — накрыв ладонями руки Марка, Ган слегка развернулся к нему и получил ещё один поцелуй, но теперь в щёку.
— Марк, — неожиданно из коридора послышался голос Мэй, а после лёгкий стук в дверь комнаты. — Завтрак готов. Дядюшка зовет всех вниз.
— Да, идём, — ответил Марк и, разорвав объятия, стал собираться. — Как думаешь, дядюшка сильно будет в шоке от того, что мы теперь пара?
— Дядюшка? — Напата удивил вопрос Марка. Он думал, что тот сейчас должен волноваться не столько о Пи’Муке, сколько о Мэй. То, что она поняла, где ночевал её парень, и при этом спокойно отнеслась к этому, Ган объяснил для себя просто — девушка не увидела ничего странного в том, что двое приятелей решили поболтать и уснули. Но сейчас они должны будут спуститься вниз и всё объяснить ей и дядюшке. Скандала не избежать. Ещё раз посмотрев на Марка, Ган увидел на его шее парочку засосов.
«Скандала не избежать, даже не начав завтракать», — от этой мысли Ган взволнованно прикусил губу.
— Обожаю, когда ты закусываешь губу, — подойдя к парню, Марк чмокнул его в губы.
Спустившись вниз, Ган старался ни на кого не смотреть, но Марк нарушил его планы — взяв его за руку и пресекая попытки вырвать ладонь, пошёл в сторону стола, за которым уже сидели Пи’Мук и Мэй.
— Доброе утро, — поприветствовал их Пи’Мук улыбкой, а после, когда увидел их сцепленные руки, слегка нахмурился. — Как спалось?
— Замечательно, — ответил Марк и, сев, потянул Гана за собой, сажая его рядом и переставляя к нему приборы с другой стороны стола. — У меня есть несколько объявлений. Первое, — Марк указал рукой на девушку, — Мэй — моя подруга, и как девушка не заинтересована во мне.
— Так быстро?! — возмутилась Мэй, не обращая внимания на удивлённо смотревших на неё дядюшку и Гана. — Я хотела разыграть сцену ревности! Кстати, — сузив глаза, она взглянула на Гана, — ты должен сказать мне спасибо за то, что Марк оказался тут. Это я уговорила его приехать.
Растерявшись, Ган смог лишь кивнуть ей и, вскинув брови, посмотрел на Марка, который тут же пояснил:
— Мэй асексуалка и поэтому не заинтересована во мне. Но, будучи моим другом, она предложила приехать вместе, как пара, чтобы посмотреть, как ты поведёшь себя.
— И я надеялась на более бурную реакцию, — подарив Гану злой взгляд, Мэй вернулась к завтраку.
— Ладно, вы с Мэй не пара, — напомнил молодым людям о себе Пи’Мук, — но при чём тут Нонг’Ган?
— Дядюшка… — начал Марк, но запнулся, неуверенно посмотрев на Гана.
Поняв, что Марк ждёт от него поддержки, Ган продолжил:
— Я и Марк любим друг друга, и теперь мы пара.
Трое молодых людей смотрели на притихшего дядюшку и ждали его реакции. Как он отнесётся к подобной новости? Как примет отношения парней? Да, он говорил, что не против таких пар, но всё-таки всем было страшно. Да и возраст может дать о себе знать, стрессы были опасны.
— Мне надо выпить, — сказав это, мужчина направился к бару.